Четверг 3 страница

Бен пожал плечами:

– Болтология социальных работников, которая означает: «Все будет хорошо. Если вместе, мы все одолеем».

– Что-то не похоже, – продолжал стоять на своем Сандер, заглядывая в глаза Бену. – Честно, не похоже! Я знаю их разговоры. Тут было другое, у Джейми тоже был какой-то странный голос. Он ревел и хныкал, как девчонка. Был сам не свой. Не секу я, в чем тут дело. – Он начал бить себя кулаками по лбу, словно это могло помочь пониманию.

– Джейми действительно был крайне возбужден и стал сам не свой. Как же ему было не плакать, – попытался Бен переубедить Сандера.

– Ты спрашивал, не заметно ли было в Джейми чего-нибудь необычного последнее время. Было необычное: он стал сильнее выпивать. И если вспомнить теперь, то в последнее время он больше сидел дома, чем раньше. Так, по крайней мере, он сам говорил. Мне это показалось странным. Обыкновенно он заходил домой только поесть или когда был пьян в стельку. И знаешь, что еще было необычно? Он все время плел что-то про педиков. Какая они погань и как он их ненавидит. Кого ни возьми, все у него выходили педиками. Учитель физкультуры, даже классная руководительница.

Бена начал пробирать холод. Он сам не мог бы сказать наверняка, оттого ли, что зашло солнце, или от чего-то другого.

– Ты хочешь сказать?..

– Ну а что тут могло быть другое? Какие такие еще секреты им было обсуждать? – Сандер вскочил на ноги и стал дышать себе на ладони, чтобы согреться. – Что, как не это?

Кэтлин бежала. Из клиники она вышла с полчаса тому назад, но в ушах у нее все еще звенел сигнал пожарной тревоги. Она бежала, сама не зная толком куда. Она старалась бежать в северо-восточном направлении, но поскольку держалась в стороне от узкой проезжей дороги, ей приходилось огибать заросли и скалы. Она пересекла несколько пешеходных тропинок, но свернуть ни на одну не решилась. Сапожки на каблуках и узкая юбка отнюдь не облегчали задачу. Только что она подвернула лодыжку.

Не сбавлять темпа!

Кэтлин чувствовала себя прилично и могла пробежать значительное расстояние. Однако пульсирующая боль в щиколотке то и дело вынуждала ее останавливаться. Короткие передышки не приносили облегчения. Стиснув зубы, она через силу заставляла себя бежать дальше. Когда-нибудь она выбежит на дорогу.

Но тут начало темнеть. Еще полчаса, и не видно будет ни зги.

Кэтлин во второй раз подвернула ногу. От боли она не взвидела света.

Не останавливаться! Они могут быть где угодно!

«Не могут», – подумала она, до боли закусив губу. По щекам у нее заструились слезы.

Что, если ты бежала по кругу!

В таком случае заходящее солнце кружило бы по горизонту, попыталась она рассуждать здраво. Она не представляла себе, как можно пережить ночь под открытым небом, но уж это-то понимала.

Она протащилась еще четверть часа по целине, прежде чем вышла наконец на дорогу, достаточно широкую для того, чтобы по ней могли ездить машины. Если дальше идти по этой дороге, то кто-нибудь, возможно, согласится ее подвезти. Может быть, попадется какой-то дом. Может быть, деревня.

Или машина окажется здесь, потому что ехала за тобой!

От мобильного телефона не было никакого проку. Такси она вызвать не могла, поскольку не имела ни малейшего представления о том, где сейчас находится. Не могла же она попросить водителя просто высматривать ее на однополосной дороге, ведущей к клинике.

Они могут засечь твой мобильный телефон!

Порывшись в сумочке, она вытащила его: телефон находится вне зоны действия сети. Как только она попадет в зону действия, они ее обнаружат. Нужно выключить телефон. Требуется ли им специальное разрешение, чтобы определить ее координаты? Все знания о правах и законах она почерпнула из детективных сериалов, а там все было можно. Вот сейчас налетят вертолеты или ее догонят с собаками, затем рекламная пауза, а после нее судебный приговор. Продолжения не будет.

Соберись с мыслями!

Кэтлин оставалось только одно: продолжать свой путь в надежде, что ей встретится кто-то, кто не ставит себе целью надеть на нее наручники.

Никто так и не встретился. Опустилась непроглядная тьма. Вдруг она и впрямь ходила по кругу? В сумерки уже нельзя было ориентироваться по солнцу. Или пока солнце было у нее за спиной, она неверно выбрала направление? Она думала, что бежит на северо-восток. Сестра в больнице сказала, что на северо-востоке находится Лох-Катрин, и местность вокруг него была ей знакома. Но может быть, она слишком забрала к северу. В таком случае она должна выйти к другому озеру – как там оно называлось? – Лох-Арклет. А если она чересчур удалилась к востоку, то рано или поздно она должна выйти к Лох-Катрин, поскольку у него такая вытянутая форма.

Ты прошла между обоими озерами!

Нет, ведь где-то ей должна была попасться на пути дорога.

Вот же дорога!

Настоящая дорога. Кэтлин мысленно поклялась себе, что если она когда-нибудь благополучно отсюда выберется, то ее главным хобби станет география. Как определить, что ты заблудилась?

А как можно заблудиться, если у тебя впереди нет определенной цели?

Тоже правда! Но вот же перед тобой дорога! И куда-нибудь она должна привести. Все это только вопрос времени.

И вопрос того, где проходит болевой порог.

Если она сейчас снимет сапог, то снова его уже ни за что не наденет. Щиколотка распухнет и станет в пять раз толще прежнего. Во всяком случае, так под сказывало ощущение. О сломанной кисти она уже и не думала. Рваная рана на голове давно перестала болеть. Вся боль, которую способен был ощущать организм, собралась в щиколотке.

Как ее угораздило влипнуть в такую историю? Она только хотела стать свободной. Найти хорошую работу, симпатичную квартиру, новых друзей. Всего-навсего. И уж никак не хотела того, что случилось.

До кромешной тьмы оставались какие-то минуты. Кэтлин поковыляла вперед, пошатываясь и спотыкаясь, так как не видела, что у нее под ногами.

Только не падать в обморок!

Это ни в коем случае. Но разве не чудесно было бы просто заснуть? Не чувствовать боли, не мерзнуть. И о чем только она думала, выходя вчера из дома в узкой юбке и тоненькой водолазке? Она думала: наконец-то у меня интересная деловая встреча. Я еду в Эдинбург. Там меня ждут люди, которые хотят со мной поговорить, для которых я что-то значу. Она думала: я хочу хорошо выглядеть, элегантно, но не слишком. Деловой стиль, но не слишком строгий. Женственно, но не вызывающе.

Как она выглядит теперь? Сапожки исцарапаны и заляпаны грязью. Юбка помята, как и пальто, промокшая одежда даже еще до конца не высохла. На лице зашитая рана. Повязка на правой руке вся перепачкалась и наполовину размоталась. Тот, кто ее подберет, подумает, что она сбежала откуда-то, где держат ненормальных. Впрочем, отчасти так оно и есть. Но, по крайней мере, не из психиатрического отделения. Пока еще нет.

Ей послышалось гудение мотора. Некоторое время оно усиливалось, затем опять затихло вдали. Снова гудение, в той же стороне, что и прежде. Шум мотора. Где-то проезжают машины. Она остановилась и прислушалась. Да, где-то вдалеке машина… Еще одна… Два мотоцикла… Все стихло. Нет, не стихло. По-прежнему оставалось глухое гудение. Она еще немного прошла, остановилась. Гудение приближалось. Она двинулась вперед, замерла. Свет. Она подождала. Дождалась, когда свет приблизился, а вместе с ним шум работающего мотора.

Друг или недруг?

Если недруг, я побегу от него и через пять шагов упаду от боли в обморок, подумала она. Но я побегу.

Машина очень медленно приближалась, подпрыгивая на колдобинах.

Друг или недруг?

Кэтлин спряталась, пригнувшись за кустом. Только когда автомобиль с ней поравнялся, она увидела, что это не патрульная машина. Она заспешила, чтобы поскорей вернуться на дорогу, и похромала по ней за машиной.

– Стойте! Остановитесь! Стоп!

И машина остановилась. Не выключая двигателя, водитель высунулся в окно.

Кэтлин проглотила комок.

Как выглядела машина, которая поджидала тебя на дороге?

В точности так же, как эта, подумала Кэтлин. А может быть, и не так. Тоже темная и тоже лимузин.

– Ау, где вы? – позвал мужчина, лица которого нельзя было различить. А он ее видит, ее освещают красные огни.

– Я здесь, – откликнулась она.

– Я вас не задел?

Водитель уже бежал к ней. Она отпрянула и хотела бежать.

Недруг!

Но бежать не смогла. От боли у нее подкосились ноги. Громко хрустнув, порвалась связка. Она упала наземь.

Он склонился над ней, поддержал, поднял.

Встав, она рванулась прочь, но он ее удержал.

– Одного раза вам мало? Если желаете, могу вас вырубить, не сходя с места, чтобы уж вам не тратить сил на поиски кого-нибудь, кто захочет вас пристукнуть. И потом, может быть, хватит уже царапаться!

Доктор Бальфур стиснул ее локоть железной хваткой.

– Как это вы сумели оттуда удрать? Риз же приставил к вашим дверям констебля.

– Пожарная сигнализация, – пробормотала Кэтлин, пытаясь выровнять дыхание.

– Пожарная сигнализация! И наш бравый полицейский поспешил унести ноги, даже не поглядев, что с вами?

Он держал ее так крепко, что она едва могла шевельнуться. Поскольку у нее была только одна здоровая рука, она волей-неволей отказалась от попыток вырваться.

– Я заперла его в своем гардеробе, – созналась она.

– Ни за что не поверю, – сказал доктор Бальфур. – И каким же образом вы ухитрились?

– Мне холодно.

– Ладно. Тогда давайте пойдем ко мне в машину. Сумочка при вас? Мне показалось, вы что-то выронили. Ага, вот она. Я ее подниму. А вы стойте на месте, чтобы я мог вас видеть.

Он старался не поворачиваться к ней спиной. Вероятно, из страха, как бы она на него не напала.

Она бы и рада, да не могла.

Он довел ее до машины и усадил на переднее сиденье. Вернувшись за руль, он спросил ее:

– Куда вы собирались направиться?

– В аэропорт. На вокзал. Все равно куда. Мне в Лондон.

Он нажал на газ, и машина тронулась с места.

– В Лондон, пожалуй, не получится, у меня сегодня дежурство. Сейчас я возвращаюсь из Инверснейда, ездил туда по вызову на съезд фотолюбителей. Один из участников убеждал меня, будто отравился грибами. А к грибам даже не притрагивался. – Доктор засмеялся.

– А на самом деле? – услышала Кэтлин свой голос откуда-то со стороны.

– Облатки с гашишем. Один из участников, верно, принес угостить. Не всякий по первости хорошо переносит. А уж тем более если пять штук зараз, при такой-то дозировке! Вон там впереди – Инверснейд. Еще десять минут ходу, и вы бы… Но впрочем, что это я!

– Где именно расположен Инверснейд? По отношению к озерам? – спросила Кэтлин.

– О, это на пути от Лох-Арклета к Лох-Ломонду. Вам это что-нибудь говорит? Есть такой восхитительный водопад…

Кэтлин уже не слушала. Мысленно она поздравила себя с тем, что так точно выдерживала взятое направление. Только взяла она его изначально неверно и шла на северо-запад.

– Куда мы едем? – спросила она, прервав его рассказ о местных красотах.

– Ко мне на работу, где я веду прием.

– Разве вы работаете не в больнице?

– В этом жалком подобии клиники Бетти Форд? Нет, у меня есть собственная практика, а кроме того, я полицейский врач.

– Значит, вы позвоните Ризу?

– Тот щелчок, который я слышал, похож на разрыв связок. Я осмотрю вас в спокойной обстановке. До этого никому не буду звонить.

Пока он сосредоточенно следил за дорогой, Кэтлин разглядывала его профиль. Затем она спросила:

– Почему вы так делаете?

– Как – так?

– Не звоните ему.

– Потому что я в первую очередь врач и должен позаботиться о вас как о пациентке. И кроме того, я считаю, что Риз идет по неверному следу.

Кэтлин подалась вперед, забыв о сломанной руке, и тут же вздрогнула от боли.

– Отчего вы так думаете?

– Я видел, как вы уезжали. Вчера вечером я навещал в Калландере одного пациента. И видел, как вы, поболтав с Берни, отправились в путь. Глядя на вас, непохоже было, чтобы вы собирались через час вернуться обратно и устроить поджог.

– Тем более что Берни был единственным свидетелем, который мог подтвердить мое алиби на ночь убийства, – вставила она.

– Да, он мне об этом говорил.

– Он говорил, а вы не сообщили в полицию?

– Я объяснил ему, что его показания должны быть занесены в протокол, иначе все, что бы я ни сказал, будет расценено как недостоверные сведения, переданные с чужих слов.

– Вы должны сказать в полиции.

Он промолчал.

– Может быть, вы вчера заметили кого-нибудь возле моего дома?

Он покачал головой:

– Но я говорил им, что ваша рваная рана совершенно определенно не связана с несчастным случаем. Вас кто-то ударил.

Кэтлин даже рот разинула от удивления:

– А этот недоумок-инспектор все равно, не моргнув глазом, велел зачитать мне права!

– Улики указывали на то, что это вы устроили поджог, – сказал Бальфур. – Да и местные жители были настроены вовсе не в вашу пользу. Никто вас не знает, в пабе вы тоже появились только один раз и сразу же, кажется, вызвали ажиотаж.

– Ну, знаете ли!

– Даже Дженна ведет себя по отношению к вам весьма сдержанно, притом что она, можно сказать, ко всем хорошо относится.

– Это Дженна-то хорошо относится к людям?

– Дженна организовала поисковую группу, которая в конце концов вас обнаружила.

Кэтлин замотала головой:

– Нет, нет! Это был Дэн, мой начальник по фонду. Он начал поиски. Вы сами мне это сказали.

– Нет. Ваш начальник позвонил в местную полицию. Он появился позже и изобразил бурную деятельность. Но своим спасением вы обязаны Дженне. Кстати, к вашему сведению, она сестра сержанта Керра.

– Ну да… конечно… – Кэтлин попыталась вспомнить, но поняла, что этого она раньше не знала.

– Как только Дженна услышала, что вас разыскивают, она забила тревогу и всех подняла на ноги. Посудите сами: ваш шеф разыскивает вас, а вскоре у вас в доме происходит пожар. Она подумала: вдруг вы еще там? Видели бы вы ее в тот момент! Она бы кинулась на помощь, не дожидаясь пожарных. Но вашей машины не было на месте, а я видел, как вы уехали. Тогда Дженна заставила обыскать все окрестности. По-моему, она мобилизовала весь Калландер, всех, у кого имелась машина.

Очевидно, Дженна отнеслась к ней даже еще лучше, чем можно было подумать по ее поведению.

– Во время пожара?

– Когда вас нашли, – продолжал врач, оставив ее вопрос без внимания, – вы были в состоянии такого переохлаждения, что я с уверенностью мог сказать – до приезда Риза вы пролежали там уже довольно долго.

– А почему я очутилась в этой клинике?

– Не знаю. Приехала «скорая помощь», и они сказали, что отвезут вас в Центр Харлана Трента. Когда я спросил их, имеются ли там условия для приема таких больных, они предложили мне ехать с ними.

– Наверняка это была затея Риза. Он подумал, что там ему легче будет держать меня под надзором, – решила Кэтлин.

– А вы спросите его об этом в следующий раз, – предложил доктор. – Я уверен, что вы с ним в скором времени встретитесь. А до тех пор о вас позабочусь я.

Он выключил мотор. За разговором она даже не заметила, что они давно уже приехали в населенный пункт. Бальфур остановился перед большим домом в георгианском стиле:

– Жуткая коробка, правда? Шотландцы всегда отводят своим докторам самые безобразные развалюхи. Словно бы для того, чтобы мы не заносились сверх меры и знали свое место. – Он вышел из машины, чтобы открыть дверцу. – Добро пожаловать в Калландер!

Кэтлин не пошевелилась. Глядя на церковь Святого Кессога, ей мнилось, будто рядом все еще поднимаются столбы дыма.

«Калландер, – подумала она. – Тоже своего рода бег по кругу».

– Мой консультант по финансам уже довольно давно поручил одному человеку негласно ознакомиться с бухгалтерией фирмы «Дункан Ливингстон фармасьютикс».

Пока Бен торопливо переодевался, Седрик Дарни, руки в брюки, расхаживал по квартире.

– Негласно? – Бен вытащил из кучи носков свой единственный галстук. – Частному детективу? – Краем глаза он увидел, что Седрик наблюдал за ним, остановившись на пороге.

– Во всяком случае, мой финансовый консультант убежден, что в бухгалтерском балансе представлены фальшивые данные, – продолжал он, не отвечая на вопрос Бена.

– Кто-то на этом поживился?

– Или… – подсказал Седрик.

– Или у фирмы плохие показатели, и если это станет известно, то акции упадут?

– Больше всех это повредило бы мне.

Бен, стоя перед настенным зеркалом, мучился с завязыванием галстука.

– Значит, это вы подделываете баланс. Так бы сразу и сказали!

– Если бы это было так, то я поручил бы это дело кому-нибудь. – Ни тени улыбки. – Но я что-то не помню, чтобы давал кому-то такое поручение. И также не думаю, чтобы это сделал мой отец. Мой отец, правда, тогда купил долю в ДЛФ, но я не обнаружил никаких признаков того, что он вникал в текущие дела фирмы.

Бен распустил неудавшийся узел и начал все сначала.

– Вы проверяли своего отца?

– Естественно. Бросьте возиться с галстуком. Дэвид вам завяжет. Нам пора отправляться.

Бен сел к Седрику на заднее сиденье лимузина «мерседес». Ему предстояло выступать в роли личного секретаря Седрика, сидеть с непроницаемым лицом и, разложив перед собой деловые бумаги, незаметно записывать все на включенный во внутреннем кармане пиджака диктофон, которым его снабдил Седрик.

– В следующий раз мы купим вам другой костюм, – сказал Седрик, глядя куда-то в окно.

– Почему? Разве на этом есть пятна? – спросил Седрик, оглядывая свой наряд.

– Вы словно собрались на похороны времен девяностых.

– Этот костюм я купил на выпускной вечер в университете. В девяностые годы. И до сих пор в него влезаю, – с удовольствием откомментировал Бен. – Не зря люди хранят старые вещи. Со временем прежняя мода возвращается.

Седрик внимательно оглядел его и покачал головой:

– Не похоже! Купим вам новый костюм.

– Для чего? – встревожился Бен.

– На случай если вы захотите на меня поработать.

– Да я и так уже работаю на вас, – напомнил Бен.

– В качестве личного секретаря.

Сегодня прямо особенный день. Предложения работы так и сыплются со всех сторон. Сначала Нина, теперь Седрик.

– Вы шутите?

– Почему же?

– Разве у вас нет уже помощника? – Бен кивнул на Дэвида.

– Дэвид мой дворецкий.

– И у вас нет личного секретаря?

– Был одно время после того, как исчез мой отец. Я, можно сказать, позаимствовал одного из его личных секретарей, чтобы разобраться в делах. Ленарда Макгарригла. Он родом из Глазго. Проработал у моего отца в Лондоне не меньше пяти лет и был очень рад снова вернуться в Шотландию. Но после того как я принял решение продать часть отцовской собственности или владеть ею на правах негласного компаньона, ему нечем стало заниматься. Сейчас он работает в…

– В «We help»!

– Правильно. Так что в каком-то смысле он остался в сфере семейного бизнеса.

Бен сменил тему:

– А как считает миссис Ливингстон – зачем мы с ней встречаемся?

– Она попросила меня зайти. Иногда им бывает нужна моя подпись, а я приучил их к тому, что я занудно требую, чтобы мне все в подробностях объяснили, прежде чем ставлю где-нибудь свою подпись.

Он усмехнулся.

– А о чем пойдет речь сегодня?

– Увеличение бюджета на исследования.

– Но ведь «Дункан Ливингстон фармасьютикс» в основном производит дженерики, – не унимался Бен.

– В последние несколько лет они также занимаются производством собственных медикаментов. – Седрик достал из портфеля папку с документами и передал ее Бену. – Есть один антигистаминный препарат нового поколения, выпускаемый шведской фирмой. Через год срок действия патента истекает. Это означает, что ДЛФ могла бы приняться за производство дженериков по патенту, срок которого кончился. Но они хотят выйти на рынок с собственным патентованным средством. Здесь вы можете прочесть об этом во всех подробностях. – Он пролистнул страницы, которые дал в руки Бену. – Преимущества по сравнению с уже имеющимися на рынке препаратами, возможные побочные действия… Результаты исследования препарата… Что на сегодняшний день проделано для получения допуска на это лекарство…

Бен кивнул и по диагонали пробежал глазами эти листы.

– Выглядит неплохо, – произнес он, не поняв ни слова.

– Отнюдь нет. У нового медикамента не будет никаких заметных преимуществ по сравнению с предшествующими лекарственными формами. Я никогда этого не одобрял. А вот мой отец – да, поэтому я могу настаивать только на том, чтобы они изобрели на этот случай хитроумный маркетинговый ход и продали бы как можно больше лицензий за границу. Это все – пыль в глаза, но существует очень обширный рынок. Тут ставка делается на эффект плацебо. Просмотрите отчет по тестовым группам. Примерно половина участников испытаний заявили, что чувствовали себя при приеме этого медикамента лучше, чем со старым лекарством, которым пользовались до этого много лет. Большинство остальных не заметили никакой разницы по сравнению с прежним лекарством. Одна небольшая группа отметила ухудшение самочувствия плюс обычные воображаемые побочные действия – такие, как боль во всем теле, головокружение непосредственно после приема препарата и так далее. На следующей странице вы можете видеть результаты после приема плацебо: примерно половина участников испытали вышеперечисленные побочные действия, тридцать процентов чувствовали заметное улучшение по сравнению с тем препаратом, который они принимали раньше, остальные не почувствовали никаких побочных действий или жаловались на отсутствие терапевтического эффекта.

– Самовнушение, – кивнул Бен. – Некоторым дают обыкновенную глюкозу, а спроси их, услышишь, что действие прямо-таки сногсшибательное. Эффект плацебо при приеме плацебо. А некоторые из принимающих этот препарат думают, что раз лекарство новое, значит оно и действует сильнее. Эффект плацебо при приеме биологически активного вещества, верно?

– Иногда бывает, – кивнул Седрик. – Производители дженериков сталкиваются с другой проблемой: тут пациенты считают, что таблетки из красненького флакончика лучше, чем таблетки из синего, потому что к красненькому флакончику уже давно привыкли. А содержащиеся в таблетках вещества одинаковы и совпадают вплоть до последней молекулы. Но многие пациенты предпочитают иметь дело со знакомыми лекарствами, хотя могли бы покупать то же самое дешевле.

Бен снова принялся читать документы.

– А это что такое? – спросил он, дойдя до нового раздела.

– Это анальгетик. Тут действительно интересный проект. Работа над ним ведется на протяжении десяти лет. Задача была найти быстродействующее болеутоляющее средство, которое хорошо переносится и не вызывает зависимости даже при длительном употреблении. В связи с этими разработками много внимания уделялось вопросам наркотической зависимости.

– Звучит заманчиво. Пациенты с хроническим болевым синдромом избавились бы от лишних забот.

Седрик кивнул и пролистнул папку дальше:

– Не только они. В ходе исследований разработчики затронули некоторые другие области и пришли к интересным результатам. Во-первых, они занялись теми отделами мозга, которые отвечают за возникновение зависимости. В этой области в науке уже имелись значительные достижения. Например, для алкоголиков создан специальный препарат, непосредственно воздействующий на центр удовольствия и блокирующий его возбуждение. В результате употребление алкоголя перестает связываться с получением удовольствия. Вкус алкоголя становится человеку противен, и пациент не испытывает в нем прежней потребности.

– Об этом я слышал, – вставил Бен.

– Также предпринимались попытки обнаружить ген алкоголизма, но пришли к выводу, что склонность к алкоголизму, очевидно, вызывается комбинацией генов. Раньше всегда считалось: на пятьдесят процентов это зависит от генов и на пятьдесят – от социализации личности. Правда, изучая курильщиков, обнаружили ген, который препятствует образованию этой зависимости. Этот ген имеется примерно у десяти процентов населения.

– То есть они могут курить сколько угодно и бросить по желанию в любую минуту, потому что у них нет зависимости?

– Теоретически – да, – улыбнулся Седрик и выжидательно посмотрел на собеседника.

Бен не сразу сообразил:

– Неужели кто-то нашел ген, препятствующий выработке алкогольной зависимости?

Седрик кивнул:

– Похоже на то.

– А теперь появился лекарственный препарат?

– Не лекарственный препарат, а вакцина. Тот, кто находится в группе риска, имея алкоголиков среди родственников, может профилактически пройти вакцинацию.

– А затем может пить сколько захочет?

– Лучше! У него просто не возникнет потребности в алкоголе.

Бен скорчил гримасу:

– Даже в бокальчике вина к ужину?

– Разве что это. Но без ощущения удовольствия. – Седрик пролистнул еще несколько страниц. – У лиц, принимавших участие в испытаниях препарата, возникало чувство отвращения от одного лишь запаха алкогольных напитков.

– А как насчет лекарств с содержанием алкоголя или шоколадных конфет с алкогольной начинкой?

– Никак. У них это не вызывало приятных вкусовых ощущений, а, напротив, вырабатывалось стойкое отвращение.

Бен заглянул в бумаги:

– Генная терапия…

– Четыре года назад ДЛФ приобрела ученого, разработавшего эту генную терапию.

– То-то, наверное, деньжищ пришлось выложить!

– И они окупятся. Через год вакцина будет официально зарегистрирована.

– Неужели это тянется так долго?

– К несчастью для тех, кому это средство нужно уже сейчас. Но выигрывают те, кто в ближайшие годы сможет со спокойной совестью принимать хорошо проверенный в испытаниях и достаточно надежный медикамент.

– Мне кажется, вы выскажетесь за увеличение бюджета.

– А вы бы не советовали?

Бен захлопнул папку с бумагами:

– Возможно, это звучит очень многообещающе. Но чем завлекательней что-то выглядит на словах, тем больше это вызывает у меня подозрений. У вас ведь наверняка был эксперт, который вник в эти материалы?

– Разумеется.

– И если он скажет, что все там о’кей…

– Она нашла, что все о’кей. Я обратился за помощью к профессору из Кембриджа. В самом конце вы найдете ее заключение.

Бен покачал головой:

– Не нужны вам никакие секретари. Вы и так все держите в голове. Вы замечательно организованный человек. Зачем вам еще секретарь?

Седрик отвернулся к окну. Несколько минут назад они съехали с автотрассы, миновав Глазго. Сейчас они проезжали через Дамбартон Дамбартон – город в Шотландии, административный центр области Западный Дамбартоншир., один из спальных пригородов это го города. Когда-то здесь была своя промышленность: сначала судостроение, затем производство виски, сегодня – почти ничего. Последней жертвой пала «Баллентайнс дистиллери». От нее после сноса в прошлом году осталась только башня. Начиная с шестидесятых крупнейшим работодателем была фирма «Полароид», здесь находился самый большой из ее заводов, расположенных за пределами США. Тысяча восемьсот человек персонала. Затем появилась цифровая фотография, так что теперь там осталась какая-то сотня работников, занятых изготовлением солнечных очков. Шотландия не принадлежит к числу стран, находящихся на подъеме. Все, что она могла предложить рынку, давно уже не пользовалось спросом. Даже нефтедобыча в зоне шельфа – если только можно сказать, что шотландцы имеют к ней какое-то отношение, – в ближайшем будущем обесценится. В какой-нибудь другой стране изобретут что-нибудь такое, из-за чего шотландцы потеряют рабочие места.

Бен почти забыл, о чем он спрашивал, как вдруг Седрик сказал:

– Это был риторический вопрос? О том, зачем мне нужен секретарь?

Бен вздернул плечи:

– Вы не обязаны на него отвечать. Но мне, конечно же, интересно.

– Ответ вам не очень понравится.

Бен рассмеялся:

– Тем более это любопытно узнать.

Седрик снова помолчал, не торопясь с ответом. Наконец он сказал:

– Вы правы. Я все держу в голове, никогда не забываю, к какому сроку что нужно сделать. Я – педант и все, что нужно, предпочитаю сделать сам. Но мне не с кем поговорить о том, чем мне приходится заниматься.

– Вам нужен партнер, с которым вы могли бы беседовать? – Бен даже не мог разобраться, обиду он почувствовал или сострадание.

– Не беседовать, а вместе думать, – уточнил Седрик.

Они взглянули друг на друга. Взгляд Седрика был испытующим. Бен держался настороже от неуверенности: вдруг это сказано нарочно, чтобы над ним посмеяться. Ведь он, Бен, сегодня во второй раз за всю свою взрослую жизнь надел костюм, а тут человек, хотя и моложе его годами, но уже ворочающий состоянием в несколько миллионов фунтов, вдруг заявляет, что хочет взять его в партнеры для того, чтобы вместе думать! Человек, который за бешеные деньги получал среднее образование в Итоне, в то время как Бена отдали в обычную государственную школу поближе к дому. Бен припомнил где-то прочитанное, что ай-кью Седрика равен ста шестидесяти. Немало! Так зачем ему было предлагать Бену такую работу, которая сблизила бы его с ним? Что на самом деле кроется за этим предложением? У него все более крепло ощущение, что он влезает во что-то такое, в чем не сможет разобраться и окажется в положении беспомощного участника. В Крейгмилларе он только что стал свидетелем приступа буйного помешательства, а Сандер заявил ему, что считает педофилом сотрудника фонда, учрежденного для работы с детьми. Сейчас он едет в автомобиле, стоимость которого больше, чем весь его заработок за три года, и чувствует себя персонажем какого-то реалити-шоу с неизбежным подвохом. Причем еще под вопросом, насколько реальна эта «реалити»!

Дата добавления: 2015-06-27