Часть 1. Мир и мирoвой процесс 3 страница

На первый взгляд со сложностью здесь может конкурировать, напри­мер, качество - "тождественная с бытием, непосредственная определен­ность" (72), теряя которую, вещь перестает быть тем, что она есть. Вещи, и, следовательно, стадии процессов могут различаться не только сложностью, но и качествами. Констатации несовпадения качеств самой по себе недостаточно, однако, для выработки конкретного философского понятия процесса. Для этого требуется еще установить, чем в принципе с точки зрения философии одно качество может отличаться от другого. Это необходимо потому, что при формировании конкретного понятия процесса; качество должно быть отождествлено с его обладателем, и вопрос, чем различаются вещи как ступени процесса, упирается тогда в вопрос, чем отличаются друг от друга их качества. Однако качество "с точки зрения его мыслительного содержания... есть самое бедное и абстрактное" (73), есть "нечто совершенно простое" (74). Поэтому о качествах можно в лучшем случае сказать линь то, что они "в своем различии... суть другие по отношению друг к другу" (75). Многое можно сказать, к примеру, об отличии атома от пчелы, но чем именно само качество пчелы отличается от самого качества атома? Изменение качества нельзя отождествить с процессом, которому оно принадлежит, сформировав таким образом фило­софски конкретное понятие, не потому, что ни один процесс не сводится к изменению качества (по этой логике конкретные понятия были бы вообще невозможны), а в силу теоретической неуловимости того, чем вообще одно качество отличается от другого, обусловленной простотой или, так сказать, атомарностью качества.

Препятствием является далее и отсутствие оснований к отождествлению "одного" и "другого" (качества) как ступеней чьего-либо изме­нения. Это - обратная сторона и причина "неуловимости" содержания ка­чественных различий. Не решив, в чем именно тождественны два каких-то качества, их отличие нельзя наполнить и сколько-нибудь определенным, "качественным" содержанием, процедуру выявления которого можно услов­но уподобить вычитанию, где природа разности прямо зависит от природы вычитаемого - того, в чем тождественны участники сравнения. Из-за простоты, "атомарности" качества результатом "вычитания" качества из качества может быть, пользуясь нашим математическим образом, только "ноль", если это одно и то же качество, и "бесконечность", т.е. неоп­ределенность, если качества различны. Первому отвечает, словами Геге­ля, "пустое тождество", второму - "качественное инобытие соотнесенных друг с другом, их полное несоответствие друг другу", выражаемое "от­рицательно-бесконечными" суждениями типа: "Лев не есть стол" (76). В "полном несоответствии" двух различных качеств, даже если они дейс­твительно принадлежат соседним ступеням какого-то процесса, отсутс­твует момент, эквивалентный переходу чего-либо из одного в другое, пребыванию чего-либо определенного в их смене, что теоретически рав­носильно отсутствии носителя у качественного изменения. Оно не может быть поэтому отождествлено с процессом, в котором совершается, и его понятие не может быть "процессоподобным", т. е. конкретным. Это обсто­ятельство служит, между прочим, одним из оснований креационизма как попытки объяснить происхождение качественного многообразия мира.

Изменение качества выступает важным признаком многих процессов, в том числе и развития, но для выработки конкретного философского по­нятия процесс должен быть мысленно уподоблен какому-то другому из своих признаков. Качественное изменение, как это ни неожиданно, не является с точки зрения философии процессом как таковым.

Иначе обстоит дело в случае сложности, в изменении которой впол­не определенное выражение получают моменты как тождества, так и раз­личия ее носителей - определенное потому, что оба они - и тождество, и различие - имеют одну и ту же природу: сложность. Данное обстоя­тельство, когда ступени процесса есть относительно простое, низшее и относительно сложное, высшее, можно условно представить "формулой: Н = S + h, где S - основное содержание, "заимствованное" у низшего, а h - некоторое "приращение" содержания, "добавочная" сложность, присущая только высшему" (77) (Н - содержание высшего). Очевидно, что S симво­лизирует здесь тождество, a h- различие ступеней процесса, и, таким образом, выполняются условия выработки его конкретного понятия. "Ус­ложнение", например, означает поэтому не только признак процесса, но и сам процесс.

Мы не будем касаться в этом плане других признаков процессов, так как основные трактовки развития базируются на признаках, рассмот­ренных выше. Эти трактовки делятся на абстрактные и конкретные. К первым относится понимание развития как необратимых качественных из­менении, вторые представлены концепциями восхождения от низшего к высшему и - с оговорками, которые будут сделаны позже - круговорота, поскольку он имеет восходящую и нисходящую ветви изменения сложности. В дискуссиях о развитии необходимо учитывать разницу в "весовых кате­гориях" самой логики обсуждаемых трактовок. Абстрактные в этом плане легче конкретных, и концепция необратимых качественных изменений, например, отражая определенный признак развития, по существу не отра­жает того процесса, которому он принадлежит. Образно говоря, она име­ет дело с улыбкой чеширского кота. Чисто логически концепция качественных изменений не противоречит поэтому ни концепции восхождения от низшего к высшему, поскольку оно, конечно, качественно необратимо, не концепции круговорота, если она не настаивает на вечном повторении буквально и в точности одного и того же. Пойдем дальше.

Согласно одному из наших "полуфабрикатов", развитие есть все, что происходит с каждым предметом. Развитием являются поэтому также и процессы, которые рассматриваются как нейтральные в отношении изменения сложности (таковы, например, алломорфозы в эволюции организмов, случайный дрейф нейтральных или почти нейтральных мутаций). В этом плане развитие отдельных вещей имеет свои формы и направления, глав­ными из которых выступает прогресс, регресс и одноуровневое развитие. Но все они абстрактны уже именно как процессы еще в одном смысле это­го слова: они не абсолютно самостоятельны, обусловливают друг друга. Соответственно, абстрактными будут концепции, где один из этих видов (часто восхождение от низшего к высшему) противопоставляется другим как развитие неразвитию (сюда по существу относится взгляд, согласие которому развитие - частный случай движения) или где понятие развития раскрывается через простой перечень этих форм.

"Конкретное означает здесь вообще "сращенное"... и потому может употребляться в качестве определения и отдельной веши, и целой системы вещей", а "абстрактное... определяется как отвлеченное, как извлеченное, как обособленное, "вынутое", "изъятое"... как один из ясно очерчивающихся моментов конкретного, как частичное... проявление конкретного, отделившееся или отделенное от него, относительно самос­тоятельное образование" (78). Очевидно, что "абстрактное" и "конкрет­ное" характеризуют здесь не только процесс познания, но имеют прежде всего онтологический статус (79). "Так как каждая конечная материаль­ная система в силу всеобщая связи явлений природы является частью бо­лее широкое системы, то, значит, любая конечная материальная система не является абсолютно (т.е. безотносительно к чему бы то ни было) конкретной, целостной, тотальной. Ее тотальность, конкретность -всегда относительна, отдельность, изолированность, независимость та­кой системы является абстракцией, вырыванием из целого и в этом смыс­ле: всякая конечная материальная система - абстрактна" (80). Поскольку любая материальная система каким-то образом движется, эта логика при­менима и к процессуальной стороне действительности, можно сказать, например, что отдельные аро-, алло- и катаморфозы в биологической эволюции абстрактны, конкретна же составленная массой этих морфозов эволюция живого вещества как целого. Разумеется, они не абсолютно аб­страктны, ибо каждый в свою очередь есть определенная система перест­роек морфофизиологической организации, как не абсолютно конкретна и эволюция живого в целом, выступающая стороной эволюции Земли.

Абсолютно конкретным в этом смысле может быть только единый ми­ровой процесс предельно конкретной системы всего общего, особенного и единичного - объективной реальности, и именно он является основанием атрибутирования развития (в его разных формах и направлениях) отдель­ным абстрактным системам, отдельным вещам. Поэтому утверждение, что понятие прогресса, например, неприменимо к материи в целом, так как "диалектический материализм в полном соответствии с данными новейшего естествознания... признает разнонаправленность развития в объективном мире" (81), логически беспомощно. Одно не противоречит другому, и конкретную трактовку развития как всего единого мирового процесса нельзя отменить толкованием развития, состоящим в перечислении направленности отдельных процессов.

Существует мнение, что "развитие не есть развитие... «всего», «всей» материи, «Вселенной в целом»... [и] связано только с конкретными... системами: развивавшейся системой может быть отдельный организм, Солнечная система, общество... Вне конкретных систем нет никакого развития" (82). Одновременно утверждается, что "материя конкретна через свою системность и структурность" (83). На наш взгляд это пример того, как затрудняет обсуждение проблемы смешение равных смыслов "конкретного". Сначала под ним - третий в нашем обзоре смысл - по существу подразумевается чувственно, эмпирически конкретное отличие от абстрактного как чувственно непредставимого мысленного отвлечения, каким является отнятие материи. Говорить о развитии "всей материи" в данном случае действительно нельзя без кавычек. За тем тут же "конкретное" фактически берется в другом, рассмотрении выше плане - как внутренне расчлененное целое с его частями и их свя­зями, которые - каждая - в этом плане не конкретны, а абстрактны. Но тогда уже об их развитии нельзя говорить безотносительно к развитию именно всей материи, всего целого. Если, несмотря на сказанное, все же принять, что развиваются лишь отдельные конечные системы, но и вся материя, то это смешение смыслов обнаружит себя вопросом, является ли вообще процессом совокупность всех связанных друг с другом процессов их развития и имеет ли он носителя. Вряд ли найдется логика ведущая к отрицательному ответу.

Действительно серьезный вопрос заключается в том, может следующий процесс, образуемый усложнением одних вещей, упрощением других, качественными изменениями в одной плоскости третьих, круговоротами четвертых, быть в целом, в итоге изменением сложности или нет. Может ли, следовательно, его философское понятие быть конкретным или
нет?

О наличии такой возможности свидетельствует прежде всего масса прецедентов. Известно, например, что рост видового многообразия, а значит, сложности биоса обеспечивается не только ароморфозами, но и эволюционным регрессом (катаморфоз) и в значительной степени алломорфозами, адаптивной радиацией без изменения уровня организации; что усложнявший, ароморфный филогенез включает массу онтогенезов, и с ними - как восходящие, так и нисходяще фазы индивидуального развития отдельных организмов; что катаморфоз предполагает определенное усложнение репродуктивной системы организма; что усложняющее Метагалактику появление химической формы материи основано на разрушении многих звезд, в которых синтезируются ядра большинства элементов и т.д. Известно, однако, и то, что процессы, не затрагивающие уровня сложности своего носителя, сами могут состоять из усложнения и упрощения. Примерами тому служат анаболизм и катаболизм (ассимиляция и диссимиляция) в функционировании системы основного или поддерживавшего обмена веществ организма, редукция одних и развертывание других приспособле­ний в алломорфозе. Поэтому, заметим, конкретное философское понятие процесса оказывается в конечном счете применимым и в подобных случа­ях, так что любой процесс можно представить как сочетание или комби­нацию усложнения и упрощения, прогресса и регресса каких-то частей и элементов его носителя.

Подобная интегральность процессов охотно признается сторонниками всех существующих трактовок развития до тех пор, пока обсуждается, так сказать, физический аспект поставленных выше вопросов - пока речь идет о конечных системах. Расхождения начинаются при переходе к их "метафизическому" аспекту, когда имеется в виду вся материя, беско­нечный мир и единый мировой процесс. Здесь вопрос "может ли?" в онто­логическом плане равносилен вопросу "должен ли?", тогда как в случае конечной системы утвердительный ответ на первый не предполагает авто­матически такого же ответа и на второй.

Прежде чем продолжить обсуждение того, должен ли единый мировой процесс быть процессом изменения сложности, подытожим сказанное об "абстрактном" и "конкретном" в их отношении к пониманию развития. Возможны четыре общих варианта этого понимания, первый - абстрактное представление (понятие) об абстрактном предмете - сводится к точке зрения, что развиваются, т.е. претерпевают необратимые качественные изменения, только отдельные конечные системы. Второй - конкретное представление о том же абстрактном предмете - добавляет к этому ука­зание на изменение сложности, прогресс, регресс как основные направ­ления их изменения, сводя (или признавая такую возможность) другие направления к сочетанию данных тенденций. Третий - абстрактное предс­тавление о конкретном предмете - трактует развитие как единый мировой процесс необратимого изменения всей материи. Четвертый - конкретное представление о конкретном предмете - устанавливает, что необрати­мость как признак принадлежит единому мировому процессу изменения ее сложности, которое, собственно, и есть ее развитие. Каждый вариант может быть представлен несколькими версиями, возможны какие-то пере­ходные от одного к другому позиции, но очевидно, что четвертый в ло­гическом отношении превосходит третий, третий - второй, второй - пер­вый. Особенностью представленного своеобразного ряда восхождения от абстрактного понятия к конкретному и от абстрактного предмета к конк­ретному является то, что каждый последующий вариант включает, как момент своего содержания, содержание предыдущих, которое поэтому не может служить достаточным основанием его отрицания. Все они, таким образом, логически совместимы в какой-то версии последнего, четверто­го, варианта. Учитывая логику атрибутирования развития материи, уста­новленную при рассмотрении "общего" и "единичного", совмещение кажет­ся теоретически неизбежным по меньшей мере до третьего из них. Если же принять, что единый мировой процесс, хотя и существует, принципиально не может быть изменением сложности и потому невыразим философией в конкретном понятии, то основания этому взгляду, во всяком случае, нужно искать за пределами трех первых пониманий развития.

Возражений четвертому варианту, действительно удовлетворяющих этому условие, очень мало, и направлены они прежде всего против трактовки развития как бесконечного восхождения от низшего к высшему. Главным из них является утверждение, что "если бы таковое было, то следовало бы признать начало Вселенной" (84), "прийти к представлению будто материя (вся, без исключения) могла находиться... в стадии становления... одним из моментов которого является возникновение… [а это]...предполагает... творение материи из «ничего»" (85). Поэтому "материалистическое положение о безначальности мира несовместимо с тезисом об однонаправленности развития" (86), который всегда был "безраздельной монополией идеализма" (87). "Учение об абсолютности прогресса и относительности регресса несовместимо не только с диалектическим материализмом, но и с материализмом вообще" (88). "Абсолютный прогресс и абсолютный регресс невозможны... Абсолютным регрессом мог бы быть только переход от бытия к полному его отсутствию, к чистому
«ничто», а абсолютным прогрессом - только возникновение бытия из «ничто»" (89). В основе этого возражения лежит, как видим, определенное понимание "абсолютного" и "относительного", из которого якобы должно следовать, что если прогресс (или регресс) абсолютен, то материя по существу относительна.

3. Абсолютное, относительное - прогресс и регресс?

Значения, придаваемые "абсолютному" и "относительному", так многообразны, что "может сложиться впечатление, будто перед нами не две категории диалектики, а конгломерат понятий, лишь случайно объединенных двумя терминами" (90), и "относительность" материи при "абсолютности" прогресса, вероятно, является результатом именно такого объединения.

Исходно "абсолютное, в первую очередь, означает безусловное… независимое, самостоятельное, безотносительное, которое для существования не нуждается в существовании других", а "относительное есть то, что получает свое существование через отношение к другим. Иначе гово­ря, относительное есть то, что существует лишь по отношению к друго­му... Это значит, что относительное обусловлено другим, зависит от другого и, следовательно, не имеет самостоятельного существования" (91). Абсолютна в нашем понимании материя как субстанция и основание всего сущего. Первым относительным являются ее атрибуты. "Атрибут, - по мысли Гегеля, - имеет абсолютное своим содержанием и устойчивостью", но "в атрибуте абсолютное обретает видимость лишь в одном из своих моментов", и "атрибут - это лишь относительно абсолютное" (92). Абсолютное и атрибут не находятся в отношении порождения первым вто­рого или наоборот, их отношение как бы статично, и в этом смысле "атрибут - это... абсолютное в простом тождестве с собой" (93). Поэтому "материя... остается вечно одной и той же... и ни один из ее атрибу­тов никогда не может быть утрачен" (94). Относительным, так сказать, второго порядка выступает, по Гегелю, модус абсолютного - "вовне-себя -бытие абсолютного, утрата себя в изменчивости и случайности бытия, совершившийся переход абсолютного в противоположное без возвращения в себя -... многообразие форм и определений содержания" (95). Но поскольку "абсолютное не может быть чем-то первым, непосредственным, а есть по своему существу свой [собственный] результат" (96), оно не мо­жет не иметь и модуса, через который оно обнаруживает "себя для само­го себя" (97), определяет, "что оно уже есть" (98), полагая или возвращаясь в себя не трансцендентным миру абсолютом, а его действительностью: "оно в этом случае действительность" (99). Однако, выражая момент непостоянства и, значит, относительности бытия, модус абсолютного в отличие от атрибута, очевидно, может, изменяясь, быть одним, другим, третьим и т.д. - до бесконечности, и в этом смысле он относительнее атрибута, предшествующего любому из модусов. Вместе с тем, поскольку "содержание абсолютного и состоит именно в том, чтобы обнаруживать себя", и "только в модусе абсолютное... есть то, что оно есть" (100), т.е. действительность, атрибут принадлежит также и модусу и в этом смысле является более относительным, чем каждый из модусов. Абсолютное и относительное - противоположности, и абсолютность абсо­лютного, конечно, не состоит в том, что оно вообще может существовать без относительного. Абсолютное есть единство себя и "своего другого", которое можно именовать абсолютно абсолютным. Абсолютно абсолютным является единство атрибута, модуса и абсолютного как их основания.

Если развитие считать атрибутом материи, а ее модусами - различ­ные состояния мира, имеющие - каждое - свое особенное содержание, интегративное качество, свое действительность, то рассматриваемое воз­ражение кажется результатом потери или преувеличения каких-то сторон сложного отношения абсолютного и относительного, неправомерно приписываемых самому пониманию развития как восхождения от низшего к выс­шему.

Иллюзия возникновения материи из ничего или проникновения в нее внемировой творческой силы (101) в "абсолютном прогрессе" может быть, во-первых, результатом теоретического выпадения модуса и, как следс­твие, абсолютизации прогресса. Возникает модусы - один из другого, и действие атрибута (развитие как прогресс здесь только одно из его по­ниманий) теоретически недопустимо обращать на материю прямо, минуя ее модусы. Это особенно очевидно, если "абсолютный прогресс" заменить на "абсолютное изменение", поскольку цитированные авторы явно не отрица­ют атрибутивного характера движения. По той же логике, по которой аб­солютным прогрессом следует считать возникновение бытия из ничто, аб­солютным изменением (а движение абсолютно) будет превращение объективной реальности как таковой во что-то иное, т.е. по существу потеря ею субстанциальности, атрибутов и модусов или исчезновение. Ни прогресс, ни регресс, ни изменение вообще не являются абсолютными по отношению к материи как основанию атрибутов и модусов.

Данная иллюзия, во-вторых, может явиться следствием недиалекти­ческого отождествления абсолютного как такого основания с модусом, который в определенном выше смысле относительнее атрибута. Его отно­сительность неявно переносится при этом и на само основание, что ре­ализуется, например, в следующем, внешне направленном против концеп­ции восхождения от низшего к высшему, рассуждении. При ретроспективном взгляде на абсолютный прогресс материального мира "мы будем наблюдать... деградацию, увеличение хаотичности, ограничение разнообразия материальных объектов. Но существует объективный предел такому процессу - отсутствие разнообразия, однородность, хаотич­ность" (102). Естественно, от него невозможно самовосхождение даже к минимальному разнообразию и неоднородности, в нем просто нет содержа­ния, на которое может быть обращено действие атрибута (развития), а значит, нет и самого атрибута, который должен поэтому явиться извне. Однако это не объективный, а субъективный, логический предел мыслен­ного превращения абсолютного как основания в модус, объективной реальности - в первоматерию. К абсолютному прогрессу это имеет только негативное отношение. Абсолютность прогресса должна состоять именно в том, что для него нет последнего модуса, что каждый модус получает свой прогресс от предыдущего и их эстафета бесконечна. Приведенное рассуждение фактически свидетельствует не о том, что признание прог­ресса абсолютным равносильно признанию лишенной атрибута развития первоматерии, а о том, что развитие первоматерии не может быть не только абсолютным прогрессом, но и вообще процессом естественным. Та­ким образом, оно направлено само против себя.

Абсолютный прогресс означает, что в каждом следующей модусе аб­солютное обнаруживает себя как действительность более богатую содер­жанием, чем в предыдущем. Одна из версий обсуждаемого возражения состоит, однако, в том, что прогресс не может быть абсолютным по отно­шению к регрессу, что они равноправны. "Если в масштабе всей материи существует некое явление (процесс, закон), диалектически противополож­ное другому явление (процессу, закону), то оба неизбежно должны быть однопорядковы. В противном случае имела бы место некая неполнота, од­носторонность, наносящая ущерб… диалектической противоречивости и целостности движения (а следовательно, и материи), что абсолютно невозможно" (102). Деликатность этой версии в том, что она не нарушает так явно, как описанные варианты, общую диалектику основания, атрибу­та и модуса и потому направлена, кажется, в отличие от них, именно против трактовки единого мирового процесса в духе восхождения от низ­шего к высшему. Она исходит из факта существования в мире не только прогрессивных, но и регрессивных преобразований, и считает развитие единством этих противоположностей. Вопрос об абсолютном и относитель­ном переносится здесь с отношения развития как атрибута к объективной реальности и ее модусу на внутренние природу самого атрибута развития и ставится в виде дилеммы: или абсолютный прогресс, или единство про­тивоположностей прогресса и регресса как равных, однопорядковых.

Отношения противоположностей, их диалектика имеют свои уровни, и названная дилемма возникает тогда, когда останавливается, не переходя к следующему, на уровне, где обе противоположности выступают только как относительные и в этом равные. Действительно, противоположности существует лишь в отношении взаимополагания, и "быть "членом" диалек­тического противоречия означает быть относительным" (103), абсолютным в данном контексте является лишь единство противоположностей - прогрес­са и регресса. Развитие конечных систем или то, что происходит с от­дельными вещами и предметами, будь оно в итоге усложнением, упрощени­ем, изменением в одной плоскости, имеет в качестве основания своей относительной самостоятельности, спонтанности это единство и является внутри себя определенной комбинацией прогресса и регресса. Поскольку это основание имеют все процессы, оно является далее и основанием ин­теграции их в единый мировой процесс, полная самостоятельность кото­рого также обязана ему. Остановка на уровне относительности прогресса и регресса обладает, таким образом, своим теоретическим смыслом и мо­нет быть продуктивной при анализе структуры отдельных процессов и ус­тановлении принципов их объединения в целое, но она ничего не говорит о направленности бесконечного мирового процесса уже потому, что в от­носительности прогресс и регресс выступают также и как ограничившие друг друга, т. е. только конечные, процессы. Прогресс сменяется регрес­сом, преобладает в одних частях Вселенной, уступает регрессу в других и наоборот, и так далее до бесконечности в теоретически "дурном" ее смысле утраты обоими своей определенности в этой нескончаемой косми­ческой "вендетте".

Одним из эффектов остановки только на моменте равенства прогрес­са и регресса является доведение их понятий до той степени тождества, в которой они вообще лишаются своего содержания "усложнения" и "упро­щения". Начинает казаться, что "сам факт движения вперед тем же са­мым, что это именно шаг вперед, выступает как регресс, т.е. один и тот же шаг тем, что он шаг в определенном направлении, является прог­рессом; и этим же самым, тем, что он шаг в определенном направлении, является регрессом" (104); и прогресс и регресс "здесь не различные направления в развитии, а лишь моменты одной и той же сущности, одно­го и того же направления развития, которое как направление не имеет смысла, снимается" (105). Возможно ли направление, не имеющее направле­ния? По-видимому, переход от прогресса и регресса как отдельных нап­равлений, конечных процессов и относительных противоположностей к по­ниманию их моментами одной и той же сущности требует чего-то сверх их простой суммы, констатации их равенства и относительности, ссылка на которые вовсе не исключает понимания прогресса как абсолютного в от­ношении не регресса, а меняющейся действительности (в каждом очеред­ном модусе абсолютное есть действительность более сложная, чем в пре­дыдущем). Констатации равенства прогресса и регресса в их обоюдной относительности просто недостаточно для суждения о направленности ми­рового процесса.

Тем не менее эта направленность должна корениться и в отношении данных противоположностей, но на другом его уровне. Ключевым здесь выступает их диалектическое различив, имеющее два аспекта: чем отли­чаются друг от друга определенные противоположности как специфические стороны действительности (прогресс от регресса, сущность от явления, содержание от формы и т. д.) и чем вообще отличаются друг от друга лю­бые противоположности безотносительно к этой специфике. Очевидно, именно второе отличие делает какие-то стороны противоположностями в собственно диалектическом смысле этого слова. Случайность, например, не принято в этом смысле противопоставлять возможности или явлению из-за отсутствия между ними такого отличия. Очевидно также, что про­тивоположности не отличаются ни тем, что полагают, ни тем, что взаим­но отрицают друг друга. В этом они равны и одинаково необходимы, и, кроме того, взаимополагание (и его обратная сторона - взаимоотрица­ние) присутствует и в отношениях сторон, не противопоставляемых в "ядре диалектики". Так, случайность и не существует без возможности, и отрицает ее уже тем, что не все есть возможность, что есть и она -случайность, но противоречит ли случайное возможному? Очевидно, нако­нец, что утрата специфической определенности разрушительна для обеих, о чем говорит опыт их погружения в "дурную" бесконечность. В принципе это отличие давно найдено, но его теоретическое совмещение со специ­фическими различиями тех или иных конкретных противоположностей часто становится довольно мучительным процессом. Случай прогресса и регрес­са - один из ярких тому примеров.

Искомое отличие по существу положено Гегелем в основу его диа­лектики и состоит как раз в том, что одна из противоположностей в ко­нечном счете, в отрицании отрицания, оказывается абсолютной, а другая так и остается в нем относительной. Так, "бесконечное есть а) в прос­тои определении... отрицание конечного; b) но оно тем самым находится во взаимоопределении с конечный и есть абстрактное, одностороннее бесконечное; с) оно есть само снятие этого бесконечного, а равно и конечного, как единый процесс, - есть истинное бесконечное" (106). "Следовательно, бесконечное, каково оно есть на самом деле, есть про­цесс, в котором оно низводит себя до того, чтобы быть лишь одним из своих определений, противостоять конечному и, значит, быть самому лишь одним из конечных [т. е. относительным. - О. Б. ], а затем снимает это свое отличие от себя самого для утверждения себя и есть через это опосредование истинно бесконечное" (107), т.е. абсолютное: такое беско­нечное, "бесконечное в себе включает в себя конечное и, стало быть, есть в себе единство самого себя и своего иного" (108). Оно уже не нуж­дается в том, чтобы конечное полагало его со своей стороны, поскольку конечное - его внутренний момент. "Истинная... бесконечность... имеет своим образом круг, достигшую себя линию, которая замкнута и всецело налична" (109) - налична не в смысле исчерпанности всего возможного ряда конечного, а в смысле определенности и внутренней завершенности ее отношения к конечному вообще. Именно эта завершенность позволяет - пользуясь гелевским образом - данному кругу катиться, оставляя след, который не имеет конца ни в одну из сторон.

Дата добавления: 2015-06-27