Часть 1. Мир и мирoвой процесс 6 страница

Как выглядит в этом свете проблема единства мирового процесса развития?

Одним из оснований развития материи выступает, как уже говори­лось, наличие множества вещей. Его принципиальной чертой является то, что оно всегда есть множество различных по сложности вещей. Материя не состоит в конечном счете из одинаковых, тождественных частиц, и различие в ней низшего и высшего - как таковое - никогда и ни по ка­ким законам не возникало. Оно представляет собой как бы вечно началь­ное условие развития, действие законов которого может выражаться в мире вещей лишь в изменении его (различия) глубины или диапазона, и, таким образом, само входит в эти законы. Формально различия могут нарастать, интенсифицироваться или, напротив, сглаживаться "борьбой" противоположностей. В первом случае при сохранении простых должны возникать все более сложные вещи, увеличивая собой диапазон соответс­твующих различий (обратный вариант относится, скорее, не к науке, а к мифу). Во втором - или должно происходить последовательное разрушен» относительно более сложных вещей, или до их уровня должны постепенна подтягиваться простые вещи, нивелируя этим обсуждаемые различия. Ло­кально реализуется все варианты. Эволюция биосферы, например, шла целом путем расширения диапазона различий видов по сложности: наряд с появлением все более высоко организованных существ в ней сохранились и менее сложи" организмы, начиная с простейших. В случае гло­бальной экологической катастрофы изменение пойдет в обратном порядке первыми подвергнута вымиранию высшие представители животных и растений, начнется движение живого к однородности его простых форм Распространение в обществе научно-технических достижений может служить примером сглаживания различий в сложности соответствующей сфер путем подтягивания отстающих.

Однако, повторим, подобные различия в принципе неустранимы из мира, а совокупный материал науки явно свидетельствует о том, что наблюдаемая Вселенная пришла к своему современному состоянию в конечном счете именно путем их углубления, сохранив в себе множество "свободных" (т.е. не включенных в высшее) и в свою очередь хорошо дифференцированных по сложности объектов всех известных основных форм материи, модно заметить, что таким образом она достигла большей сложности, чем если бы развитие было полным превращением всего физического в химическое, всего химического в живое и т.д.: в данном случае отсутствовала бы такая составляющая ее сложности, как сложность комплексных форм материи - тем большая, чем больше в них перепад сложности объектов основных форм. В этом отношении роль невключения низшего в высшее в развитии как усложнении не менее принципиальна, чем включения, а взгляд, что универсальный эволюционизм-прогрессизм есть "редукционизм наоборот" и "выдвигает на первое место предположение о неизбежном поглощении одной системы другой", считая, что, "воплотившись в высшем, низшие формы бытия поглощаются им и больше «не существуют», хотя бы они и были в наличии" (161), является передержкой, если не следствием непонимания его сути.

Основанные на включении низшего в высшее вертикальные их отношения исследованы, однако, в рамках концепции восхождения от низшего высшему более глубоко, чем их горизонтальные отношения и коэволюция. Между тем, высшее, включая часть низшего, возникает в широком контексте существующих различий в сложности субъектов горизонтальных отношений низшего и высшего, само в свою очередь меняя его, и проблема единства развития упирается в вопрос о взаимопроникновении вертикальных и горизонтальных отношений низшего и высшего. Мы различали их, Ответственно, как отношения противоположностей и отношения отдельных вещей. Постараемся теперь сделать эту альтернативу более диалек­тичной.

Горизонтальные отношения низшего и высшего, как отношения от­дельных вещей, содержат момент их воздействия друг на друга, сопро­вождаемого переносом материи, движения и информации, который имеет конечную скорость и придает их взаимодействию характер относительного близкодействия. Его скорость убывает к тому же с усложнением типа взаимодействия. Если физический предел скорости передачи сигнала 300000 км/с, то максимальная скорость проведения нервного импульса уже всего 120 м/с. Поэтому, в честности, масштабы биологически интег­рированных систем должны значительно уступать масштабам только физи­чески интегрированных систем и никак не могут "поглотить" их. Спра­ведливо обратное: вторые включают первые, навязывая им свои физические условия как составляющим комплексных форм материи. Во вся­ком случае, горизонтальные отношения низшего и высшего содержат мо­мент близкодействия, принципиальное значение которого состоит в том, что новое в развитии всегда связано с существованием какого-либо объ­екта (162), и появиться он может только в результате "силового" близкодействия других объектов, которое приводит, например, к их синтезу в более сложный объект, становится причиной разрушения одного и усложне­ния другого и т.п. Без него "утрачивается смысл времени, совершенно исчезает длительность, качественная определенность объектов, но зато торжествуют абсолютная взаимосвязь и... однородность" (163), полная симметрия событий прошлого и будущего, развитие превращается в фик­цию. Если бы существовало одно мгновенное дальнодействие, "которое сразу и навсегда связывало бы между собой «жизненные пути» всех ма­териальных систем, составляющих Вселенную", отсутствовали бы "возмож­ность... воздействия на мировую линию какой-либо материальной системы совершенно новых и неожиданных факторов, которые ранее для нее просто не существовали, и свобода взаимного пересечения мировых линий мате­риальных систем" (164) - важные предпосылки развития и новообразований. Однако вывод, что в объективной реальности вообще отсутствует дальнодействие, а вытекающая из этого неопределенность всех событий будущего позволяет более полно обосновать аргументы в пользу диалек­тического учения о развитии (165), представляется поспешным. Он, во-первых, ведет к переоценке этой неопределенности и, следовательно, случайности свободного пересечения мировых линий отдельных объек­тов, "которое, - как иногда полагают, - не может подчиняться строго определенному закону в силу отсутствия материальной основы его дейс­твия" (166) - мгновенного дальнодействия. Во-вторых, - и главное - oн обходит вниманием то важное обстоятельство, что именно диалектике по-своему настаивает на "дальнодействии" в отношениях, если и не от­дельных материальных систем как таковых, не менее фундаментальна составляющих реальности - противоположностей, взаимопроникновение и тождество которых мгновении, непосредственны и потому лишены также и пространственных ограничений и которые не имеет - каждая - собствен­ной мировой линии. Нет, например, линии случайности, которая бы иног­да "свободно" пересекалась с линией необходимости, отдельных лини возможности, общего, единичного, других "противоположностей". Все они слиты, и в эту слитность как бы погружены или, точнее, принадле­жат ей отдельные предметы с их мировыми линиями, находя в ней, а ж только в своем "физическом" близкодействии, собственные качества, возможности, общее, необходимость, форму и т.д., которые в известно смысле являются моментами одной возможности, одного качества, одного общего... Если тождество противоположностей, наряду с близкодействием вещей, также считать основанием и условием развития, изменения ди­апазона различий вещей в их сложности, на отношения последних ка­ким-то образом нужно перенести и принцип "дальнодействия" противопо­ложностей - разумеется, не вместо и не в ущерб принципу близкодействия вещей.

Новое появляется непосредственно в близкодействии вещей. Номинально при этом меняется и весь мир, но что и насколько глубоко дейс­твительно затрагивается этим в его системе, если нет "дальнодействия"? Не является ли такое новое всего лишь локальной и неизбежно гаснущей в близкодействиях флуктуацией? Может ли конечное по сути близкодействие одно быть источником бесконечного качественного многообразия нового, а основанное только на нем развитие - процессом необратимого качественного изменения мира как целого? В подтексте этих вопросов лежит требование "дальнодействия", но нужно ответить еще на вопрос: "дальнодействие" - это действие чего на что, если не одной вещи на другую, но очень далекую?

Кажется, С. Лем сравнил Вселенную с рулеткой, правила которой меняются от игры к игре. Этот образ способствует прояснению необходимости и техники "дальнодействия" в развитии.

Если правила неизменны, то игры, следующие одна за другой идущие параллельно, по существу могут считаться содержательно не связанными между собой, так как каждой из них всегда соответствует один и тот же набор возможностей, реальных в том отношении, что, как бы много их ни было, каждая из них в принципе, хотя и с разной вероят­ностью, может осуществиться за конечное время одной игры в "близкодействии" игроков. Этот набор и составляет главное в содержании пра­вил. Хотя всякая отдельная игра по-своему уникальна и неповторима, все они суть вариации, не менявшие темы. Такая рулетка - вечная, не развивающаяся, а лишь флуктуирующая около среднего игра, не требующая "дальнодействия". Это, заметим, как раз и соответствует взгляду, что мир в целом не является системой и не развивается как одно целое. "Дальнодействие" необходимо, если исход отдельной игры, не предопре­деляя однозначно результатов других игр, меняет правила, сам "мир" рулетки: новые правила должны по определению - как универсальный за­кон, который не может действовать только наполовину, - мгновенно распространяться (167) на всех игроков независимо от участия или неу­частия их в ней. Есть три варианта изменения правил - добавление но­вого, ликвидация старого, замена старого новым, и игра осложняется теперь движением в сфере возможностей - их переходами по линии "абс­трактные-реальные". Новое правило - это возможность, перешедшая из абстрактных в реальные, отмененное - наоборот. Абстрактная возмож­ность здесь - отдаленная возможность, переход которой в возможность реальную требует определенного окончания одной из конкретных партий, с которым по принципу "дальнодействия" меняются правила всех других партий и, следовательно, развивается сама игра. Правила как реальные возможности существуют в "близкодействии", и если бы игралась всего одна партия, она должна была бы быть поэтому нескончаемой, а новые правила вообще не могли бы утвердиться в игре. Поэтому существование множества параллельных партий - необходимое условие ее развития. Про­тиворечием близко- и дальнодействия обусловлено то, что каждая партия играется по правилам, которые в ее ходе меняются не один раз. Как это сказывается на тех правилах-реальных возможностях, которые продолжают действовать? Очевидно, не затрагивая содержания каждого из них, общее развитие игры меняет вероятности их реализации.

Если игра усложняется и старые правила не отменяются, должна быть типичной ситуация, когда играющие опираются в партии только на них, не делая ходов и ставок, разрешенных новыми правилами, и, тем не менее, играют по существу уже в другую игру. Ее "мир" можно предста­вить тогда как ряд параллельных партий от архаичных, где участники ориентируются только на содержание старых правил, до продвинутых, в которых непосредственно реализуются также и самые последние правила, причем и архаичные партии заканчиваются в этом ряду так, как они не могли в среднем кончаться раньше. Таким образом, "дальнодействие" организует некий единый фронт развития всей игры.

По-видимому, атому можно придать определенный физический смысл. Известно, что y - функция в уравнении Шредингера характеризует состоя­ние квантового объекта тем, что определяет реальные возможности (ве­роятности) реализации его взаимодействия с классическими объектами, однако при проецировании квантового процесса в классическую структу­ру (окончание конкретной партии) осуществляется одна из этих возмож­ностей, поэтому в аппарате теории здесь имеется разрыв: представление состояния квантового объекта y - функцией прекращается, "прежняя y за­черкивается... и пишется новая" (168). Известно также, что существует "совершенно специфическая [квантовая] связь, выражаемая в аппарате теории свойствами y-функции системы как неразложимость на y-функ­ции, относящиеся к частям системы", и "квантовая структура представ­ляется гораздо более связной, чем структура классическая" (169). В принципе в квантовую структуру можно в конечном счете включить весь физический мир, составив одно всеобщее уравнение Шредингера, и каждое столкновение этой структуры с классическим объектом или, скорее, каж­дое новое классическое ее проявление должно сопровождаться разрывом ее y-функции, т.е. изменением ее состояния в целом, что до некоторой степени аналогично изменению в "дальнодействии" правил игры, возмож­ностей и статистики исходов отдельных партий как своеобразных класси­ческих проекций этих правил.

"Дальнодействие" связано, следовательно, с моментом неделимости реальности на части, и, поскольку в неделимом нет границ, сил и рас­стояний, которые нужно преодолевать, оно совершенно противоположно близкодействию и в таком смысле вообще не есть действие (чем обуслов­лены подразумеваемые и далее кавычки). Известная двусмысленность это­го термина обусловлена здесь тем, что он, с одной стороны, характери­зует некое отношение отдельных вещей, которое устанавливается, с другой стороны, через отрицание самой их вещности - в их слиянии в одно и исчезновении их как его (отношения) самостоятельных субъектов. Таким моментом, таким одним прежде всего является возможное - "прави­ла игры". Дальнодействие предполагает действие через сферу возможного, которая не имеет пространственно оформленных и разделенных компо­нентов, частей или сторон. Каждое близкодействие как бы вычерпывает из нее свой результат, мгновенно меняя источник, из которого черпают остальные близкодействия. Сколько бы, далеко они и их участники - вещи - ни отстояли друг от друга, они, таким образом, оказываются актуаль­но связанными между собой не через образованное вещами пространство, а через возможное как противоположность действительному, в том числе и образованному вещами пространству. Дальнодействие или действие через возможное обеспечивает корреляцию изменений всех предметов независимо от того, могут они или нет за время своего сосуществования об­меняться какими-то вещественно-энергетическими сигналами, провзаимодействовать и таким способом повлиять друг на друга. Это нужно признать, если относиться к возможному как к особой реальности, а не просто слову, неявно заменяющему неудобное "ничто" в рассуждени­ях о возникновении нечто.

Возможное и действительное противостоят как относительное и аб­солютное: возможное принадлежит действительному в качестве момента и в этом смысле целиком находятся в его власти, существуя, в частности, "в виде способности вещи при соответствующих условиях превратиться в другую вещь" (170). Их можно, однако, противопоставлять и как относи­тельные, беря действительное в узком значении - без возможного, под которым понимается уже "не способность вещи превратиться в другое, а именно это другое" (171). В таком случав правомерен вопрос, что может и чего не может изменить действительное в возможном и обратно. Очевид­но, что возможное не является причиной изменения действительного, что оно не способно вызвать "силовое" взаимодействие вещей, но выступает фактором детерминации его результатов. Действительное, в свою оче­редь, определяет, является ли "это другое" абстрактной или реальной возможностью, вероятностное распределение реальных возможностей (сог­ласно принятой многими диспозиционной трактовке вероятность есть свойство порождающих реализацию возможности условий (172)), а также обусловливает движение возможного по линии "абстрактное-реальное". Однако не в его компетенции находится содержание возможного как тако­вого. Во-первых, именно оно в конечном счете становится содержанием действительного в узком его значении, а не наоборот. Во-вторых, оно богаче в целом, чем содержание действительного в этом значении, иначе развитие не сопровождалось бы выбором некоторых из множества возмож­ностей, а вероятностные законы не имели бы того значения для разви­тия, которое придает им современная наука. В том, что материя оказы­вается "всегда... сложнее самой себя, то есть непрерывно усложняется" (173), есть и вклад возможного.

Предпосылкой дальнодействия является то, что возможное само по себе не имеет вещественных, пространственно дифференцированных частей и сторон. Еще одной его предпосылкой выступает содержательное превосходство возможного над действительным в узком смысле этого слова, вносящее в действительное момент нерасчленимости на отдельные области по их отношению к возможному, в особенности - отдаленно возможному. Очевидно, например, если воспользоваться известным сравнением ранней Вселенной - простейшего плазменного облака, наполненного равновесные излучением - "с каким-то гигантским геном, в котором была закодирова­на вся будущая, невероятно сложная история материи" (174) в ней, что возможность жизни не была сосредоточена в определенном участке этого облака, что в данной отношении оно было неделимо.

Переход возможного в действительность, помимо этапа непосредс­твенного осуществления возможности, включает стадии ее продвижения от абстрактной к реальной, а содержательное превосходство возможного обусловливает вовлечение в это всего действительного, определенное согласование, корреляцию близкодействий всех составляющих его предме­тов по отношению к этому возможному. О существовании такой корреляции свидетельствует уже сам тот факт, что живое, продолжая пример, появи­лось и этому не воспрепятствовали никакие предшествовавшие процессы. Их возможности входили, следовательно, в возможность жизни, а сами они, как и их результаты, оказывались на каждой из стадий актуально связанными через нее дальнодействием и были, так сказать, заодно.

Единство близко- и дальнодействия обеспечивает сущностно необра­тимый характер развития мира именно как одного целого. Близкодействия выступают непосредственной причиной изменения действительного и фо­ном, на котором только и может осуществляться связь дальнодействия, имеющая в противоположность близкодействию не "силовую", а, так ска­зать, "объективно-логическую", "импликативную" (175) природу. Дальнодействие со своей стороны исключает в принципе глобальное повторение ситуации, делая результат каждого близкодействия очередным условием (в смысле импликации, а не причинения) всех последующих изменении действительного, где бы и когда они ни происходили. Это единство име­ет, таким образом, прямое отношение к направленности развития.

Сказанное характеризует горизонтальные отношения низшего и выс­шего, поскольку касается отношений между любыми вещами. Высшее и при­мыкающая к нему часть свободного, не включенного в него низшего свя­заны близкодействием, вызывающим их субстратные и функциональные изменения. Между высшим и этой частью низшего есть также и отношении дальнодействия, которое, кроме того, связывает его и со всем осталь­ным свободным низшим. Живое, например, связано дальнодействием с только что взорвавшейся сверхновой звездой, излучение которой дости­гнет Земли через тысячи лет и которая вообще находится для него за горизонтом событий, хотя причинами взрыва и эволюционных изменений, претерпеваемых в это время живым, являются совершенно разные близкодействия. "Субстанцией" дальнодействия высшего и свободного низшего выступает возможное, которое всегда богаче представленного ими дейс­твительного, взятого без него.

Вертикальные отношения низшего и высшего уже как предметных уровней одной веши тоже характеризуются своеобразным сочетанием близко и дальнодействия, по существу сходным с их сочетанием в случае очень далеких друг от друга вещей, между которыми нет и не может быть прямого близкодействия. Какой-нибудь биологический объект, например, является, как интегральное целое, живой вещью, но его теневые системы - это вполне определенные химическая и физическая веши, которые имеют соответствующие свойства и способности к взаимодействию с окружающими предметами. Биологический объект в этом смысле выступает как три ве­щи, которые в принципе не могут взаимодействовать путем переноса вещества и энергии, т.е. близко действовать, так как не являются вещами друг по отношению к другу. Их взаимно согласованное преобразование должно быть поэтому, как и в случае очень далеких друг от друга ве­при, спровоцировано взаимодействиями каждой из них с окружающими предметами и содержать объединяющий их момент дальнодействия. В дан­ном случае его "субстанцией" выступает собственно высшее. Это следует из того, что уже было сказано о природе и роли последнего в интегра­ции структурных уровней.

Горизонтальные и вертикальные отношения низшего и высшего при­надлежат, таким образом, ряду, на одном полюсе которого находятся не связанные близкодействием в силу пространственной удаленности друг от друга вещи, а на втором - тоже не связанные непосредственным близко­действием структурные уровни вещей. Его середина заполнена случаями дальнодействия одновременно близкодействующих вещей. Тем самым они демонстрируют глубокую общность своей природы, что позволяет поста­вить несколько вопросов и высказать некоторые предположения.

Что считать теоретическим началом данного ряда, наиболее полно выражающим эту природу? По-видимому, отношения уровней, поскольку их субъектами могут быть только низшее и высшее, тогда как в других слу­чаях ими в принципе могут выступать и предметы одного порядка слож­ности. Если начать с другого полюса, можно посчитать, что отношения таких предметов исчерпывают и суть горизонтальных отношений низшего и высшего, тогда как на самом деле они являются абстрактным моментом последних. Предшествующее рассмотрение в основном зафиксировало имен­но его.

Тождественны ли возможное и собственно высшее как "субстанции" дальнодействия? многое позволяет считать элемент их тождества весьма существенным. Отметим не-вещный характер обоих, отсутствие у них пространственно выделенных частей и сторон, их неделимость в данном отношении, то, что собственно высшее, как и возможное, - одно на

всех, а также, если принять все это, и момент их содержательного сов­падения. О таком совпадении свидетельствует, по-видимому, прежде все­го то обстоятельство, что язык возможного, в отличие от языков физи­ческих, химических и других взаимодействий, универсален и доступен всем уровням сложности. На химическом уровне, например, заложена воз­можность живого, а само оно несет возможность определенного устройс­тва химического уровня, и этими возможностями, как бы приходящими - каждая -- с другого этажа, опосредованы, соответственно, все биологи­ческие и все химические структуры и процессы живого. В этом плане функция возможного существенно аналогична роли собственно высшего в интеграции предметных уровней вещей.

Первым аргументом против их отождествления могло бы служить то, что собственно высшее должно существовать при наличии высшего как ин­тегрального целого - когда уже есть, например, само живое и его тене­вые системы - и потому оно не является возможностью - тем, что только еще перейдет в действительность. Слабость этого аргумента, однако, состоит в том, что сосуществование действительного с собственной воз­можностью - обычное явление, лежащее в основе функционирования любой системы. Оно предполагает, в частности, феномен "покоящегося" или "станционарного" развития, когда "высшая форма материи непрерывно воспроизводит себя из низшей, опираясь на уже существующую свою структуру и субстрат" (176). Представляется даже, что "покоящееся" раз­витие - тот случай, когда не-вещь собственно высшее, в принципе, теоретически неотличимо от своей не-вещи же возможности. Второй аргумент, если собственно высшее - только возможность, заключается в следующем: поскольку возможность человека заложена, "как в гене", в ранней Вселенной, присутствует в самом фундаменте материи и, следова­тельно, совместима с любой действительностью в рамках объективной ре­альности, собственно социальное следовало бы признать не возникающим, а вечным, получив что-то вроде принципиальной координации. Третий ар­гумент состоит в том, что, когда мы говорим о чистой возможности, "мы не предполагаем, что возможность как таловая обладает какой-либо тен­денцией к самореализации" (177), поэтому - одно из двух - или собствен­но высшее имеет, так сказать, нулевую активность и не может быть, в частности, интегратором уровней, или оно - не просто возможность. Логично предположить, что оно обладает некой пограничной между возмож­ным и действительным как таковыми природой.

Возможное переходит в действительность, но и действительное дви­жется ему навстречу, предваряя этот переход своим проникновением в него, так что часть возможного, еще не став действительностью, уже приобретает какие-то ее черты: она получает некоторую активность, тенденцию, предрасположенность к непосредственной реализации, стано­вится реальной возможностью. На границе возможного и действительного язи таковых образуется своеобразный "кипящий" слой попыток прорыва возможного в действительное в виде, например, случайных флуктуации последнего- "случайное как непосредственная действительность есть вместе с тем возможность чего-то другого" (178). Реальным возможностям соответствует вероятность как мера предрасположенности или тенденции к осуществлению, и косвенным свидетельством их пограничной природы служат расхождения по вопросу о том, является ли вероятность свойс­твом, например, порождающих условий организации эксперимента, которые предполагается неизменными (179), т.е. свойством действительного, или принадлежит самой возможности как мера ее способности быть в данный момент действительностью (180). Очевидно, во всякой случае, что эта способность не может быть приписана в ранней Вселенной ни возможности живого, ни возможности социального. Таким образом, отождествление собственно высшего только с реально возможным снимает второй и третий аргументы. Заметим, что такой подход к собственно высшему заставляет связывать переход одного модуса объективной реальности в другой с по­явлением реальной возможности существования очередной из основных форм материи. В этом случае можно сказать, например, что ее жизненный модус складывается несколько раньше, чем возникает само живое. Соот­ветствующее уточнение нужно внести и в данное нами ранее определение модуса.

Можно ли считать, что высшему подчинено не только, включенное - по вертикали, - но и невключенное, свободное - по горизонтали - низ­шее? Оставим пока в стороне эмоциональную оценку неудач в опыте поко­рения природы человеком. Прежде всего, свободное низшее, которое на­ходится в непосредственном взаимодействии (близкодействует) с высшим и испытывает на себе его прямое влияние, приобретает содержание и формы, которых оно бы не могло иметь без этого. Известно, например, что жизнь "теснейшим образом связана со строением земной коры, входит в ее механизм и в этом механизме исполняет величайшей важности функ­ции, без которых он не мог бы существовать", что "нет ни одного круп­ного химического равновесия в земной коре, в котором не проявилось бы основным образом влияние жизни" (181). Такое "силовое" подчинение сво­бодного низшего ограничено, однако, ближайшими окрестностями высшего, и хотя живое, обладая определенной массой, притягивает Солнце, вряд ли оно этим подчиняет его, вызывая в нем изменения, в которых отчетливо выражалась бы его собственная природа. Между тем, вопрос состоит и в том, подчинено ли высшему все свободное низшее.

К положительному ответу склоняет следующее обстоятельство: под­чинение низшего по вертикали не является результатом его предметного взаимодействия с высшим уровнем и заведомо лишено аспекта прямого вмешательства последнего в структуру и процессы низшего. В его основе по существу также лежит дальнодействие низшего и высшего как предмет­ных уровней через собственно высшее, опосредованное их близкодействиями не друг с другом, а с окружавшими вещами. Изоморфизм организма к его химического фундамента, например, поддерживается за счет биологи­ческих связей данного организма с другими и за счет химических взаи­модействий его низшей основы с косной химической средой, включая туда и продукты метаболизма других существ, а не тем, что с биологического на химический уровень непосредственно спускаются какие-то веществен­но-энергетические сигналы. Подобно этому свободное низшее, которое не испытывает на себе прямого и специфического воздействия высшего, мо­жет подчиняться ему по принципу дальнодействия также и по горизонта­ли. Однако в чем, если не в установлении их изоморфизма, как в случае вертикального подчинения, это должно выражаться?

Очевидно, в том, что свободное низшее приобретает такие формы, организуется в такие комплексы, которые не возникают, если где-нибудь в мире нет высшего. Определенное строение комплексных форм материи, в которых преобладает свободное низшее, является в данном отношении аналогом теневой системы, образуемой включенным низшим в его подчине­нии высшему. Свободное низшее, возвращаясь к образу рулетки, всегда играет по старым правилам более или менее архаичные партии, и его от дельные объекты остаются, в принципе, теми же, какими они могли быть и до появления высшего. Скажем, два атома водорода и один - кислорода при химическом взаимодействии дают молекулу воды независимо от того, происходит ли это в мире, где есть жизнь, или - где ее нет. Поэтому общее изменение правил игры, обогащение их реальной возможностью выс­шего должно сказываться не столько на содержании результата каждой из таких партий, сколько на статистике исходов их массы в зависимости от правил воды может образоваться больше или меньше, и от этого зави­сит, например, характер планетного комплекса, в котором она участву­ет. Неважно, встраивается ли живое именно в данный комплекс или нет, но, если он складывается, когда оно возникает или ухе присутствует в мире, можно говорить о том, что свободное низшее подчинено в нем выс­шему, поскольку правила игры уже включают реальную возможность последнего и свободное низшее, таким образом, уже черпает из другого ис­точника, в котором его возможности скоррелированы по-новому.

Дата добавления: 2015-06-27