Часть 1. Мир и мирoвой процесс 5 страница

Эта предварительная характеристика ступени развития объективной реальности нуждается в углублении. Модус является системой, элементы которой - низшее и высшее - находятся в двояких отношениях: с одной стороны, эти отношения связывают низшее и высшее в рамках основных форм материи, с другой - в рамках ее комплексных форм. Первые есть отношения надстроенных друг над другом уровней каждой из основных форм материи, например, физического, химического и биологического уровней живого. Их можно назвать поэтому отношениями по вертикали. Вторые - низшего и высшего как отдельных рядоположенных предметов или вещей, например, живого, только химического и чисто физического объ­ектов. Назовем их отношениями по горизонтали. Первые - системообразующие отношения основных форм, вторые - ее комплексных форм, и ядром содержания модуса должен быть такой аспект единства мира, в котором бы снимался определенный дуализм этих отношений. Сразу отметим, что его поиски находятся, как будет показано, в плоскости дальнейшего ре­шения проблемы теоретического совмещения материализма и диалектики.

2. Вещи и противоположности. Горизонтальные и вертикальные отношения низшего и высшего

Вертикальные отношения низшего и высшего подробно исследованы В. В. Орловым и другими авторами (139) как в общем, так и применительно к отдельным случаям соотношения физического, химического, биологическо­го и социального. Их модель является пока наиболее глубоким отражени­ем этих отношений. Против нее не выдвинуто серьезных возражений, поэ­тому другие точки зрения будут затронуты позднее, при обсуждении природы живого. Данные отношения устанавливаются с возникновением высшего из низшего. Часть объектов низшей формы материи включается в состав высшей в качестве основы или фундамента. Включенное низшее полностью сохраняет природу и сущность низшей формы материи, не теряет ее основных свойств и продолжает следовать ее законам. Их не может нарушить активность высшего. Высшее, таким образом, глубоко зависит от включенного низшего. Вместе с тем оно не сводится к низшему и об­ладает относительной самостоятельностью. Не упраздняя законов низше­го оно имеет собственные законы и подчиняет себе включенное низшее. Подчинение не несет характера прямого вмешательства каких-то высших факторов и сил в структуры и процессы низшего. Оно коренится в том, что включенное низшее достигает по сравнению с невключенным, "свобод­ным" низшим большей сложности, является более развитой разновидностью низшего. Так, химия живого существенно сложнее неживого химизма. Эту сложность низшее приобретает сообразно своим законам, но лишь в "те­ни", в условиях высшего. В такой разновидности оно может существовать только в составе высшего и только до тех пор, пока его собственные структуры и функции остаются пригнанными структурам и функциям высше­го. В противном случае высшее теряет свою основу или опору в низшем, но вместе с этим исчезает и та самая разновидность низшего, которая служит ею. В ее "интересах" поэтому - всегда и всюду следовать изме­нениям высшего, в чем и выражается отношение подчинения высшему вклю­ченного в него низшего. Разумеется, что и высшее в его зависимости от низшего должно по-своему следовать природе низшей основы, т.е. и не­котором смысле само подчиняться ей, формироваться по ней как по своеобразной матрице. Однако именно высшее включает низшее, и его зависимость от низшей основы является в конечном счете зависимостью от собственного момента в отличие от обратной зависимос­ти от него этой основы, что и отражает более резкий термин "подчине­ние" (этой основы высшему).

Понятие "высшее" имеет два плана или смысла: широкий и узкий. В широком смысле каждая основная форма материи есть интегральное целое, которое включает низшую основу и собственно высшее - высшее в узком смысле. Оно является одним из уровней высшего, взятого в целом, в ши­роком плане, - тем, что остается в этом целом "за вычетом" субстрата и структур низшего: добавочным содержанием, отличающим высшее от пред­шествующих форм материи, вместе с некоторым диалектически - без этих структур и субстрата - заимствованным у них содержанием. Например, живое в широком плане включает уровни физической и химической основ и собственно биологический уровень. Можно заметить, что в широком плане высшее выступает как абсолютное по отношению к своей низшей основе и собственно высшему, которые являются его внутренними моментами.

Высшее и включенное низшее в их противоположности взаимно отражают друг друга, что в структурном аспекте фиксирует предложенная В. В. Орловым гипотеза "теневой системы" (140), устанавливающая изомор­физм систем включенного низшего и интегрального целого высшего как механизм их связи. Суть ее состоит в том, что при возникновении выс­шего из элементов низшего уровня организации материи и в его пределах формируются более сложные, комплексные элементы, которые, как и связи между ними, находятся в однозначном соответствии с элементами и свя­зями высшего, изоморфны им. Через теневую систему высшее "узнает" природу низшего и свою зависимость от него, а включенное низшее, в свою очередь, испытывая влияние высшего, подчиняется ему. Как интег­ральное целое, живое, например, имеет физическую и химическую теневые системы. Следует уточнить теперь, что собственно высшее - это то, что есть в высшем "за вычетом" его теневых систем.

Вертикальные отношения в системе "иерархия теневых систем -собственно высшее - высшее как интегральное целое" не являются, как уже отмечалось, отношениями отдельных друг по отношению к другу пред­метов либо компонентов (в физическом смысле) какого-то объекта. Нап­ример, физическая теневая система живого не существует наряду с его химической теневой системой - вне ее, не является она также и компо­нентом этой системы, подобным ядру в клетке, например; не пребывает рядом с ними и собственно биологический уровень живого. Как интег­ральное целое, оно пространственно совпадает со своими теневыми сис­темами, а его уровни не обмениваются между собой порциями субстрата и энергии, как это делают взаимодействующие вещи. Вертикальные отноше­ния низшего и высшего выступают отношениями глубокого диалектического взаимопроникновения и тождества противоположностей, чего нельзя ска­зать прямо об их горизонтальных отношениях, в которых низшее и высшее остаются прежде всего отдельными вещами. Можно представить, например, отношения камня и лягушки, сидящей под ним, и отношения физического, химического и биологического в ее организме, чтобы почувствовать эту разницу.

Проблема единства и связи горизонтальных и вертикальных отноше­ний низшего и высшего, таким образом, входит в более широкую и далеко не решенную проблему теоретического перевода отношений диалектических противоположностей в отношения и связь отдельных вещей - проблему "овеществления" противоположностей, с одной стороны, и наделения ими вещей - с другой, многие попытки сделать то или другое наталкиваются на известную несовместимость материализма в том его аспекте, в каком мир для него состоит из множества отдельных вещей и их связей, и диа­лектики, для которой он "состоит" из противоположностей в их взаимоп­роникновении и тождестве и не делится в этой своей тотальности на ве­щи. Речь идет, таким образом, о необходимости дальнейшего синтеза материализма и диалектики, не все варианты которого можно считать удачными.

Так, прямое приписывание стандартного диалектического набора противоположных моментов отдельно взятому предмету ведет к теорети­ческой потере его как вещи, о чем свидетельствует, в частности, опыт построения атрибутивной модели "материального объекта вообще", проти­вопоставляемой его "субстратно-субстанциальным" моделям. Согласно ей "атрибуты, вместе взятые, и есть материальный объект", причем "«за» или «под» атрибутами нет никакого отличного от них носителя" (141). Объект лишается в этой модели субстрата, телесности (в самом широком смысле слова), позволявших ему взаимодействовать с другими объектами, быть вещью и частью некоего предметного целого, и это по-своему оп­равдано в ней: наделение объекта набором противоположностей качества и количества, содержания и формы, возможности и действительности, не­обходимости и случайности, другими атрибутами существования и разви­тия делает теоретически ненужной его субстратную, вещную сторону, поскольку превращает его в самодостаточную реальность, которая не нуждается в том, чтобы быть частью какого-то целого и взаимодейство­вать с другими объектами. В этой модели по существу нет теоретических препятствий тому, чтобы рассматривать в качестве такого объекта сознание, которое даже удобнее брать в силу его невещественности только как "атрибуты, вместе взятые".

Не вполне корректно, по-видимому, и отождествление диалектичес­ких противоположностей с подсистемами или частями материального образования (142), поскольку это тоже теоретически подрывает в конечном счете его вещность. Организм, например, имеет опорно-двигательную, нервную, кровеносную, пищеварительную и другие подсистемы, которые не принято и вряд ли продуктивно рассматривать как собственно диалекти­ческие противоположности, с одной стороны. С другой стороны, в нем нет подобных этим подсистем возможности, действительности, содержа­ния, формы, качества, количества и т. д. Если взаимодействие первых имеет "силовую" природу обмена субстратами, электрическими импульсами и т.п., то у противоположностей, не обладающих каждая собственным субстратом, это невозможно. Очевидный пример тому - возможность и действительность. Их отношения - иной природы, и предлагаемый подход не столько совмещает логику отношений между вещами как подсистемами или частями мира с диалектикой противоположностей, сколько подменяет первую второй. Оказывается, что и сама "системность есть противоположность вещественности, несовместима с ней и исключает ее" (143).

Трудно согласиться поэтому и с точкой зрения, что по мере углуб­ления в связи объективного мира, преодоления познавательного огрубления реальности, восстановления абстрагированных ранее связей и отношений между вещами совершается замена логики частей и целого ло­гикой тотальности - неразграничимого единого, в котором многообразие и континуальность мира обособленных друг от друга вещей выступает только видимостью реальности (144). Вещная сторона логики материализма при атом не соединяется, а в конечном счете упраздняется диалектикой "тотальности", чем, кстати, решительно упрощается подход и к самому предмету диалектики - развитию. Если представление о Вселенной как состоящем из вещей целом еще ведет, по мнение авторов, к представле­нию о некоем едином процессе, в котором она находится, то Вселенная как уже "лишенная предметной обособленности тотальность не нуждается в едином процессе. Для наличия тотальности требуется только отсутс­твие разрыва в сети динамических связей, отсутствие абсолютно замкну­тых областей" (145) - не более. Растворение вещного многообразия мира в такой тотальности лишает диалектические противоположности сферы, где развертываются и проявляются результаты их отношений, что делает проблематичным научное истолкование диалектики.

Одно из главных оснований дилеммы "вещи или противоположности" можно видеть в том, что "не решен вопрос о характере пространственно-временного отношения между противоположностями", в особенности - об их пространственном положении (146).

Для восполнения этого пробела предложено различать в предметном противоречии два уровня: внешний, феноменальный, и внутренний, сущностный, - и считать, что пространственная раздельность свойственна внешним формам проявления и существования противоречия, но не сущностному его уровню, на котором противоположности пространственно совмещены, взаимотождественны, взаимопроникают друг друга и на кото­ром противоречие выступает, таким образом, уже не противоречием между частями или элементами веши (что свойственно его внешнему уровню), а отношением веши самой к себе - отношением ее самоотрицания (147). В рассматриваемой модели "есть «внешнее» и «внешнее»: внешнее как одна из форм имманентного - внешняя форма движения имманентного противоречия системы - и внешнее, лишенное черт имманентного, - внешняя среда «обитания» системы" (148). Факторы которой, "не будучи источни­ком самодвижения, не играют решающего значения в самодвижении системы; их функции чисто «ферментативные», они ускоряют или замедляют процесс самодвижения системы" (149). Овеществление противоположностей и наделение ими вещей теоретически достигается здесь переходом от собс­твенно диалектического отношения противоположностей (которому присущи "острые" формы единства: взаимопроникновение, конкретное тождество и т. п. (150)) в субстанциально-сущностном основании веши к поляризации относительно выделенных, "разошедшихся" сторон явления (в котором как бы проступает предметное целое веши) и - наконец - к внешним услови­ях, среде, взаимодействие с которыми уже прямо предполагает обладание вещественными частями и элементами. Среда в данной модели не просто ускоряет или замедляет самодвижение предмета, но фактически является ключом, отпирающим его внутренний механизм: собственное внутреннее "беспокойство" отдельного предмета может вылиться во что-то лишь в совокупности и во взаимодействии его с другими вещами.

Такая модель положительно альтернативна атрибутивной модели, но имеет свое противоречие: являясь по замыслу моделью самодвижения, она "овеществляет" противоположности, наделяя их чертами пространственно разведенных сторон или частей предмета, в направлении, ослабляющем исходную идею самодвижения. Подобное ослабление теоретически оправда­но в ней, поскольку речь идет об отдельно взятом предмете, но остает­ся вопрос, почему то, что обладает абсолютно абсолютным самодвижени­ем, т.е. мир в целом, должно состоять из отдельных вещей-частей, а не только из проникающих друг друга противоположностей.

"Схоластический" ответ заключается, очевидно, в том, что такой мир был бы неизменным в силу бесконечной скорости реализации отноше­ний тождества и взаимного перехода противоположностей, не обремененных, так сказать, инерцией вещей. Он не имел бы времени, не говоря уже о пространстве, в которых невозможно локализовать тождественные и "пронзившие" друг друга противоположности. Он не мог бы находиться и в главном для своего движения отношении самоотрицания, так как быть од­новременно другим и тем отрицать себя означало бы в атом контексте только одно: не быть и тождеством противоположностей, т. е. вообще не быть. Поэтому быть совокупностью вещей выступает для него таким же сущностями, а не только внешним (явление) условием самодвижения, как и быть тождеством противоположностей, можно сказать, что фундаментом его вечного самоотрицания является "состоять из отдельных вещей, а не тождественных друг другу противоположностей, и наоборот - быть их тождеством, а не совокупностью отдельных вещей". Это - два основания его самодвижения, само отношение которых следует оценить как взаим­ное проникновение противоположностей. Такая оценка не вводит решение поставленного выше вопроса в порочный круг, поскольку одной из проти­воположностей является здесь сама вещная сторона (151) мира, контраген­том которой выступает его не-вещная сторона: не являются вещами, как таковые, общее, качество, необходимость, возможность, причина, форма и другие "противоположности", из которых также по-своему состоит мир.

Вернемся к двухуровневой модели Ф. Ф. Вяккерева и В А. Кайдалова. Противоречие вещности и не-вещности, очевидно, присуще также и от­дельно взятому предмету. Если на внешнем уровне предметного противо­речия, согласно модели, происходит взаимоисключающее взаимодействие обособившихся, поляризовавшимся в пространственно-временном отношении сил и сторон, а на внутреннем - вещь отрицает сама себя, нужно приг­нать, что это должно доходить до отрицания ею себя как вообще вещи. Вещи вообще противостоит, очевидно, только вообще не-вещь, и ключевым тогда оказывается вопрос, что в своей противоположности вещи может быть вместе с тем тождественно ей по своему содержанию.

Вероятно, единственным претендентом на это выступает собственно высшее в системе уровней материального объекта - лишь оно богато нас­только, чтобы быть диалектически тождественным всей веши (152). Низшая основа (теневая система), собственно высшее и высшее как интегральное целое подчинены в этой системе логике отрицания отрицания: низшая основа отрицается собственно высшим, а оно - высшим как интегральным целым. Примечательной чертой первого отрицания является отрицание вещности, "телесности" теневой системы собственно высшим как не-вещь» Второе из отрицаний есть отрицание не-вещной природы собс­твенно высшего, возврат к "телесности" на новом уровне - высшего уже как интегрального целого. Не-вещное собственно высшее как бы выступа­ет здесь посредником между предметными, вещественными уровнями высше­го как интегрального целого и его низшей основа Неадекватными отра­жениями не-вещной природы собственно высшего являются по существу как полное сведение высшего к этой основе, так и идеалистическое истолко­вание природы высшего, например, витализмом.

Все члены рассматриваемой триады диалектически тождественны. Собственно высшее пронизывает собой, как одна противоположность про­низывает другую, теневую систему и существует только через нее, отли­чаясь от последней в интересующем нас аспекте "прежде всего целост­ностью и неразложимостью", в которых низшие "ступени уже не имеют той индивидуальности, которую они сохраняют при включении в высшее явле­ние в качестве основы" (153). В известном смысле можно считать, что оно - теневая система, лишенная своей вещности и делимости, а теневая система - это собственно высшее, лишенное его неразложимости. Анало­гичны отношения собственно высшего и высшего как интегрального цело­го, которое есть в определенном смысле возврат к вещности теневой системы и представляет ее (вещность) на уровне, характеризующемся большей степенью неделимости (очевидно, например, что число химичес­ких компонентов, на которые можно "разобрать" организм, гораздо боль­ше числа компонентов, еще сохраняющих биологическое качество, - сло­вом, молекул в нем заведомо больше, чем клеток). И в этом случае мож­но сказать, что собственно высшее - это высшее как интегральное це­лое, лишенное его вещности, а последнее есть лишенное его неделимости собственно высшее. Наконец, диалектически тождественны теневая систе­ма и высшее как интегральное целое, что выражается в изоморфизме их элементов и структур и в их одновременном существовании через собс­твенно высшее. В их отношениях, поскольку они опосредованы собственно высшим, присутствует также и элемент противоречия вещи и не-вещи: высшее как интегральное целое кладет некий предел делимости включен­ного низшего (так, атом не является уже собственно элементом химичес­кой теневой системы клетки, поскольку он не изоморфен ни одному био­логическому элементу последней: гену, органелле и т. п.) и тем отрицает его как вещь, само таким образом становясь ею. Однако то же делает в отношении высшего как интегрального целого включенное низшее, его теневая система, которая, продолжая пример, в конечном счете состоит именно из атомов - ибо это химическая система - и делится глубже, чем "позволяет" ей высшее.

Решающим аргументом, что это не просто искусственно усложненная схема и такое отношерение вещи и не-вещи действительно необходимо, яв­ляется возникновение в развитии отношений низшего и высшего субъек­тивной реальности, сознания, которое не является вещью или юс сово­купностью, но которой» в принципе может нести все их содержание. Сказанное не означаете, что собственно социальное и есть сознание, но феномен сознания возможен, если собственно социальное - не вещь.

Собственно высшее, ни в каком отношении не являясь вещью, физи­чески неделимо и не имеет предметных компонентов, "силовым" образом воздействующих друг на друга. Б этом смысле ему абсолютно не свойс­твенна множественностсть, которой характеризуется мир вещей, хотя в нем и выражается богатство их содержания. Однако живой объект, например, формально имеет в себе не одно, а несколько собственно высших: собс­твенно биологическое, собственно химическое (поскольку его химическая основа есть высшее по отношению к физическому), собственно физическое (поскольку в бесконечности природы должны существовать дофизические формы материи). Как сосуществуют эти собственно высшие? Нужно приз­нать, что они слиты в одно - одно на все предметные уровни высшего как вещи, иначе между ними невозможны никакие отношения, что равно­сильно распаду самой вещи из-за роли, которую играет в ее интеграции собственно высшее, пронизывая и связывая собой друг с другом ее тене­вые системы и высшее как интегральное целое, которые не находятся са­ми в прямом предметном взаимодействии: на физическом уровне не дейс­твуют химические законы и факторы, на химическом - биологические и т.д. и наоборот.

У каждой вещи - одно на все ее предметные уровни собственно выс­шее, и естественен в вопрос, как с этой стороны сосуществуют разные, пространственно разобщенные вещи. Можно предположить, что собственно высшее каждой ив них заключено в ее пространственных границах и соот­носится cо своими "партнерами" косвенно, посредством предметного взаимодействия вещей, обменивающихся элементами субстрата, квантами по­лей и т.п. Неясно, однако, как неделимому - тому, что, не являясь вещью, не имеет внутренней пространственной дифференциации и структу­ры, а значит, не оформлено и внешне, - приписать некое положение сре­ди ему подобных. Логичнее считать, что, как таковое, оно непространс­твенно. Это не значит, что оно пребывает вне пространства, образуемо­го множеством веши: его непространственность есть неотделимость, недифференцируемость в этом отношении одного собственно высшего как такового другого, их слитность. В данном отношении собственно выс­шее также одно - уже на все вещи. За этим нужно признать и следующее: чтобы "обслуживать" все без исключения вещи, оно должно выражать со­держание ж наиболее сложных из них, быть, например, собственно хими­ческим, если живое еще не возникло. Может ли, однако, чисто физический объект иметь собственно химический уровень? Исходя из выдвинутого здесь исходного предположения - нет, но если не заключать этот уро­вень внутрь отдельного объекта, допуская, таким образом, его опреде­ленную пространственную локализацию, и иметь в виду, что собственно химическое несет в себе также и некоторое физическое содержание — иначе оно не могло бы опосредовать "вертикальные" отношения соответствующих предметных уровней, - положительный ответ не кажется невоз­можным: чисто физический объект обладает на этом уровне тем, что он в принципе способен выразить своими физическими структурой и поведени­ем. С неделимостью собственно высшего может быть, наверное, связано и существование отношений, реализующихся с бесконечной скоростью, как бы безвременно, что невозможно, если бы вещи только обменивались ка­кими-то сигналами. Образом подобных отношений может служить сиротс­тво: человек объективно становится сиротой не тогда, когда до него в другой город доходит печальное известие, а в сам момент смерти роди­теля.

Безвременными (как и непространственными) вообще являются все собственно диалектические переходы "в свою противоположность". Если "становление означает, что ничто не остается ничем, а переходит в свое иное, в бытие" (154), то "истина состоит в том, что бытие не пере­ходит, а перешло в ничто, и ничто не переходит, а перешло в бытие... что они абсолютно различны, ко также нераздельны и неразделимы" (155). Время требуется, чтобы сказать это, а не чтобы подобное реально со­вершилось.

О том, что мир действительно имеет сторону с признаками, которы­ми должно обладать собственно высшее, свидетельствуют, по-видимому, самые развитые в отношении их формализации науки - квантовая физика, математика. Как показал, например, И. 3. Цехмистро, ряд их представле­ний можно интерпретировать как отражение органически присущего приро­де свойства неделимости на реальные, актуально существующие отдельные физические объекты. Он полагает, что "в конечном счете деление физи­ческой реальности на составляющие ее элементы где-то полностью теряет свой смысл. Поэтому в качества "последних элементов" реальности сле­дует признать множественный, корпускулярный, иди субстанциальный ас­пект ее (содержащий в себе свойство физической неразложимости мира), и в равной мере свойство физической неделимости мира (содержащее в себе виртуально, в виде потенциальных возможностей множественность и субстанциальность реальности)... Бессмысленно ставить вопрос о том, какая из этих сторон является более "глубокой" онтологически, но не­обходимо постоянно иметь в виду обе и помнить от их неразрывности"(156). Именно в свойстве неразложимости мира автор усматривает "принципиаль­но неустранимый источник корреляции... потенциальных возможностей" (157) существования в нем разных подсистем, отдельных предметов и, следова­тельно, важное основание закономерных упорядоченности и изменения его уже как множества. В последнем случае "квантовые свойства мира как неразложимого целого обеспечивают несиловую... корреляции... возмож­ностей системы и управляют их перераспределением от одного события... к другому в зависимости от фактически реализующихся состояний" (158). Вывод о физической неделимости природы следует, по его мнению, из принципиально статистического характера квантово-механических законов, открывающих жесткую упорядоченность сферы виртуального, потенциально возможного и одновременно вводящих элемент неопределенности в сущест­вование отдельных объектов: их "размытость", как и мгновенная несило­вая корреляция виртуального, - проявления этой неделимости. Заметим, что размытость отдельного объекта как элемента множества вещей, если отойти от чисто физического смысла принципа неопределенности, кажется естественной и потому, что он всегда пребывает в процессе реализации каких-то возможностей, нарушая собственную меру, но не выходя при этом за рамки их (возможностей) общемировой корреляции.

Эта интерпретация построений квантовой физики позволяет предпо­ложить, что они являются теоретическим отражением не просто специфики мира элементарных частиц, физического вакуума и т. п., но и собственно физического уровня природы как такового. Если так, то в них можно ви­деть подтверждение положения о неделимости собственно высшего, о том, что оно - одно на всех. Однако автор не сдержал обещания соблюсти он­тологическое равенство аспектов множественности и неделимости приро­ды: первый кажется ему "лишь поверхностью... реальности, а глубже и в действительности мир существует как единое и неделимое" (159). Если "множественность как сторона природы является принципиально неунивер­сальной и конечной" (160), то неделимое из аспекта реальности само превращается в предмет, которым заканчивается природа. Логичнее было бы поместить его не под, а над множеством вещей, не ограничивая им снизу их многообразие, а как бы оставив его на плаву у этого многооб­разия в качестве подвижного уровня, не сдерживающего его и сверху. Неделимое - одно на всех, и его обнаружение физикой при изучении микромира не обязательно означает, что оно лежит именно под ним, как и того, что в сущности мир только неделим. Такая перестановка, по-ви­димому, не затрагивает основного смысла позиций автора, но позволяет квалифицировать исходные для нее представления физики как своеобраз­ное отражение ею физической составляющей содержания мирового - одного на всех - собственно высшего, как указание на действительную реальность этого уровня.

Сказанное можно подытожить в следующем выводе: собственно высшее одно на все предметные уровни интегрального целого отдельной вещи и на всю совокупность вещей, что относится, конечно, и к его сложности, собственно высшее существует через всю совокупность вещей, составляющих мир, и это, в принципе, исключает его мистификацию, хотя абсолю­тизация его своеобразия, вероятно, может принимать форму веры в миро­вой разум, особый духовный уровень Вселенной и т. д.

Понятое так собственно высшее является, по-видимому, тем ядром понятия модуса как ступени развития материи, которое делает его ("мо­дус") большим, чем простая констатация, например, наличия в мире жи­вого и условий для него. Неделимое, во-первых, является неотъемлемой стороной целостности, единства мира, и его тождество собственно выс­шему позволяет говорить об определенном качестве этого единства, ха­рактеризуя модусы объективной реальности как химический, жизненный и т. д. не только внешне, но и по существу, поскольку собственно высшим проникнуто бытие всех вещей, принадлежащих модусу. Таким образом, во-вторых, собственно высшее не только связывает предметные уровни в рамках основных форы материи, обеспечивая вертикальные отношения низ­шего и высшего, но оказывается как-то включенным и в горизонтальные их отношения, образующие комплексное формы материи, - одним из момен­тов интеграции последних. Поэтому без "собственно высшего", по-види­мому, не может быть диалектически снят известный дуализм горизонталь­ной и вертикальной составляющих этих отношений и, значит, не могут быть глубоко совмещены картины развития в ряду основных и в ряду комплексных форм материи. В-третьих, "собственно высшее" является не­обходимым пунктом конкретизации природы противоречия вещности и не-вещности, присущего как миру, так и отдельно взятому предмету -противоречия, которое является источником их самоотрицания, основани­ем их субстанциально-сущностного "беспокойства" и в которое упираются многие попытки дальнейшего объединения материализма и диалектики.

Дата добавления: 2015-06-27