Образование для жизни

Для того чтобы объяснить, что мы понимаем под образо­ванием для жизни, начинающимся с самого рождения ребен­ка, необходимо рассмотреть некоторые детали этого вопроса. Один из мировых лидеров — это был Ганди — не так давно провозгласил следующее: во-первых, образование следует по­лучать в течение всей жизни, а во-вторых, в центре образова­ния должна стоять защита жизни индивидуума. Впервые об­щественный и духовный лидер высказал такую идею. Следует отметить, что наука не только объявила это необходимым, но и с начала нынешнего века доказывает, что продолжение об­разования в течение всей жизни — практически вполне вы­полнимое дело. Однако министерство народного образования еще не поддержало эту идею.

Современная теория образования богата методами, задача­ми и социальными ориентирами, но надо сказать, что она по-прежнему совсем не берет в расчет жизнь. Среди многих методов, официально используемых в разных странах, ни один не предлагает индивидууму помощи с момента его рождения и защиты его развития. Образование, как оно понимается се­годня, — это нечто оторванное от биологической и социаль­ной жизни. Все, кто вступают в мир образования, в некоторой степени отрезаются от общества. Студенты университета должны подчиняться правилам колледжа, в котором учатся, и должны точно следовать программе обучения, заданной ру­ководством учебного заведения. И вплоть до недавнего вре­мени можно было сказать, что руководителей университета мало интересуют условия физической или социальной жизни студента. Если студент недоедал или имел проблемы со зре­нием или слухом, он просто получал оценки ниже. Правда, в последние годы на физические проблемы стали обращать внимание, но только с точки зрения гигиены. Никто еще до сих пор не ставил вопрос о том, могут ли угрожать или даже принести вред разуму студента ущербные и неподходящие ме­тоды обучения. Движение за новое образование, в поддержку которого столь горячо выступает Клапаред1, провело исследо­вание относительно числа предметов в расписании и постара­лось их сократить, дабы уменьшить умственную нагрузку. Но это не затрагивает сути проблемы — каким образом ученики могут обретать богатства культуры не уставая.

В большинстве образовательных систем, контролируемых государством, наиболее важно, чтобы программа была выпол­нена. Если дух студента реагирует на социальную несправед­ливость, или его глубоко волнуют политические вопросы, ус­тановившийся порядок требует, чтобы молодые люди избегали политики и сосредоточивались на учебе. На деле же получа­ется, что молодые люди заканчивают университет с разумом настолько скованным и узким, что в них утрачена всякая ин­дивидуальность, и они не имеют мнения о проблемах эпохи, в которой живут.

Машина образования так отстранена от социальной жиз­ни, как будто она и все ее проблемы находятся за пределами его границ. Мир образования подобен острову, где люди, от­резанные от остального мира, готовятся к жизни путем ис­ключения из нее. Предположим, случилось так, что студент университета заражается туберкулезом и умирает от него. Лю­бопытно и грустно, не так ли, что университет, социальная среда, в которой он живет, игнорировавшая его все время, пока он был болен, вдруг неожиданно объявится на похоронах в виде его представителя. [2] Есть выпускники, которые сильно переживают, что когда они выйдут во внешний мир, то окажутся бесполезными для себя и обузой для своих семей и друзей.

Тем не менее не стоит рассчитывать, что академическое заве­дение обратит на это внимание: отстраненность, полностью оправданная правилами, которые не дают возможность про­являть какой-либо интерес к психологическим проблемам, а позволяют только организовывать учебный процесс и про­водить экзамены. Сдавшие их получают диплом или ученую степень. Такова высочайшая вершина, которой достигло в на­ши дни высшее образование. Тем временем исследователи, занимающиеся социальными проблемами, обнаруживают, что выпускники школ и вузов не подготовлены к жизни и, кроме того, снижена их способность к полезному участию в жизни общества. Статистика показывает ошеломляющий рост числа сумасшедших преступников и тех, кого соседи считают «странными». Социологи взывают к школе, дабы излечиться от этого зла, но школа — это отдельный мир, мир, закрытый от таких проблем. Это заведение со слишком длинной родо­словной, чтобы изнутри менять свои традиции. Только давле­ние извне может изменить, обновить и найти лекарство от ошибок, которые портят образование на каждом уровне и слишком тяжелым грузом ложатся на жизнь учащегося.

А что же представляет собой период от рождения до шести—семи лет? Школа, так называемая подобающая, им ни­сколько не интересуется. Поэтому этот период называют до­школьным, то есть за пределами официального обучения. И что же, в самом деле, могут делать в школе крохотные новорожден­ные младенцы? Учреждения, созданные для детей дошкольного возраста, редко зависят от централизованной школьной власти. Их контролируют неофициальные ассоциации, или во главе стоят частные менеджеры — филантропы. Интереса к защите психической жизни младенцев как к социальной проблеме не существует. Кроме того, общество заявляет, что маленькие дети принадлежат дому, а не государству.

То новое значение, которое сейчас придают первым годам жизни ребенка, практически еще не распространено. Все, о чем сейчас думают, — это об улучшении условий жизни в семье — в том смысле, что считается теперь необходимым обеспечить подготовку к материнству. Но дом — это не часть школы, он относится к обществу. Так что на деле человече­ская личность и забота о ней разорваны: с одной стороны, есть дом, который принадлежит обществу, но существует изо­лированно от общества, которое не заботится о нем или не замечает его; с другой стороны, есть школа, также закрытая от общества, и, наконец, университет. Нет единства в пони­мании, нет общественной заботы о жизни как таковой, есть лишь фрагменты, которые по очереди игнорируют друг друга и поочередно взывают к школе, дому или университету, при­чем последний рассматривается просто как еще одна разно­видность школы для заключительной части периода обучения. Даже новые социальные науки, понимающие все зло такой изоляции, такие науки, как социология и социальная психо­логия, всегда находятся за пределами школы. Отсюда не су­ществует подлинной системы помощи развитию жизни. Кон­цепция образования как выражения такой помощи не нова в науке, как я уже сказала, но она по-прежнему не имеет ни статуса, ни места в социальной организации. И это тот сле­дующий шаг, который в ближайшее время должна сделать цивилизация. Тропа для него уже начертана. Критика с лег­костью показывает ошибки в сложившейся ситуации. Пред­ставители разных сфер деятельности ясно указали, какие ле­карства нужны во всех фазах жизни. Так что все готово, нам надо лишь строить. Различные вклады в науку подобны кам­ням из каменоломни, которым уже придали форму для заклад­ки в здание. Нам только надо найти людей, готовых сложить их вместе, и возвести новое строение, в котором столь сильно нуждается цивилизация.

Концепция образования, в центре которой стоит забота о живом существе, меняет все предыдущие идеи. Основываясь более не на программе, не на расписании, образование должно соответствовать условиям жизни человека. В свете этого убеж­дения обучение новорожденного неожиданно становится делом первостепенной важности. Совершенно верно, что но­ворожденный младенец еще не может ничего выполнять, и поэтому мы не можем учить его в обычном смысле. Он может быть только объектом наблюдения, изучения, которое нам необходимо предпринять, чтобы выявить его жизненные потребности. Это как раз тот тип наблюдения, которым мы сами и занимаемся. У этого наблюдения есть цель — выяс­нить, какие они, законы жизни, ибо если мы хотим помочь жизни, то первое условие успеха состоит в том, чтобы знать законы, управляющие этой жизнью. И все же просто знать их еще недостаточно, потому что если мы на этом и остановимся, то будем оставаться исключительно в сфере психологии. Не надо нам тогда идти вперед и становиться учителями.

Знание об умственном развитии маленького ребенка долж­но стать широко распространенным, ибо только тогда образо­вание сможет заговорить новым голосом и властно сказать миру: «Законы жизни такие-то и такие-то. Их нельзя игнори­ровать. Вы должны действовать согласно им, ибо они гласят о правах человека, которые всеобщи и одинаковы для всех».

Если общество считает необходимым сделать образование обязательным, то это значит, что образование должно осу­ществляться и развиваться практически, и если мы сейчас соглашаемся, что образование начинается при рождении, тогда становится жизненно необходимым для каждого знать законы развития. Образование должно не оставаться отстра­ненным и игнорируемым обществом, а должно обрести силу управлять обществом. Общественный механизм должен быть адаптирован ко всем потребностям, вытекающим из той новой концепции, что жизнь надо защищать. Призыв о помощи об­ращен ко всем. Отцы и матери должны взять на себя свои обязанности, и если дом терпит неудачу из-за нехватки средств, тогда от общества требуется не только дать необхо­димое обучение, но и оказать поддержку, необходимую для воспитания детей. Если образование означает защиту индиви­дуума, если общество признает необходимыми для развития ребенка определенные средства, которыми не в состоянии обеспечить ребенка семья, тогда обязанностью общества ста­новится предоставить эти средства. Государство никогда не должно оставлять ребенка.

При таком подходе образование должно стать авторитар­ным по отношению к обществу, из внимания которого формально оно было исключено. Очевидно, что общество должно осуществлять благотворный контроль над человеческими ин­дивидуумами, и если правда то, что образование должно рас­сматриваться как помощь жизни, тогда этот контроль никогда не будет ограничивать и подавлять жизнь, а должен будет принять форму физической и психической помощи. Это зна­чит, что первым шагом должна быть передача большей части своего благосостояния образованию.

Потребности ребенка в годы его роста изучены, и результа­ты этих исследований опубликованы. Теперь общество в целом должно сознательно принять ответственность за образование, тогда как образование в свою очередь щедро отблагодарит об­щество тем благом, которое оно получит от прогресса. Когда образование понимается так, оно становится важным не только для детей и их родителей, но также для государства и междуна­родных отношений. Оно становиться стимулом для каждой части социальной организации, стимулом для величайших из социальных улучшений. Но существует ли что-нибудь более за­стывшее, косное и безразличное, чем образование сегодняшне­го дня? Когда стране приходится экономить, то первой жертвой всегда становится образование. Если мы спросим государствен­ного деятеля о его взглядах на образование, он скажет, что его это не касается, что воспитанием его детей занимается жена, которая в свою очередь перепоручила это школе. Но наступит день, когда уже нельзя будет государственному деятелю дать такой ответ или выказать такое безразличие.

Какой вывод можем мы сделать из отчетов психологов, изучающих детей с самых ранних дней их жизни? Они едино­душны в признании того, что при надлежащей заботе и по­мощи у ребенка есть потенциал набраться большей силы, до­стичь лучшего психического равновесия и гармонии, иметь более энергичный характер. Вместо того чтобы оставить все на волю случая, рост ребенка в это время должен быть пред­метом научного подхода и внимания. Это значит, что требу­ется нечто большее, чем просто физическая гигиена. Как по­следняя защищает его тело, так и для защиты его разума и души требуется психическая гигиена.

Наука также сделала и другие открытия относительно этих первых дней жизни. Младенец имеет гораздо большую психи­ческую энергию, чем обычно это принято считать. С точки зре­ния психологии, при рождении он ничто. И не только в своем разуме, ибо при рождении он не способен к координированно­му движению. Своими почти бесполезными конечностями он ничего не может делать. Также он не может и говорить, даже если видит то, что происходит вокруг него. И все же с течением времени ребенок начинает ходить и разговаривает, и идет от одного достижения к другому, пока не сформируется человек во всем величии его телесных и умственных даров. И таким образом открывается дверь истине: ребенок — не инертное су­щество, который обязан нам всем тем, что он может делать, как если бы он был пустым сосудом, который мы должны напол­нить. Нет, именно ребенок создает в себе человека, и нет такого человека, который не был бы создан тем ребенком, которым он когда-то был.

Великие созидательные энергии ребенка, о которых мной так много было сказано и которые ученые вынуждены теперь изучать, были до сих пор спрятаны под массой идей, связан­ных с материнством. Раньше мы говорили, что мать форми­рует ребенка, потому что она учит его ходить, говорить и так далее. Но на самом деле мать ничего этого не делает. Это достижение ребенка. Мать рождает ребенка, но именно ребе­нок формирует в себе человека. Если мать вдруг умрет, ребе­нок все равно вырастает и завершает свою работу по созданию человека. Индийский ребенок, увезенный в Америку и отдан­ный на попечение американцев, учится говорить по-англий­ски, а не на хинди. Так что его язык идет не от матери, а сам ребенок воспринимает язык, так же как воспринимает он при­вычки и обычаи того народа, среди которого ему случилось жить. Поэтому ни в одном из его обретений нет ничего на­следственного. Сам ребенок впитывает материал из окружа­ющего его мира, именно он отливает его в человека будущего.

Признать эту огромную работу ребенка — не значит уменьшить авторитет родителей. Как только они смогут убе­дить себя не быть строителями, а просто быть участниками в процессе строительства, так они научатся лучше выполнять свои настоящие обязанности, и тогда, в свете более широкого видения, их помощь становиться воистину ценной. Ребенок может хорошо строить, если эта помощь оказана подходящим образом. Таким образом, авторитет родителей исходит не только из чувства их собственного достоинства, но и из той помощи, которую они могут оказать своим детям. По-насто­ящему большой авторитет и чувство собственного достоинства родителей зиждутся только на этом.

Но давайте теперь подумаем о месте ребенка в обществе еще с одной точки зрения.

Образ труженика, превознесенный в марксистской теории, стал сейчас частью современного сознания. Его видят произ­водителем богатства и благосостояния, важным партнером в великой работе цивилизованной жизни. Общество пришло к пониманию его моральной и экономической ценности и предоставляет ему средства и условия, необходимые для его работы, потому что он имеет на это право.

Давайте перенесем эту идею на ребенка. Он тоже труже­ник, и цель его деятельности — создать человека. Родители, правда, обеспечивают его средствами, необходимыми для его жизни и творческой деятельности, но социальная проблема по отношению к нему обретает еще большую важность, ибо плоды его труда — не просто материальные вещи, он же фор­мирует само человечество, и не только расу, касту или соци­альную группу, но все человечество. Если принять подобную точку зрения, то из этого неопровержимо следует, что обще­ство должно прислушаться к ребенку, признать его права и обеспечить его нужды. Как только мы сосредоточили свое внимание и стали изучать саму жизнь, мы смогли обнаружить, что мы дотрагиваемся до секрета человечества, и в наших руках оказалось знание того, как следует управлять и как — помогать. Мы тоже, когда говорим об образовании, провоз­глашаем революцию, ту, в которой будет изменено все, что мы знаем сегодня. Я думаю об этом как о последней револю­ции — не революции насилия, еще менее — кровопролития, но о такой революции, в которой вообще нет насилия, ибо психическую продуктивность маленького ребенка убивает даже тень насилия.

Что надо знать — что представляет собой человеческая норма. Разве не были все наши усилия направлены на снятие препятствий с пути развития ребенка и на сдерживание опас­ностей и непониманий, которые повсеместно угрожают ему?

Это образование, понимаемое как помощь жизни; образо­вание с момента рождения, которое вскармливает мирный переворот и объединяет всех общей целью, привлекая к еди­ному центру. Матери, отцы, политики — все должны объеди­ниться в своем уважении и помощи для этой деликатной де­ятельности формирования, которую маленький ребенок вы­полняет в самой глубине психологической тайны, под руководством внутреннего учителя. В этом яркая, новая на­дежда для человечества. Не перестройка, а помощь в созида­тельном труде, который человеческая душа призвана сделать и осуществить, работа по формированию, которая выявляет тот огромный потенциал, которым наделены дети, сыны че­ловеческие.

Дата добавления: 2015-06-27