Новый путь

В современной биологии складывается новое направление. До недавнего времени объектом всех ее исследований были только взрослые особи. Изучая животных или растения, уче­ные всегда выбирали для изучения взрослые экземпляры. То же самое происходило и с изучением человека. Независимо от того, касался ли вопрос изучения моральных норм человека или общественного устройства, во внимание принимались лишь взрослые. Одной из наиболее часто обсуждаемых тем была смерть, что неудивительно, поскольку жизненный путь взрослого ведет к смерти. Проблема морали сводилась к зако­ну или социальным отношениям в мире взрослых. Но сейчас наука начинает двигаться в прямо противоположном направ­лении. Она словно бы повернула вспять. Поэтому, будь то изучение человека или других форм жизни, акцент делается на более молодые особи и даже на их происхождение. На первый план вышли эмбриология и цитология — изучение жизни клеток, — и на основании исследований, проведенных на этом элементарном уровне, развивается новый подход, да­лекий от чистого теоретизирования. Поскольку он основан на наблюдении, его можно с большим основанием считать науч­но обоснованным, чем многие предыдущие умозаключения, выдвинутые теоретиками. Ибо за развитием этой теории шаг за шагом следуют открытия, сделанные в лаборатории.

Фактически эмбриология подводит нас к исходной точке происхождения взрослого индивида. На ранней стадии разви­тия организма присутствуют явления, которые уже либо от­сутствуют на взрослой стадии жизни, либо ведут себя там иначе. Наука открывает тип жизни, неведомый мыслителям прошлого, и это проливает совершенно новый свет на лич­ность ребенка.

Давайте начнем с простой мысли: ребенок в отличие от взрослого не находится на пути к смерти. Он — на пути к жизни. Его труд заключается в том, чтобы сформировать че­ловека в расцвете сил. К тому времени когда появляется взрослый, ребенок исчезает. Поэтому вся жизнь ребенка пред­ставляет собой движение к совершенству, все к большей зре­лости. Исходя из этого можно заключить, что самосозидание доставляет ребенку удовольствие. Подобный труд, выполнение своего предназначения, приносит в жизнь ребенка радость и счастье, тогда как взрослых чаще всего тяготит круг повсе­дневных занятий.

Для ребенка процесс жизни — это рост и саморазвитие; по мере взросления он становится все сильнее и умнее. Его труд и энергия помогают ему обрести силу и интеллект. А на взрослых прожитые годы сказываются совершенно противо­положным образом. Помимо этого, в детстве нет конкурен­ции, поскольку никто другой не может сделать за ребенка его работу по созиданию взрослого человека. Попросту говоря, никто не может вырасти за него.

Но если мы заглянем еще дальше, в самое начало жизни ребенка, в тот период, когда он еще не родился, мы снова увидим его связь со взрослым, поскольку развитие эмбриона проходит во чреве матери. До этого была первая клетка, по­явившаяся в результате слияния двух полученных от взрослых людей. Так что, возвращаемся ли мы к истокам человеческой жизни или следуем за ребенком в его взрослении, взрослый всегда оказывается где-то поблизости.

Жизнь ребенка — это линия, соединяющая два поколения взрослых. Эта жизнь, созданная и созидающая, начинается с одного взрослого и заканчивается другим. Это дорога, по ко­торой он проходит, сближаясь с жизнями взрослых, и ее изу­чение принесет нам новые полезные открытия.

Природа постоянно заботится о том, чтобы ребенок был защищен. Он рождается в любви, и любовь — его естествен­ное начало. С самого момента своего рождения он окружен нежной заботой родителей. Это означает, что он рождается не в раздорах, и это является его изначальной защитой от мира. Природа наделяет обоих родителей любовью к своим малы­шам, и любовь эта не является чем-то противоестественным.

Это не любовь, питаемая рассудком, как, например, идея братства, рожденная рациональным стремлением объединить человечество. Любовь, обретаемая нами в младенчестве, — это пример того чувства, которое в идеале должно было бы царить в мире взрослых, чувства, по самой своей природе способного вдохновить на жертву, на посвящение одного «я» другому, одной личности на служение другим. Под влиянием своей глубочайшей любви все родители отказываются от собствен­ной жизни, чтобы посвятить ее детям. И такая преданность естественна для них. Она приносит им радость и не воспри­нимается как жертва. Никто никогда не скажет: «Посмотрите на этого несчастного, у него двое детей!». Напротив, все счи­тают, что ему повезло. Усилия, которые родители предприни­мают ради детей, приносят им радость, это часть родительско­го предназначения. Ребенок пробуждает в родителях то, что взрослые называют идеалами, — идеалы самопожертвования, бескорыстия — достоинства, которые почти невозможно об­рести вне семейной жизни. Какой предприниматель, имея возможность приобрести необходимую ему собственность, скажет своему конкуренту: «Возьми, пусть это будет твоим»? Но если голодным родителям не хватает еды, они скорее откажутся от последнего куска хлеба, чем оставят своего ребенка голодным.

Итак, мы видим, что существует два образа жизни, и у взрос­лых есть возможность участвовать в обоих: в одной жизни ~-в качестве родителей, в другой — в качестве членов общества. Лучший из них — жизнь с детьми, ибо близость к детям про­буждает лучшее, что в нас есть. Эти два образа жизни так­же отчетливо прослеживаются у животных. Самые свирепые и дикие звери становятся кроткими и ласковыми со своим потомством. Как нежны львы и тигры со своими котятами, с какой свирепостью робкая олениха защищает олененка! Похоже, у всех животных в присутствии детенышей обыч­ные инстинкты меняются на противоположные. Как будто от­цовство и материнство дают им особые инстинкты, которые берут верх над обычными. Робкие животные еще в большей степени, чем люди, наделены инстинктом самосохранения, но и они становятся агрессивными, если нужно защитить де­тенышей.

То же самое происходит и с птицами. Инстинкт по­буждает их улететь при виде опасности. Но во время вы­ведения птенцов они не покидают гнездо, а сидят в нем неподвижно, прикрывая крыльями слишком бросающуюся в глаза белизну яиц. Другие притворяются ранеными и с трудом успевают спастись из пасти собаки, уводя ее прочь от птенцов, которые благодаря этому остаются незамечен­ными. Во всех многочисленных видах животной жизни мы наблюдаем одно и то же, и это означает существование двух видов инстинктов: инстинктов самосохранения и ин­стинктов защиты потомства. Великий биолог Ж. А. Фабр приводит удивительные примеры этого. В заключение свое­го выдающегося труда он пишет о том, что виды обязаны своим выживанием материнской любви. И это правда, по­скольку если бы выживание зависело только от средств самозащиты, развивающихся в процессе борьбы за суще­ствование, то как могли бы защитить себя детеныши до того, как они обзаведутся ими? Ведь у маленьких тигрят еще нет клыков, а у птенцов — перьев. Следовательно, для сохранения жизни и выживания видов в первую очередь необходима родительская защита детенышей, не имеющих средств защиты.

Если бы выживание зависело только от торжества силы, виды исчезли бы. И поэтому истинная причина выживания, главная сила в «борьбе за существование» — это любовь взрос­лых к своему потомству.

Одной из самых увлекательных задач естествознания яв­ляется поиск признаков разума, которые можно разглядеть даже в самых примитивных существах. Каждое из них на­делено различными видами защитных инстинктов, а также присущим ему особым видом разума. Но этот разум на­правлен в основном на защиту потомства. А инстинкты самосохранения значительно менее разнообразны и сопро­вождаются гораздо меньшей разумностью. Они далеки от того многообразия деталей, которое дало Фабру достаточно

Дата добавления: 2015-06-27