Первые дни жизни

Если мы хотим помочь ментальной жизни человека, то первое, что нам необходимо помнить, — это то, что впиты­вающий разум маленького ребенка находит пищу для себя в своем окружении. Он должен найти свое место здесь и воссо­здавать себя из того, что он воспринимает. Поэтому особенно в начале жизни ребенка мы должны сделать окружающую его среду как можно более интересной и привлекательной.

Как мы уже видели, ребенок в своем развитии проходит через последовательные этапы, в каждом из которых его окружение играет важную роль, хоть всякий раз новую. Важнее всего окру­жение оказывается для ребенка сразу после его рождения. Одна­ко сейчас это мало кто понимает, потому что еще совсем недавно никто даже не подозревал, что у ребенка в первые два года жизни есть духовные и ментальные потребности. Сейчас же известно, что эти потребности настолько реальны, что игнорирование их может вызвать весьма печальные последствия.

Ранее внимание ученых было сосредоточено исключитель­но на физической стороне благополучия младенца. Особенно в нашем веке медицина и гигиена упорно занимались разра­боткой мер по снижению существовавшей ранее высокой смертности. Но именно потому, что целью было снижение смертности, эти меры были ограничены сферой физического здоровья. Сфера же психического здоровья остается почти полностью неисследованной, и те, кто ею занимаются, нахо­дят мало такого, что может их вывести за рамки естествозна­ния и убежденности в том, что главной целью младенчества является формирование индивидуума, адаптированного для жизни в современном ему социуме.

Что же показывает естественная история? Она предлагает первый период изоляции и психологической адаптации к внешнему миру, необходимый даже для тех млекопитающих, которые рождаются с уже намеченным будущим поведением.

Но если мы вспомним, что у человека нет предопределен­ного при рождении поведения и что для ребенка вопрос за­ключается не в психическом пробуждении, а в психическом созидании, то мы сразу увидим, насколько на самом деле важна роль окружающей среды в его жизни. Ее ценность и важность значительно возрастают, равно как и опасности, ко­торые могут в ней таиться. Поэтому заботиться мы должны обо всех условиях, окружающих новорожденного, таким обра­зом, чтобы у него не возникло отторжения и не стали разви­ваться регрессивные тенденции, а так, чтобы новый мир, в который он пришел, был для него притягателен. Это поможет ему в его великой задаче впитывания, от которого зависит его прогресс, рост и развитие.

Во время первого года жизни есть несколько отдельных периодов, каждый из которых требует особого внимания2. Первый из них очень краток — это волнующий эпизод рож­дения ребенка. Не вдаваясь в подробности, укажем некоторые принципы. Ребенок в первые несколько дней должен нахо­диться как можно больше в контакте со своей матерью. Не должно быть слишком большого контраста в плане тепла, света, шума с тем, что было до рождения, где в утробе матери были полная тишина, темнота и ровная температура. В совре­менных педиатрических клиниках мать и ребенок содержатся в комнате со стеклянными стенами, с постоянно контроли­руемой температурой, постепенно доходящей до нормальной температуры, существующей за пределами комнаты. Голубое стекло создает приглушенный свет.

Существуют также строгие правила, как держать и перено­сить ребенка. Они существенно отличаются от тех, которые были приняты раньше, когда младенца обычно окунали в ван­ночку на полу, от чего он получал сильный шок. Сегодня вмес­то того, чтобы сразу одевать ребенка, совсем не задумываясь о его чувствах, почти как если бы он был неодушевленным пред­метом, наука говорит, что до ребенка надо дотрагиваться как можно меньше и его вообще не надо одевать, а следует содер­жать в помещении без сквозняков и достаточно теплом, чтобы он не мерз. Способ ношения ребенка тоже изменился. Его пере­носят, как в гамаке, на матрасе из гагачьего пуха, на который его кладут с большой нежностью; ребенка нельзя внезапно под­нимать или опускать, и обращаться с ним надо так же заботли­во, как с раненым. И дело не только в гигиене. Медперсонал носит защитную повязку на лице, чтобы микробы не попадали в окружающую среду, а к матери и ребенку относятся так, как будто они органы одного тела, сообщающиеся друг с другом. Тогда адаптация ребенка к миру проходит более естественно, потому что существует особая связь, соединяющая мать и ре­бенка, похожая на магнитное притяжение.

Мать излучает невидимые силы, привычные для ребенка, и они помогают ему в трудные дни приспособления.

Можно сказать, что ребенок просто поменял свое положе­ние относительно ее тела: сейчас он снаружи, а был внутри. Но все остальное остается по-прежнему, и связь между ними по-прежнему существует. Вот так сейчас понимаются отноше­ния между матерью и ребенком, хотя всего несколько лет назад мать и ее новорожденное дитя сразу же разлучались даже в лучших клиниках.

То, что я описала, считается «последним словом» в науч­ной заботе о ребенке. Но жизнь показывает, что эти чрезвы­чайные меры не потребуются в дальнейшем на протяжении всего младенчества. Через короткий промежуток времени мать и ребенок могут вернуться из изоляции и принять участие в жизни общества.

У ребенка существуют другие социальные проблемы, не такие, как у взрослого. До сих пор социальное неравенство отражалось на детях прямо противоположным образом. Как это ни парадоксально звучит, если взрослые страдают в среде бедных, то дети страдают в среде богатых. Помимо сложной одежды, светских манер, толпы родственников и друзей, при­ходящих посмотреть на ребенка, состоятельные люди часто нанимают кормилицу, попечению которой и вверяют ребенка, или ищут другие способы облегчить себе существование, тогда как в бедных семьях мать следует тропой природы и держит ребенка возле себя. Есть ряд ситуаций, когда мы видим, что ценности взрослого мира могут иметь противоположный эф­фект для детей.

Когда этот период проходит, ребенок адаптируется к свое­му окружению спокойно и без колебаний. Он встает на опи­санный нами путь независимости и раскрывает свои объятия окружающей среде. Он впитывает и делает своими обычаи окружающего его мира.

Первая его деятельность на этом пути, которую вполне можно назвать завоеванием, — это использование органов чувств. Поскольку его костная ткань еще не вполне сформи­рована, он лежит неподвижно и его конечности неподвижны. Так что его жизнь не может быть жизнью движения. Активен только его разум, впитывающий впечатления его чувств.

У него ясные и нетерпеливые глаза, и мы должны пом­нить, что, как следует из недавних научных открытий, глаза ребенка реагируют не только на свет. Он не пассивен. Несо­мненно, получая впечатления, он — активный искатель в своем мире. Он сам ищет впечатлений.

Если мы исследуем глаз животного, то увидим зрительный аппарат, довольно похожий на наш, что-то вроде камеры об­скура. Но природа животных ограничена в использовании воз­можностей их зрения. Одно их привлекает больше, чем другое. Таким образом, они воспринимают не полную картину окру­жающей обстановки. У них внутри есть руководитель, кото­рый направляет их деятельность, и они пользуются своим зре­нием, выполняя его указания.

Этот внутренний руководитель существует изначально. Их органы чувств формируются и совершенствуются соглас­но его указаниям. Например, глаза кошек (как и у других ночных хищников) адаптированы к темноте, но кошку, хоть и интересует темнота, привлекает то, что двигается, а не то, что неподвижно. Не успеет что-нибудь шевельнуться во тьме, как кошка на это набрасывается, не обращая ни малейшего внимания на остальную сцену. У нее нет общего интереса к окружающему ее, есть только инстинктивный импульс в отношении некоторых аспектов. Аналогично, некоторых насекомых привлекают цветы только одного цвета, потому что именно в цветах такого цвета они находят свою пищу. Однако у насекомого, только что вышедшего из куколки, нет никакого опыта. Им руководит инстинкт, а глаз помогает ему действовать соответственно. Именно этот руководитель управляет поведением видов. Индивидуум никоим образом не порабощен своими органами чувств, они не влекут его за собой. Но чувства существуют, они служат своему хозяину, а он действует под руководством.

У ребенка есть особая привилегия. Его органы чувств, у которых тоже есть руководитель, не ограничены, как у жи­вотных. Кошку интересует и привлекает только то, что дви­жется. У ребенка нет таких ограничений. Он наблюдает все, что попадает в поле его зрения. И, как показывает опыт, впи­тывает это в равной степени. Более того, он впитывает не только посредством физиологической работы своего глаза, но в нем происходит некий психохимический процесс так, что эти впечатления интегрируются в его личность. Вполне можно сказать, не вдаваясь в научные доказательства, что человек, чья жизнь управляема исключительно желаниями, который находится в их власти, страдает от некоего внутреннего дефек­та. Его внутренний руководитель, возможно, еще существует, но его способность влиять на его поведение ослаблена. Это делает его машиноподобной жертвой своих органов чувств, существом потерянным и заброшенным.

Поэтому заботиться и не давать уснуть духовному провод­нику в каждом ребенке — дело первостепенной важности.

Сделанное сравнение помогает нам понять способность ребенка впитывать окружающий его мир. Есть насекомые, ко­торые похожи на листья, и есть похожие на стебельки. Они проводят свою жизнь на листьях и стебельках, с которыми имеют такое полное сходство, что кажется, сливаются с ними. Что-то вроде этого происходит и в ребенке. Он впитывает жизнь, текущую вокруг него, и становится един с ней так же, как эти насекомые становятся едины с растениями, на которых живут. Впечатления ребенка так глубоки, что происходит биологическое или психохимическое изменение, в результате которого его разум сам начинает походить на его окружение. Дети становятся похожи на то, что они любят. Эта способ­ность была обнаружена в каждом типе жизни: впитывать ок­ружающую среду и становиться похожим на нее.

У упомянутых нами насекомых и у других животных она проявляется физически. У ребенка она проявляется психоло­гически.

И нам приходится считать ее проявлением одной из важ­нейших склонностей живого. Ребенок смотрит на мир не так, как мы. Мы можем увидеть что-то и сказать: «Как красиво!», потом заняться другими вещами, и у нас останется лишь вос­поминание об увиденном. Но ребенок строит свою внутрен­нюю личность из глубоко прочувствованных впечатлений, особенно в начале своей жизни. Именно в детстве, посредст­вом одних лишь младенческих сил, ребенок приобретает ха­рактерные черты личности, которые всегда будут отличать его, — язык, религию, национальность и т. д. Это его способ адаптироваться в мире, в котором он оказался. Делая это, он счастлив, и его разум зреет.

И не только это, но он сможет адаптироваться также к любой форме окружающей среды, в которой может впослед­ствии оказаться. Что подразумевается под этим «процессом адаптации»? Мы здесь имеем в виду такого рода трансформа­цию личности, которая делает этого человека подходящим для своего окружения, которое затем становится частью его суще­ства. Так что, если мы хотим помочь ребенку, мы должны задаться вопросом, что нам делать для создания окружающей его обстановки.

Если бы мы имели дело с трехлетним ребенком, то он сам мог бы нам подсказать. А нам надо было бы проследить, чтобы у него не было недостатка в цветах и красивых вещах. Мы должны были бы предусмотреть для него мотивацию занятий, соответствующих его стадии развития. Мы легко можем обнаружить, какие средства должны быть у нас под рукой, чтобы дать ему тренировать свои растущие способ­ности. Но если речь идет о новорожденном, который сам занимается своей адаптацией, то какую окружающую среду мы можем подготовить для него?

На сегодняшний день не существует ответа на этот вопрос. Но вообще-то естественным окружением ребенка является его мир и все, что находится вокруг. Для того чтобы овладеть речью, он должен жить с теми, кто говорит на этом языке, иначе невоз­можно. Если он должен обрести особые психические способно­сти, тогда он должен жить с людьми, которые постоянно ими пользуются. Манеры, привычки и обычаи своей группы можно приобрести только в общении с теми, кто ими обладает.

На самом деле это одна из самых революционных идей, ибо она противоположна всему, что думали и делали в последние годы. Путем рассуждения, основанного исключительно на фи­зической гигиене, пришли к выводу (или заблуждению), что ребенок должен быть изолирован! В результате появилась спе­циальная комната, или «детская», отведенная специально для детей, а когда это посчитали «негигиеничным», то за образец взяли больницу. Ребенка оставляли одного и заставляли спать как можно больше, как будто он был болен.

Но мы должны признать, что если это и прогресс в области гигиены тела, то для психической жизни в этом существует опасность. Если ребенка закрывают в детской, где у него нет другой компании, кроме няни, если до него не доходит под­линное выражение материнской любви, то его нормальный рост и развитие задерживаются. Чувства отставания, неудов­летворенности, психического голода вредно влияют на него. Вместо того чтобы жить, как ему хотелось бы, со своей мате­рью, с которой его связывают особые узы взаимного притя­жения, его компаньоном всегда оказывается няня, которая редко с ним разговаривает. Часто его закрывают в коляске, и он не может видеть ничего из того, что происходит в окру­жающем мире.

Эти неблагоприятные условия тем хуже, чем состоятельнее семья, в которой он родился. К счастью, после войны такая ситуация стала встречаться гораздо реже. Падение благосо­стояния и новые социальные идеи помогли детям вернуть их Родителей в лоно общения и любви.

Обращение с детьми действительно должно рассматривать­ся как социально важный вопрос. Современная наука о детях привела нас к пониманию того, что, как только с ребенком можно выходить на улицу, мы можем брать его с собой, давая ему возможность, как можно больше наблюдать окружающее. К нам вернулись высокие коляски, и дизайн детской комнаты также изменился. Она отвечает всем требованиям гигиены, при этом ее стены украшены множеством картин, а ребенок лежит на слегка наклонной поверхности таким образом, что он возвышается над всей сценой и взгляд его обращен не только в потолок.

Проблема овладения языком и речью представляет более трудный вопрос, особенно если нанимать нянек, которые часто принадлежат к другому социальному классу, нежели ребенок. Еще одна сторона вопроса — следует ли ребенку присутствовать при разговорах родителей с друзьями. Не­смотря на многочисленные возражения, которые это может вызвать, надо сказать, что если мы хотим помочь ребенку, то должны держать его при себе, чтобы он мог видеть, что мы делаем, и слышать, что мы говорим. Даже если он не может осознанно понять, что происходит, у него сохранятся подсознательные впечатления. Они впитываются и помогают его росту. Когда ребенок выходит из дома, какие предпочте­ния он демонстрирует? Никто не может сказать наверняка, но мы должны наблюдать за ребенком. Опытные матери и няни, если видят, что ребенок особенно чем-то заинтересо­вался, позволяют ему рассматривать это сколько захочется. Они поднимают его до уровня, на котором остановился его взгляд, и видят, как лицо его загорается интересом и любо­вью к тому, что привлекло его внимание. Как можем мы судить о том, что заинтересует маленького ребенка? Мы должны предоставить себя в его распоряжение. Это перево­рачивает все наши прошлые представления, и это револю­ционное знание должно распространиться среди взрослых. Нам всем необходимо убедиться в том, что ребенок развивает жизненную адаптацию в окружающей его среде и поэтому должен иметь полный контакт с ней. Потому что если ребенок потерпит тут неудачу, то мы столкнемся тогда с очень серьезными социальными проблемами.

Сколько социальных вопросов возникает сегодня из-за не­способности индивидуума адаптироваться в моральном плане или каком-либо другом? Это основная проблема, и она при­водит нас к той мысли, что цивилизованное общество должно наконец обратить на это внимание и глубоко прочувствовать важность научного подхода к заботе о детях.

Тут же возникает вопрос, как могло так получиться, что столь великую и самоочевидную истину так долго игнориро­вали? Люди, которые не доверяют всему новому, дадут изби­тый ответ: все прошлые поколения обходились без этих зна­ний. Нам скажут: «Род человеческий очень стар; прошли уже тысячи поколений; я сам вырос, и мои сыновья выросли без помощи таких теорий. И в мои дни дети учились говорить, они даже приобретали устойчивые привычки, которые стано­вились обычаями!»

Но давайте на секунду задумаемся о многочисленных на­родах мира, чей уровень культуры отличается от нашего. В во­просе воспитания детей почти все они кажутся более просве­щенными, чем мы со всеми западными ультрамодными идея­ми. На самом деле больше нигде отношение к ребенку так не противоречит его естественным потребностям. Почти во всех странах ребенок повсюду сопровождает свою мать. Мать и ребенок неразлучны. Все время, когда они где-то вместе, мать говорит, а ребенок слушает. Если мать торгуется с продавцом, это происходит в присутствии ребенка, он все видит и слы­шит. И так — весь период грудного вскармливания, которое и является причиной такого тесного союза. Потому что матери надо кормить ребенка, и поэтому она не может оставить его дома, когда уходит. Таким образом, потребность ребенка в пище и любовь, объединяющая эти два существа, соединяются в решении проблемы адаптации ребенка к миру, и происходит это самым естественным способом. Мать и ребенок — одно.

Там, где цивилизация еще не сломала этот обычай, мать никогда не доверит своего ребенка кому-либо еще. Ребенок разделяет жизнь матери и всегда слушает. Про матерей часто говорят, что они болтливы, но и это тоже помогает развитию ребенка и его работе по адаптации. И все же, если бы он слышал только те слова, которые адресованы ему, он при­обрел бы немного. Только когда он слышит полноценный разговор взрослых и может видеть их действия, проясняющие значение, тогда он постепенно схватывает даже конструкции предложений. Это намного важнее, чем те односложные сло­ва, которые лепечет ему мать. Это язык живой мысли, об­лаченной в действие.

Все большие человеческие группы, нации и расы, имеют свои индивидуальные отличия, например они, по-разному носят малышей. Есть очень интересные этнологические ис­следования этого вопроса. В большинстве частей света матери кладут ребенка на маленькую кровать или в большую сумку, они не носят его на руках. В некоторых странах ребенок с помощью петель прикрепляется к куску дерева, который затем кладется матери на плечи, когда она идет работать. Некоторые вешают ребенка на шею, другие привязывают его к спине, третьи кладут в маленькую корзинку; но во всех странах ма­тери нашли способ брать своих детей с собой. Чтобы решить проблему с дыханием и не допустить удушья, когда традиция предписывает носить ребенка лицом к спине матери, обычно принимают некоторые предосторожности. Японцы, например, носят ребенка так, что его шея выше плеча человека, к кото­рому он привязан. Вот почему первые путешественники, уви­девшие японцев, назвали их «расой двухголовых». В Индии ребенка носят на бедре, а краснокожие индейцы привязывают его к спине в своеобразной колыбельке, так что он тоже ока­зывается спиной к спине матери, но зато может видеть все, что происходит сзади. Мысль о том, чтобы покинуть ребенка, даже не приходит в голову этим матерям, и настолько, что миссионеры, присутствовавшие однажды на церемонии коро­нации в одном африканском племени, были поражены, уви­дев, что будущая королева появилась с ребенком.

Еще один момент — это обычай продлевать период грудно­го вскармливания. Иногда он длится полтора года, иногда два или даже три года. Никакой необходимости в плане питания в этом нет, потому что ребенок уже в течение некоторого вре­мени может усваивать другую пищу, но продление лактации требует, чтобы мать оставалась со своим ребенком, и это отве­чает ее подсознательному желанию помочь своему ребенку в его социальной жизни, на которой он строит свой разум. Потому что, даже если мать сама не разговаривает с ребенком, сам факт пребывания вместе с ней уже является для него контактом с миром — он видит и слышит людей на улице и на рынке, те­лежки, животных и прочее, — все это попадает в его память, даже если он не знает их названий. Посмотрите, как оживает лицо ребенка, когда мать спорит на рынке о цене фруктов. Вы легко можете заметить, какой глубокий интерес вызывают у него слова и жесты.

Также можно наблюдать, что малыш, когда вместе с мате­рью они куда-то отправляются, никогда не плачет, только в случае, если он заболел или ему больно. Иногда он может спать, но не плакать. Если вы посмотрите на фотографии, которые сделаны специально, чтобы запечатлеть социальную жизнь страны, то там, где изображены матери с детьми, вы никогда не увидите плачущего ребенка.

Однако в странах Запада детский плач — это проблема. Сколько раз мы слышали, как родители жалуются на то, что их дети постоянно плачут? Они обсуждают, что надо делать, чтобы успокоить ребенка, и как сделать, чтобы он все время был счастлив. На это современная психология дает такой от­вет: «Причиной детского плача и беспокойства, приступов крика и ярости является ментальный голод». И это правда. Ребенку скучно. Его разум изголодался, будучи узником огра­ниченного пространства, которое у него не вызывает ничего, кроме фрустрации, из-за невозможности тренировать свои си­лы. Единственное лекарство тут — избавить его от одиноче­ства и дать присоединиться к социальной жизни. Такой под­ход естественно и бессознательно принят во многих странах. Мы же должны его понять и применять осмысленно, в ре­зультате осознания.

Дата добавления: 2015-06-27