Часть I. Славяне Восточной Европы в v-vii ВВ. В этой связи некоторые исследователи склонны ду­мать, что для тушемлинско-банцеровских племен бы­ли характерны как грунтовые

В этой связи некоторые исследователи склонны ду­мать, что для тушемлинско-банцеровских племен бы­ли характерны как грунтовые, так и курганные мо­гильники (Митрофанов А. Г., 1978, с. 120, 121). Од­нако тушемлинские сосуды в смоленско-полоцких курганах встречаются наряду с типично славянской керамикой.

Помимо изготовления посуды глина использова­лась для выделки других предметов: рыболовных грузил, пряслиц и бус. Наиболее распространены би-конические пряслица с отверстием большого диамет­ра. Некоторые из них украшены циркульным или накольчатым орнаментом (табл. X, 7, 8, 11).

Многочисленные материалы свидетельствуют о раз­витии на поселениях железоделательного и железо-обрабатывающего ремесел, хотя железные предметы при раскопках довольно редки. Добыванием железа из болотных руд занимались почти на каждом сели­ще, о чем говорят находки шлаков и кусочков руды, а в отдельных случаях — и остатков печей-домниц.

Ассортимент железных изделий на памятниках ту-шемлинско-банцеровского типа разнообразен. Из сельскохозяйственных орудий обычны серпы и сер­повидные ножи (табл. XI, 4, 5). На некоторых по­селениях встречены ножи, шилья, топоры, косы, ры­боловные крючки, подковообразные застежки, нако­нечники копий и стрел. На селище Слобода-Глуши-ца и Демидовском городище найдены огнива в виде длинной трапециевидной пластины с кольцом ввер­ху (табл. XI, 6).

Топоры, судя по находке на городище Кострица, принадлежат к типу узколезвийных с яйцевидной проушиной. Они находят аналогии в прибалтийских коллекциях VI—VIII вв. Среди серпов выделяются крупные и совершенные по форме из Тушемли, Де-диловичей и Кострицы. Это южный тип серпов, веду­щий свое происхождение от скифского.

Встречаются на памятниках типа Тушемли—Бан-церовщины и предметы вооружения. Среди них ест! железные втульчатые наконечники копий несколькю типов, чаще — с пером листовидной или пламеобраз­ной формы, имеющие многочисленные аналогии в ли­товских древностях V—VIII вв., и двушипные.

Обычны также находки железных наконечников стрел. Они трехлопастные и черешковые и имеют об­ширный регион распространения.

Обнаружены на тушемлинско-банцеровских па­мятниках и предметы снаряжения коня и всадника — удила, шпоры, пряжки. Шпоры найдены в Дедило-вичах, Шугайлове и Неквасине. Все они с шипом и крючками на концах. С Банцеровского городища про­исходит фрагмент псалия.

Изделия из цветных металлов изготовлялись, как и железные, на месте. На многих селищах найдены гли­няные льячки, обломки тиглей с подтеками бронзы и литейные формочки. На селище у д. Шугайлово обна­ружен набор литейных форм, сделанных из плитня­кового известняка и предназначенных для изготовле­ния трапециевидных подвесок и бус. Из поселений в Варганах и Витебске происходят литейные формочки для изготовления лунниц, характерных для VII— VIII вв.

Среди бронзовых предметов на памятниках Смо-ленщины часты височные кольца в виде небольших толстопроволочных браслетов с утолщенными кон-

цами (табл. X, 5). Эти украшения перекликаются с однотипными браслетами, известными на широкой территории от Подунавья до Поволжья в середине и третьей четверти I тысячелетия н. э. Такие браслеты встречены на поселениях рассматриваемой культуры близ деревень Городище и Близнаки (табл. X, 70).

Простые бронзовые колечки обнаружены на сели­щах Некасецк и Дедиловичи. Обычны на поселениях трапециевидные привески и спиральки, входившие в состав ожерелий (табл. X, 3). Встречены также фрагменты шейных гривен (табл. X, 5), браслет (табл. X, 4), пряжки (табл. X, 7, 6).

Среди находок из цветных металлов выделяется найденный на городище Демидовка пояс с массив­ной серебряной пряжкой и 104 серебряными бляш­ками (табл. X, 2). Особый интерес представляет про­исходящая оттуда же массивная серебряная пряжка с овальным щитком, украшенным многовитковыми спиралями, вырезанными техникой «трехгранновы-емчатой резьбы» (Шмидт Е. А., 19706, с. 68, 69, рис. 4, 1). По мнению А. К. Амброза, эта находка наряду с комплексом предметов, обнаруженных в д. Хотыща в Могилевской обл., и некоторыми други­ми характеризует верхнеднепровский очаг художе­ственной металлообработки (Амброз А. Я., 1970, с. 70-74).

С городища Демидовка происходит бронзовая под-веска-лунница, украшенная красной эмалью. Она относится к усложненному варианту подвесок-лун-ниц с эмалями, известных по Мощинскому кладу. Вероятно, и некоторые другие предметы с эмалями, найденные в составе кладов или случайно в ареале древностей типа Тушемли—Банцеровщины, принад­лежат племенам рассматриваемой культуры.

В состав ожерелий наряду с лунницами и спираль­ными пронизками входили бусы: стеклянные с по­золотой небольших размеров, иногда двойные или тройные, овальные глиняные, шаровидные янтарные.

На основе вещевых находок П. Н. Третьяков дати­ровал городища и поселения типа Тушемли сере­диной и третьей четвертью I тысячелетия н. э. (Третьяков П. Я., 1966, с. 273-279). Белорусские ар­хеологи относят эти древности к VI—VIII вв. (Очерки, 1970, с. 241-255) или V-VIII вв. (Митрофанов А. Г., 1972, с. 150-163).

Важные для датировки рассматриваемых памятни­ков предметы обнаружены на городище Демидовка. Так, дата упомянутой подвески-лунницы с эмалью по аналогиям определяется V — началом VI в. Фраг­мент бронзовой двупластинчатой фибулы датируется VI—началом VII в. Гончарный серолощеяый кубок, найденный в обломках, имеет дунайские аналогии V в. В целом комплекс вещей из Демидовского горо­дища датируется V—VII вв. (Шмидт Е. А., 19706, с. 69). Очевидно, к этому времени следует целиком относить культуру типа Тушемли—Банцеровщипы. Однако некоторые поселения ее продолжали функ­ционировать и в VIII столетии, о чем достоверно свидетельствуют находки сосудов тушемлинско-банцеровского типа в длинных курганах того вре­мени.

В хозяйственной деятельности племен, оставивших рассматриваемые древности, ведущая роль, по-види­мому, принадлежала земледелию. Об этом свидетель­ствуют и находки орудий труда (серпы, топоры,

(

ГЛАВА 2. КУЛЬТУРЫ ВЕРХНЕГО ПОДНЕПРОВЬЯ И СМЕЖНЫХ ОБЛАСТЕЙ

зернотерки), и большое количество обгорелого зерна различных сельскохозяйственных культур (ячмень двурядный и многорядный, мягкая пшеница, рожь, просо, овес, горох, бобы), обнаруженного на городи­щах Бапцеровщина, Демидовка и Близнаки. Господ­ствовало подсечное земледелие. Это подтверждается споро-пыльцевыми исследованиями культурных нап­ластований и грунтов из-под насыпей валов на горо­дищах-убежищах. Имеются основания полагать, что наряду с подсекой в это время распространяется и пашенное земледелие. В пользу этого говорят появ­ление более совершенных по форме серпов и находки жерновов па городище Тушемля. Орудия же обработ-ки земли были, очевидно, деревянными и не дошли до нас.

Несомненно, развитым было в то время и скотовод­ство. На долю костей домашних животных приходится свыше 3/4 остеологического материала, собранно­го на поселениях тушемлинско-банцеровской куль­туры. Разводили все известные в настоящее время виды домашних животных. Среди них на первом мес­те стоят корова (свыше 40%) и свинья (32,7%). По сравнению с предшествующим периодом в Смолен­ском Поднепровье наблюдается заметный рост отно­сительного количества крупного рогатого скота при некотором уменьшении доли лошади и свиньи. По-видимому, увеличение количества крупного рогатого скота было обусловлено улучшением возможностей его содержания в зимнее время, а уменьшение числа лошадей, потреблявшихся в пищу, связано с началом использования коня в качестве рабочего скота и как средства передвижения воинов-всадников.

Охота и рыбная ловля имели второстепенное зна­чение. Основными объектами охоты были лось, ка­бан, медведь, куница, лисица и заяц. О рыболовстве свидетельствуют находки грузил, крючков, острог и блесны.

Тушемлинско-банцеровская культура была мест­ной, развившейся из культур Верхнего Поднепровья и Подвинья периода раннего железного века. На ма­териалах из верховьев Сожа это убедительно показал П. II. Третьяков (Третьяков П. Н., Шмидт Е. А., 1963, с. 3—129). В начальный период существования тушемлинской культуры устанавливается полная преемственность ее с днепро-двинской, распростра­ненной с VII в. до н. э. до IV—V вв. н. э. на той же территории Смоленского Поднепровья и в Полоцко-Витебском Подаянье (Седов В. £., 19706, с. 25-30). Слабопрофилированная тушемлинская керамика эво-люционно развивается из днепро-двинской. На ран­них селищах тушемлинской культуры бытуют пред­меты, идентичные днепро-двинским: посоховидные булавки, пряслица, серпы, грузики «дьякова типа» и т. п. Преемственность между днепро-двинской и ту­шемлинской культурами проявляется и в домострои­тельстве: для той и другой характерны наземные до­ма столбовой конструкции с одинаковыми овальными очагами. Святилища тушемлинского типа, представ­лявшие собой круговые столбовые строения с боль­шим столбом — изображением божества в центре, имеют прямые параллели в культовых постройках днепро-двинских племен. Все это неоспоримо свиде­тельствует о развитии тугаемлинской культуры из днепро-двинской. Можно отметить еще, что культура типа Тушемли-Банцеровщины занимает целиком

территорию расселения днепро-двинских племен, причем северо-западные, северо-восточные и юго-восточные границы их ареалов почти совпадают.

Только на юго-западе ареал тушемлинско-банце-ровских древностей значительно выходит за пределы территории днепро-двинской культуры, охватывая в верховьях Березины, Вилии и в северной части При-пятского бассейна значительную часть, запятую в раннем железном веке племенами культуры штрихо­ванной керамики.

В процессе формирования культуры типа Тушем-ли—Банцеровщины население восточной части ареа­ла культуры штрихованной керамики, как свидетель­ствуют археологические материалы, не покинуло мест обитания. На основе исследований городищ, в част­ности Лабенского, Старорудицкого, Васильковского, А. Г. Митрофанов показал эволюционную смену куль­тур. Период IV—V вв. был переходным, когда на поселениях наряду со штрихованной посудой, про­цент которой постепенно уменьшался, получали рас­пространение гладкостенные сосуды — прототипы банцеровских. Постепенно последние приобретают господствующее положение (Митрофанов А. Г., 1972, с. 155—162). Сходство банцеровских памятников с тушемлинскими позволяет предполагать, что при этом процессе происходили передвижения племен: очевидно, инфильтрация потомков днспро-двинских племен в среду носителей культуры штрихованной керамики. Однако проследить это на конкретных ма­териалах археологии пока не удается.

Племена, оставившие памятники тушемлинско-банцеровского облика, принадлежали к балтской языковой группе. С одной стороны, в пользу этого говорит формирование культуры типа Тушемли— Банцеровщины на основе достоверно балтской днеп­ро-двинской культуры. С другой стороны, что более существенно, отсутствует генетическая преемствен­ность между рассматриваемыми древностями и сле­дующими за ними по времени славянскими. Вопрос о балтоязычности тушемлинско-банцеровских пле­мен подробно анализировался П. Н. Третьяковым, В. В. Седовым и Е. А. Шмидтом (Третьяков П. Я., Шмидт Е. А., 1963, с. 29-32; Третьяков П. Я., 1966, с. 273-279; Седов В. В., 19706, с. 48-53).

В. Б. Перхавко попытался показать неславянский характер памятников типа Тушемли—Банцеровщи­ны—Колочина на основе анализа украшений, орудий труда и предметов вооружения (Перхавко В. £., 19786, с. 59-72; 1979, с. 40-55). Оказалось, что большинство бронзовых изделий, наконечники ко­пий, топоры, серпы и шпоры, найденные при раскоп­ках этих памятников, принадлежат к типам, отлич­ным от славянских и весьма характерным для верх-неднепровских балтских культур раннего железного века, а также для раннссредневековых древностей Латвии и Литвы.

Вместе с тем начиная с VI в. на территории рассе­
ления днепровских балтов, оставивших древности ти­
па Тушемли—Банцеровщины—Колочина, отчетливо
фиксируются славянские культурные элементы, сви­
детельствующие о начале инфильтрации славян в
балтскую среду. Это проявляется прежде всего в рас­
пространении в разных пунктах Верхпего Подне­
провья полуземляночных жилищ с типично славян­
ским интерьером.

Дата добавления: 2015-06-28