Русская душа Западников

Освобождение народа с землей — победа народных начал.

Свидетельство о русском народе. Не принимает греха за правду. Идеал — Христос.

Да, народ наш груб, хотя и далеко не весь! — не весь, в этом я клянусь уже как свидетель, потому что я видел народ наш и знаю его, жил с ним довольно лет, спал с ним и сам «к злодеям причтен был», работал с ним настоящей мозольной работой, в то время, как другие... решали на лекциях и в отделении журнальных фельетонов, что народ наш «образа звериного и пе­чати его». Не говорите же мне, что я не знаю народа! Я его знаю: от него я принял вновь в мою душу Христа, Которого узнал в ро­дительском доме еще ребенком и Которого утратил было, когда преобразился в свою очередь в «европейского либерала»... Но пусть, все-таки пусть в нашем народе зверство и грех, но вот что в нем есть неоспоримо: это именно то, что он, в своем целом, по крайней мере, (и не в идеале только, а в самой заправской действи­тельности), никогда не принимает, не примет и не захочет принять своего греха за правду! Он согрешит, но всегда скажет, рано ли, поздно ли: я сделал неправду. Если согрешивший не скажет, то другой за него скажет,, и правда будет восполнена. Грех есть смрад, и смрад пройдет, когда воссияет солнце вполне. Грех есть дело преходящее, а Христос — вечное. Народ грешит и пакостится еже­дневно, но в лучшие минуты, во Христовы минуты, он никогда в правде не ошибется. То именно и важно, во что народ верит, как в свою правду, во что её полагает, что ставит своим лучшим жела­нием, что возлюбил, чего просит у Бога, о чем молитвенно плачет. А идеал народа — Христос. А с Христом, конечно, и просвещение, и в высшие, роковые минуты свой народ наш всегда решает и ре­шал всякое общее, всенародное дело свое по-христиански.

(За 1880 г. Глава III. Том Ш, стр. 604-606).

Освободили мы народ с землей не потому, что стали культурны­ми европейцами, а потому, что сознали в себе русских людей с Царем во главе, точь в точь как мечтал сорок лет тому назад по­мещик Пушкин, проклявший в ту именно эпоху свое европейское воспитание и обратившийся к народным началам. Во имя этих-то народных начал и освобожден был русский народ с землею, а не потому, что так научила Европа; напротив, именно потому, что все мы вдруг, в первый раз, решились преклониться перед народной правдой. Это был не только великий момент русской жизни, в кото­ром русские культурные люди в первый раз решились поступить своеобразно, но и пророческий момент русской истории...

(За 1876 г. Глава 1-я. Том II, стр. 192).

Не сказалась ли... в примыкании к крайней левой, а в сущности к отрицателям Европы... протестующая русская душа, которой ев­ропейская культура была всегда, с самого Петра, ненавистна и во многом, слишком во многом, оказывалась чуждой русской душе?

...Именно самые ярые-то западники наши, именно борцы-то за реформу и становились в то же время отрицателями Европы, стано­вились в ряды крайней левой...

И что же, вышло так, что тем самым и обозначили себя самыми ревностными русскими, борцами за Русь и русский дух, чему, ко­нечно, если бы им в свое время разъяснить это, — или рассмеялись или ужаснулись...

Дата добавления: 2015-06-28