Пушкин и его тайна

Без самонадеянности.

Русская миссия. Братская гармония народов.

Служение Европе.

Ибо, что делала Россия во все эти два века в своей политике, как не служила Европе, может быть, гораздо более чем себе самой? Не думаю, чтоб от неумения лишь наших политиков это происхо­дило. О, народы Европы и не знают, как они нам дороги!

И впоследствии, я верю в это, мы, то-есть, конечно, не мы, а будущие грядущие русские люди, поймут уже все до единого, что стать настоящим русским и будет именно значить: стремиться вне­сти примирение в европейские противоречия уже окончательно, указать исход европейской тоске в своей русской душе, всечеловечной и всесоединяющей, вместить в нее с братской любовию всех наших братьев, а в конце концов, может быть, и изречь оконча­тельное слово великой, общей гармонии, братского окончательного согласия всех племен по Христову евангельскому закону!

...Всё это покажется самонадеянным: «Это нам-то, дескать, на­шей-то нищей, нашей-то грубой земле такой удел? Это нам-то предназначено в человечестве высказать новое слово?». Что же, разве я про экономическую славу говорю, про славу меча или на­уки? Я говорю лишь о братстве людей и о том, что ко всемирному, ко всечеловечески-братскому единению сердце русское, может быть, изо всех народов наиболее предназначено, вижу следы сего в нашей истории, в наших даровитых людях, в художественном гении Пушкина. Пусть наша земля нищая, но эту нищую землю «в рабском виде исходил благословляя» Христос. Почему же нам не вместить последнего слова Его? Да и сам Он не в яслях ли ро­дился?

Повторяю: по крайней мере, мы уже можем указать на Пуш­кина, на всемирность и воечеловечность его гения. Ведь мог же он вместить чужие гении в душе своей, как родные... Если бы жил он дольше, может быть, явил бы бессмертные и великие образы души русской, уже понятные нашим европейским братьям, привлек бы их к нам гораздо более и ближе, чем теперь, может быть, успел бы им разъяснить всю правду стремлений наших, и они уже более понимали бы нас, чем теперь, стали бы нас предугадывать, пере­стали бы на нас смотреть столь недоверчиво и высокомерно, как теперь еще смотрят. Жил бы Пушкин долее, так и между нами было бы, может быть, менее недоразумений и споров, чем видим те­перь. Но Бог судил иначе, Пушкин умер в полном развитии своих сил и бесспорно унес с собою в гроб некоторую великую тайну. И вот мы теперь без него эту тайну разгадываем.

(За 1880 г. Глава 2-я. ПУШКИН (Очерк). Произнесено 8-го июня в заседании Общества Любителей Российской Словесности. Том III, стр. 579-592).

Дата добавления: 2015-06-28