Минирование страны продолжается

После Чернобыля начинаешь по-новому смотреть на наше экономическое развитие. Нас долго приучали радоваться тому, что от года к году, от пятилетки к пятилетке мы «шагами саженьими» наращиваем свои производительные силы, укрепляем «материально-техническую базу коммунизма». По масштабам капиталовложений в народное хозяйство мы уже давно «впереди планеты всей». В результате – внушительное приращение основных производственных фондов. Только за 1970 – 1988 годы они выросли (в сопоставимых ценах) с 531 миллиарда до 1808 миллиардов рублей, в том числе в промышленности – с 255 до 883, в сельском хозяйстве – со 106 до 354, транспорте и связи – со 117 до 378 миллиардов рублей. Только сегодня эти цифры уже не радуют. Хотя бы потому, что «автоматического роста счастья», выражаясь словами одного героя А. Платонова, не происходит. При этом наши экономисты обращают внимание преимущественно на один аспект проблемы: неумолимое падение фондоотдачи. Другим же аспектом является то, что, экстенсивное, затратное развитие экономики ведет к неконтролируемому, гипертрофированному расширению техносферы. А это в свою очередь чревато «автоматическим ростом несчастья». На ограниченных пространствах происходит все большее накопление, концентрация энергетических мощностей, токсичных веществ, радиоактивных материалов, электромагнитных излучений и иных потенциальных источников технологических катастроф.

О росте энергонасыщенности территорий свидетельствуют, в частности, следующие данные. За 1970 – 1988 годы мощность электростанций в стране выросли со 166 миллионов до 339 миллионов киловатт, в том числе атомных – с 0,9 миллиона до 34,4 миллиона, гидравлических – с 31,4 миллиона до 63,8 миллиона киловатт и так далее. Протяженность линий электропередачи на тот же период увеличилась более чем вдвое. Длина трубопроводов за 1970 – 1988гг. выросла почти в три раза.

Впечатляющий рост основных производственных фондов в народном хозяйстве (как в стоимостном, так и физическом выражении) происходит на фоне прогрессирующего, морального и, что особенно опасно, физического старения этих фондов. По данным Госкомстата СССР, износ основных фондов в советской промышленности возрос с 26 в 1970 году до 30% в 1975 году, 36 в 1980 году и 46% в 1988 году. Среди факторов, ухудшающих физическое состояние основных фондов, можно назвать низкое качество строительно-монтажных работ и крайне невысокую надежность машин и оборудования.

Нередки случаи, когда уже через год-другой после пуска предприятие начинает барахлить, а то и вовсе останавливается из-за многочисленных неполадок. Ситуация зачастую усугубляется указаниями «сверху» использовать производственные мощности в форсированном режиме, халатностью и низкой квалификацией обслуживающего персонала, доламывающего технику, отсутствием запчастей, финансовых средств, материалов для ремонта и так далее. В нефтехимии почти треть всего оборудования имеет 100-процентный износ, в автомобильной промышленности этот показатель равняется одной пятой, в химическом машиностроении и приборостроении – примерно 15%. Таким образом, значительная часть производственных фондов в нашем народном хозяйстве, будучи полностью самортизированной, продолжает функционировать, выражаясь словами К. Маркса, как «даровая сила природы». Но такая «даровая сила природы» обладает повышенной склонностью к тому, чтобы ломаться и даже взрываться, нанося ущерб окружающей среде и здоровью человека.

Есть подозрения полагать, что данные Госкомстат СССР о степени «износа» производственных фондов приукрашивают реальное положение дел. Возьмем, к примеру, трубопроводный транспорт. Предполагается, что трубопроводы должны служить в среднем 30 лет. Те же пленочные покрытия, которые мы используем для изоляции труб, гарантируют их защиту от коррозии на срок лишь в 10 лет. Но даже этих пленочных покрытий (далеко не самых совершенных по сравнению с западными методами защиты труб) хватает далеко не для всех наших трубопроводов. В некоторых случаях из-за природно-климатических условий региона или специфических свойств перекачиваемых продуктов (скажем, повышенного содержания серы и нефти) срок жизни трубопроводов оказывается особо коротким. Так, в Средней Азии высокая температура и засоленность почвы приводят к тому, что стальные трубы выходят из строя уже через 6–7 лет.

После уфимской трагедии началось достаточно тщательное обследование продуктопровода Западная Сибирь – Урал – Поволжье. Каждый третий шурф выявил признаки коррозии магистрали. Выяснилось, что на протяжении почти 1,5 тысячи километров продуктопровод не пригоден для перекачки легких углеводородов. Даже если его использовать в дальнейшем для перекачки малосернистой нефти, надо заменить изоляцию на протяжении почти 1000 километров и вывести из опасных зон 300 километров магистралей. Если исходить из того, что на других трубопроводах ситуация не лучше и не хуже, чем на продуктопроводе Западная Сибирь – Урал – Поволжье, то в аварийном состоянии находятся не менее 100 тысяч километров магистралей.

Специалисты, с которыми мне пришлось разговаривать, отмечают, что на самом деле ситуация с трубопроводами в стране, вероятно, еще хуже. Итак, сегодня наша страна, несмотря, на казалось бы, необъятную территорию, уже до предела нашпигована техникой, способной ломаться, взрываться, калечить и убивать. Но процесс инвестиционной экспансии продолжается. Невероятную активность проявляют ведомства топливно-энергетического комплекса. В частности, запланировано сооружение 93 крупных ГЭС на равнинных реках. Уже ведутся подготовительные работы по строительству Катунской ГЭС на Алтае. Разворачивается монтаж атомных энергетических реакторов на 30 площадках. Не отстают от них и ведомства нефтехимического профиля. Проталкиваются проекты нефтегазохимических комплексов в Тюменской области, в Тенгизе (Гурьевская область), химических заводов в Приамурье, вторая и последующая очереди Астраханского газоконденсатного комплекса, предприятий по выпуску поливинил-хлорида в Калуше (УССР) и так далее.

Многие энергетические и промышленные объекты начинают сооружаться без проведения серьезной социально-экономической и экологической экспертизы проектов. Даже самое предварительное ознакомление с этими проектами показывает сомнительность многих из них с точки зрения наших насущных социально-экономических потребностей. Поражают практически полное игнорирование возможных экологических последствий будущих объектов, недостаточность мер по обеспечению технологической безопасности, непродуманность вопросов размещения.

Посмотрим с этой точки зрения на нынешние проекты в области атомной энергетики. Все они базируются на использовании реакторов, надежность которых вызывает большие сомнения. Проекты практически не предусматривают решения проблемы радиоактивных отходов и демонтажа АЭС. Не проработаны должным образом вопросы квалифицированной и безопасной эксплуатации ядерно-энергетических объектов, постоянного экологического мониторинга, надежной медицинской помощи в случае возникновения разного рода ЧП и тому подобное.

Особо хотелось бы остановиться на вопросах размещения ядерно-энергетических объектов. Создается такое впечатление, что наши ядерные ведомства специально задались целью «заминировать» жизненно важные районы нашей страны. Действующие и строящиеся АЭС расположены вблизи крупных городов, в истоках рек, добрая половина из них находится в бассейне Волги. Имеющиеся данные показывают, что за редким исключением наши АЭС, особенно Южно-Украинская, Запорожская, Белоярская, Костромская, Калининская, Южно-Уральская, Воронежская атомные станции теплоснабжения, расположены в непосредственной близости от тектонических разломов, по краям тектонических блоков.

Большую тревогу вызывает строительство исключительно дорогих атомных станций теплоснабжения (АСТ) в Архангельске, Хорьком, Воронеже. Эти станции находятся в непосредственной близости от городов. В случае катастрофы на Горьковской АСТ в тридцатикилометровую зону попадает весь огромный промышленный город, что на деле будет означать сокрушительный удар по экономике страны в целом. Авария же в Воронеже лишит нас, помимо промышленных предприятий, еще и прекрасных черноземов.

В ряде случаев совершенно не учитывается то обстоятельство, что АЭС нельзя строить вблизи ГЭС, предприятий химической промышленности и так далее. Так, драматическая ситуация сложилась в Балакове (Саратовская область). В 8–9 километрах от города с населением 200 тысяч человек размещена АЭС (буквально в сотне метров от Волги). В городе же действуют крупные химические производства (заводы по производству фосфоритов, резинотехнических изделий и другие), которые невозможно остановить в случае аварии на АЭС. Строительство Балаковской АЭС было осуществлено с грубым нарушением нормативов размещения ядерно-энергетических объектов.

Впрочем, чему удивляться?

У нас, как выясняется, ядерно-энергетические объекты могут сооружаться не только без социально-экономической и экологической экспертизы, но даже без утвержденных проектов. Взять, к примеру, Татарскую АЭС. На ее сооружение уже затрачено более полумиллиарда рублей, а утвержденного проекта нет. Вместе с тем выявляются все новые и новые «подводные камни», которые заставляют задуматься: а нужна ли вообще Татарская АЭС и не станет ли она еще одним Чернобылем? Судите сами: площадку будущей станции пересекает активный тектонический разлом, а недавно в регионе, считавшемся сейсмически благополучным, разразилось шестибалльное землетрясение.

Ученые и специалисты отмечают, что в роли ядерных заложников могут оказаться жители густонаселенного промышленного района Татарии; тут же расположены два огромных автозавода, около 80 предприятий «большой» химии, Нижнекамская ГЭС и прочее, и прочее. Интересно, что перед началом строительства АЭС прорабатывалось 26 вариантов площадки, но в конце концов был выбран чуть ли не самый опасный, на месте бывшей деревни Белякча. И несмотря на серьезнейшие аргументы специалистов о неверном выборе площадки, выводы вневедомственной комиссии АН СССР о проведении экологической экспертизы, строительство станции продолжается теми же темпами.

Чем больше знакомишься с фактами, результатами многочисленных экологических экспертиз, заключениями отдельных ученых и специалистов по различным проектам и стройкам, тем больше приходишь к выводу: происходит самое настоящее «минирование» страны. В связи с этим неизбежно задаешься разными вопросами: является ли процесс закладки «мин» под страну результатом нашей беспечности, недальновидности, бесхозяйственности? Или же он порожден волей «злого рока», посылающего проклятие на нашу страну? Или же... или же?

Короче говоря, вопросы, вопросы... Увы, большинство из них повисает в воздухе: либо до них никому нет дела, либо их боятся задавать и еще больше – на них отвечать.

А пока же наши средства массовой информации предпочитают направлять всю свою энергию и пафос на критику ведомств и административного аппарата «вообще» или же разоблачать покойников и «бывших». А большинство организаторов и конкретных исполнителей происходящих и грядущих катастроф почему-то продолжают оставаться на свободе и даже благоденствовать. На дворе уже шестой год перестройки, торжественно провозглашены идеалы правового государства, а мы по-прежнему продолжаем жить в системе всеобщей безответственности и прочной круговой поруки. Без слома этой системы минирование страны, какими бы конкретными причинами оно ни объяснялось, нам не остановить.

Дата добавления: 2015-06-28