Послесловие 5 страница

Поэтому те, кто пытается истолковывать идеи Достоевского тоже словами, могут это делать только заведомо хуже его самого: ведь гениальности Достоевского у них априори нету.

Вывод: чтобы Достоевский стал доступен – его надо «перевести в другой формат», «конвертировать» для современных людей, и именно для зрителей. Тем более что сам Достоевский, кажется, подсказывает этот выход – ведь всех своих героев он представил нам не только как писатель, автор – но и как актёр, исполнитель ролей!

Интерпретировать Достоевского для ХХ1 века могут только те, кто «переводит» его книги в другой регистр, кто способен воспринять его идеи героев не рационально, а эмоционально, самой своей актерской природой, - талантливые актёры и режиссёры, талантливые и артистичные учителя, которые способны так «разыграть» на своих уроках его книги, что их «нечитающие» воспитанники начинают ощущать Достоевского как любимого писателя.

Если Достоевского не читают – его надо играть. Про его книги не надо ничего «объяснять» - их надо «разыгрывать»!

Тем более что он сам этот выход нам подсказывал.

Но сложность в том, что Достоевский неоднократно говорил о невозможности перевести его творчество в драматургическую форму, то есть из какого-нибудь его романа сделать пьесу и поставить в театре, например в письме В.Д.Оболенской, желавшей сделать инценировку его произведений:

«Есть какая-то тайна искусства, по которой эпическая форма никогда не найдёт себе соответствия в драматической. Я даже верю, что для разных форм искусства существуют и соответственные им ряды поэтических мыслей …». [120].

Наверное, он был прав – для своего времени и для современного ему театра, по определённым принципам построенного. Но, во-первых, его произведения – не совсем эпос! Даже при том, что событий там, как мы видели, с избытком, и события, так сказать, «капитальнейшие», главное-то всё-таки – не в них, а том, что при этих событиях происходит с людьми, что они думают и чувствуют, какие идеи вырабатывают! Передать именно это традиционными театральными приёмами действительно сложно.

А во-вторых, может быть, он просто двигался к созданию некой новой формы искусства – для театра, кинематографа и компьютерных технологий будущего?

Вот, например, свидетельство В.Ф.Пуцыковича:

«… знаменитый романист-психолог (опять! – Д.К.) мне не раз выражал сожаление, что ему не могут удаваться ни сценические, ни собственно сатирические произведения. (Лишнее подтверждение тому, что именно такие произведения ему более всего и хотелось бы создавать! – Д.К.) Ещё о сатирических он говорил как бы с сомнением. Но невозможность что-нибудь написать именно для сцены, как бы он желал, представлялась ему несомненной и тем более смущала его», [121].

Для той «сцены», которая существовала в его время, он действительно не мог ничего написать – слишком узким было современное ему сценическое пространство. Да ещё трудности с речью персонажей (все инсценировщики его романов с этим сталкивались): с одной стороны, невозможно выбросить ни одного произнесенного героями слова, а с другой стороны, мыслимы ли такие спектакли и фильмы, состоящие сплошь из монологов? Его романы во многом – «галерея чужих сознаний» (термин М.М.Бахтина), и как это перевести в визуальный ряд?

Но ведь сам Достоевский в том же, уже цитированном, письме к В.Д.Оболенской, гениально указал на выход из положения:

«Другое дело, если Вы как можно более переделаете и измените роман, сохранив от него лишь один какой-нибудь эпизод для переработки в драму или, взяв первоначальную мысль, совершенно измените сюжет …» (выделено мною.- Д.К.), [122]

Итак, единственный правильный путь для перевода Достоевского в «новый формат» - понять его идеи и эти идеи изобразить новыми сценическими или кинематографическими средствами, даже с изменением сюжета, времени и места действия, характеристик персонажей… Вот задача! Причём задача – в первую очередь актёрская. Ведь идеи Достоевского – это его герои, ибо у него каждый персонаж, даже второстепенный, некую мысль в себя воплощает. И получается, что герои Достоевского – это и есть то самое важное, что заключено в его книгах: братья Карамазовы, Долгорукий и Версилов, Ставрогин и Верховенский, Мышкин и Рогожин... Значит, именно их и надо сделать доступными современным людям, раскрыть то, что при обычном чтении остаётся непонятым, - с помощью особых, артистических средств воздействия.

В недавних многосерийных постановках по произведениям Достоевского именно некоторые актёрские работы могут быть названы несомненно удачными. Совершенно конгениален Достоевскому Андрей Ильин, исполняющий роль Лебедева в фильме «Идиот». Там же очень хорош князь Мышкин – Евгений Миронов, особенно в первой серии. А вот Алеша и Дмитрий Карамазовы неплохи только в качестве кинематографических «портретов» - то есть пока не разговаривают…Да и общее «прочтение» Достоевского в этих экранизациях – вполне рутинное, в духе школьных учебников, да ещё и под неизбежную «похоронную» музыку… В общем, всё понятно.

А вот если бы тех же «Братьев» перенести в наше время… Да еще выдумать о них другие истории – в соответствии с нынешней жизнью… Наделить их современным обликом, современной речью, современными характеристиками – но при этом объяснить именно их идеи, их Тайну, гениально указанную Достоевским…

То, что это возможно в принципе, доказывает недавний опыт «Шерлока Холмса».

Конан-Дойл в России популярен, и Шерлока Холмса с Ватсоном у нас всегда знали и любили – но, в основном, люди старшего поколения (советский классический многосерийный фильм во многом этой популярности способствовал).

Но вот не далее как в прошлом году произошло настоящее «открытие Конан-Дойла» и для молодых зрителей. Появилось несколько новых экранизаций, одна из которых – английская, с Бенедиктом Кембербечем в главной роли – особенно примечательна для наших рассуждений. В этом фильме совсем молодой Шерлок в черном длинном плаще и со вполне современными «тараканами в голове» всё так же азартно решал головоломные задачки и так же яростно боролся с преступным миром посреди современного Лондона, как и классическое его воплощение у Конан-Дойла…

Дело в том, что создатели этой версии, на первый взгляд, далеко ушедшие от оригинала, лучше всех прочих воспроизвели именно духовную суть его героев. Неважно, во что эти герои оказались одеты. Неважно, что информацию о преступлениях они получали не со страниц «Таймс», а с экрана смартфонов и из Интернета. Даже неважно, чего именно стал бояться современный Генри Баскервиль и какую новую историю для него придумали авторы! Важным оказалось то, что новый Генри воплотил в себе именно те черты, что создала когда-то фантазия Конан-Дойла, а с другой стороны – оказался вполне современным парнем, с которым нынешний зритель легко может себя отождествлять. И Шерлок Холмс, в облике современного «кибергения», остался тем же холодным мыслителем и страстным гуманистом, энергично и деятельно помогающим людям, попавшим в беду, и в качестве такового возбудил самые горячие симпатии юной аудитории – и не только к себе, но и к своему создателю – писателю Х1Х века…

Об эффективности такого приема могу судить по своей сестре-семикласснице и её друзьям: они, до того имевшие о Конан-Дойле понятие самое отдалённое, мгновенно сделались его «фанатами».

А вдруг уже сегодня найдутся у нас творческие люди, которые смогут реализовать подобный «прожект» и в отношении Достоевского?

2.

Как только эта «бредовая идея» пришла мне в голову, я стала присматриваться к нынешним «специалистам по юмору»: ведь не понятая до сих пор комедийная гениальность Достоевского должна быть близка именно им. Конечно, не просто рядовым «производителям комедий», а очень талантливым мастерам, но ведь есть у нас и такие!

Думаю, что уже сейчас по силам «перевести» Достоевского на язык современности одной бывшей студенческой команде КВН, которые и поныне выступает под забавным названием «Уральские пельмени». Благо, что члены этой команды до сих пор - даже и в качестве «сотрудников СТС» - сохранили ясный, здоровый и трезвый взгляд на нашу действительность. А только с таким мировоззрением можно по-настоящему понять Достоевского, а не приписывать ему собственные фрейдистские комплексы.

Их взгляд - почти взгляд автора «Бесов» на русскую жизнь. Глупость они называют глупостью, воровство – воровством, измену - изменой. Нормальные русские мужики, напоминающие шукшинских и шолоховских героев, которым в то же время доступна и интеллектуальная ирония, и фееричный гротеск. А самое главное - что рядом с азартным отрицанием нашей российской «дурости» (в разных сферах жизни – от ГИБДД до заседания кабинета министров) на их сцене живёт такое же страстное утверждение настоящих ценностей: уважения к солдатам, любви к женам, нежности к матерям и учителям, верности своей земле… Такое впечатление, что представляемые ими мысли и образы – результат жизненного опыта миллионов русских парней (Они и сами однажды спели: «Нас за МКАДом сто тридцать миллионов»). Именно они сегодня высказывают народную точку зрения, как ни пафосно это звучит. И Достоевский, я думаю, первым бы это оценил.

И вторая черта, тоже роднящая их и с Фёдором Михайловичем, да и со всеми нашими «классиками». Когда-то Вениамин Смехов проронил замечательную мысль о Владимире Высоцком: «Слушая его, люди вспоминают, что они люди». [123]. Вот и на концертах «Пельменей» происходит то же самое.

Их телекамера часто скользит по рядам зрителей. Первые ряды – естественно, исключительно «столичная тусня», уже осточертевшая телезрителю до зубовного скрежета: «звёзды», «стилисты», «шоумены» и просто «красавцы». Но вот что удивительно: даже у этих кукол во время представления - такие же восторженно-счастливые физиономии, как и у всего остального зала.

Помню, как меня удивил небольшой номер «Во дворе» - не столько он сам, сколько его «отражение» в зрительном зале. Трое актёров показывали, как дошколята играют в некую «жижу». Сценка потрясающая, в которой правдиво абсолютно всё: потешные детские словечки, понятные только «посвященным», некий «кодекс чести», истово соблюдаемый в мальчишеских отношениях, детские обиды, ссоры, радости… Так вот: едва камера опять «пошла» по первым рядам, телезритель внезапно увидел зрелище не менее поразительное, чем на сцене. Вдруг стало видно, что все эти накрашенные загламуренные дивы и «звёздные мальчики» мало того что поняли суть показываемого – они еще ведь и явно вспомнили что-то свое, давно забытое, детское и подлинное – и просветлели от этих воспоминаний так, что в какой-то момент даже показалось: вроде бы и у них лица… как бы это сказать… почти человеческие, что ли…

И ещё мне иногда мерещится, что именно героев Достоевского «Пельмени» порой и воспроизводят – то покажут французского приказчика из «Зимних заметок о летних впечатлениях» (Вячеслав Мясников в сценке «Дорогой бутик»), то Фому Фомича Опискина (Дмитрий Брекоткин в номере «День рождения под Новый год»)…

Кто знает - а может, нашему поколению ещё доведётся увидеть роман «Бесы» на экране СТС – в их исполнении? «Идея – Ф.М.Достоевского, сценарий – А.Б.Рожкова»...

Дата добавления: 2015-06-29