Студопедия

КАТЕГОРИИ:


Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748)

Архетип и ческие защиты личностного духа 1 страница




Травмы

Внутренний мир

К а л ш е д

Дональд

London and New York

Routledge

Personal Spirit

Archetypal Defenses of the

Of trauma

World

The inner

Donald Iv a I s с h e d

Домашнє завдання з практичної граматики

Ex. 550. Use a Gerund instead of the subordinate clause

1. He wrote that he would come back at the end of the war. 2.1 remember that I met her at the concert. 3. After I bought the book I left the shop. 4.1 am sorry that I kept you waiting. 5. They have given up all hope that they will ever see their native land again. 6 They stood for a moment. They didn't say a word 7 Everybody shook hands and got down to business. 8. When the child entered the room, he happily smiled at his parents. 9 Andrew feels all right now. He was operated on a month ago. 10. He remembered that he had seen the girl several times at the entrance exams. 11. She didn t feel as if she would ever forgive him. 12. You will get nothmg from him if you reproach him all the time. 13. Brian kept silent for fear that he might be misunderstood 14 Once he decides something, it is impossible to talk him out of it. 15. It was good luck that I was there and then 16 He came into the room very angry and didn't even greet us. 17. Barbara felt much better after she had given him a piece of her mind. 18. She escaped danger as she listened to intuition.

Ex. 537. Use the right form of the Gerund instead of the verbs in brackets. Add the preposition if necessary.

1. The art (weave) has been known for many thousands of years. 2. After (destroy) by the eruption of Vesuvius Pompeii has never been rebuilt. 3. He was very much annoyed (refuse) the visa. 4. The sun is too strong today to go out (protect) your eyes. 5.1 dislike (sit) at a small table at meals. 6. Allow us to congratulate you (graduate) from King's College. 7. An impulsive man should keep himself (fly) into fits of rage. 8. She cannot forgive him (betray) their friendship. 9. If you insist (thwarting) my plan, I can go (work) at it (consult) you. 10. She prayed to God every night (see) her son soon. 11. Ursula tried to warm the girl's hands (rub) them with her own. 12. (Enter) the Internet, you enter a world of information.

Деловая книга Академический Проект
Екатеринбург Москва
   

УДК 159.9 ББК88 К17

Перевод с англ. В. Агаркова, С. Кравец

Под редакцией В. Калиненко Научная редакция Е. Щербаковой Книга выпущена по лицензионному соглашению с Taylor & Francis Group

КалшедД.

К17 Внутренний мир травмы: Архетипические защиты личностного духа: Пер. с англ.— М.: Академический Про­ект, 2001.— 368 с.— («Концепции»)

ISBN 5-8291-0111-4 («Академический Проект») ISBN 5 -88687-093-8 («Деловая книга»)

Книга посвящена исследованию феномена травматических защитных систем психики и психотерапии людей, перенесших психическую травму. Одна из важнейших психологических пуб­ликаций последнего десятилетия, книга Дональда Калшеда со­держит новую концепцию психической травмы, синтезирующую теории различных психоаналитических направлений. Написан­ная опытным аналитическим психологом, она включает в себя богатый клинический материал и будет полезна психологам и психотерапевтам, а также всем, кому довелось соприкоснуться с травматическим опытом.

УДК 159.9 ББК 88

© Donald Kalsched, 1996 © В. Агарков, С. Кравец, перевод, 2001 © В. Калиненко, Е. Щербакова, предисловие, редакция, перевод авторского введения, 2001 © Академический Проект,

ISBN 5-8291-0111-4 оригинал-макет, оформление, 2001

ISBN 5-88687-093-8 © Деловая книга, 2001

Предисловие

Книга «Внутренний мир травмы», написанная извест­ным американским психоаналитиком, преподавателем Ин­ститута К.Г. Юнга в Нью-Йорке Дональдом Калшедом,— юнгианская в лучшем смысле этого слова. В полной мере отражая особенности подхода аналитической психологии, книга свободна от характерных для некоторых авторов крайностей — ухода в любование чарующим архетипичес-ким миром и акцентирования всего внимания на мифопоэ-тической природе бессознательного. По этому поводу До­нальд Калшед активно, иногда даже с жесткой иронией, полемизирует со своими коллегами по цеху, показывая су­щественную опасность исказить реальность психического мира (в частности, увидеть только позитивную или толь­ко негативную сторону феномена травматической защиты).

Предлагая к рассмотрению обширную литературу по теме психической травмы, автор показывает, что аналити­ки самых разных направлений — последователи К.Г. Юнга, приверженцы теории объектных отношений, лаканисты и др. в своих размышлениях и анализе клинического матери­ала постоянно выходят на одни и те же феномены, в раз­ных терминах говорят об одних и тех же понятиях.

Дональд Калшед на протяжении всего своего исследо­вания феномена системы самосохранения психики удер­живает внимание читателя в поле двух фокусов: подхода аналитической психологии Юнга и его последователей и фрейдовского подхода, развитого многими школами пси­хоанализа (наиболее близка взглядам автора теория объект­ных отношений),— подчеркивая, что время принципиаль­ных расхождений различных школ психоанализа во многом осталось в прошлом и что есть веские основания для синтеза. Убедительное тому доказательство — книга, предлагаемая сейчас вниманию русского читателя. Со­шлемся здесь на мнение одного из ведущих юнгианских аналитиков Марио Якоби, так высказавшегося о книге Дональда Калшеда: «Один из самых выдающихся вкладов в практику юнгианского анализа (как и в целом психоана­лиза) за последние годы». Нам представляется, что Дональд Калшед, вместе с наступающим новым веком уже столет-

ней психоаналитической традиции, выходит на новый уро­вень и открывает новые перспективы для преодоления ис­торически сложившихся границ и барьеров внутри этой традиции.

Нужно сказать еще об одной особенности «Внутрен­него мира травмы», характерной для аналитической психо­логии. Эту особенность точно сформулировал Джон Фри-мен в предисловии к книге «Человек и его символы»:

...[аргументы Юнга] (как и аргументы его коллег) рас­кручиваются спирально вокруг предмета подобно пти­це, облетающей дерево. Вначале у земли она видит лишь неразбериху ветвей и листьев. Постепенно, по мере того как она кружит все выше и выше, вновь открывающие­ся части дерева предстают во все большей целостности и связи с окружающим. Некоторые читатели, возмож­но, вначале сочтут подобный «спиральный» метод до­казательства неясным или даже запутывающим, но, по­лагаю, ненадолго. Это всего лишь характеристика юнговского метода, и очень скоро сам читатель почув­ствует себя вовлеченным в убедительное и глубоко зах­ватывающее путешествие (Человек и его символы. СПб.: БСК, 1996, с. 13).

Книга Дональда Калшеда полностью соответствует при­веденной характеристике с одним небольшим добавлением: читатель с самого первого «витка» (уже после прочтения Введения к книге) имеет четкую картину предмета, которая затем, по мере открытия новых ее граней, становится все более выпуклой и полной. Заканчивая читать очередную гла­ву, думаешь, что уже получено полное представление о фе­номене травматической системы самосохранения и ее теоре­тическом объяснении, но открываешь следующую главу и понимаешь, что перед тобой снова не менее яркая и важная страница.

Несколько слов о работе над русским переводом книги. Важным понятием для автора является «Daimon». Дональд Калшед придерживается транслитерации оригинального гре-ческого слова (современное английское написание — «demon» в книге не используется), напоминая англоязычно­му читателю об ином по отношению к христианской тради­ции понятии «демона» и «демонического», не несущем од­нозначной негативной оценки. По характеру контакта с сознанием человека древнегреческий «Daimon» проявляет себя точно так же, как описанный Юнгом «дух Меркурий >>, то вредящий и заманивающий в ловушки, то — при иных

обстоятельствах — выступающий как проводник и надеж­ный помощник. Сознание оценивает эту энергию бессозна­тельного положительно или отрицательно в зависимости от меняющихся внутренних и внешних условий.

Редакторы сочли возможным не вводить новый тер­мин, как это было предложено переводчиками, и сохра­нить традиционное русское написание «демон», посколь­ку, по нашему мнению, оно соответствует широкому контексту этого понятия в русской культуре. Сошлемся только на два хрестоматийных примера — у Лермонтова и Врубеля. Таким образом, эти коннотации слова «демон» уже присутствуют в языке и имеют право на существова­ние в научном контексте.

Всеволод Калиненко Екатерина Щербакова

Москва, 4 января 2001

Вступительное слово к русскому изданию

Мне очень приятно, что русские коллеги сочли мою книгу достаточно интересной и полезной для публикации в России. Это действительно счастливая возможность для меня, поскольку отвечает моему давнишнему желанию хоть в малой степени посодействовать лучшему взаимопонима­нию между людьми в России и Америке. Движимый этим желанием, в сентябре 1988 года, в составе небольшой де­легации психотерапевтов из США, я принял участие в двух­недельном «Круизе Мира» по Волге на теплоходе «Максим Горький». Эта поездка была организована «Кросскарентс Интернешнл» из Дейтона, Огайо, совместно с «Клубом пу­тешествий» при Советском Комитете Мира. В поездке участвовали как советские, так и американские психотера­певты, работавшие с малыми группами.

Целью этой поездки было укрепление взаимопонима­ния и преодоление стереотипов (архетипических образов), которые обе стороны проецировали друг на друга через «железный занавес», который тогда еще только начинал растворяться под влиянием Перестройки. Пользуясь язы­ком предлагаемой сейчас вниманию читателей книги, мож­но сказать, что наши усилия были направлены на то, чтобы преодолеть травматические последствия «холодной войны» с ее архаическими защитными системами и отыскать «не­разрушимый личностный дух», скрытый за национальны­ми «системами самосохранения».

Я полагаю, что наши попытки имели значимые резуль­таты и что наша поездка была достаточно успешной, хотя не думаю, что я тогда в достаточной степени понимал роль ранней травмы в констеллировании этих «систем» архети-пической защиты во внутреннем мире, которые делали вне­шний мир таким небезопасным. Кроме внешней диплома­тии необходимо следовать и дипломатии внутренней. Мои усилия в последующие годы были сосредоточены на пси­хоаналитическом исследовании внутреннего мира травмы и его воздействия на межличностный мир пациента. Я наде­юсь, что мои открытия поспособствуют и лучшему осозна-ванию в области внешних дипломатических отношений.

Во время нашего «Круиза Мира» мне довелось пере­жить незабываемый опыт, который дал возможность про­чувствовать и понять на глубинном уровне коллективную травму, пережитую советскими людьми во Второй миро­вой войне, в той войне, где Россия и США объединились в борьбе с гитлеровской агрессией. На пятый день нашего путешествия мы пристали в знаменитом портовом городе Сталинграде, носящем ныне название Волгоград. Здесь аме­риканские и советские коллеги совершили паломничество к знаменитому мемориалу на возвышающемся над городом Мамаевом кургане, который венчается монументом Мате­ри-Родины, взывающей во все пределы к своим сыновьям. На этом холме суровой зимой 1942 года героическая Крас­ная Армия противостояла более 200 дней непобедимому до того нацистскому войску, сражаясь до последнего сол­дата. В этой битве погибли 900 000 русских и 1 100 000 немецких солдат, а город Сталинград был превращен в гру­ду искореженного металла и развалин, но нацисты так и не сумели войти в город, а их продвижению на восток был здесь положен конец. Единственное живое дерево, уце­левшее во время сражения в прибрежной части города, символизирует победу жизни над силами разрушения.

Когда мы вступили в открывающий мемориал большой темный проход, восходящий по спирали вверх, нас, всех чле­нов американской делегации, переполнили эмоции. Наша шумная и разговорчивая группа совершенно изменилась: в скорбном молчании проходили мы вместе с советскими кол­легами вдоль памятного списка имен погибших, вокруг Веч­ного огня, горящего в центре. В одно мгновение все стереоти­пы растаяли, и мы, американцы и советские люди, встретились на общей для всех священной основе нашей человечности и печали. Думая о чудовищных страданиях героических людей этого города, мы вместе горевали об утерянном — об ушед­ших любимых, о времени, когда мы были объединены вели­ким делом. Здесь было превзойдено непереносимое страда­ние (травма), и через все это был сохранен неразрушимый человеческий дух — этот Вечный огонь, горящий в центре любого человека, горевший в центре каждого из этих людей, собравшихся на общее братское дело защиты Отчизны.

Я знаю, что травматический опыт людей в России — бывшем Советском Союзе — не завершился, да и мы в Аме­рике, со всем нашим «материальным достатком», страдаем от некого духовного вакуума и других аспектов травмати­ческого разрушения. И тут и там — в обоих обществах —

мы видим все учащающийся распад семей, рост алкого­лизма и наркомании, разрушение служащих объединению людей общинных структур, которые давали нам чувство непрерывности и направленности. Неразрушимому чело­веческому духу на всей планете угрожает наша современ­ная индустриальная цивилизация. И все же дух выжива­ет, и, я полагаю, у нас есть основания для надежды.

Для нашей общей борьбы по преодолению последствий травмы немаловажным мне представляется помнить, что травма вызывается не только внешними событиями. Пси­хика переводит внешнюю травму в самотравмирующую внутреннюю «силу», которая сперва является защитной, но в конце концов превращается в саморазрушающую. Ког­да архетипические защиты берут верх над травмированной психикой, их благие поначалу «усилия» предохранить не­разрушимый личностный дух превращают их из «системы самосохранения» в «систему самоуничтожения». На ниже­следующих страницах читатель найдет мое сравнение этой пролиферации" защите реакцией иммунной системы на не­которые вирусы (ВИЧ и др.), я также говорю, что защиты, однажды сформировавшиеся, «не поддаются обучению».

Сегодня я полагаю, что эти прежние мои утверждения были неверны. Архаические защиты несомненно «обучае­мы», иначе не были бы возможны изменения в ходе тера­пии ранней травмы. Жизнь людей изменяется, и травма день за днем постепенно исцеляется, по мере того, как прими­тивные защиты смягчаются и раскрываются под защитой глубинно-психотерапевтических отношений. Точнее следо­вало бы выразиться так: травматические защиты отличают­ся высокой сопротивляемостью к изменениям — особенно до того, как будет установлено доверие — и даже это со­противление следует понимать как часть естественных дей­ствий психики, направленных на самосохранение. В такой работе — психотерапии ранней травмы — как ни в какой другой, важно понимание и сострадание.

Я надеюсь, что моя небольшая книжка окажется полез­ной и будет содействовать дальнейшему изучению этого важ­ного феномена — ранней травмы и совершенствованию мето­дов ее лечения.

Donald Kalsched, Ph. D Ridge field Connecticut, January 4, 2001

* Биологический термин, означающий разрастание ткани путем новообразования клеток (здесь и далее подстрочные приме­чания принадлежат редактору).

Посвящается Робин

Благодарности

Многие люди сопровождали меня в этом калейдоско­пическом мире вечно меняющихся идей, которые приняли окончательное очертание на страницах этой книги, но са­мыми близкими и помогающими спутниками были сами мои пациенты, особенно те, чья любознательность по поводу ангельского/демонического «присутствия»,появляющего­ся на подмостках сновидений, была под стать моей. Я хочу выразить особенную благодарность тем моим пациентам, которые любезно дали мне свое согласие на использование материала их сновидений и других аспектов их терапии. Весь клинический материал, представленный в книге, взят из ре­альных случаев, однако с целью сохранения конфиденци­альности изменены данные, касающиеся личности пациен­тов, а также другие аспекты терапевтического контекста. В некоторых случаях я создавал «художественный вымы­сел», смешивая материал разных пациентов.

Кроме своих пациентов я также выражаю особую бла­годарность преподавателям факультета, персоналу и учас­тникам Программы повышения квалификации в области юнгианской теории и практики, профессиональному иссле­довательскому сообществу, спонсируемому в период с 1988 по 1995 годы Центром глубинной психологии и юнгианс-ких исследований в Катоне, штат Нью-Йорк. Я обязан вы­разить глубокую благодарность члену этой группы, моему содиректору, Сидни Маккензи, который так искусно по­могал в создании своего рода стимулирующего простран­ства, которое сделало приятной интеллектуальную рабо­ту, а также другим членам правления факультета: Элу Маттерну, Олтону Вэссону, Лорен Стэлл и Робин ван Ло-бен Зельц — за их терпение и поддержку на протяжении

многих лет, когда мои идеи созревали и «всплывали на по­верхность» нашей исследовательской группы в той или иной форме.

Мне остается выразить мою благодарность Марио Якоби из Института К.Г. Юнга в Цюрихе за поддержку моих идей, Давиду Стоунстриту из «Раутледжа» за его энергичный отклик на предварительное предложение по поводу публикации этой книги, а также Эдвине Вельхам, ответственному редактору, без чьей открытости и гибкос­ти этот проект никогда бы не был завершен. И, наконец, моя глубочайшая признательность моей жене Робин за ее понимание и поддержку, даже во время многочисленных «потерянных» выходных, которые случались на разных этапах написания и редактирования окончательного вари­анта рукописи.

Введение

Эта книга о внутреннем мире психической травмы, ка­ким этот мир открылся мне в сновидениях, фантазиях и внутренних конфликтах пациентов, проходящих психо­аналитическое лечение. Сосредотачиваясь на описании «внутреннего мира» травмы, я преследовал цель показать, каким образом психика изнутри реагирует на чрезвычай­ные жизненные обстоятельства, с которыми приходится порой сталкиваться человеку. Что происходит во внутрен­нем мире в то время, когда жизнь во внешнем мире стано­вится непереносимой? Что в действительности говорят нам сны о внутренних «объектных образах» психики? Каким именно образом эти внутренние объекты компенсируют катастрофические переживания, обусловленные «вне­шними объектами»? Какие элементы бессознательных фантазий жертв травмы создают внутренний смысл в си­туации, когда события, угрожающие жизни, всецело раз­рушают внешний смысл? И, наконец, что именно говорят нам эти структуры внутренних образов и фантазий об уди­вительных защитах, которые позволяют обеспечить вы­живание человеческого духа, когда он подвергается угро­зе со стороны сокрушительного удара психической травмы? Это только некоторые из тех вопросов, на кото­рые я попытался ответить на страницах этой книги.

Дальше я буду использовать слово «травма» для обо­значения всякого переживания, которое вызывает непере­носимые душевные страдания или тревогу у ребенка. Пе­реживание является «непереносимым» в том случае, когда обычных защитных мер психики, которые Фрейд обозна­чил как «защитный экран от стимулов», оказывается недо­статочно. Травма в таком понимании — это и острое разру­шительное переживание детского абьюза, о котором так часто упоминается в современной литературе, и «кумуля-

тивная >> травма, вызванная неудовлетворенными потребно­стями в зависимости. Такого рода неудовлетворенные по­требности, к которым относятся и состояния сильной деп-ривации, названные Винникотом «примитивными агониями», переживание которых является «немыслимым» (1963: 90), порой наносят серьезный ущерб развитию ребенка (Khan, 1963). Отличительной чертой такой травмы является пере­живание невыразимого ужаса перед угрозой растворения «связного Я» — то, что Хайнц Кохут (1977: 104) назвал «тревогой дезинтеграции >>.

Тревога дезинтеграции, угрожающая полной анниги­ляцией личности, может привести к разрушению челове­ческого духа. Такой исход должен быть предотвращен лю­бой ценой. Однако поскольку такого рода травма, как правило, имеет место в период раннего детства, когда еще не сформировано связное эго (и его защиты), в игру вступа­ет вторая линия защит, назначение которых состоит в том, чтобы «немыслимое» не было пережито. Эти защиты и их действие в бессознательных фантазиях находятся в центре внимания моего исследования. В рамках психоаналитичес­кого подхода эти защиты обозначаются как «примитивные» или «диссоциативные», например, расщепление (splitting), проективная идентификация, идеализация и обесценива­ние, трансовые состояния, переключения между множе­ственными центрами идентичности, деперсонализация, пси­хическое оцепенение (намбинг— «nambing») и т.д. Психоанализ проделал долгий путь к пониманию того, что эти примитивные защиты не только служат отличитель­ным признаком тяжелых форм психопатологии, но и явля­ются их причиной. Однако в современной литературе не получила достаточного освещения тема важнейшей роли этих защит в, так сказать, сохранении жизни индивида, чье сердце разбито травмой. Несмотря на то, что большинство авторов согласно с тем, в какой степени эти защиты явля­ются препятствием нормальной адаптации в дальнейшей жизни пациента, лишь немногие из них признали удиви­тельную природу этих защит — их жизнеохранную муд­рость или, иначе говоря, их архетипическую природу и зна­чение.

Для раскрытия этой темы мы обратимся к Юнгу и к сновидениям, но не к классической интерпретации работ Юнга и не к современному клиническому истолкованию образов снов. Вместо этого в главе 3 мы вернемся к раннему диалогу между Фрейдом и Юнгом, в котором они прилага-

ли значительные усилия для того, чтобы понять «мифопо-этические»1" образы фантазии, которые продуцируются психикой в ответ на травматическое переживание. В тече­ние этого плодотворного периода до их трагического раз­рыва, после которого каждый из них занялся разработкой своей собственной теории, Фрейд и Юнг подходили к изу­чению тайн психики с истинной непредубежденностью; и нам также следует попытаться придерживаться этой не­предубежденности, если мы хотим понять травму и ее зна­чение. В третьей главе мы последуем за их диалогом до того момента, когда пути их разошлись, и увидим, что этот диа­лог велся вокруг вопроса о понимании «демонических» и «сверхъестественных» образов в сновидениях и фантази­ях, связанных с травмой.

Если, изучая воздействие травмы на психику, мы, с одной стороны, будем уделять внимание внешним травма­тическим событиям, а с другой — сновидениям и другим продуктам спонтанной деятельности фантазии, то откро­ем замечательный мир мифопоэтических образов, состав­ляющих «внутренний мир» травмы, который вызывал не­поддельный интерес у Фрейда и у Юнга. Тем не менее интерпретации этих образов у Фрейда и Юнга не могут быть признаны вполне удовлетворительными с точки зре­ния современных клиницистов, к которым относит себя и автор. Исходя из этих соображений, на нижеследующих страницах будет изложена новая интерпретация образов фантазии, связанных с травмой, которая включает эле­менты, заимствованные как у Фрейда, так и у Юнга. Эта «новая» интерпретация в большой степени касается обра­зов снов, которые возникают сразу после того, как в жизни пациента произошло травматическое событие. Вниматель­ное изучение таких сновидений в клинических ситуациях привело нас к формулированию нашей основной гипотезы, согласно которой архаичные защиты, связанные с травмой, персонифицированы 6 архетипических демонических" *

■ Авторские примечания, помеченные цифрами, см. стр. 342—346. ** Демон (daimon) — концептуальное понятие в книге Д. Кал-шеда. Нужно подчеркнуть амбивалентность этого понятия, лаконично выраженную М. Агбуновым: «Демон — божествен­ная сила, как правило, злая, иногда — благодетельная, кото­рая молниеносно влияет на человека, на те или иные неожидан­ные мысли и поступки человека, влияет на конкретные события и его судьбу. У римлян демон назывался гением (Агбунов М. Античные мифы и легенды. Мифологический словарь. М.: МИКИС, 1994, с. 123). См. также с. 27 и предисловие.

образах. Другими словами, образы снов, связанных с трав­мой, представляют собой автопортрет архаичных за­щитных действий психики.

В клиническом материале, изложенном на страницах этой книги, читатель найдет примеры этих образов в сно­видениях современных пациентов, которые выдержали борьбу с разрушительным ударом травматического собы­тия. Мы увидим, каким именно образом, в определенные моменты работы клинициста с травмой, сновидения дают нам спонтанную картину «второй линии защит» психики, которые призваны предотвратить аннигиляцию человечес­кого духа. Создавая эти «автопортреты >> защитных дей­ствий психики, сновидения участвуют в процессе исцеле­ния, продуцируя символы аффектов и тех фрагментов личностного переживания травмы, которые иначе не мо­гут быть представлены в сознании.

Идея относительно того, что сны, должно быть, таким образом способны репрезентировать диссоциативную ак­тивность психики и удерживать ее раздробленные фраг­менты в рамках единого драматического сюжета,— отра­жает чудесный факт психической жизни, который мы слишком легко принимаем как само собой разумеющийся. Обычно сны выполняют эту работу тогда, когда некому выслушать пострадавшего. В глубинной психотерапии мы стараемся слушать.

Изучение содержания сновидений и последние кли­нические исследования показали нам, что при воздействии травмы на развивающуюся психику ребенка происходит фрагментация сознания, при этом разные «кусочки» (Юнг называл их отщепленными частями психики или комплек­сами) организуют себя в соответствии с определенными архаичными и типичными (архетипическими) паттернами, обычно диадами или сизигиями, состоящими из персони­фицированных «существ». Наиболее типичной картиной является регрессия одной части эго к инфантильному пе­риоду и, одновременно, прогрессия другой части эго, т. е. слишком быстрое взросление, которое приводит к преж­девременному становлению способности к адаптации во внешнем мире,— часто в качестве «ложного я» (Winnicot, 1960а). Вслед за этим прогрессировавшая часть личности начинает опекать другую, регрессировавшую, часть. То, что эта диадическая структура была независимо открыта кли­ницистами, которые придерживались различных теорети­ческих подходов,— факт, косвенно подтверждающий ее

архетипический базис. Мы изучим работы этих клиницис­тов в главах 5 и 6.

Регрессировавшая часть личности обычно представле­на в сновидениях в образах уязвимых, юных, невинных (ча­сто женского рода) созданий — ребенка или животного (child or animal-self), которые, как правило, прячутся или испытывают стыд. Порой эта часть бывает представлена в образе домашнего животного: котенка, щенка или птицы. Каким бы ни было конкретное воплощение этого «невин­ного», напоминающего целостное «я», по-видимому, имен­но эта часть репрезентирует ядро неразрушимого личност­ного духа — того, что древние египтяне называли «душа Ба», а алхимики — «крылатым живительным духом про­цесса трансформации», т. е. Гермесом/Меркурием. Этот дух, являясь сущностью индивидуальности (selfhood), все­гда представлял тайну и никогда не был полностью понят. Это неразрушимое ядро личности Винникотт обозначил как «Истинное Я» (Winnicott, 1960 а), а Юнг, подыскивая по­нятие, которое отражало бы его трансперсональное про­исхождение, назвал Самостью1. Повреждение этого внут­реннего ядра личности является немыслимым. Когда другие защитные механизмы не справляются со своей задачей, ар-хетипические защиты делают все возможное для того, что­бы защитить Самость, вплоть до убийства той личности, в которой заключен этот дух (самоубийства).

В то же время прогрессировавшая часть личности представлена в сновидениях образами могущественных благодетелей или злобных существ, которые защища­ют или преследуют, а иногда удерживают в пределах какого-то замкнутого пространства другую, уязвимую часть. Иногда, в своей ипостаси защитника, это добро­желательное/злобное существо имеет вид ангела или чудесного дикого животного, например, необычного коня или дельфина. Но чаще всего такая фигура является де­монической и ужасающей для сновидческого эго. В кли­ническом материале, изложенном в главах 1 и 2, мы будем исследовать случаи, в которых эта часть презентирует себя в образах дьявольских фигур; мужчины с топором, убий­цы, сумасшедшего доктора; угрожающего «облака», со­вращающего «демона обжорства» или в виде самого дья­вола. Порой злобный мучитель оборачивается другой стороной и открывает другой, более доброжелательный аспект своего существа, таким образом демонстрируя свою двойственность: защитник и преследователь в одном лице.

■——

Примеры, подтверждающие вышесказанное, можно най­ти в главе 2.

В целом, мифологизированные образы (как «прогрес­сировавшей», так и «регрессировавшей»частей «я»)состав­ляют то, что я назвал архетипической системой самосох­ранения психики. Эта система является архетипической, так как те меры, которые психика принимает по обеспече­нию самосохранения, являются архаичными и в то же вре­мя типичными, а кроме того, они появляются на более ран­них этапах развития и более примитивны, чем обычные защиты эго. В силу того, что эти защиты, по-видимому, ко­ординируются центром, находящимся в более глубоких сло­ях личности, чем эго, их называют «защитами Самости» (Stein, 1967). Мы увидим, что такое название является весь­ма подходящим, поскольку оно подчеркивает «нуминоз-ный»3, устрашающий характер этих «мифопоэтических» структур. Злобная фигура, представляющая одну из час­тей системы самосохранения, соответствует образу того, что Юнг назвал темной стороной амбивалентной Само­сти. Исследуя то, как эти образы проявляются в сновиде­ниях, реакциях переноса и мифах, мы увидим, что исходная концепция Самости Юнга (как центрального управляющего и руководящего принципа бессознательной части души) тре­бует пересмотра в свете представлений о тяжелой психи­ческой травме.




Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2017-01-14; Просмотров: 156; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!


Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет



studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление




Генерация страницы за: 0.009 сек.