Практические и семинарские занятия – 4 часов

Лекция 2.

Теоретические занятия (лекции) – 0,5 час.

Модуль II. Правовое государство, как концепция юридической науки

Занятие 1.2.

Занятие 1.1.

Работа с нормативными актами. Заслушивание и обсуждение рефератов (докладов) по проблемам правовой природы досудебного и судебного уголовного судопроизводства. Решение задач.

Отрабатываемые вопросы:

1. Уголовный процесс как наука. Влияние науки на реформу уголовного судопроизводства

2. Основные направления уголовно-процессуальной мысли в науке. Основные научные школы.

Работа с нормативными актами. Заслушивание и обсуждение рефератов (докладов) по проблемам правовой природы досудебного и судебного уголовного судопроизводства. Решение задач.

Отрабатываемые вопросы:

1. Взаимодействие закона, науки и практики. Проблемы совершенствования закона и практики.

Управление самостоятельной работой студента

Консультации по вопросам освоения основных дидактических единиц данного модуля.

Проблемная лекция -презентация.

Вопросы лекции:

1. Правовое государство и права человека. Конституционный статус личности.

2. Отражение прав и свобод личности в назначении и принципах уголовно-процессуального права по УПК РФ.

3. Система и гарантии прав участников уголовного судопроизводства.

2.1.Развитие научных представлений о правовом государстве: от античности до наших дней. Признаки и свойства правового государства. Взаимная ответственности личности и государства. Обеспечение прав, законных интересов и самореализации личности в правовом государстве. Пути утверждения свойств правового государства на современном этапе его развития. Способы разрешения и преодоления внутренних конфликтов в правовом государстве. Правовое государство и гражданское общество.

2.2.Права и свободы человека и гражданина в уголовном судопроизводстве правого государства. Конституция РФ о правах и свободах личности. Изменение целей и задач (назначения) уголовного процесса и их влияние на систему принципов. Содержание принципов уголовно-процессуального права. Влияние принципов уголовно-процессуального права на институты и нормы уголовно-процессуального права. Дискуссии о системе и количестве принципов (принцип объективной истины или полного, объективного и всестороннего исследования обстоятельств дела, принцип гласности уголовного судопроизводства, принципы коллегиальности и участия представителей общественности в осуществлении правосудия).

Конституция РФ в 1993 г. провозгласила нашу страну демократическим правовым государством. Тем самым Россия заявила о своих намерениях продвигаться в магистральном направлении развития мировой цивилизации, исходя из признания человеческой личности, ее прав и свобод высшей ценностью в обществе и государстве.

Уголовное судопроизводство является сферой государственной деятельности, где права личности затрагиваются наиболее ощутимо. Здесь возможно применение мер уголовно-процессуального принуждения, решается вопрос о судьбе привлекаемого к уголовной ответственности лица, его свободе. В уголовное судопроизводство вовлекаются пострадавшие от преступлений и другие граждане. Все они обладают правами, которые нуждаются в надлежащем обеспечении в соответствие с современными требованиями.

В теории уголовного процесса до недавнего времени доминировало возведенное в принцип мнение, что, хотя следует стремиться к одновременному удовлетворению личных и общественных интересов, при необходимости выбора между ними предпочтение должно, безусловно, отдаваться последним.

Подобная позиция находила непосредственное выражение как в действующем уголовно-процессуальном законодательстве, так и практике его применения. По общему правилу, личные интересы признавались заслуживающими удовлетворения и поэтому закреплялись в УПК в виде субъективных прав, если они соответствовали общественным интересам или не противоречили им. Иные личные интересы законом не признавались, и, соответственно, никакой защитой со стороны государства не обеспечивались.

Лейтмотивом деятельности по уголовным делам в советский период российского уголовного процесса была, конечно, защита интересов государства путем использования уголовного процесса в качестве «особого государственно-правового института, специально созданного для борьбы с преступностью»[53].

Усиление публичного начала в уголовном процессе являлось неотъемлемым атрибутом тоталитарной системы, которая держалась на насилии и подавляла личность[54]. Корни отмеченного явления глубоко уходят в политику и идеологию прежней государственности, неразрывно связаны с общим состоянием отношений между государством и личностью.

Справедливости ради следует отметить, что наука в лице ее наиболее прогрессивных представителей и во времена советской власти никогда не оставляла попыток создать более демократичный и гуманный уголовный процесс. Однако идеологический аппарат государства пристально следил за подобными усилиями и беззастенчиво вмешивался в научное творчество, если усматривал малейшую угрозу «высшим интересам народа» или «проводимой линии». Достаточно вспомнить известный пример, связанный с изданием в 1968 г. первого тома «Курса советского уголовного процесса» М.С. Строговича, когда автора уже после изготовления тиража книги вынудили отказаться от предложения включить презумпцию невиновности в качестве принципа в уголовно-процессуальное законодательство, заменив страницу во всех 13000 экземплярах тиража.

Экономические, политические и социальные реформы, происходящие в России в настоящее время, формирование правового государства, становление гражданского общества определили необходимость коренного преобразования всех институтов российской правовой системы, в том числе и уголовно-процессуального законодательства. Возникла острая необходимость приведения его в соответствие с Конституцией РФ, мировыми стандартами охраны и защиты личности, сочетающими законность и справедливость с принципами гуманизма и уважения прав и свобод человека и гражданина. В связи с чем, особую актуальность приобрело определение оптимального соотношения прав и обязанностей государства и личности в уголовном судопроизводстве.

Именно идеи первоочередной защиты личности в уголовном процессе легли в основу новой концепции уголовно-процессуального законодательства, предложившей генеральную реконструкцию уголовно-процессуального закона в направлении создания качественно иного уголовного процесса – охранительного типа, являющегося по своему социальному предназначению гарантом личности от произвола карательных органов государства[55].

Изменение характера взаимоотношений государства и личности приводит к формированию одной из основных черт правового государства, которая может быть раскрыта в совокупности следующих условий: не только граждане несут ответственность перед государством, но и государство отвечает перед гражданами за обеспечение свободы, неприкосновенности личности и личной жизни, за соблюдение всех прав граждан; исключен произвол в отношении граждан; обеспечена правовая защита личности[56].

Кардинальное изменение на конституционном уровне отношения государства к личности неизбежно влечет существенное изменение направленности и содержания уголовного процесса. Развитие уголовно-процессуального законодательства всегда в значительной степени проистекает из необходимости обеспечить должное соотношение общественных и личных интересов.

УПК РФ дает новую трактовку задач уголовного судопроизводства. Раскрывая его назначение, ст.6 УПК РФ говорит о защите прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, и о защите личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод. Как следствие, по сравнению с ранее действовавшем УПК РСФСР, значительно увеличился объем прав участников уголовного судопроизводства. Конкретизированы их обязанности, полномочия, а также условия наступления ответственности.

Таким образом, в нормативной модели уголовного судопроизводства «защитительная» функция юстиции получила приоритет над «карательной». Другими словами, вечный вопрос - что опаснее для общества: безнаказанность виновного или осуждение невиновного - косвенно решен в пользу последнего варианта. А вопрос этот отнюдь не праздный. От ответа на него зависят критерии выбора оптимального построения конкретных уголовно-процессуальных институтов. Дело в том, что традиционное представление, что процессуальные гарантии личности в уголовном судопроизводстве одновременно служат и гарантиями достижения истины, далеко не всегда соответствует реальному положению вещей.

Усиление требований к процессуальной форме доказательств, расширение прав защиты и т.п. отнюдь не упрощают процесс установления обстоятельств дела. Напротив, они заставляют вспомнить забытое представление о том, что уголовное право - это меч, разящий правонарушителей, а уголовный процесс - щит, оберегающий личность от государственной репрессии.

Необходимо отметить, что и в советский период весьма редко, но все же высказывалось мнение о том, что приоритетной задачей является ограждение личности от незаконных репрессий. «С точки зрения интересов общества, - писала В. Каминская, - гораздо важнее обеспечить прочную правовую защиту всем честным гражданам от необоснованного привлечения их к ответственности и осуждению, от необоснованного применения к ним мер процессуального принуждения. Для достижения этой цели, являющейся неотъемлемым элементом демократии, можно, по нашему мнению, мириться с возможностью единичных случаев, когда преступник уйдет от заслуженного наказания»[57].

В состязательном процессе приоритетными становятся права личности (прежде всего обвиняемого как центральной фигуры уголовного судопроизводств), в розыскном - карательные интересы государственной власти.

Ряд ученых-процессуалистов отмечает, что в уголовном процессе в ряде случаев охраняемый законом личный интерес оказывается дороже даже такой важной социальной ценности, как обнаружение истины. Например,, при совершении изнасилования без квалифицирующих признаков, когда в интересах общества для достижения цели общей и частной превенции желательно раскрыть преступление и достойно наказать виновного, однако потерпевшая по каким-то личным соображениям не желает подавать заявление, необходимое для возбуждения уголовного дела. В подобных случаях охраняемый законом личный интерес возводится в ранг интереса публичного и расценивается как более значительный.

Отечественная общая теория права, являющаяся методологической основой для отраслевых юридических наук, включая науку уголовного процесса, в современных условиях отказалась от прежнего позитивистского подхода к определению права, отношений между личностью и государством и встала на позиции естественно-правовой доктрины. В соответствие с ней принадлежащие каждому человеку от рождения основные права прежде всего призваны гарантировать положение личности в ее отношениях с государством и его органами, обеспечивать автономию личности от государственного вмешательства в некоторые наиболее значимые для человека сферы жизнедеятельности.

Права человека сегодня выступают важнейшим фактором, определяющим назначение, содержание и формы процессуальной деятельности по уголовным делам.

С указанных позиций свою актуальность не теряют рассуждения П.И. Люблинского 90-летней давности о том, что уголовно-процессуальный закон должен надежным оплотом охранять свободу гражданина. Имея в виду российский Устав уголовного судопроизводства 1864 г., он отмечал: «Этот Устав нельзя рассматривать только как свод предписаний судебным властям о формах производства, но как закон, обращенный к подданным, о правах, которые им предоставлены в ограждение произвола государственно-судебных органов»[58].

Защита интересов личности в сфере уголовного судопроизводства осуществляется путем введения в УПК РФ ряда институтов, обеспечивающих и гарантирующих охрану этих интересов.

Главным институтом, гарантирующим защиту интересов личности, является установленная Конституцией РФ судебная защита прав и свобод. Статья 46 Конституции РФ гласит:

«1. Каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод.

2. Решения и действия (бездействие) органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц могут быть обжалованы в суд.

3. Каждый вправе в соответствие с международными договорами Российской Федерации обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты».

Эта конституционная норма развивает предписания ст. 2 Конституции: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание. соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанность государства».

Данное обязательство государства обеспечивается положениями, сформулированными в ст. 45 Конституции РФ:

«1. Государственная защита прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации гарантируется.

2. Каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом».

Эти важнейшие конституционные гарантии в сфере уголовного судопроизводства получили свое развитие и закрепление в УПК РФ. Однако, как представляется, обеспечить надлежащую охрану прав личности в уголовном процессе невозможно без закрепления гарантий прав государства, его интересов. Поэтому очень важно синхронизировать охрану и обеспечение интересов личности с одной стороны и интересов государства с другой.

Эффективный контроль над преступностью невозможен без вынужденного ограничения прав личности. Государство в какой-то степени перелагает на граждан бремя борьбы с преступностью, требуя, чтобы они в указанных законом ситуациях и при наличии достаточных оснований жертвовали своими правами и свободами во имя достижения общесоциальных целей – сдерживания преступности, укрепления правопорядка. Как правило, ограничение конституционных прав личности касаются обвиняемых и подозреваемых. Однако и другие лица могут быть подвергнуты правоограничениям и принуждению.

С момента принятия в УПК РФ неоднократно вносились изменения и дополнения, направленные, в том числе, и на увеличение прав и уточнение обязанностей, как личности, так и государственных органов и должностных лиц в уголовном судопроизводстве. В то же время, как ученые, так и практики продолжают отмечать необходимость увеличения объема прав участников уголовного судопроизводства, как со стороны обвинения, так и со стороны защиты.

Увеличение объема прав участников уголовного судопроизводства логично вытекает из конституционного обязательства государства признавать права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права. Необходимость адекватной реакции государства на преступления, с одной стороны, и требование охраны и защиты прав и законных интересов граждан, с другой, настоятельно потребовали сегодня осмысления сущности и определения соотношения прав и обязанностей государства и личности в сфере уголовного судопроизводства.

Для реальной и полноценной реализации прав личности в уголовном процессе они нуждаются в надлежащем обеспечении. Как отмечается в концепции судебной реформы в Российской Федерации, подавляющее большинство предлагаемых данной Концепцией нововведений в уголовном судопроизводстве направлено именно на обеспечение прав личности[59]. Основная причина существенного возрастания значимости данного вопроса известна – переориентация российского государства в отношениях с личностью на мировые стандарты.

Отсутствие или недостаточность обеспечения может свести на нет права личности. Без обеспечения они могут остаться лишь декларацией. Обеспечение прав граждан в государстве, как и сами права, детерминировано множеством факторов, в том числе доминирующими идеологическими воззрениями, политической и экономической системами, уровнем развития демократии, морально-психологической атмосферой общества[60].

В науке уголовного процесса исследование обеспечения прав личности обычно связывалось с проблемой уголовно-процессуальных гарантий, что объясняется самой этимологией слова «гарантия» - ручательство, порука в чем-нибудь, обеспечение[61]. Так, М.С. Строгович отмечал: «Процессуальными гарантиями являются те установленные законом средства, при помощи которых участвующие в уголовном процессе граждане могут защищать свои права и интересы»[62]. На содержание уголовно-процессуальных гарантий как средств обеспечения прав личности высказывались разные взгляды. Так, с точки зрения Э.Ф. Куцовой, гарантиями личности в уголовном процессе являются права и обязанности его участников[63]. Другие авторы отнят к ним также правовые нормы, принципы уголовного процесса. процессуальную форму и даже собственно уголовный процесс.

Обеспечение прав личности охватывает все формы благоприятствования участникам уголовного процесса в осуществлении прав, включая:

ü информирование лица об обладании правами и их разъяснение;

ü создание необходимых условий для полноценной реализации прав;

ü охрану прав от нарушений;

ü защиту прав;

ü восстановление нарушенных прав.

УПК РФ возвел охрану прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве в ранг принципа.

Согласно ст. 11 УПК РФ обязанность по охране прав и свобод личности возложена на должностных лиц, осуществляющих производство по уголовному делу. Суд, прокурор, следователь, дознаватель обязаны:

1) разъяснить подозреваемому, обвиняемому, потерпевшему, гражданскому истцу, гражданскому ответчику, а также другим участникам уголовного судопроизводства их права, обязанности и ответственность;

2) обеспечивать возможность осуществления этих прав.

Это общее положение конкретизируется во многих положениях УПК РФ. Например, обязанность разъяснять участникам их права, обязанности и ответственность закреплена в ч. 3 ст. 28, п. 11 ч. 4 ст. 44; ч. 3 ст. 101, ч. 3 ст. 103. ч. 3 ст. 104, ст. 105, ч. 3 ст. 106. ч. 5 ст. 108, ч. 4 ст. 125 и др. Обязанность обеспечить возможность осуществления конкретных прав участников процесса предусмотрена ч. 3 ст. 16, ч. 2 ст. 18, ч. 2 ст. 50, ч. 3 ст. 51, ч. 9 ст. 166 УПК РФ и др.

Своевременное информирование гражданина, вовлекаемого в уголовный процесс в качестве одного из участников, о принадлежащих ему правах обычно рассматривается как одна из гарантий прав личности, а разъяснение прав – в качестве составной части или элемента их обеспечения.

Обеспечение возможности удовлетворения прав предполагает создание условий для реализации в полном объеме любых процессуальных прав. Например, обеспечение права заявлять ходатайства состоит в том, что соответствующие органы и должностные лица обязаны: 1) принять заявленное в любой форме (письменное или устное) ходатайство; 2) своевременно его рассмотреть; 3) при наличии оснований – удовлетворить, а в случае отсутствия оснований – отказать в удовлетворении путем вынесения соответствующего мотивированного постановления; 4) уведомить участника процесса о принятом решении.

УПК РФ предусмотрел ряд ранее не известных российскому уголовному судопроизводству гарантий прав и свобод личности.

В ч. 3 ст. 11 УПК предусмотрено применение процессуальных мер безопасности для защиты прав потерпевших, свидетелей и иных лиц от возможных посягательств со стороны обвиняемого и его окружения (конкретные меры рассматривались в рамках учебной дисциплины «Доказывание в уголовном процессе»).

2.3. Уголовно-процессуальное право и уголовно-процессуальный закон. Учение о судебном прецеденте как источнике права в современной юридической науки стран Запада и России. Нормативные основы судебного правотворчества. Дискуссия о решениях Конституционного Суда РФ и Постановлений Пленума Верховного Суда РФ как источниках права. Границы судебного правотворчества.

Вступив в Совет Европы 26 февраля 1996 г., РФ приняла на себя обязательства признавать в соответствие со ст. 3 Устава Совета Европы принцип верховенства права и принцип, в силу которого любое лицо, находящееся под его юрисдикцией, должно пользоваться правами человека и основными свободами.

Принятые российским государством обязательства соответствуют закрепленному в ч. 4 ст. 15 Конституции РФ положению об интеграции общепризнанных принципов и норм международного права в правовую систему России и приоритетности норм международных договоров перед нормами национального законодательства.

В п. 3 ст. 46 Конституции РФ закреплено права индивида обращаться в порядке реализации международных договоров РФ в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты.

Одним из важнейших шагов на пути выполнения обязательств, взятых на себя при вступлении в Совет Европы, стала ратификация РФ 5 мая 1998 г. Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Проколов к ней, впервые предоставившей российским гражданам право на обращение с индивидуальными жалобами в Европейский Суд по павам человека. Тем самым была признана юрисдикция Европейского Суда по правам человека. С этого времени РФ обязана исполнять решения Суда по существу любого дела, стороной в котором она является.

Европейский Суд не является высшей инстанций по отношению к судебной системе государства-участника Конвенции. Поэтому он не может отменить решение, вынесенное национальным судом, не дает указаний законодателю, не осуществляет абстрактный контроль национального законодательства или судебной практики, не имеет права давать распоряжения о принятии мер, имеющих юридические последствия. Суд рассматривает только конкретные жалобы с тем, чтобы установить, действительно ли были допущены нарушения требований Конвенции.

Констатация Европейским Судом одного или нескольких нарушений Конвенции налагает на государство-ответчика четкие и определенные обязательства. Первое из этих обязательств касается частной ситуации заявителя: оно состоит в том, чтобы, выражаясь словами самого Суда, «положить конец нарушению и устранить его последствия с целью восстановления, насколько это возможно, ситуации, существовавшей до нарушения»[64]. Т.о. на практике речь может идти о совершенно конкретных мерах, которые не обязательно ограничиваются выплатой присужденной Судом денежной компенсации.

Второе обязательство государства-ответчика состоит в принятии «действенных мер для предотвращения новых нарушений Конвенции, подобных нарушениям, выявленным решениями Суда».

Меры индивидуального и общего характера, принимаемые для исполнения решений, крайне разнообразны. Одной из самых интересных с юридической точки зрения мер индивидуального характера, принимаемых при исполнении решений Суда, является пересмотр внутренними судами дела, в котором было найдено нарушение Конвенции.

В России судебный пересмотр дела после констатации нарушения Конвенции представляется возможным на основании толкования, данного Конституционным Судом РФ ч. 3 ст. 46 Конституции РФ, в котором за каждым признано право обращаться в соответствие с международными договорами России в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты (постановление КС РФ по делу Кульнева от 2 февраля 1996 г.). По мнению КС РФ, это положение «означает, что решения межгосударственных органов могут приводить к пересмотру конкретных дел высшими судами РФ, и, следовательно, открывает дорогу для полномочий последних по повторному рассмотрению дела в целях изменения ранее состоявшихся по нему решений, в том числе принятых высшей внутригосударственной судебной инстанцией».

Указанная правовая позиция КС РФ была реализована в УПК РФ. Согласно ч. 4 ст. 413 УПК РФ одним из оснований возобновления производства по уголовному делу ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств является установленное Европейским Судом по правам человека нарушение положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении судом РФ уголовного дела, связанное с: 1) применением ФЗ, не соответствующим положениям Конвенции; 2) иными нарушениями положений Конвенции.

В последнее время среди специалистов все чаще отмечается возрастающее влияние деятельности Европейского Суда на российское право, в частности на законодательство, и особенно на судебную практику. Отмечается все больше случаев, в которых решения ЕСПЧ влекут за собой характерные изменения как в отдельных делах, так и в общих подходах судов к толкованию российского права. Яркой иллюстрацией этому служит практика применения решений ЕСПЧ Конституционным Судом РФ: Постановление КС от 28 июня 2000 г. по жалобе гражданина Маслова, где были сделаны ссылки на соответствующие решения Страсбургского Суда.

Анализ практики ЕСПЧ показал, что граждане РФ обращались в ЕСПЧ с жалобами на ущемление их прав в основном в связи с неоправданно длительными сроками содержания под стражей и судебного рассмотрения уголовных дел, на унижающие человеческое достоинство условия содержания в СИЗО, невыплату компенсации за незаконное заключение под стражу, т.е. на нарушения ст. 2, 3, 5 и 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Первое решение ЕСПЧ о нарушении должностными лицами РФ прав граждан состоялось в 2002 г. В.Е. Калашников в своей жалобе утверждал, что условия и длительный срок его содержания под стражей, а также продолжительность производства по делу противоречит положениям Конвенции. В ходе рассмотрения дела Суд пришел к выводу, что условия содержания под стражей в сочетании с длительностью срока содержания и производства по делу (примерно 4 года и 10 месяцев) причинили заявителю физические и нравственные страдания, унижающие его человеческое достоинство. В результате Суд признал жалобу обоснованной и установил, что имели место нарушения ст. 3.3., п. 3 ст. 5, п. 1 ст. 6.4. Конвенции.

«Смирнова против РФ» от 27.04.2003 г. Заявительницы утверждали, что срок их содержания под стражей и продолжительность производства по уголовному делу превысили «разумные сроки», а также указывали на отсутствие достаточных оснований для их неоднократного заключения под стражу. ЕСПЧ постановил, что не соблюдены требования п. 1 и 3 ст. 5, п.1 ст. 6, ст. 8 Конвенции и обязал РФ возместить ущерб заявителям. По мнению ЕСПЧ указанные нарушения выразились в том, что

1) неоднократное заключение заявительниц под стражу, совокупный срок которого составил соответственно 2 г. 15 дней и 1 год 6 месяцев 16 дней, основано на недостаточно мотивированных решениях ввиду их краткости, отсутствия детального описания обстоятельств дела и нерассмотрения возможности применения альтернативных мер ограничения свободы;

2) продолжительность производства по делу не удовлетворяет требованию «разумного срока», т.к. длительные периоды времени должностные лица государства бездействовали.

Вопросы применения европейских стандартов и принципов осуществления правосудия рассматривались Пленумом ВС РФ, который в Постановлении от 10.10.2003 № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров РФ» с учетом правовых позиций ЕСПЧ обратил внимание судей на имевшие место отступления от предписаний закона и указал на необходимость принятия мер, направленных на недопущение подобных нарушений. В частности, при разрешении вопросов о продлении срока содержания под стражей надлежит учитывать, что согласно п. 3 ст. 5 Конвенции каждое лицо, подвергнутое аресту или задержанию, имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда.

Наличие обоснованного подозрения в том, что заключенное под стражу лицо совершило преступление, является необходимым условием для законности ареста. Такое подозрение не может оставаться единственным основанием для продолжительного содержания под стражей. Требуется установление иных обстоятельств, подтверждающих необходимость изоляции лица от общества. Указанные обстоятельства должны подтверждаться достоверными сведениями. В случае продления времени содержания под стражей суды должны указывать на конкретные факты, обуславливающие продление данных сроков, а также на доказательства наличия этих фактов.

Необходимые изменения были внесены и в УПК РФ (ФЗ от 08.12.2003 г. № 161-ФЗ). В частности, ч. 1 ст. 108 дополнена положением, что при избрании меры пресечения в виде заключения под стражу в постановлении судьи должны быть указаны конкретные фактические обстоятельства, на основании которых судья принял такое решение.

Самостоятельному изучению подлежат решения ЕСПЧ «Посохов против РФ» от 04.03.2003 г., «Гусинский против РФ» от 19.05.2004 г., «Кляхин против РФ» от 30.11.2004, «Никитин против РФ» от 20.07.2004 г.

Проблемы диспозитивности, целесообразности и усмотрения в уголовно-процессуальном праве. Применение уголовно-процессуального права по аналогии.

Рубежная аттестация – защита эссе.

Дата добавления: 2017-01-14