Биографическая справка

Введение

Александр Исаевич Солженицын является одной из самых неоднозначных фигур культуры и истории XX века, и знакомство с его творчеством – необходимый элемент для понимания социокультурных процессов, происходивших в то время в СССР.

Александр Исаевич родился в 1918 году, в Кисловодске, в семье крестьянина и машинистки-стенографистки. Отец писателя погиб за полгода до его рождения, Солженицын рос в бедности, однако он успешно окончил среднюю школу. Как отмечал сам Солженицын: «Ещё с детства я испытывал никем не внушенное мне тяготение к писательству и писал много обычного юного вздора. <…> Я намеревался получить литературное образование, но в Ростове не было такого, как я хотел, а уехать в Москву не позволяло одиночество и болезнь моей матери, да и наши скромные средства»[1].

В юности носил крестик, иногда ходил в церковь и не желал идти в пионеры, за что подвергался порицанию, однако позже вступил в комсомол. После школы подал документы в Ростовский университет на физико-математический факультет на математика, и диплом, по словам писателя, «сыграл положительную роль, и по крайней мере в двух случаях спас жизнь[2]» – в ссылках он сначала смог устроиться преподавателем, а затем попал в научно-исследовательский институт (позже будет описан в книге «В круге первом»). Однако Солженицын не оставлял попыток писать – в 1937 задумал большой роман о революции 1917 года, а с 1939 по 1941 заочно учился в Институте философии, литературы и истории в Москве.

Во время Великой Отечественной войны окончил артиллерийское училище и воевал вплоть до 45 года. Будучи на фронте, вёл дневник, писал, отправлял работы критикам, в 1944 получил положительный отзыв Б. А. Лавренёва. Однако в начале сорок пятого был арестован за переписку, в которой отрицательно отзывался о Сталине, шифруя его под прозвищем «Пахан».

С 1946 по 1956 Солженицын отбывал наказание в различных лагерях, которые потом легли в основу множества его произведений. Писатель пережил рак, полностью отказался от марксизма и вернулся к православию. Однако и после освобождения Солженицын писал «в стол», поскольку «был не только убежден, что никогда в жизни не уви дит [А. Б.1] хоть одной опубликованной строчки из мною написанного, но едва ли мог позволить близким мне людям прочесть что-нибудь, ибо боялся, что это станет известным»[3].

Но в 1961 году, после 22 съезда ЦК КПСС, на котором прозвучала известная речь редактора журнала «Новый мир» речь Твардовского[А. Б.2], Солженицын решился показать ему свой рассказ «Щ-854» (в журнале напечатан под названием «Один день Ивана Денисовича»). После этого он отдал в печать ещё несколько своих произведений, в 1962 году был принят в Союз писателей СССР, начал работу над знаменитым «Архипелагом ГУЛАГ» и «В круге первом». Однако в 1964 году кандидатура Солженицына, выдвинутого на соискание Литературной премии имени Ленина, была отклонена, также было отказано в печати сборника «Крохотки», и автор передал его в самиздат и за границу. В том же году Александр Исаевич рискнул показать сильно отцензурированную версию «В круге первом», несколько глав, под видом отрывков. В 1965 начинает писать статьи и полемизировать на страницах газет с другими деятелями культуры.

Однако КГБ заинтересовывается растущей популярностью Солженицына и его последним произведением, в доме писателя проводится обыск и последняя, пятая редакция «В круге первом» изымается. К этому моменту Хрущёва на посту первого секретаря сменяет Брежнев, и «оттепель» в культуре и искусстве завершается.

Но писатель продолжает работу над книгами, а также даёт интервью и устраивает публичные чтения своих произведений. Публикация за рубежом нескольких произведений усиливает давление со стороны власти, в 1967 Солженицына исключают из Союза писателей. В ответ он переходит к открытой критике социалистического строя и ярому диссидентству.

В 1970 писателю присуждают Нобелевскую премию, вскоре в советской прессе появляется «открытое письмо Солженицыну» Дина Рида, в котором известный в то время певец говорит о надуманности обвинений писателя в адрес СССР. Сам Александр Исаевич продолжает работать, в 1972 пишет письмо патриарху Пимену, в 1973 – вождям Советского Союза. Отношения между диссидентами и властью обостряются.

В конце 1973 писатель решил создать сборник «Из-под глыб», для которого написал три статьи. Это практически последние доэмиграционные публицистические работы Солженицына. Одновременно с этим «Архипелаг ГУЛАГ» продолжает распространяться через самиздат.

В начале 1974 на заседании политбюро писателя решено выслать из страны. 12 февраля он обвинён в измене Родине, а 13-го февраля выдворен за пределы СССР. Дальнейшая биография этой неоднозначной личности, несомненно, интересна, однако мы не будем описывать её здесь, поскольку необходимые нам публикации относятся к доэмиграционному периоду.

Цель работы – проанализировать[k3] статьи Солженицына и его открытые письма, а также реакцию на них со стороны общества.

Задачи:

– проанализировать тематику публикация Солженицына и основные тезисы его статей, адресатов и темы его открытых писем;

– рассмотреть ответные публикации в советской прессе как способ противостояния советской власти диссидентам.

Объект исследования – содержательно-тематические характеристики публицистических выступлений А. И. Солженицына доэмиграционного периода (1965-1974), открытые письма писателя и ответные публикации на страницах советских газет.

Предмет исследования – основные направления публицистики А. И. Солженицына в контексте противостояния с официальной идеологией советской власти; что-нибудь про советскую власть

Актуальность данной курсовой работы[k4]

Глава 1. Тематика публицистических эссе Солженицына

1. «Не обычай дёгтем щи белить, на то сметана».[k5]

Эта статья Солженицына является единственной журнальной и газетной публикацией в советской прессе. Она была написана в 1965 году и опубликована в «Литературной газете». Статья является ответом на публикацию в том же издании материала академика Виноградова - «Заметки о стилистике современной советской литературы».

В своей работе академик поднимал тему «мещанстве в сфере словесно-художественной стилистики[4]». По словам Виноградова, слово теряет свой смысл, превращается лишь в бездумный набор для украшения текста. Ученый также привёл несколько примеров безосновательного, по его мнению, употребления жаргона, просторечий.

В ответ Солженицын говорит о необходимости беречь язык, ценить его живость, неординарность, многогранность. Солженицын так отзывается о Виноградове: «Он не ищет выразительных, емких слов и мало озабочен их гибким русским согласованием. Говорить о великом предмете нам бы стараться на уровне этого предмета. Если же "Заметки о стилистике" начинены такими выражениями, как "общесоциальные и эстетико-художественные перспективы", "структурно-стилистические точки зрения", "массовые коммуникации в современной мировой культуре", "в силу значительной интеграции", а для внезапностей устной речи не подыскано лучшего слова, чем "пилюли", – то такие "Заметки" угнетают наше чувство языка, затемняют предмет, вместо того чтобы его разъяснить, горчат там, где надо сдобрить»[5].

Писатель также сетует на наполнение языка канцеляризмами, усложнение формы слов, исчезновение старинных форм словосочетаний, добавление их в разряд стилистически неверных: «для сохранения» вместо «для сохрану». По словам Солженицына, ещё со времён правления Петра I язык искусственно «ломали» сначала немецкой, а затем французской речью, что добавило в него несвойственные исконно русскому языку методы словообразования. По мнению Александра Исаевича, необходимо постараться вернуться к старым традициям, к словарю Даля и коренным говорам. И в этой ситуации языку могут помочь люди искусства: «Мне кажется, что здесь писатели могли бы помочь письменной речи вернуть речи устной кое-какой должок. Под этим я понимаю очень осторожное словарное расширение: продуманное употребление (в авторской речи!) таких слов, которые хоть и не живут в современном разговорном языке, но настолько близко расположены за стёсами клина и настолько понятно употребляются автором, что могут прийтись по нраву говорящим, привлечь их — и так вернуться в язык. … Например, мы усвоили «отшатнуться», несколько дичимся формы «отшатнуть», а как хорошо употребить: вышатнуть (кол из земли), пришатнуть (столб к стене)».[6]

Впрочем, как Солженицын позже (в 1974) признавался в своей автобиографии, главного из-за цензуры он сказать так и не смог, и как таковая статья Виноградова была лишь поводом для того, чтобы опубликоваться где-то: «Я спешил как-нибудь заявить о себе — и для этого придрался к путаной статье академика Виноградова в «Литературной газете». У меня, правда, давно собирался материал о языке художественной литературы, но тут я скомкал его, дал поспешно, поверхностно, неубедительно, да ещё в резкой дискутивной форме, да ещё в виде газетной статьи, от которых так зарекался. (Да ещё утая главную мысль: что более всех испортили русский язык социалисты в своих неряшливых брошюрах и особенно — Ленин.) Всего-то и вышло из этой статейки, что я крикнул госбезопасности: «вот — живу и печатаюсь, и вас не боюсь!»[7]

Дата добавления: 2015-08-31