Ковчег Спасения 1 страница

Людской потоп

И увидел Господь, что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время; И раскаялся Господь, что создал человека на земле, и восскорбел в сердце Своем. И сказал Господь: истреблю с лица земли человеков, которых Я сотворил, от человека до скотов, и гадов и птиц небесных истреблю, ибо Я раскаялся, что создал их.
Бытие, 6, 5—7.

Через несколько десятилетий — можно спорить - гадать только о том, через сколько именно — человечество должно погибнуть в волнах Второго Потопа, от которого нельзя спастись ни на каком ковчеге. Его можно лишь попытаться предотвратить. Ибо это будут волны не моря, а обезумевших человеческих тел.

Увы, те, кому по профессии положено знать о надвигающемся бедствии, — не знают о нем. Точнее, пребывают в разнообразных заблуждениях на сей счет. А те, кто принимает решения, полагаются на мнение тех. "кому положено знать". Либо на собственное невежество. Либо помышляют только о том, чтобы удержаться в кресле, на котором принимаются решения.

Глобальный "Титаник" на всех парах несется навстречу своей близкой гибели. Его штурманы понятия не имеют об айсбергах, способных пустить корабль ко дну за несколько часов. Его капитан и офицеры озабочены только тем, чтобы держаться за поручень капитанского мостика, отпихивая соседа. Его пассажиры предаются привычным порокам в многочисленных кают - компаниях.

А гибельный айсберг надвигается из тумана...

Сегодня, в середине 1990-х гг., на Земле насчитывается более пяти с половиной миллиардов человек. К 2000 году, по хорошо обоснованным прогнозам специалистов ООН, их численность превысит шесть миллиардов. К 2025 году — восемь миллиардов. К 2050 году — десять миллиардов. Из них девять миллиардов будут приходиться на "Третий мир" — развивающиеся страны Азии, Африки, Латинской Америки. Где и сегодня, при почти втрое меньшем числе людей, подавляющее большинство живет в бедности, в сельских хижинах или городских трущобах. Половина не имеет доступа ни к врачам, ни к лекарствам, ни даже просто к источникам чистой питьевой воды. То 1 есть обречена на массовые заболевания с высокой вероятностью ранней смерти. Не менее трети живет впроголодь, а каждый десятый, по сути, умирает мучительной голодной смертью. И каждый I третий взрослый не имеет постоянной работы либо работы (т. е. источника дохода) вообще. Живет на иждивении других.

Темпы роста населения в большинстве стран "Третьего мира" по-степенно замедляются. И специалисты спорят о том, когда и на каком уровне рост народонаселения земного шара прекратится. Оптимисты надеются, что это произойдет во второй половине грядущего столетия, когда численность землян замрет на отметке 10,5—12,5 млрд. чел. Пессимисты опасаются, что "пик" будет достигнут позже, когда к этой цифре прибавятся еще несколько миллиардов.

Со специалистами трудно спорить, тем более что и у оптимистов, и у пессимистов для их заключений немало веских оснований. Но самое интересное, что их цифры не имеют больше никакого значения: людской потоп произойдет, даже если каким-то чудом удалось бы "заморозить" численность мирового народонаселения на сегодняшнем уровне.

Вопрос вовсе не в количестве людских тел, которые задавят человечество своей массой, а в причинах, по которым эти тела поведут 1 себя как обезумевшие самоубийцы. Оптимисты правы в своем утверждении, что рост населения на протяжении грядущего столетия или несколько позднее обязательно должен прекратиться.

Миллионы, десятки и сотни миллионов людей в странах "Третьего мира" перебираются из деревень в города, где с многодетной семьей намного труднее выжить. Где женщина все чаще ищет заработка в дополнение к заработку мужа (а это трудно совместить с высокой рождаемостью). Где муж и жена впервые узнают о способах предохранения от нежелательной беременности. А затем престижная мода ограничения числа детей в семье по усмотрению супругов идет обратной волной из городов в деревни. И бесстрастная статистика показывает, как в крупнейших странах "Третьего мира" — а именно они делают погоду в данном отношении — показатели рождаемости падают из года в год.

Пессимисты правы в своих опасениях, что падение рождаемости идет слишком медленно. Может продолжаться слишком долго, чтобы избежать надвигающихся потрясений. Может стать ощутимым слишком поздно.

Да, страны так называемой конфуцианской субцивилизации (Китай, Индокитай, Корея, Япония) могут позволить себе воззвать к гражданскому долгу законопослушного населения, и пропагандистскими (Япония), либо чисто административными (Китай) мерами резко затормозить рост численности населения. Но страны индуистско- буддистской, исламской, африканской и католической латиноамериканской субцивилизации бессильны это сделать при любых усилиях правящих кругов. Ибо там престиж отца семейства исстари определялся числом сыновей (дочери — не в счет), а господствующая религия традиционно поощряет многодетность семей. Так что в мировых масштабах сильно не "затормозишь".

Кроме того, в странах, где патриархальные традиции только—только начинают разваливаться, — от Марокко до Индонезии и от республик Средней Азии (в том числе бывших советских) до Южной Африки — люди видят, как представители "верхов" имеют по две — три жены, а иногда и целые гаремы с кучей детей. Это там — как марка престижной автомашины или модный курорт на Западе. И стараются подражать со своей единственной, по необходимости, женой хотя бы по части детей. Что также не способствует быстрому падению рождаемости.

Наконец, в некоторых из таких стран власти прямо поощряют высокую рождаемость в чисто политических целях: чтобы страна выглядела более значительной в борьбе с соседями. Иногда дается даже директивная установка: каждой замужней женщине рожать не менее пяти детей, чтобы было кому передавать винтовку погибшего в непрекращающейся кровавой междоусобице. Так закладывается локальное и даже региональное перенаселение отдельных районов и областей планеты.

Мы не называем здесь страны поименно. В конце концов, число детей в семье — это внутреннее дело каждой семьи. И каждого государства. Здесь соответствующие факты упоминаются только потому, что речь идет о судьбах всего человечества. В частности, чтобы показать, что опасения пессимистов не менее основательны, чем чаяния оптимистов.

И все же еще раз повторяем: угроза гибели человечества идет не со стороны "сколько", а со стороны "кто" (независимо от "сколько").

Чтобы было яснее, давайте попытаемся представить себе, что конкретно скрывается за только что приведенными цифрами.

Взгляните на улицы любого из сотен городов "Третьего мира" — от Рио-де-Жанейро и Гаваны до Калькутты и Пекина, от Стамбула и Ташкента до Кейптауна и Джакарты. Взгляните на улицы тысяч и тысяч деревень. Хоть утром, хоть днем, хоть вечером. В любое время года и при любой погоде.

Вы увидите кучки ничем не занятой молодежи. Праздношатающейся. Праздноболтающей. Изнывающей в смертельной тоске. Большей частью это группки мальчиков — детей 5—10 лет, а то и моложе, мальчиков - подростков — 10—15 лет, взрослых молодых парней 15—20 лет, наконец, совсем взрослых и даже довольно пожилых мужчин на третьем - четвертом десятке лет своей жизни, а то и старше. Все чаще они перемежаются с группками девочек, девушек и молодых женщин, с утра до вечера предающихся все тому же "ничегонеделанию". Пока опасность исходит преимущественно со стороны мужского пола. Но и женский становится все агрессивнее. А когда детская или молодежная стая составляется из представителей обоего пола, образуется особо взрывоопасная смесь.

В таких детских и молодежных стаях уже не миллионы — десятки миллионов. А в обозримом будущем двух - трех ближайших десятилетий — сотни миллионов обездоленных человеческих особей, потерявших (или изначально не имеющих) цель, смысл своего существования. Накапливается критическая масса, которая неизбежно — как и во всякой атомной бомбе — должна взорваться и разнести все вокруг. Достаточно малейшей, пусть даже пустяковой на первый взгляд, первопричины. Достаточно маленького камешка, сдвинувшегося или сдвинутого со своего места, — и лавина обрушится вниз, погребая под собой все на своем пути.

Десятки миллионов, а в недалеком будущем сотни миллионов обреченных на пожизненное безделье молодых людей — вовсе не какие-то изверги, враги рода человеческого. Самые обычные люди. Одни поумнее, другие поглупее. Одни порядочнее, другие подлее. Встречаются достойные восхищения. Попадаются отъявленные негодяи. Но в массе своей — люди как люди. Просто они, как бывало всегда, оказались отверженными породившим их обществом. Просто их стало, как никогда раньше, много, слишком много. Просто они — в отличие от совсем недавних времен — стали существенно иными, чем их предшественники по тому же самому несчастью.

Образно говоря, общество сделало социальный аборт десяткам миллионов своих членов. И собирается делать сотням миллионов. А жертвы аборта еще не умерли. Живут. Вообразите себе, что ваш ребенок, которого вы зарезали на третьем месяце зачатия и выкинули в помойное ведро, вдруг каким- то чудом выжил и явился к вам живым укором. Примерно то же самое сделали мы — все мы! — по неразумию своему со своей молодежью. И возмездие неотвратимо.

Мы стараемся не думать о надвигающемся кошмаре. Нам кажется, что бедствие обойдет нас стороной. Ведь так якобы было всегда! Так - то так, да не совсем так. Точнее, совсем не так. Да, вот уже несколько десятилетий четверть миллиарда индо-станцев, примерно столько же китайцев и индокитайцев, примерно столько же негров в Африке, арабов на Ближнем Востоке, латиноамериканцев и т.д. пожизненно выключены из общественного производства, не нужны ни в сельском хозяйстве, ни в промышленности, ни на транспорте, ни в торговле, ни тем более в разных конторах - офисах. Это полностью или частично, открыто или скрыто безработные, которые живут за счет международной, государственной, муниципальной, родственной, храмовой благотворительности, за счет случайных или сезонных приработков, а то и просто подаянием. Поколение за поколением они привыкли к такому существованию. Не видят и не ищут выхода из него. Воспитаны в религиозном смирении. Заняты с утра до вечера разного рода традиционными ритуалами, а многие — поисками случайного приработка. Иногда они ропщут. Но почти никогда не бунтуют, не восстают против не ими установленного порядка вещей. А если и бунтуют — то стихийно, бесцельно, бессмысленно. Такой бунт нетрудно подавить. Словом, дитя не плачет— мать не разумеет. И вот на смену десяткам миллионов старых, привычных, "смирных" отверженных и обездоленных приходят сотни миллионов новых, бездушно воспитанных нами же самими в совершенно ином духе, далеком от религиозного смирения, но таких же отверженных и обездоленных. И мы по лености ума полагаем, что "новые" будут вести себя как "старые". Но чудес на свете не бывает. Если разбудил в человеке зверя — не жди, что зверь станет вести себя по - человечески.

Да, формально мальчик или юноша на улице Рио-де-Жанейро — католик. На улице Тегерана — шиит. На улице Каира — суннит. На улице Калькутты — индуист. На улице Бангкока — буддист. На улице Шанхая — конфуцианец. И т.д. Однако на самом деле лишь единицы из них — действительно христиане или магометане, индуисты или буддисты, конфуцианцы или молодые люди иной веры, иных убеждений. Подавляющее — и все возрастающее! — большинство обездолены не только в материальных, но и в духовных благах. Они, по сути, лишены всех семи форм общественного сознания. У них нет сколько-нибудь устойчивого мировоззрения. Они имеют смутное представление о научных знаниях. Очень далеки от эстетического Чувства Прекрасного. У них нет внутреннего запрета совести: "нельзя". Есть только сомнение: "удастся ли?" Потому что совесть задавлена в зародыше: с ней невозможно выжить в таких условиях. У них нет и внутреннего запрета на все незаконное. Есть только убеждение: "не пойман — не вор". Ибо только так выживают в сложившихся условиях. У них нет Ответственности Члена Общества, Гражданина. Они боятся только силы. И подчиняются только силе. Наконец, в их сердцах отсутствует Вера. Остались только суеверие и изуверство.

Они не виноваты в том, что они такие. Так они воспитаны. Нами. Самими. Нам самим и пожинать посеянное.

Воспитанное нами человекообразное существо намного страшнее самого лютого зверя. Зверь не только боится кнута, но и откликается на ласку. Поддается дрессировке. Главное же — управляется инстинктами, врожденными или приобретенными рефлексами, которые запрещают ему делать что-либо самоубийственное для его рода - племени. Человек - зверь научился подавлять спасительные рефлексы, гасить проблески разума. Он ведет себя как животное, зараженной бациллой бешенства. Какой-то повод, какая-то причина — и взбесившийся хищник рвет зубами всех вокруг, пока его не прикончат. Или пока не издохнет сам, прикончив остальных.

Пока человек - зверь, можно сказать, дремлет, спит походя. Он озабочен справлением нужды. Нужно утолить голод. Одеться помоднее. Справить нужду на такой же особи противоположного пола. Заслужить (или завоевать) уважение окружающих. И на этой основе проникнуться уважением к самому себе, без чего невозможно бороться за жизнь. Возвысить себя унижением окружающих, порадоваться несчастью соседа, порадоваться тому, что несчастлив не ты сам, а другой. Одурманить сознание никотином, алкоголем или еще более сильнодействующими наркотиками, чтобы хоть на время отрешиться от безотрадности окружающего. Развлечься любыми средствами, любой ценой.

И, конечно же, пока человек-зверь скован страхом. Страхом, что если он попытается улучшить свое существование за счет окружающих путем нарушения установленных порядков, то окружающие и полиция сделают его существование еще более тяжким.

Кроме того, у многих в сознании (или хотя бы в подсознании) брезжат смутные заповеди, заложенные семьей с детства: не будь зверем, не делай другому того, что не хотел бы, чтобы делали тебе, старайся жить прилично той жизнью, которая выпала на твою долю, и т.п. Все это оказывает пусть слабое, но все же несколько умеряющее воздействие. Жаль, что сила таких заповедей слабеет год от года; все меньше семей, где разумное, доброе, вечное закладывается с детства.

Достаточно появиться инструменту, который вывел бы человека-зверя из спячки; достаточно появиться механизмам, которые бы сняли страх возмездия за нарушение установленного, — и человек-зверь станет Зверем Апокалипсиса, который растопчет человечество, сгубит его и погибнет сам вместе с ним. Такой инструмент появился.

Появились и Механизмы Погибели Человечества — целых три. Инструмент — самый обычный телевизионный ящик. Пусть даже маленький, черно-белый. С плохим, мерцающим изображением. Важно не как, а что изображается. И очень важно, чтобы ящик был практически вездесущим: в комнате, на стойке бара, в витрине магазина, на подоконнике открытого окна...

То, что показывают в этом ящике практически круглые сутки (и что при желании можно дублировать с помощью видеокассет), рассчитано вовсе не на телезрителей Рио-де-Жанейро или Калькутты, Каира или Киншасы. Такого рода продукция готовится исключительно на потребу мирно дремлющего обывателя Зальцбурга в Австрии или Бергена в Норвегии, Хьюстона в США или Торонто в Канаде, в тысячах благополучнейших "таунов" от Сан-Франциско до Хельсинки и от Триеста до Ванкувера.

С этими людьми, гордо именующими себя населением "Первого мира", составляющими сегодня всего лишь пятую часть человечества, а завтра — вряд ли и одну десятую, т.е. величину, которой можно пренебречь, произошло трагическое несчастье: они успешно решили все свои бытовые проблемы, над которыми безуспешно бьется население "Третьего мира" ("Второй мир" — развитых стран победившего их социализма — ныне быстро разлагается на "Первый" и "Третий"). Для них перестало быть проблемой наесться досыта, одеться, как принято, обрести и содержать благоустроенное жилье плюс автомашину. И даже потеря работы для них не проблема: система социального обеспечения гарантирует безбедное существование на вполне приличном уровне. Не о чем беспокоиться, не за что бороться!

Это еще полбеды. Беда в том, что в их родном городе и округе вообще ничего не происходит. Во всяком случае, ничего, способного вызвать тревогу, прервать мирную дремоту. Годами. Человеческая психика не способна выдержать такого беспроблемного существования. И подобно тому, как человека гнетет "леденящая" (или "щемящая") абсолютная тишина — ему нужен "естественный шумовой фон" — точно так же его угнетает сплошное благополучие. Необходима "встряска"!

Какая? Дрязги с соседями, мелкие неприятности на службе — не в счет. Сплетни — тоже нечто вроде гомеопатии. "Отвести душу" болельщиком на стадионе — это уже кое-что. Но каждый день — надоедает. Наркотики? Опасно для здоровья и поэтому далеко не для всех. И вот появляется телепродукция специально для "встряски", для "отвода души", когда от безоблачного благополучия — тоска такая, что хоть волком вой.

Ты сидишь, как сидел, покойно в своем кресле перед телеящиком — более родным, чем все родственники вместе взятые. А перед тобой без конца разыгрываются сцены, многих из которых вполне хватило бы, чтобы довести до отчаяния самого отчаянного авантюриста. Нападения, погони, грабежи, стрельба, насилие, насилие и еще раз насилие с раннего утра до поздней ночи, сотни сцен разнообразного насилия на протяжении дня.

Кайф!

В состоянии телекайфа мало кому приходит в голову, что те же сцены может смотреть вовсе не умирающий от скуки обыватель. Что на другого зрителя эти же самые сцены могут производить совершенно иное впечатление. В том числе грозящее недалекой гибелью благополучному обывателю "Первого мира".

Представьте себе молодого человека из мира, противоположного первому и уже известного нам под номером "Третий". Независимо от того, окончил он школу иди неграмотен, имеет ли работу или годами околачивается на улице безработным. В девяти случаях из десяти при всех вариантах его окружает такая убогая бедность, а то и такая безысходная нищета, что он рад каждой монетке, способной помочь хоть немного скрасить безотрадное, а нередко и полуголодное существование.

И вот он вперяется взором в телеэкран, на котором его сверстник или субъект чуть постарше лихо вышибает дверь ногой, направляет пистолет на людей, которых обычно боятся, уважают, которым завидуют — и отбирает у них деньги. Кучу денег! А затем уходит от погони, убивает одного за другим своих преследователей. И вот уже грабитель — в роскошном авто, на роскошной вилле, за роскошным столом с роскошными женщинами. Это тебе не какая-нибудь заработанная монетка!

Такие телекартины он видит ежедневно. Неделями. Месяцами. Годами. Происходит соответствующее воспитание личности. Как, оказывается, просто выбиться из нищеты: наставил пистолет, выстрелил, убил, ушел от погони, от наказания — и ты сказочно богат! И ты блаженствуешь в мире, так обольстительно непохожем на мерзкий окружающий тебя.

Телеэкран отнюдь не показывает негативные, теневые стороны этого сказочного мира. Ведь показывается-то сказка! Не показывает он и обреченности этого мира (ниже нам предстоит поговорить на сей счет подробнее). Показывается соблазн. И указывается путь — где и как таковой соблазн обрести.

Молодой человек может попробовать сделать телеэкранную сказку былью в своем собственном городе или деревне, в любом другом городе своей страны. Он быстро убедится, что только чудо может помочь хотя бы одному из миллиона не то что стать богачом, а просто подняться хоть на одну ступеньку выше в установившейся социальной иерархии: все места на ступеньках давно заняты, и у каждой "щелочки" наверх — толпа рвущихся и страждущих.

Он может попробовать правдами и неправдами пролезть в столь заманчивый на телеэкране "Первый мир". Чтобы столь же быстро убедиться, что и там его ждет отнюдь не блаженство, а изнурительная, монотонная, одуряющая работа с утра до ночи и жизнь в трущобах, очень похожих на его родные, отечественные. Что его никогда не примут там в круг благополучных и привилегированных аборигенов. Что его удел — занимать рабочее место, которым эти аборигены брезгуют, предпочитая числиться безработным, с пособием, на которое в "Третьем мире" может рассчитывать разве лишь министр. Но даже такой удел достается единицам из миллионов желающих. И сопровождается такими унижениями, которые быстро превращаются в зависть и ненависть.

Так год за годом складывается авангард грядущей армии могильщиков "Первого мира". Очень похожий на рабов Древнего Рима, которые показали готам (кстати сказать, прямым пращурам нынешних аборигенов "Первого мира"), как ворваться в Вечный Город и предать его разграблению.

Впрочем, молодой человек, готовый на все, чтобы вырваться из тисков безысходной нищеты, может избрать еще один путь. В свою очередь, распадающийся на три тропинки, по которым можно подойти к стенам ненавистного "Первого мира" и ринуться к его сокровищам.

Первая такая "тропа войны" — тоталитаризм. Государства, созданные по образу и подобию сталинского Советского Союза или гитлеровской Германии. Во главе каждого такого государства встает демагог, который приходит к власти только благодаря столь же широковещательным, сколь и явно нереальным обещаниям, а удерживается у власти только благодаря широкомасштабному постоянному террору и беспрерывным военным авантюрам. В качестве объекта террора может быть любая категория людей — важен не повод, а сам объект, судьба которого держит всех прочих в страхе, не давая пробиться росткам "инакомыслия" и тем более "свободомыслия". Объект авантюры тоже может быть в принципе любым — лишь бы отвлечь на него внимание людей и вызвать у них массовый психоз ожесточения против "врага". А уж любая, пусть самая незначительная, победа — самый верный способ упрочения своей власти.

Исторический опыт показывает, что тоталитаризм необязательно должен быть явным, открыто репрессивным и агрессивным, как на Кубе, в Ливии, Ираке, Иране, северной Корее. Он может быть "половинчатым", скрытым (замаскированным до поры до времени различными "демократическими" драпировками), а главное — потенциальным, находящимся, подобно некоторым видам смертоносных бактерий, в как бы "спящем" состоянии до той минуты, пока благоприятствующие обстоятельства не позволят "ожить" и быстро довести жертву до предсмертной агонии. Мало какое из государств "Третьего мира" может похвастать сегодня тем, что напрочь лишено гибельных бацилл тоталитаризма, способных обернуться эпидемией при малейшем ослаблении иммунной системы соответствующего социального организма.

На сегодня эта "тропа войны" — самая значительная и опасная. Вторая такая "тропа" — мафиозные структуры. Они очень похожи на тоталитарные режимы. Там тоже во главе каждой шайки гангстеров стоит человек, который способен помыкать остальными и присваивать себе львиную долю награбленного, только опираясь на лично преданных себе прихлебателей, только путем постоянной расправы с "отверженными" (неважного какой причине), чтобы держать в страхе и повиновении остальных, только пока ему сопутствует удача в разбоях и грабежах, кражах и "нелегальном бизнесе". По этой причине все без исключения мафиозные структуры, так же, как и любой тоталитаризм, агрессивны и репрессивны. Они ждут лишь "своего часа", лишь подходящей обстановки, чтобы развернуться, как говорится, вовсю.

Сегодня два обстоятельства создают именно такую обстановку.

Во-первых, зарождение (пока еще только зарождение!) химической индустрии производства наркотиков нового поколения, которые будут настолько же действеннее уже привычных опиума, кокаина, гашиша, ЛСД и др., насколько те — сильнее наркотиков типа никотина или алкоголя. Главное же, гораздо проще создать подпольные лаборатории по производству таких наркотиков и развернуть сеть их сбыта за рамками тех путей, которые способна контролировать полиция. Перед этим новым поколением наркотиков мировое сообщество столь же бессильно пока, сколь и перед вирусом СПИДа.

Человеческие пороки поражают своими масштабами во всех отношениях. И если на пристрастии к каким-то паршивым наркотикам нынешнего поколения, транспортировка и реализация которых сопряжена с колоссальным риском, мировая наркомафия сумела нажить сотнемиллиардные состояния и создать целые "наркоимперии", посильнее иных государств средней руки, — то нетрудно представить себе, как развернется наркобизнес на новой основе, насколько мощнее и агрессивнее он станет, как легко будет "выбиться в люди", если влиться в его ряды и суметь потом "отмыть" преступно нажитые деньги.

Во-вторых, идет процесс сращивания мафиозных и чиновных структур путем лавинообразного коррумпирования последних. В моей родной стране, России (это же относится к любой другой республике бывшего Советского Союза и почти к любой стране "Третьего мира") с каждым годом труднее понять, где кончается государственный чиновник и начинается отъявленный бандит, который не просто ожидает привычную взятку, а нагло вымогает все более значительные суммы, угрожая крайне неприятными последствиями при уклонении от поборов.

Таким образом, подключившись к мафиозным структурам, молодой человек вполне может рассчитывать на столь же беззаконное, сколь и безнаказанное обогащение, причем не обязательно в шайке уголовников — в кресле чиновника тоже. Важно только слепо повиноваться и идти туда, куда ведут: "вольномыслия" мафия не прощает совершенно так же, как и тоталитаризм.

Наконец, третья "тропа войны" — изуверские (они же — тоталитарные) секты. Их агрессивность резко возросла за последние годы. Объективная опасность для человечества, идущая с этой стороны, — тоже. Необходимо сказать несколько слов в пояснение такого явления.

Свобода совести, как известно, принадлежит к числу фундаментальных прав человека. Человек вправе верить во что угодно или не верить ни во что, принадлежать к любой религиозной конфессии или не принадлежать ни к какой. Это — его личное дело, дело его собственной совести. При этом он не обязан придерживаться взглядов большинства, может принадлежать к любой, пусть даже самой малочисленной секте верующих — пусть даже состоящей только из него самого персонально и единолично. Однако секты, как показывает жизнь, бывают разные. Одно дело — совокупность людей, которых объединяет то или иное толкование верования. И совсем другое — когда требуется слепое повиновение лидеру, который объявляется толкователем и руководителем. В этом случае неизбежна трансформация такого лидера в обычного главаря, который окружает себя прихлебателями и поддерживает свою власть репрессиями (порождающими страх и повиновение), а также разного рода авантюрами (порождающими массовый психоз с теми же результатами). Иными словами, получается социальная организация, не отличимая от тоталитарных и мафиозных структур, только прикрытая флером соответствующего "учения".

И опять - таки с теми же результатами.

Секты второго типа, независимо от особенности исповедуемой доктрины, всегда носили изуверский характер (понимая под изуверством жестокость, основанную на религиозной нетерпимости). Мы слышали и читали о сектах, в которых практикуются изощренные пытки и мучительное умерщвление попавших в разряд "жертв", иногда — массовое убийство или самоубийство членов секты (реже — вместе с главарем, чаще без оного). В последние годы все чаще читаем и слышим о сектах, стремящихся навести ужас террористическими актами против довольно широких слоев населения (отравляюший газ в токийском метро, взрыв в Оклахома-сити и т.д.). При этом мотивы терактов могут быть самые разнообразные — от религиозного фанатизма до обыкновенного шантажа. Характер тоталитарных сект тоже может быть самый разный — от религиозного фундаментализма до обыкновенного фашизма (нацизма, расизма).

Нас в данном случае интересует только один аспект, связанный с деятельностью тоталитарных сект. Достаточно вступить в нее — и ты больше не предоставлен сам себе во всей безысходности своего положения. Тебя накормят, дадут угол и одежду. Тебе, мягко говоря, не придется жаловаться на скуку: в организациях такого рода человека сумеют занять с утра до ночи. Если постараться, можно выбиться в начальники — пусть не очень большие — и помыкать людьми, подобно тому, кому завидовал допрежь. Условие лишь одно: беспрекословное слепое повиновение. И если будет приказ: убей — убивай, не задумываясь.

Мы привыкли к "сосуществованию" с тоталитарными, мафиозными, изуверскими структурами, опасаемся, но не боимся их. В самом деле, что может сделать какой-нибудь Муамар, Саддам, очередной, новоявленный Аль Капоне или Асахара? Ну, пойдет на террористический акт — арестуем или, если нет такой возможности, нанесем бомбовый удар по вилле злодея, для острастки. Ну, нападет на соседнюю страну — устроим еще одну "бурю в пустыне" и возвратим, так сказать, в первобытное состояние. На большее у них руки коротки. Коротки? Пока.

Мы, подобно страусам, прячем головы в песок и стараемся не задумываться о том, что произойдет, когда в руках злодеев только что очерченного типа окажется оружие массового поражения — безразлично, атомное, химическое или бактериологическое. А оно, при существующем положении дел, можно сказать, прямо-таки плывет к ним в руки год за годом, день за днем. И безусловно — если положение дел не изменится радикально — окажется в их руках со дня на день. Теперь попытайтесь возможно более спокойно представить себе, что произойдет, когда это случится.

Дата добавления: 2017-01-13