Фредерик ван Ренсселлер Дей 13 страница

То, что случилось, нельзя было назвать ни военной хитростью, ни геройством, ни терпеливым выжиданием момента для неотразимой атаки.

Нет.

Просто Соске еще не успел умереть.

Игнорируя боль, он сумел пройти пару десятков шагов и сохранил достаточно сил для того, чтобы несколько раз нажать на спусковой крючок.

Вот и все.

Чудовищным усилием встав с колен, Соске неверными шагами приблизился к поверженному врагу, едва преодолев расстояние от своего укрытия – десять метров. Левая рука не двигалась совершенно, и каждый вздох наполнял его тело режущей болью. Он чувствовал, как стекает по бокам и капает на пол кровь. То, что он сумел подняться на ноги, означало лишь то, что позвоночник и спинной мозг не были задеты, не более того. Соске прекрасно знал, что ему осталось жить считанные минуты.

Но перед тем…

– Курама, – выдохнул Соске, собрав весь оставшийся в легких воздух. Подняв автомат трясущейся рукой, он нацелил дуло тому в лицо. Тяжелый автомат дрожал и прыгал, опускаясь все ниже и ниже – не слишком угрожающее движение.

– Говори. Где Чидори?

– И что ты… собираешься с этим… делать?.. – прохрипел Курама, который лежал неподвижно, опершись на стену спиной. На губах его вздулись кровавые пузыри.

– Спасти ее.

– Ты… дурак?.. – в едва слышном голосе Курамы, балансирующего на грани жизни и смерти, прорезалось удивление.

– Скажи мне. Где она?

– Мне... будет приятнее… умереть… со стиснутыми зубами.

Это было логично. Какого еще ответа можно было ожидать? Но Соске опять повторил, тоже негромко и совсем не угрожающе – скорее, в его голосе слышалась мольба:

– Ответь мне.

Тот помолчал и слабеющим голосом проговорил:

– Не… понимаю. Зачем мы с тобой… убивали друг друга?

– Из-за нее.

Непонятно было, понимал ли сам Соске, что говорил? Или он уже бредил?

– Великая сила любви?.. Мне тяжело… смеяться… – пробулькал Курама, со свистом пытаясь наполнить воздухом пробитые легкие. Окровавленные губы искривила усмешка, словно он услышал что-то необычайно остроумное.

Способа, которым можно было бы заставить его говорить, не существовало, и в едва слышных словах умирающего слышалась все та же твердость, которую не поколебали уже разверзающиеся перед ним мрачные глубины ада.

– А что здесь не так? – поинтересовался Соске. В его голосе не было сарказма или попытки возразить. Нет, он искренне хотел узнать, что думает по этому поводу собеседник.

Действительно, что во всем этом было не так?

Почему судьба поставила их друг против друга?

Почему Соске стоял, едва держась на ногах, а Курама лежал перед ним неподвижно, не в силах даже вытереть кровь, текущую изо рта.

Как так получилось?

Цепочка случайностей? Невозможных совпадений? Но результат был один: он стоял и задавал свой главный вопрос. Единственный вопрос.

Единственная реальность. Тяжелая как смерть.

Любовь? Соске не очень-то понимал смысл этого слова.

Но он безошибочно осознавал, что сила, которая свела их и поставила здесь друг против друга, была настолько загадочной, неодолимой и могучей, что даже Курама – этот хладнокровный убийца – не мог отрицать ее существования. Неужели он так и будет упорствовать?

– Скажи мне.

– Сан Карлос, – неожиданно ответил Курама. Его голос звучал безразлично и монотонно. Едва слышно. – Если не там… то в Никаро… или на Гренаде. Где-то там. Больше… ничего не знаю.

– Понял.

– Все… бесполезно… Делай… что хочешь.

– Не знаю, смогу ли.

– Так и не успел… бросить курить.

Последние слова.

Курама устало прикрыл глаза и замолчал навсегда.

Колени Соске стукнули об пол.

– Сан Карлос.

Он не заметил, как выронил послуживший ему верой и правдой трофейный автомат. На пыльный бетон под ним часто закапало. Неудивительно, в животе зияла открытая рана. Голова мягко, не неодолимо поплыла, поле зрения сузилось – сознание Соске гасло, уходило, растворялось…

– Никаро… или Гранада… – бессвязно, на настойчиво шептали его губы.

Нужно сказать. Передать кому-нибудь. Но кто займет его место? Кто захочет сражаться, чтобы вернуть ее назад?

Он не знал.

Он больше ничего не знал.

Не знал, что хочет сказать или попросить – все куда-то пропало.

Он упал.

Затылок стукнулся о шершавый бетон, мягко, как во сне. Он больше не видел над собой потолка. В неизмеримой дали возникло бледное лицо Мишеля Лемона. Кажется, тот подбежал и наклонился к нему.

Он что-то кричал?

Санитар.

Интубационный набор.

Эпинефрин.

Атропин.

Другие слова, которые были ему странно знакомы. Он не раз слышал их – когда-то давно.

Но они его больше не заботили.

Последним образом, возникшим перед его гаснущим взором, стала фигура девушки.

Нами? Нет, девушка была повыше ростом. Кажется, она сердилась – брови нахмурены, кулаки уперты в бока. Сначала она смотрела хмуро, но секунду спустя на ее губах мелькнула улыбка, она взмахнула рукой и крикнула:

– Не грусти!

Чидори.

Я так хочу увидеть тебя. Ничего не могу с собой поделать. Знаю, это невозможно, но… я так хочу смотреть на тебя.

Останься со мной.

Стукни по спине и обругай. Ничего, ничего больше – мне больше ничего не нужно.

Чидори.

Мне так одиноко.

Так холодно.

Хотя бы… последний раз…

Она услышала голос.

Из далекого далека.

Из-под иных небес.

Ее сознание балансировало на грани зыбкого, беспокойного сна. Где-то поодаль ровно, бесконечно шумели волны, в вечном беге разбивающиеся о пологий берег. Уходящие и возвращающиеся.

Слабый, едва слышный голос отдавался эхом, звучал в унисон с мягкими вздохами прибоя.

Вокруг нее, в плавном танце туманных световых пятен и массивов информации, текли бесконечной чередой, сменялись и превращались друг в друга бесчисленные осколки цветов и звуков.

Она поймала этот исчезающий голос, затерявшийся в радужной и многоголосой круговерти. Так случалось нередко, и она слышала множество подобных голосов. Они звучали некоторое время, и иногда она словно откладывала их в невидимый ящик – чтобы сохранить. Но, рано или поздно они гасли и бесследно исчезали, как будто их никогда и не было – стоило ей забыть про них.

Так станет и с этим голосом – она знала это.

– Я встретила его.

Так заговорил далекий слабый голос.

Сначала девушка не поняла, о ком идет речь

Сначала. Но осознание пришло к ней очень скоро.

Если голос говорит о «нем» – это «он». И никто другой.

Можно было только гадать, кому принадлежал этот голос. Она никогда не встречалась с его хозяйкой, и, наверняка, никогда не встретится.

Сейчас та находилась в другом измерении – в ином мире, чем этот. И она была вместе с ним. Так же как и она сама когда-то – так думала девушка. Наверное, эта связь дала им возможность услышать друг друга.

Связь.

Законы невидимых сфер, где они блуждали, не позволяли им болтать так, как захочется. Короткие мыслеобразы – единственное, что им было позволено. Узнать больше друг о друге им было не суждено.

Голос продолжал печально:

– Но – нас разлучили.

Здесь не существовало настоящих слов, грамматики и лексики, и нельзя было понять, имеет ли собеседница в виду «нас разлучат» или даже «нас хотят разлучить».

– Разлучили? Почему?

Так спросила она.

– Потому что я умерла.

Ответ снова был неясен: хотела ли незнакомка сказать «я умру» или «я хочу умереть»?

– Это плохо.

– Осталась только тоска.

– Не хотелось бы мне оказаться на твоем месте. А как он поживает? Где он сейчас? Я давно о нем не слышала.

– В Намшаке. Тяжело ранен.

Похоже, здесь существовали не только слова – она поняла многое, помимо этих коротких фраз. Поняла, что он продолжает сражаться. Что он остался один. Что он все еще ищет ее – даже сейчас.

В груди стало тесно, сердце сжалось.

Она хотела, чтобы он остановился.

Нет. На самом деле она не знала.

Не знала, что делать. Чего хотеть.

Ей осталось только спросить:

– Он встретил и тебя тоже. Значит, он все же не обычный человек.

– Не думаю. Он самый простой парень, как ни посмотри.

– Но он встретил меня. И тебя. И ее тоже. Даже его.

– Странно. А я подумала, что он – единственный. Для меня. Странно, что он встретился и с тобой.

– Не знаю. Может быть и так.

– Нет смысла извиняться, да?

– Пожалуй. Ты тоже прости меня.

– Ничего. Может быть, в другом месте все повернулось бы иначе. А теперь я ухожу. Шепот уже близко.

– Знаю.

– Прощай. Но, напоследок…

– Что?

– Если ты снова увидишь его – прости. И крепко обними.

– Обещать не могу.

– Понимаю. Но достаточно и этого. Ты помнишь – больше ничего не нужно.

Хрупкий голос таял, растворялся в неизмеримой дали, пока, наконец, не пропал навсегда.

Канаме проснулась оттого, что по ее лицу скользнул солнечный луч. Поморщившись, и еще не открыв глаза, она услышала легкий гекзаметрический шум волн. Девушка лежала на роскошной кровати с балдахином в светлой, просторной и элегантно обставленной комнате. На открытом окне ветерок ласково играл прозрачной занавеской. Здание стояло на высоком холме, и со второго этажа открывался великолепный вид на изумрудно-зеленое море. Протянувшись вдаль, оно ослепительно сверкало и искрилось под солнечными лучами. Нежданно-негаданно уснув посреди для, Канаме теперь почувствовала, что слегка продрогла и натянула на себя простыню. Она была одета только в шорты и легкую прозрачную рубашку.

Она потянулась, пытаясь поймать ускользающую тень сна. Что же ей снилось? Что-то важное? Канаме никак не могла вспомнить. Как всегда.

Ей стало грустно.

В дверь спальни негромко постучали.

– Войдите…

– Прошу прощения, – вошла девушка ненамного старше самой Канаме, серьезная и замкнутая. Строгий брючный костюм, очки в простой оправе, короткая стрижка гладких рыжеватых волос. Глядя, как Канаме, лениво потягиваясь, садится на постели, она поклонилась и негромко спросила:

– Вы уснули, миледи?

– Сама не заметила, как задремала. Что вам нужно?

– Если угодно, я принесла чай. Уже три часа. Мне дали указание спросить, не закончили ли вы с оценкой данных по БР типа «Бегемот», которые я принесла вам утром?

– На столе. Юэсбишная флешка.

– Благодарю вас, миледи.

Налив дарджиллинг[15] в чашечку мейссенского фарфора, девушка аккуратно поставила ее на столик, рядом с тарелочкой печенья. И заботливо поинтересовалась:

– Вы устали?

– Нисколько. Просто вздремнула.

– Кажется, вам снился дурной сон.

– С чего вы взяли?

Глядя в глаза Канаме, девушка коснулась согнутым пальцем уголка глаза:

– Следы слез.

Канаме бросила взгляд в огромное зеркало рядом с кроватью. Действительно, помимо растрепанных волос, еще и глаза заплаканные. Не самый лучший вид.

– Наверное, – пробормотала она, утирая слезы. – Дурной сон. И, кажется, он снился не только мне.

Прикрыв глаза, она попыталась вспомнить тот светящийся, словно кружащиеся в луче прожектора снежинки, вихрь литер и формул, что проносился перед ее глазами, те странные, едва различимые голоса, нашептывающие что-то непонятное. Непонятное, но ужасно печальное.

«Как трудно вспомнить. Но, кажется, она видела его. Да, его…
Как бы мне хотелось быть с ним… Хотя бы ненадолго. Почему, почему я не могу»?..

Слезы сами собой навернулись на глаза. Она подняла чашечку и сделала маленький глоток. Хотя чай был необычайно вкусным и ароматным, она никак не могла перестать плакать.

В свете тусклых уличных фонарей кружились и падали пушистые снежинки. Стояла глубокая ночь, и портовый городок спал глубоким сном. Сейнеры, буксиры и сухогрузы в гавани дремали, укутанные снежными одеялами.

В дальнем углу портового бассейна среди пакгаузов и крановых путей затерялось неприметное складское здание. Закопченные и выщербленные кирпичные стены, мятая жестяная крыша – много лет никому и в голову не приходило отремонтировать его.

Перед громадными ржавыми воротами пятиметровой высоты остановилась стройная молодая женщина – кое-кто знал ее как «Тень». За ее спиной тарахтел разболтанным движком двухтонный грузовичок-пикап, тоже старый и поцарапанный. Она только что выбралась из кабины, не глуша мотора и не выключая печку – снаружи было холодно – и направилась к запертым воротам. Там ее ждал невысокий и упитанный мужчина в теплом пальто. По комплекции он необычайно напоминал крепкий пивной бочонок.

– Точно к сроку. Ты добросовестна. Как всегда, – проговорил мужчина одобрительно. Вместо ответа женщина осмотрелась, блеснув острыми глазами. Вокруг пакгауза не было ни души. Впрочем, можно было не сомневаться, прежде чем подъехать на машине, она предварительно изучила местность самым внимательным образом.

– Никто не следит?

– Если бы следили, нас бы здесь уже не было.

– Согласна. Груз в кузове.

Толстяк отошел в сторону, освобождая дорогу, и нажал кнопку. Загудел электромотор, и металлические двери со скрипом начали открываться. Поморщившись от пронзительного визга ржавых роликов, женщина вернулась в кабину и аккуратно подала пикап вперед, в черное нутро пакгауза, куда не достигал тусклый свет уличного фонаря.
Двигатель смолк, хлопнула дверца, и ворота снова загудели и завизжали, закрываясь. Внутри стало темно, хоть глаз коли. Чуть погодя зажглась слабая аварийная лампочка, бросая тревожные красные отсветы на громадный трейлер, занимавший практически весь объем пустого и пыльного пакгауза. Кроме толстячка, который последовал за пикапом, из темноты возникли силуэты еще троих мужчин. С автоматическими винтовками в руках. Надо полагать – необходимая страховка. На всякий случай.

– Принимаем груз.

Женщина молча открыла дверцу грузовой кабины пикапа. Там стоял большой деревянный ящик, куда вполне поместился бы большой холодильник.

– Это он?

– Именно так.

– Не думал, что ты успеешь забрать его. Молодец.

– Еще бы. Полиция встала на уши, и вывезти груз из Японии было нелегко.

Толстячок согласно кивнул. Он не стал проверять содержимого ящика. Собеседница была его старой знакомой, и не доверять ее словам у него не было никаких оснований. Если «Тень» сказала, что все в порядке, значит, так оно и есть.

– Хантер. Прежде, чем отдать его, мне хотелось бы кое в чем убедиться, – сказала женщина.

– Прошу.

– Что случилось с нашими начальниками?

– Не знаю. Впрочем, меньше знаешь – дольше живешь.

– Мне не совсем понятно, что тобой движет. Почему ты не бросил все и не сбежал?

– По той же причине, что и ты. Мне ведь теперь тоже никто не отдает приказов.

На губах толстячка появилась улыбка.

– Когда у тебя перед носом оказывается столь занятная головоломка, бороться с искушением просто невозможно. Любопытство и желание ее собрать. Наверное, такова уж человеческая природа.

– И это единственный мотив?

– Как сказать… Помимо этого, у меня есть желание отомстить. Да, ведь была еще та девочка… впрочем, ты и сама относилась к ней с некоторым интересом. Верно?

Вместо ответа «Тень» обернулась к трейлеру, и стоявшему на нем длинному контейнеру.

– Это неважно. Лучше покажи мне эту штуку. Она ведь еще не закончена?

Утвердительно кивнув, толстячок направился к задней части трейлера и с натугой раскрыл створки. Слабый свет выхватил очертания какого-то массивного механизма, прикрытого черным брезентом.

Хантер забрался внутрь, неторопливо отцепил застежки и стащил плотную ткань.

– Ого!..

То, что предстало глазам его собеседницы, оказалось головой бронеробота – самым ее куполом. Бронеробот вытянулся внутри контейнера, едва поместившись там в лежачем положении.

Рассмотреть его целиком было невозможно, но, судя по очертаниям головы, он явно относился к третьему поколению. И это был не М9 «Гернсбек». Она никогда раньше не видела подобного – совершенно незнакомый образец.

Конечно, она не читала спецификаций и не знала тактико-технических характеристик бронеробота. Но даже простой взгляд на эту боевую машину заставил ее почувствовать себя странно. Или это было только воображение? В неотапливаемом промозглом пакгаузе было холодно, и пар поднимался изо рта, пропадая под темным потолком. Но откуда тогда это непонятное ощущение жара – нет, не совсем физического – которое возникло, стоило упасть брезенту, прикрывающему бронеробота? Словно перед ней были не ледяные створки промерзшего контейнера, а пылающая паровозная топка?

Бронеробот дышал невидимым огнем. Пламенным, кипящим боевым духом.

Жаждой мести и неутолимым желанием напиться крови врагов.

Неудивительно, что по ее спине прошла дрожь.

– И как называется это страшилище?

– Пока никак. По этому проекту не был закончен постройкой даже прототип – это он и есть. Впрочем, если мы продолжим нумерацию нашей предыдущей линейки…

Сузив глаза, Хантер оглянулся на безмолвный БР.

– …Это будет ARX-8.

[1] Намшак – город, выдуманный Гато Сёдзи. С некоторой степенью вероятности можно предположить, что его прототипом является город Намаванг, расположенный в треугольнике границ Вьетнама, Камбоджи и Лаоса, хотя социально-политическая ситуация указывает, скорее, на «золотой треугольник» на территории Бирмы (Мьянмы).

[2] Drache – «дракон» (нем).

[3] Паддок – отделение конюшни на ипподромах, где располагаются лошади и имущество скаковой команды.

[4] Да-да, имеется в виду именно Стивен Сигал – мощный киноактер, атлет и каратист.

[5] Crossbow – арбалет (англ). Буквально означает «крестовый лук». Так, по-простому, чтоб было понятно, дикие и нецивилизованные англосаксы в свое время обозвали технически и технологически продвинутое оружие, которое пришло к ним через Францию из передовой Италии. В Италии же бытовал термин «arcballesto», что означает «стреляющая дуга». Теперь вышло так, что для англоговорящего человека не совсем ясно, что такое «arbalest», а вот «crossbow» звучит привычно. Для нас же, получается, наоборот.

[6] Пардон, я тут ни при чем. Или переводчики, или сам Гато Сёдзи явно имели в виду что-то жутко неприличное. Но из песни слова не выкинешь.

[7] Golden Raspberry Awards – кинематографическая антипремия, присуждаемая самым отвратительным фильмам и наихудшим актерам.

[8] «Goldorak» – японский аниме сериал, с большим успехом транслировавшийся в США и Европе в начале 80-х гг. Его оригинальное название – «UFO Robo Grаndizer»(1975-1977 гг.)

[9] Aye-aye – «есть», традиционный английский военно-морской возглас, уходящий корнями в романтические времена парусного флота и плеток-семихвосток.

[10] Akihabara Electric Town – район в пригороде Токио, известный, как один из крупнейших в мире радиорынков. Там продаются электроника, компьютеры, софт, анимешные штучки и прочее.

[11] Yami – темный, теневой, незаконный (яп.)

[12] В советской армии никогда не было на вооружении пушек с индексом ВК, зато в Люфтваффе использовались авиационные пушки Bk 5 и Bk 7.5.

[13] «Агрессор» – существующее в американских вооруженных силах подразделение, оснащенное боевой техникой потенциального противника, как правило, советской. Помимо изучения тактико-технических характеристик техники и тактических приемов ее использования, «Агрессор» выступает в качестве противника на учениях, как армейский, так и ВВС, позволяя отрабатывать приемы борьбы с имеющимися образцами в условиях, приближенных к боевым.

[14] Крупнокалиберный пулемет Владимирова танковый. Принятый на вооружение в 1944 году пулемет калибром 14.5 мм до сих пор верно служит отечеству.

[15] Сорт чая.

1. His face froze when I mentioned my name. (E.Gardner)

2. In her dealings with man Destiny never closed her accounts. (O.Wilde)

3. “Here is another lesson to say nothing,” said he. “I’m ashamed of my long tongue. Let us make a bargain never to refer to this again.” (R.L.Stevenson)

4. In came Mrs.Fezziwig, one vast substantial smile. (Ch.Dickens)

5. Oh, you can read in the morning paper about a nice, kind family man who cuts down his wife and children with an ax. (J.Steinbeck)

6. She subsided in tight-lipped indignation. (E.S.Gardner)

7. The chief barmaid had a tiny nose and a big chin; she was a middle-aged woman of twenty-five. (M.Spark)

8. “I’ve been worried to death about you. Why haven’t you phoned? Are you all right?” (J.D.Salinger)

9. If a girl is to have your heart she must be worthy of you. So that you must first find out how innocent she is. Ask her quietly and frankly whether she has ever been in jail. (S.Leacock)

10. “Do I remind you of some deceased relative or friend of your childhood, Mrs.Brown? I’ve noticed you give me a pretty good optical inspection from time to time.” (O’Henry)

11. I want to see the Gorgensons together at home, I want to see Macawlay and I want to see Studsy Burke (D. Hammett).

12. He sat and watched me, I sat and watched him (D. Hammett).

13. …he first rejected a stop as impossible, then as improbable, then as quite dreadful. (W. G.)

1. The cheeks of the flowers were greenish with cold. (D.H.Lawrence)

2. Time talks. It speaks more plainly than words… It can shout the truth where words lie. (E.T.Hall)

3. But the brains wouldn’t matter unless I kept him from the bottle. (L.Erdrich)

4. To hell with Science! I have to laugh when I read some tripe these journalists write about it… What has Science done for Modern Man? (J.B.Priestley)

5. She was a delightful mix of Isadora Duncan, Mae West, and Auntie Mame. (E.R.Chase)

6. The man they had got now was a jolly, light-hearted, thick-headed sort of a chap, with about as much sensitiveness in him as there might be in a Newfoundland puppy. (J.K.Jerome)

7. He sat with Daisy in his arms for a long silent time. (F.S.Fitzgerald)

8. The windows of the drapers’ shops in Oxford Street had blossomed with bright pale colours. (A.Huxley)

9. English and French sailed in the wake of the first-arrived Portugese, so that in the period called Discovery-of-India – but how could we be discovered when we were not covered before? … (S.Rushdie)

10. “All right, I went to Las Vegas with Douglas Hepner. So what? I am over the age of consent and under the age of indifference.” (E.S.Gardner)

11. So little, England. Little music. Little art. (A.Bennett)

12. "De old Foolosopher, like Hickey calls yuh, ain't yuh?"

13.."Is it "shark?" said Brody. The possibility that he at last was going to confront the fish-the beast, the monster, the nightmare-made Brody's heart pound. (P. B.)

1. The minutes passed on tiptoe. (R.Chandler)

2. Nature, so often a cheerful ally, sometimes sulks and refuses to play. (S.Grahame)

3. There were fifty swords going down the road. (D.Hall)

4. “You look thirty,” Rudolph said. “A beautiful, desirable thirty.” (I.Shaw)

5. But Europe, she believes that a Voltaire, a Beethoven, a Wagner, a Keats, … a Flaubert, give drama and meaning to life, and that they are worth preserving – they and the people who understand and admire them! (S.Lewis)

6. “You’re about as attractive as a basket of stale laundry.” (J.Fowles)

7. And there were at least two more listening wrinkles in her forehead, vertical ones. (J.Cary)

8. Soapy walked eastward through a street damaged by improvements. … He seemed doomed to liberty! (O’Henry)

9. She always glances up, and glances down, and doesn’t know where to look, but looks all the prettier. (Th.Dreiser)

10. When he grinned he opened his mouth wide, and he had a mouth a dentist could have got both hands in, up to the elbows. (R.Chandler)

11. You would feel that the look in his eyes was false, his voice false, his touch false, his passion false. (O.Wilde)

12. He swallowed the hint with a gulp and a gasp and a grin.

13. After so many kisses and promises-the lie given to her dreams, her words, the lie given to kisses, hours, days, weeks, months of unspeakable bliss. (Dr.)

1. The clock had struck, time was bleeding away. (A.Huxley)

2. In November a cold, unseen stranger, whom the doctors called Pneumonia, stalked about the colony, touching one here and there with his icy fingers. (O’Henry)

3. Like his father before him, he had an eye for a face. This face was charming. (J.Galsworthy)

4. A moment later the door had given way and the room was full of trampling feet. (P.G.Wodehouse)

5. I say this to our American friends. Mr. Facing-Both-Ways does not get very far in this world. (The Times)

6. “She is fatigued with reading. Has almost read a page in twenty miles.” (Ch.Dickens)

7. She was hopefully, sadly, vaguely, madly longing for something better. (Th.Dreiser)

8. “It was you who made me a liar,” she cried silently. (M.Wilson)

9. David’s mother is a beautiful, baby-faced creature who married her late husband when she was half his age, which is probably why he called her his better half. (R.Armour)

10. On the smooth brown hair was a hat that had been taken from its mother too young. (R.Chandler)

11. Wrong, I repeat, turning in that night. Wrong, I keep insisting in my mind as I turn out the lights. Wrong, wrong, wrong. I fall into my dreams. (L.Erdrich)

12. The fair breeze blew, the white foam flew,

The furrow followed free. (S. C.)

13. “These people talked to me like this because they don’t know who I am. If only they knew – ” (M. T.)

1. On Irene’s face a smile wandered up, and died out like a flicker of firelight. (J.Galsworthy)

2. The owner of the shop appeared to be a very quick little person, with a clear head and a ready tongue. (A.C.Doyle)

3. He had produced a photograph… It appeared to be a female of sorts, all eyes and teeth. (P.G.Wodehouse)

4. “I really can’t see any resemblance between you, with your rugged strong face and your coal-black hair, and this young Adonis, who looks as if he was made out of ivory and rose-leaves. Why, my dear Basil, he is a Narcissus…” (O.Wilde)

5. If a person offends you, and you are in doubt as to whether it was intentional or not, do not resort to extreme measures; simply watch your chance and hit him with a brick. (M.Twain)

6. Moses was glad to go for the chairs, into the misty disorder of the house, down to the stony deaf security of the cellar. (S.Bellow)

7. He … caught a ride home to the crowded loneliness of the barracks (J.Steinbeck)

8. As many dollar bills as it would take to fill the Grand Canyon would not have been enough for them. (S.Bellow)

9. But Louis was saving for a rainy day and his wife had long ago given up praying for rain. (R.Lardner)

10. … Uncle himself understood the irrationality of putting a ring on Matilda’s finger and saying, “I do.” (S.Bellow)

11. “Strange!” said Mr.Pott.

“Curious,” assented Pongo.

“Unusual,” said Claude Pott.

“Bizarre,” suggested Pongo. (P.G.Wodehouse)

12. Еrgo, she didn't: Ergo, there never was such a bet. Ergo, Beresford was lying. Ergo, Beresford wanted to get hold of those chocolates for some reason other than he stated (A. Berkley).

13. “What is this life if, full of care, we have no time to stand and stare?”

1. My mother made life a hell on earth for him. She ate that man raw. (J.Updike)

2. Through our sunless lanes creeps Poverty with her hungry eyes, and Sin with his sodden face follows close behind her. (O.Wilde)

3. A sudden urge to confide his tragedy to a sympathetic ear overcame Tubby. (P.G.Wodehouse)

4. I’d be lying on the beach, sipping a pina colada and watching all the bikinis go by. (E.R.Chase)

5. He was not a Mozart. No. But he was somebody, as I was to find out, quite as extraordinary. (A.Huxley)

6. He looks like he lived on vinegar, and to have a conference with him is just about as pleasant as tending a sick tiger. (S.Lewis)

7. She smiled slowly, her lips twisting in a cat’s-got-the-cream grin. (C.Brown)

8. The extraordinary sanity of the insane is a most interesting subject. (A.Christie)

9. Just about the time you think you can make both ends meet, somebody moves the ends. (P.Penner)

10. The air of the river has a demoralizing effect upon one’s temper, and this it is, I suppose, which causes even bargemen to be sometimes rude to one another, and to use language which, no doubt, in their calmer moments, they regret. (J.K.Jerome)

11. Those merry, laughing eyes were watching, weighing, judging and forming an opinion. (W.S.Maugham)

12. I come to you on the level. Studsy says you are on the level. Be on the level (D. Hammett).

1. “What you say is very well founded; and my impatience has shown its heels to my politeness.” (R.L.Stevenson)

2. One becomes used to being hard up, like one becomes used to everything else, by the help of that wonderful old homoeopathic doctor, Time. (J.K.Jerome)

Дата добавления: 2017-01-14