Человек и власть 10 страница

¹ Конституция и Конституционные акты Союза ССР (1922-1936). С. 189.

тельность, применяя освобождение в исключительных случаях и только к лицам, доказавшим свое исправление ударной работой на протяжении ряда лет, с тем чтобы в число освобожденных не попали замаскированные вражеские элементы¹. Молотов пе­реадресовал подготовку решения вопроса своему заместителю Н.А.Булганину, который подготовил записку о том, что к осужден­ным по закону от 7 августа 1932 г. до сих пор не применялась ам­нистия. Данное ограничение было «расширительно» воспринято некоторыми судебными органами, которые стали на путь отказа осужденным в условно-досрочном освобождении по отбывании ими установленных уголовными кодексами союзных республик минимальных сроков наказания, дающих право на возбуждение ходатайства о применении условно-досрочного освобождения.

В записке отмечалось, что Верховный суд СССР в лице Голякова считает, что отказ в условно-досрочном освобождении осужден­ных на том основании, что закон от 7 августа 1932 г. не допускает применения к ним амнистии, является неправильным и просил дать указания по данному вопросу.

Народный комиссар юстиции СССР Н.М.Рычков согласился с мнением Голякова и предложил внести данный вопрос на об­суждение очередного пленума Верховного суда СССР. Прокурор СССР А.Я.Вышинский предложил, что ввиду особого характера ряда преступлений, надо установить порядок, по которому услов­но-досрочное освобождение лиц по закону о «пяти колосках» мо­жет иметь место только по постановлению краевого (областного) суда, вынесшего приговор, или аналогичного суда по месту испол­нения приговора при обязательном участии прокурора.

Верховный суд СССР не мог дать указания судебным органам без санкции сверху, поэтому к записке прилагался проект распоря­жения заместителя председателя СНК СССР по данному вопросу². Подписанного распоряжения нам обнаружить не удалось, поэтому у нас нет основания считать, что этот вопрос был решен положи­тельно. Можно лишь предположить, что Верховный суд СССР по­лучил возможность некоторой самостоятельности в рамках приве­денного выше обсуждения. Вместе с тем в тяжелые годы Великой Отечественной войны и во время голода 1946-1947 гг. действие за­кона от 7 августа 1932 г. возобновилось с прежней силой.

¹ ГАРФ. Ф. 5446. Оп. 30. Д. 293. Л. 6. ² Там же. Л. 7.

6 марта 1937 г. в газете «Правда» было опубликовано инфор­мационное сообщение о пленуме ЦК ВКП(б), состоявшемся с

23 февраля по 5 марта в Москве. Пленум обсуждал вопрос о зада­чах партийных организаций в связи с предстоявшими выбора­ми Верховного совета СССР на основе новой Конституции; был рассмотрен вопрос об антипартийной деятельности Бухарина и Рыкова и исключении их из рядов ВКП(б).

Пленум отметил, что не во всех партийных организациях соблю­дались основы демократического централизма: своевременная от­четность и выборность руководящих работников игнорировались, критика и самокритика в их деятельности отсутствовали. Широко распространилась практика неоправданной кооптации и назначе­ния в руководящие органы партии открытым голосованием, утверж­дения секретарей партийных комитетов до избрания их в местных организациях. Факты многочисленных нарушений партийного уста­ва на местах были следствием грубых искажений партийного управ­ления, но об этом в резолюции ничего сказано не было.

Вопрос о подготовке к выборам в Верховный Совет СССР на основе Конституции 1936 г. не был главным на пленуме. Внимание участников заседаний пленума было сосредоточено на разгроме так называемой «антипартийной группы Бухарина-Рыкова» и по­иске новых «врагов народа» среди состава ЦК партии.

Тон на пленуме задавала комиссия ЦК ВКП(б) по «делу» Бухарина-Рыкова. 27 февраля 1937 г. председательствующий А.Андреев предоставил слово для сообщения от имени комиссии И.Сталину, который, выступая перед участниками пленума, отме­тил, что при обсуждении в комиссии не было никаких разногла­сий насчет того, чтобы мерой наказания Бухарина и Рыкова счи­тать, как минимум, их исключение из состава кандидатов в члены ЦК и из рядов ВКП(б). Разногласия были по вопросу об уголовном наказании. Часть членов комиссии высказалась за то, чтобы они были расстреляны. Другие высказывались за тюремное заключе­ние сроком на 10 лет. Третья часть комиссии, по словам Сталина, предлагала передать дело в суд без всяких рекомендаций о том, каким должен быть приговор. Четвертая часть членов комиссии настаивала на передаче дела Бухарина и Рыкова в Наркомат внут­ренних дел. Последнее предложение «одержало верх».

Машинописный текст заключения о деятельности комиссии был полностью отредактирован, а наиболее важные абзацы были целиком зачеркнуты и переписаны Сталиным от руки: «В резуль­тате комиссия единогласно приняла решение о том, чтобы исклю­чить их из состава кандидатов в члены ЦК и из рядов ВКП(б) и направить де ло Бухарина и Рыкова в Наркомвнудел...»¹

¹ РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 1120. Л. 23-24.

Сталин видел, что определенного решения по делу Бухарина и Рыкова не получалось, так как большинство членов комиссии вы­ступало против рекомендации ЦК ВКП(б) об их расстреле. Но он настоял на решении об исключении Бухарина и Рыкова из партии и о передаче их дела в НКВД, что означало для обвиняемых дли­тельные сроки тюремного заключения или расстрел. Необходимо было лишь подвести это решение под единогласие членов комис­сии. В выступлении на пленуме Сталин так повернул дело, что ни у кого и не возникло сомнения в единодушии комиссии по этому вопросу: «...Были голоса, довольно значительное количество го­лосов в комиссии, так же как и здесь на пленуме ЦК, в пользу того, что нет будто бы никакой разницы между Бухариным и Рыковым, с одной стороны, и теми троцкистами и зиновьевцами, которые были привлечены по известным судебным процессам и были со­ответственно наказаны. Комиссия не согласилась с такой уста­новкой и считает, что нельзя валить в кучу Бухарина и Рыкова с троцкистами и зиновьевцами, так как между ними есть разница, причем разница эта говорит в пользу Бухарина и Рыкова.

Одно дело троцкисты и зиновьевцы, которые исключались уже раз из партии, потом восстанавливались, потом вновь исклю­чались, и другое дело Бухарин и Рыков, которые не исключались. Нельзя проводить знак равенства между троцкистами и зиновьев­цами, которые, как вам известно, одно время устроили антисовет­скую демонстрацию в 1927 г., и Рыковым и Бухариным, которые не имеют в прошлом за собой таких грехов. (Последний коммента­рий И.Сталин редактировал дважды и переписал заново. — Авт.)

Комиссия не могла не учесть того что таких грехов в прошлом за Бухариным и Рыковым не имелось, и что они не дали до послед­него времени повода и оснований поставить вопрос об их исклю­чении из партии.

Стало быть, комиссия должна была учесть, что ни Бухарин, ни Рыков не имели, если не считать таким серьезным взыскани­ем того, что они были выведены из Политбюро, и, кроме того, Рыков был снят с поста Председателя Совнаркома. (Следующий абзац был полностью вымаран Сталиным, как лишний.— Авт.)

В результате комиссия приняла следующий проект резолюции. Можно зачитать?

Голоса. Просим.

Сталин. Резолюция Пленума ЦК ВКП (б) по делу тов. Бухарина и Рыкова. На основании следственных материалов Наркомвнудела, очной ставки... (читает)...Передать дело Бухарина и Рыкова в Наркомвнудел.

Проект этот принят комиссией единогласно.

Андреев. Есть ли желающие высказаться? — Нет. Есть ли дру­гие предложения кроме внесенных тов. Сталиным? — Нет. Есть ли поправки к предложению, внесенному тов. Сталиным по по­ручению комиссии? — Нет. Голосовать в целом?...Я должен пре­дупредить товарищей, что голосуют, кроме членов ЦК и кроме кандидатов в члены ЦК, также и члены комиссии партийного контроля согласно устава. Кто за то, чтобы принять предложе­ние, прошу поднять руки. Опустите. Кто против? — Нет. Кто воз­держался? — Два. Итак, решение принято при двух воздержав­шихся — Бухарин и Рыков.

На этом заседание закрывается до завтра, до 12 часов»¹.

Таким образом, методом подтасовки решения комиссии были обмануты Бухарин, Рыков и все участники пленума, а за дело взял­ся нарком Ежов. В этом примере из заседания партийного форума мы видим фактическое искажение и прямое нарушение принципа демократии в ЦК ВКП(б). Такая же схема принятия важнейших решений укоренилась в советских органах и даже в обществен­ных организациях в 1930-е гг. Текст новой Конституции СССР су­ществовал сам по себе, отдельно от граждан Советского Союза. В советской действительности утвердились неписаные законы партийно-государственной номенклатурной бюрократии. Как и в начале 1930-х гг., люди по-прежнему обращались не к тексту Конституции, не в советский суд, а к тем же товарищам: Сталину, Молотову, Калинину и другим, в надежде решить партийные, госу­дарственные и свои личные вопросы. Конечно, это было небезо­пасно, но другого пути не было.

2. Начало массовых репрессий и выборы в органы власти по новой Конституции

Выборы в Верховный совет СССР на основе Конституции 1936 г. входили в повестку дня почти всех пленумов ЦК партии 1937 г. Участники пленума ЦК ВКП(б) от 12 октября 1937 г. горячо об­суждали вопрос о том, кого следовало выдвигать кандидатами в Верховный совет СССР. Многие считали, что, исходя из уста­новки партии, данной февральско-мартовским пленумом ЦК, для дальнейшего усиления политической активности масс важно и необходимо привлекать к управлению государством «новые слои

трудящихся». Предлагалось больше выдвигать кандидатов из ря­дов колхозного крестьянства как самого многочисленного класса советского народа.

Сталин внимательно слушал дискуссию, а в конце обсуждения взял слово и высказал несколько своих замечаний: «...Тут в речах некоторых авторов сквозит мысль такая, что если они выставят кандидатами в Верховный Совет больше всего комбайнеров, трак­тористов, трактористок, теребильщиц и прочих... все будет хо­рошо, но нам нужны в Верховном Совете испытанные политики областного масштаба и центрального масштаба. Ведь все-таки мы выбираем в Верховный Совет, а не районный совет...

Нельзя... забывать, что у нас есть интеллигенция партийная, есть искушенные политики не только в Москве, но и в областях... Нам придется кое-кого из профессоров провести, кое-кого из во­енных командиров, отличившихся в боях...»¹.

Репрессии чувствительно ударили даже по самой верхушке большевистского руководства, поэтому на этом же пленуме обсуж­дался вопрос о замене выбывших в связи с арестами кандидатов и членов ЦК. Сталин успокаивал, говоря, что найдутся другие лидеры, чем вызывал еще большее усиление страха всех присутс­твовавших на пленуме. Никто уже не осмеливался высказывать малейшие сомнения по поводу репрессий: только молчаливое со­гласие и даже одобрение.

По поручению Политбюро Сталин предложил обсудить воп­рос о составе ЦК, так как в период после июльского пленума до октября того же года из состава ЦК выбыло и арестовано несколь­ко членов: Зелинский, Лебедь, Носов, Пятницкий, Хатаевич, Икрамов, Криницкий, Варейкис. По словам Сталина, материалы на этих членов ЦК были рассмотрены и проверены. Они оказа­лись «врагами народа». Вопросов не было, и он предложил при­нять его сообщение к сведению. Голоса с мест подтвердили, что все было сделано правильно, и согласились принять информацию секретаря ЦК к сведению. Сталин зачитал список кандидатов в члены ЦК, выбывших и арестованных за тот же период. Назвал 16 человек: Гринько, Любченко — застрелился, Еремин, Дерибас — оказался японским шпионом, Демченко, Калычина, Семенов, Серебровский — оказался шпионом, Шубриков, Грядинский, Саркисов, Быкин, Розенгольц — оказался немецким, английским и японским шпионом, Лепа, Гикало и Птуха. По словам Сталина, эти люди являлись «врагами народа». Данная информация также

была принята к сведению и одобрена как решение ЦК открытым голосованием, то есть поднятием рук, единогласно¹.

Сталин продолжал: «По практике нашей партии, когда выбыва­ют из состава ЦК люди, либо потому, что они умерли, либо пото­му, что они исключены, состав обычно пополняется кандидатами. Так мы делали до сих пор. И Политбюро ЦК думает, что было бы целесообразно также поступить и сейчас. У нас список в кандида­ты членов ЦК составляется на съезде, как вы знаете, не в алфавит­ном порядке, а в порядке большинства голосов...

Политбюро ЦК думает, что было бы целесообразно первых 10 кандидатов перевести в состав ЦК. Кто они такие?

Пахомов— наркомвод, наибольшее количество голосов полу­чил. После него по большинству голосов, полученных на съезде, — Исаев, председатель Совнаркома Казахстана, Смородин — 1-й секретарь Сталинградского обкома, Блюхер — вы его знаете хо­рошо. Булганин — тоже вы его хорошо знаете. Булин — в военном ведомстве работает. Кульков — тоже вы должны хорошо его знать. Лозовский — знаете его тоже хорошо. Багиров — 1-й секретарь Азербайджанского ЦК. Макаров — работает в Наркомтяжпроме. 10 человек.

Голоса: Правильно!

Сталин: Политбюро предлагает принять решение о переводе этих кандидатов в члены ЦК, как получивших наибольшее коли­чество голосов на XVII съезде партии.

Андреев: Есть ли еще какие-либо предложения?

Хрущев: Я бы внес дополнение к предложению тов. Сталина. Я бы предложил товарищей, которые не идут в таком порядке, о котором говорил т. Сталин, в порядке по числу полученных голо­сов, но товарищей, которые известны Центральному Комитету партии и проводят очень большую работу, и я считаю, что нуж­но было бы этих людей из кандидатов перевести в члены ЦК. Прамнек— секретарь Донецкого обкома, крупнейший обком и товарища все знают. Мехлис— руководит газетой «Правда», кан­дидат в члены ЦК. Михайлов — секретарь Воронежского облас­тного комитета партии, также работает на крупнейшей работе. Угаров — 2-й секретарь Ленинградского областного комитета пар­тии. Давно работает, показал себя на работе как большевик... Есть предложение этих товарищей также перевести из кандидатов в состав членов ЦК.

Андреев: Как желает пленум?

Голоса: Голосовать.

Андреев: Голосовать отдельно предложение Политбюро и пред­ложение тов. Хрущева? Голоса: Вместе.

Андреев: Значит, предложение Политбюро вместе с дополнени­ем т. Хрущева голосуем? Кто за это предложение, прошу поднять руку. Прошу опустить. Кто против? — нет. Кто воздержался? — нет. Принято единогласно.

Сталин: Можно было бы всех кандидатов перевести в состав ЦК, мы имеем на это полное право, но, во-первых, нужды в этом нет никакой, во-вторых, нельзя иметь ЦК без резерва, без канди­датов. Поэтому можно ограничиться тем решением, которое при­нято»¹.

На том же пленуме большевистской партии по предложению Сталина единогласным открытым голосованием Н.И.Ежов был введен и утвержден кандидатом в члены Политбюро ЦК ВКП(б).

Тогда же был решен вопрос о всеобщей воинской повинности, обязательной для всех граждан СССР. Прежний республиканский принцип формирования воинских подразделений в армии был от­менен. С того времени призванные в армию граждане СССР, как правило, направлялись из своих родных мест в те части, которые были расположены в отдаленных от места жительства регионах СССР по разнарядке Генерального штаба Красной Армии. Также единогласно было принято решение об обязательном изучении русского языка во всех школах союзных, автономных республик и автономных областей СССР, начиная с начальных классов. Каждый молодой человек, призывавшийся в Красную Армию, должен был владеть русским языком. Русский язык официально был объявлен средством национального общения.

«...Есть у нас один язык, на котором могут изъясняться все граждане СССР более или менее, — это русский язык. Поэтому мы пришли к тому, чтобы он был обязательным...» — так обосновал это решение И.В.Сталин².

В разгар массовых репрессий, 11 декабря 1937 г. И.Сталин вы­ступил в Большом театре на предвыборном собрании избирате­лей Сталинского избирательного округа г. Москвы, которые вы­двинули его кандидатом в депутаты в Верховный совет СССР. Он поздравил всех присутствовавших с наступавшим всенародным праздником, с днем выборов в Верховный совет СССР и сказал:

«Всеобщие выборы проходят и имеют место и в некоторых капи­талистических странах, так называемых, демократических. Но в какой обстановке там проходят выборы? В обстановке классовых столкновений. В обстановке классовой вражды... Нельзя назвать такие выборы, даже если они всеобщие, равные, тайные и пря­мые, вполне свободными и вполне демократическими выборами.

У нас, в пашей стране, наоборот, выборы проходят в совер­шенно другой обстановке... сотрудничества рабочих, крестьян, интеллигенции, в обстановке взаимного доверия,... взаимной дружбы, потом}' что у нас нет капиталистов, нет помещиков, нет эксплуатации и некому давить на народ для того, чтобы исказить его волю»¹.

Далее Сталин отметил, что новая Конституция дала избира­телям право досрочно отзывать своих не оправдавших доверия депутатов и потребовать от правительства назначения новых выборов². Советский лидер очень хотел выглядеть демократом в глазах западной общественности. Он утверждал, что «классовые столкновения» и «вражда» имеют место в капиталистических странах, в СССР — обстановка «дружбы» и «доверия», и нет дав­ления на народ. Законом о возможности отзыва депутатов своими избирателями он пытался прикрыть безальтернативность совет­ской избирательной системы, когда на каждое депутатское место партия, Советы, профсоюзы и комсомол выставляли по одному своему кандидату. У людей, имевших право голоса, не было ни­какой возможности выбора, кроме того депутата, который был предложен сверху. Люди, высказывавшие сомнения в демокра­тичности системы выборов, попадали в агентурную разработку НКВД. Предшествовавшие выборам аресты, ссылки и расстрелы, однако, не сломили общественность, не превратили народ в заби­тую безропотную массу, как того добивались сталинские «полит-технологи». В сводках госбезопасности фиксировалось массовое сопротивление граждан сталинскому режиму под видом «всеоб­щего одобрения» и принятия «демократической» конституции победившего социализма. Сталинское руководство не надеялось, что советский народ добровольно проголосует за очередной об­ман, поэтому оно не решилось на запланированный конституци­ей референдум, а усилило террор в стране. Граждане, которые рассуждали о несоответствии текста конституции реальной дейс-

' Сталин И. Речи на предвыборных собраниях избирателей Сталинского избирательного округа г. Москвы 11 декабря 19.Н7 г. и 9 февраля 1946 г. М., 1950. С. 5.

- Там же. С. 6-7.

твительности и призывали не принимать участия в голосовании, подвергались арестам. Вдень выборов 12 декабря 1937г. на всех избирательных участках дежурили сотрудники госбезопасности, и аресты граждан, пришедших исполнить свой конституционный долг и изъявивших возмущение кандидатурами, записанными в бюллетенях, производились непосредственно в помещениях из­бирательных участков. Совсем не удивительно, что обнародован­ные результаты голосования показали почти «единодушное одоб­рение» политики сталинского режима — 98,6% избирателей про­голосовало за предложенных кандидатов в депутаты Верховного совета СССР. На торжественном ужине, данном для депутатов в Кремле по случаю 1-й сессии Верховного совета СССР (12-19 ян­варя 1938 г.), Сталин сказал, что никому на слово верить нельзя, и предложил тост за органы бдительности, т.е. за всех чекистов и их главу — Н.И.Ежова^[1]. Он хорошо знал, кому обязан «успешным» проведением выборов.

В своей краткой речи перед избирателями (11 декабря 1937 г.) Сталин рассказывал о законе отзыва депутатов как о новом, в дейс­твительности закон об отзыве депутатов своими избирателями был принят еще 23 июля 1928 г. постановлением Всероссийского центрального исполнительного комитета, но фактически не дейс­твовал, так как не было закона «О порядке отзыва избирателями депутатов Верховного совета СССР»^[2]. Работа над ним продолжа­лась до марта 1941 г. В начале марта того же года члены комиссии по подготовке проекта закона М.Шамберг, А.Горкин и П.Бахмутов докладывали секретарям ЦК ВКП(б) А.А.Андрееву, А.А.Жданову и Г.М.Маленкову, что по поручению Организационного бюро ЦК ВКП(б) от 26 ноября 1940 г. они подготовили проект закона «О порядке отзыва избирателями депутата Верховного совета СССР», объяснительную записку к проекту закона и справку об от­зыве и выбытии депутатов и лишении депутатских полномочий в капиталистических странах. В связи с тем, что полномочия де­путатов Верховного совета 1-го созыва истекали в конце 1941 г., члены комиссии предлагали проект закона внести на рассмотре­ние и утверждение одной из сессий Верховного совета СССР 2-го созыва^[3].

Члены комиссии по иностранным делам Совета Союза Верховного совета цитировали Сталина, что в капиталистических

странах «...пока идут выборы, депутаты заигрывают с избирателя­ми....Как только выборы состоялись и кандидаты превратились в депутатов, отношения меняются в корне. Вместо зависимости депутатов от избирателей, получается полная независимость... Депутат чувствует себя совершенно свободным, независимым от народа, от своих избирателей. Он может перейти из одного ла­геря в другой, он может свернуть с правильной дороги на непра­вильную...»^[4].

От членов комиссии по подготовке проекта закона тре­бовалось найти подтверждение сталинских слов в конститу­циях европейских капиталистических государств и США. То была нелегкая задача. Особенно трудно пришлось с историей парламентской практики в США, так как там в каждом штате были свои права избирателей об отзыве депутатов Конгресса. В Швейцарии у каждого кантона тоже была своя конституция. Избиратели, набрав определенное количество подписей под петицией, могли поставить вопрос о народном голосовании всего Кантонального совета. Наши специалисты все-таки на­шли нарушение в том, что право отзыва было записано в отде­льных кантональных конституциях, поэтому оно якобы остава­лось только на бумаге и в жизнь не проводилось. С последней четверти XIX в. в Швейцарии ни разу не был поставлен вопрос об отзыве Кантонального собрания^[5].

Конституции капиталистических стран предусматривали вы­бытие депутатов из парламента по разным причинам: смерть де­путата, отказ от депутатских полномочий, принятие правительс­твенной должности и т.п. Например, в Англии по установившейся парламентской практике член палаты общин выбывал в связи с принятием депутатом правительственной должности (в феврале 1941 г., когда уже шла война с Германией, был принят закон, по ко­торому член палаты может занять правительственную должность, не теряя депутатских полномочий). В III разделе было сказано, что конституция и избирательные законы Англии допускали ли­шение депутата его полномочий по причине банкротства, приго­вора суда к лишению свободы или утраты права гражданства и др. Во Франции по существовавшему с 1875 г. закону о выборах член палаты депутатов лишался депутатских полномочий, если он пос­ле избрания в палату становился директором, администратором,

членом наблюдательного совета, управляющим или представите­лем в акционерном обществе, предприятии и учреждении.

Из положения о 1осударственной думе в Российской империи приводилась выдержка о выбытии депутата из Думы в результа­те утраты русского подданства или ценза, дающего право на учас­тие в выборах; поступления на действительную военную службу; назначения на некоторые должности по гражданской службе; не­посещения собрания Думы в течение года без отпуска; осуждения судом за государственные и уголовные преступления; лишения ду­ховного сана или звания за пороки и др.^[6]

В IV Государственной думе царской России незаконно были ли­шены депутатских полномочий депутаты-большевики. Поводом для того явилось раскрытое полицией совещание думской фрак­ции с представителями местных организаций партии. Без разре­шения Думы полиция арестовала депутатов-большевиков, лишив их депутатской неприкосновенности, которой депутаты поль­зовались согласно статье 15 положения о Государственной думе. Руководство Думы не допустило обсуждения данного вопроса на сессии: председатель Думы Родзянко спустя почти месяц после ареста депутатов ограничился посылкой письма формального ха­рактера председателю Совета министров, где он указывал на на­рушение полицией статьи 15 положения о Государственной думе². Специалисты из комиссии Совета союза Верховного совета СССР пришли к выводу, что лишение депутатских полномочий часто производилось за политические убеждения, как средство удале­ния из парламента неугодных правительству депутатов.

В предложенном проекте закона «О порядке отзыва избирателя­ми депутата Верховного совета СССР» было сказано, что на осно­вании статьи 142 Конституции СССР каждый депутат Верховного совета СССР должен был отчитываться перед избирателями в сво­ей работе и мог быть в любое время отозван по решению большинс­тва избирателей соответствующего избирательного органа. Далее приводилось подробное описание процедуры отзыва. Депутат счи­тался отозванным, если за его отзыв было подано абсолютное боль­шинство голосов, т.е. больше половины всех голосов, поданных по округу и признанных действительными, при участии в голосова­нии не менее половины избирателей. Выборы в Верховный совет СССР депутатов вместо отозванных должны были производиться в соответствии с положением о выборах в Верховный совет СССР³.

В действительности ничего подобного не происходило, не было ни одного случая, когда советские избиратели своим заявлением в Верховный совет смогли бы отозвать депутата, не оправдавшего их доверия. Вместе с тем сами депутаты, пользовавшиеся депутат­ской неприкосновенностью, также подвергались арестам по лож­ным доносам: у них изымались депутатские удостоверения, к ним применялись пытки, по решению троек их направляли в концент­рационные лагеря и даже расстреливали. Об этом свидетельствуют заявления и жалобы депутатов в Верховный совет СССР и пере­писка, хранящаяся в архивном фонде приемной М.И.Калинина, о неправильном привлечении депутатов Верховного совета СССР к уголовной ответственности'.

Существовавшая в 1930-е гг. избирательная система в СССР не являлась демократичной. Она была маскировкой для партий­но-государственного аппарата, возглавлявшегося Сталиным. Конституция 1936 г. и выборы в Верховный совет СССР в 1937 г. явились прикрытием беспрецедентной расправы деспотичес­кого режима над советским народом. Основное содержание Конституции было декларативным, так как фактически она не давала человеку права на жизнь, на труд, на отдых, не говоря уже о свободе слова, печати. Зато строго предписывала гражда­нам исполнять законы, соблюдать дисциплину, военнослужащим защищать Отечество, соблюдать присягу, всемерно охранять со­циалистическую собственность. Практическое применение ста­линской Конституции во время незаконных массовых репрессий 1936-1940 гг. показало ее несостоятельность.

Глава вторая

технология террора против «врагов народа» в 1937-1938 ГГ.

1. Начало «ежовщины»

Как стало известно из опубликованных недавно документов, по­литическим репрессиям 1937-1938 гг. предшествовала тщатель­ная подготовка, необходимая для того, чтобы убедить обществен­ность в применении крайних мер к виднейшим деятелям партии и советского государства— Г.Е.Зиновьеву, Л.Б.Каменеву и дру­гим, осмелившимся открыто выразить несогласие с политикой Сталина. Суд над бывшими лидерами «оппозиции» состоялся в январе 1935 г. Им были предъявлены нелепые и ничем не обосно­ванные обвинения в соучастии подготовки убийства С.М.Кирова и принадлежности к организации, якобы готовившей устранение руководства страны. Признания обвиняемых в не совершенных ими преступлениях получить не удалось, поэтому Зиновьев был осужден на 10 лет, а Каменев — на 5 лет заключения. В июле 1935 г. состоялся новый закрытый процесс по «кремлевскому делу» над Каменевым и другими, обвиненными в подготовке очередного по­кушения на Сталина. Без улик и доказательств Каменев был осуж­ден на 10 лет тюрьмы. Но на этом преследования не закончились. Развязка была неизбежна.

С начала 1936 г. Сталиным и его соратниками готовился сце­нарий открытого процесса над лидерами «оппозиции», к кото­рым были применены жестокие меры физического и морального воздействия. Запуганные расправой над их женами и детьми, они вынуждены были собственноручно написать показания против самих себя и дать обязательства все подтвердить на открытом су­дебном процессе. 19-24 августа 1936 г. по отработанному сотруд­никами НКВД делу «Объединенного троцкистско-зиновьевского террористического центра» состоялся судебный процесс. Перед Военной коллегией Верховного суда предстали обвиняемые Каменев, Зиновьев, Бакаев, Смирнов и др. Приглашенные в зал заседания журналисты, в том числе зарубежные, были поражены «чистосердечными» признаниями подсудимых о том, как они го­

товили убийство Сталина, Молотова, Кагановича, Ворошилова, Чубаря, Косиора, Эйхе и других руководителей партии и государс­тва. С беспрецедентными нарушениями принятой Конституции и действовавших в то время законов, при полном пренебрежении к правам советских граждан, суд приговорил всех обвиняемых к расстрелу.

Во время подготовки открытого суда по делу Пятакова, Радека и других Сталин большое внимание уделял тому, чтобы процесс был широко освещен в печати внутри СССР и за рубежом как чес­тный, справедливый и демократический суд над предателями и врагами социализма.

Дата добавления: 2015-07-13