Екатеринбург 2002 14 страница

Упрочение функциональной психологии. И в теории, и в исследо­ваниях американская психология все дальше уходила от традиционной психологии сознания к психологии психического приспособления, выз­ванной к жизни эволюционной теорией. Систематизировать эти тенденции попытался Титченер в "Постулате структурной психологии" (I898), где он показал существенные аналогии между тремя ветвями биологии и тремя ветвями психологии.

Область биологии Предмет изучения Область психологии

Морфология Структура Экспериментальная психол. Физиология Функция Функциональная психол. Онтогения Развитие Генетическая психология

В последующее десятилетие оказалось, что многие психологи раз­деляют взгляды Титченера, но по-разному расставляют приоритеты. В 1900 году Джастроу заявил, что психология - это наука менталь­ных функций. Функциональная психология - шире, чем структурная: она включает вопросы сравнительной психологии, аномальной, иссле­дования интеллекта, личности, психиатрии. Кроме того Джастроу предсказывал, что функциональная психология будет иметь большее значение для практических целей, чем структурная.

В целом функциональная психология является функциональной с трех точек зрения. Во-первых, она рассматривает психику как биологи­ческую функцию, отобранную в результате дарвиновской эволюции, она приспосабливает организм к новым обстоятельствам. Во-вторых, она описывает сознание как результат физиологического функционирования организма. Психика - это биологическая функция. В-третьих, функциональная психология обещала быть социально полезной, усовершенствуя образование, психогигиену, аномальные состояния. Такой она и стала в XX столетии.

Функциональная теория отчетливо отражает исторические силы, подталкивавшие психологию к изучению поведения, и она помогла психологам изменить базовые концепции их профессии, не до конца пони­мая, что они совершают нечто необычное.

Волна функционализма поднялась и в Европе. Психология Брентано очень часто соотносилась с функциональной точкой зрения. Точно также и Вюрцбургская школа часто называлась функциональной. В Британии функционализм представлял Джеймс Уард (I843-1925), отец современной британской психологии. Одно время он был священником, но после кризиса веры обратился к физиологии, а затем к психологии, и наконец - к философии, почти также как и Джеймс. Его огромное влияние на британ­скую психологию пришло через статью о психологии в "Энциклопедия Британника" (1886). Работал он в Кембридже.

Подобно Джеймсу, он отрицал атомистический анализ сознания. 0н защищал функциональный взгляд на сознание, мозг и весь организм По Уарду, восприятие -это не пассивное восприятие ощущений, а активный охват среды "Не простое восприятие, но творческая избирательная активность является сущностью объективной реальности". Уард напоминает Джеймса еще и характерным для конца века стремлением защитить религию от натурализма Хаксли. Свои последние крупные работы он посвятил поддержке Христианства.

Влияние Уарда на английскую психологию сохранялось в течение многих лет. Британия поддерживала функциональную психологию и с развивала тенденцию, приведшую впоследствии к когнитивной психологии. Антиатомистические взгляды Уарда также сохраня­лись, появившись затем в позднем ассоцианизме. Кембриджский психолог Фредерик Чарлз Бартлетт (1886-1969), например, наотрез отказывался изучать память как собрание дискретных "битов" информации, также как и использовать бессмысленные слоги, применявшиеся для изучения памяти. Вместо этого он изучал память по заметкам из ежедневных газет. Он доказывал, что поток речи - это не набор атомистических идей, а воплощение большего значения, которое он называл "схема". В 1932 году он показал, что различные культуры обладают разными схемами для организации опыта, вследствие этого в память предста­вителя одной культуры систематически вводятся искривлении, вызванные сюжетами из других культур. В 1960-х годах, ког­да шел поиск альтернатив бихевиоризму, схематическая теория Бартлетта вновь была вызвана к жизни.

Огромное влияние на последующую психологию оказал Герман Эббингауз (I850-I909), исследователь памяти. Он был молодым доктором философии, не принадлежавшим ни к одному университету, когда он случайно наткнулся в захудалом книжном магазине на фехнеровские "Элементы психофизики". Он был в восхищении от работы Фехнера по восприятию и попытался исследовать высшие психические процессы, которые Вундт исключил из экспериментального исследования. Он ис­пользовал себя в качестве испытуемого. В 1879 г. он доказал ошиб­ку Вундта. Результатом явилась книга "Память" (1885). Благодаря своему огромному вкладу в психологию Эббингауз стал профессором Берлинского университета.

"Память" представляет собою компактную, но хорошо продуманную исследовательскую программу. Эббингауз решил исследовать образо­вание ассоциаций путем заучивания серий бессмысленных слогов в случайных сочетаниях по три буквы. Используя бессмысленные слоги он обнаружил функциональный ход мысли. Он выбрал бессмысленные слоги поскольку они лишены значения, и их содержание не могло по­влиять на процесс заучивания. Он пытался изучать память как чистую функцию заучивания, полностью абстрагируясь от содержания.

Эббингауз оставался эклектиком, а не мыслителем, придерживав­шимся определенной системы. Его влияние вытекает из его работы, а не из его теоретических взглядов. Но это влияние было очень широким. В Германии изучение памяти проводилось Г.Г.Мюллером и его сотрудниками, чьи задачи, постановка эксперимента, а также теоретические обоснования предвосхитили современную когнитивную психологию. В Америке Джеймс восхищался работой Эббингауза а "Принципах психологии".

В целом "Память" Эббингауза предвосхитила стиль психологии XX столетия. Ее объектом было научение - люби­мая тема функционалистов, бихевиористов и когнитивных психологов. Книга ограничена в теории, но представляет обширный фактический материал, и посвящена поиску систематических воздействий на по­ведение независимых переменных, таких, как длина ряда. Эббингауз производил количественный анализ и применял статистические метод

Новые направления в психологии животных (I898-I909). Психология животных, основанная Романесом, использовала два ме­тода: метод анекдота для сбора данных и метод заключения для того, чтоб интерпретировать их. Оба метода подверглись яростной критике, особенно среди американских психологов в конце XIX столетия и в на­чале XX. Анекдот был замещен экспериментом, особенно по технике Торндайка и Павлова. От метода заключения также постепенно отказывались, во всяком случае, некоторые исследователи психологии жи­вотных, так как стало ясно, что декартовская проблема чужого ума не имеет эмпирического решения.

Начиная с 1898 года психология животных начала развиваться и привлекать к себе интерес, но в новой психологии животных лабора­торный эксперимент заменил анекдоты и неформальный ес­тественный эксперимент. Цель психологии животных, как и пси­хологии вообще была создать естественную науку. Хотя было немало психологов, экспериментировавших с интеллектом и поведением животных, две исследовательские программы заслуживают особого внимания поскольку их методы выдержали испытание временем и их теоретические концепции повлияли на психологию в целом. Эти программы были созданы в одно время, но в разных местах и при разных обстоятель­ствах. Одна из них была создана учеником Джеймса, который использовал детей своего учителя в качестве испытуемых. Другая прог­рамма разрабатывалась выдающимся русским физиологом на его пути к Нобелевской премии.

Эдвард Ли Торндайк (I874-1949) увлекся психологией когда про­чел книгу Джеймса, полученную в качестве премии на соревнованиях в средней школе. Когда он поступил в Гарвард, он записался на курсы к Джеймсу и в качестве специализации выбрал психологию. Его первым исследовательским интересом были дети и педагогика. Пос­кольку дети в качестве испытуемых были труднодоступны, Торндайк занялся исследованием научения у животных.

Джеймс предоставил ему место для работа в подвале своего дома. До завершения работы в Гарварде Торндайк был приглашен в Колумбийский университет Кеттеллом и там он продолжал изучение животных. По окончании университета Торндайк вновь обратился к психологии образования, которая наряду с психометрией стала областью его исследований. Торндайк важен для нас своим методологическим и теоретическим подходом к научению животных. Свои представления о стимул-реактивной психологии он называл " коннекционизм ".

Исследования Торндайка собраны в книге "Интеллект животных", которая вышла в I9II году. В качестве проблемы исследований он называл изучение развития психической жизни вида, чтобы проследить особенности происхождения человеческой способности. По его мнению только эксперимент позволял полностью контролировать ситуацию, в которой находилось животное.

Торндайк помещал животное в один из многих проблемных ящиков, каждый из которых животное открывало разными способами. Выйдя на свободу, животное получало пищу. Торндайк работал с кошками, циплятами и собаками. То, что он проделывал, впоследствии называ­лось оперантным обусловливанием или научением. Животное соверша­ет определенную реакцию, если она вознаграждается, в случае Торндайка - освобождение и пища, то реакция заучивается. Если реакция не вознаграждается, то постепенно исчезает.

Результаты, полученные Торндайком, привели к жесткой критике психологов, использовавших метод анекдота, за то, что они приписывали животным способность мыслить. Он утверждал, что научение у животных идет путем проб и ошибок, поощрения и наказания. Более того, он писал, что у животных вообще нет идей, им нечего ассоци­ировать. Ассоциации, конечно, возможны, но только не идей. Поношение Торндайком зоопсихологов старой школы вызвало острую реакцию. Одни нападали на Торндайка за то, что тот разрушил всю сравнительную психологию, называя к тому же своих предшественников безумцами. Другие доказывали, что животные могут быть верно исследованы только в естественных условиях, а не в лаборатории. Прямо указывая на Торндайка, Уесли Миллс, ведущий американский зоопсихолог, саркастически замечал, что тот помещал кошек в ящики 20х15х12 дюймов и при этом ожидал, что те будут вести себя естественно а это равносильно тому, как если бы живого человека против его воли положили в гроб и закопали, чтобы затем по его поведению изучать нормальную психологию (1899). Миллс и Вольфганг Келер продолжали утверждать, что животные, по-видимому, не мыслят в лаборатории, потому, что этого не допускает ситуация. Келер (I925) говорил, что животных заставляет совершать слепые попытки и ошибки сама конструкция проблемных ящиков. Раз запертый субъект не видит, как действует замок, он просто не может думать. Без соответствующей информации инсайт не может быть достигнут. Вместо этого бедное животное от­брошено к примитивной стратегии проб и ошибок. Метод Торндайка, по их мнению, всего лишь позволял снизить количество проб и оши­бок, но утверждать что животное способно лишь к примитивным ассоциациям, полностью несправедливо.

Такие рассуждения не удержали Торндайка от развития его радикальной упрощенной теории научения. Он был убежден, что этот объективный метод может распространяться на человеческие существа, поскольку психические состояния можно изучать через поведение. Он критиковал структуралистов за фабрикацию полностью искусственной и воображаемой картины человеческого сознания. Он доказывал, что назначение психологии - это управление поведением.

Торндайк предложил два закона для поведения человека и живот­ных. Первый - закон эффекта: "из нескольких реакций в одной и той же ситуации те, за которыми следует удовлетворение желания живот­ного, при прочих равных, оказываются более прочно связанными с ситуацией. Так, что когда та повторяется, они также скорее всего повторятся". Закон эффекта - это основ­ной закон оперантного обусловливания, принятый в той или иной форме большинством теоретиков научения.

Второй закон Торндайка -это закон упражнения: "Любая реакция на ситуацию при прочих равных, будет прочнее связана с ситуацией пропорционально числу уже образовывавшихся связей, а также сред­ней энергии и продолжительности связей".

Торндайк утверждал, что эти два закона относятся к любому поощрению, независимо от его сложности. Процессы абстрагирования, ассоциации по сходству и избирательное мышление можно свести к вторичным последствиям действия законов упражнения и эффекта. Торндайк анализировал язык как набор голосовых реакций, усвоенных по­тому, что родители поощряли некоторые из них, согласно закону эффекта.

Торндайк изложил свой коннекционизм человеческого поведения в курсе лекций для Кррнуэльского университета (I928-9), назвав их "Человеческое научение". Он представил разработанную стимул-реактивную психологию, в которой многие стимулы соединяются со многими реакциями в иерархиях стимул-реактивных ассоциаций. Торндайк утверждал, что каждая С-Р связь возможна лишь в силу того, что стимул вызовет реакцию. Например, вероятность того, что пища вызовет слюноотделение, близка к единице. В то время, как до обусловливания вероятность, что звук вызовет слюноотде­ление равна нулю. Научение - это возрастание С-Р вероятностей, а забывание - это их снижение. Научение животных автоматично, Точно также и человеческое поведение бессознательно. Человек усваивает оперантную реакцию, не зная, что он делает это. Торндайк свел и человеческое мышление к автоматизму, обычаю, привычке. Он обещал научную утопию, основанную на евгенике и научно управляемом образовании.

Торндайк признавал и многие трудности, которые беспокоили и поздних критиков бихевиоризма. Например, трудно выделить си­туацию, в которой действует животное. Все ли стимулы относятся к действию? Когда меня спрашивают, каков кубичный корень из 64, вместе с этим вопросом на меня действует множество других стимулов. Выделить реакцию так же трудно. Я могу ответить: "4". Но в этот момент происходят и другие поведения. Такие, как дыхание. Откуда мы узнаем, что стимул связан с реакцией, без обращения к субъективным нефизическим значениям? Торндайк признавал резонно­сть таких вопросов. Он считал, что со временем и на них будут да­ны ответы. О чтении и слушании он говорил: "При слушании и чтении образцы связи, содержащиеся в словах некоторым образом объединя­ются, создавая определенные общие значения. Это "некоторым обра­зом" также признавалось им как загадка. Он понимал сложность язы­ка, когда говорил, что число связей, необходимое для понимания простого предложения, может быть более 100000. И он соглашался, что организованный язык гораздо сложнее описаний, даваемых ассоцианистской психологией.

Был ли Торндайк бихевиористом? Его биографы считают, что был. Он сформулировал основной закон оперантного научения, закон эф­фекта и доктрину, что сознание не нужно для научения. В отличие от Павлова он практиковал чисто бихевиоральную психологию, не связывая ее с физиологией. С другой стороны, он проповедовал "принцип принадлежности", который не согласуется с основным принципом классического обусловливания, что элементы, близко ассоциированные в пространстве и времени, образуют связи при научении. Пример - предложения "Джон-мясник, Гарри-плотник, Джим-доктор", если клас­сическая теория обусловливания права, должны образовываться более прочные связи "Мясник-Гарри, а не мясник-Джон. "Джон" и "мясник" принадлежат друг другу из-за структуры предложения. И так они будут ассоциироваться и припоминаться. Этот принцип принадлежности напоминает гештальт-психологию в большей степени, чем бихевиоризм.

Таким образом, соотнести Торндайка с каким-либо направлением довольно трудно. Он не основывал бихевиоризм, хотя использовал его в исследованиях животных. Его преданность психологии образо­вания увела его от основного направления академической экспериментальной психологии, в которой развивался бихевиоризм. Правильней было бы считать, что Торндайк всего лишь упражнялся в бихе­виоризме.

И.П.Павлов (I849-I936). Другой экспериментальный подход к пси­хологии животных вырос из русской объективной психологии, которая представляла собой последовательно материалистическую и механистическую концепцию в биологии. Основателем новейшей русской физиологии был И.М.Сеченов (I829-I905). Он верил, что психология, кото­рую он знал как ветвь философии, может стать научной лишь исполь­зуя физиологические объективные методы и полностью став физиологичной. Интроспективную, психологию он уподоблял примитивным пред­рассудкам. Сеченов, подобно американским функционалистам отверг ментализм. "Психология должна быть позитивной, касающейся объек­тивных наблюдаемых фактов, начав с простого, она будет идти к бо­лее сложному. Она будет игнорировать сознание".

Крупнейшая работа Сеченова "Рефлексы головного мозга" (1863). Там он писал: "Все внешние выражения активности мозга могут быть отнесены к мышечным движениям. Миллиарды разнообразных явлений, внешне не имеющих отношения к друг другу, могут быть сведены к активности нескольких дюжин мышц", и далее: "Обычно думают, что мысль является причиной поведения, но это величайшая ошибка, по­скольку внутренняя причина всякого поведения всегда лежит не в мысли а во внешней чувственной стимуляции". Он также настаивал, что все осознанные произвольные движения - это рефлексы. Он также предлагал модель языка в виде цепи голосовых реакций.

Сеченовский объективизм популяризировался В.М.Бехтеревым (I867-I927), который назвал свою систему "рефлексология"- имя, которое точно описывает ее характеристику. Однако, величайшим последова­телем Сеченова был И.П.Павлов. Он был физиологом, работа которого по пищеварению завоевала Нобелевскую премию в 1904 году. В процессе своей работы он открыл, что непищевой стимул может вызывать слюноотделение. Это и особенно концепция условного рефлекса подтолкнуло его к изучению психологии,.

В целом взгляды Павлова были бескомпромиссно объективными и материалистическими. Он позитивистски верил в объективный метод ес­тественной науки и конечно, отрицал обращение к уму. Его анализ мышления был атомистическим и рефлекторным. Весь механизм мышления состоял в выработке "элементарных ассоциаций и в последователь­ном образовании цепей ассоциаций". Он яростно критиковал неатоми­стическую психологию, например, опыты Келера с обезьянами, которые доказывали, что "ассоциация - это знание, мышление и инсайт". Он посвятил многие "Среды" враждебному анализу гештальтистских кон­цепций. Он рассматривал гештальтистов как дуалистов, которые "ничего не понимают в своих собственных экспериментах".

Технический вклад Павлова в психологию научения был значителен. Он открыл классическое обусловливание и осуществил систематическую исследовательскую программу для того, чтобы открыть все механизмы ситуационной детерминанты. Еще работая над пищеварением он обнаружил, что слюноотделение можно вызвать предъявлением стимулов в то же время, когда дается еда. Он назвал эти реакции на­учения психической секрецией, позднее заменив его на условную ре­акцию.

Следуя парадигме классического обусловливания, следует начать с рефлекса, вызванного каким-нибудь внутренним стимулом. Это связь между безусловным стимулом и безусловной реакцией. Затем совмест­но с безусловным стимулом предъявляется какой-либо стимул, не вы­зывающий рефлекса, например, звук метронома. Этот стимул называ­ется условным, поскольку после нескольких совместных предъявлений с безусловным он будет вызывать ту же самую реакцию, которая те­перь уже станет условной реакцией. Возможно также установить бо­лее сложную связь между условным стимулом и условной реакцией, обратившись к прежде выработанной реакции. Например, совмещая чистый тон с метрономом для того, чтобы вызвать слюноотделение. Такая процедура известна как обусловливание высшего порядка.

Павлов систематически исследовал условные рефлексы. Он обнаружил, что условные реакции могут происходить на стимулы, сходные с условными и назвал это генерализацией. Точно также и Уотсон обнаружил, что у маленького ребенка страх распространяется на объекты, напоминающие крысу.

Позднее Павлов обнаружил, что животное производит условную реакцию на определенный стимул, а не на дру­гой. Это называется дискриминация (различение). Если от животного требуется очень тонкая дискриминация, то оно обнаруживает, симпто­мы, напоминающие невротические.

Павлов также исследовал как про­исходит торможение условных рефлексов. Если повторно предъявлять условный раздражитель, не предъявляя безусловного, постепенно условная реакция исчезает. Это называется угашением. Однако, ес­ли животное некоторое время не участвует в эксперименте, условный раздражитель будет снова вызывать условную реакцию. Это называет­ся спонтанным восстановлением. Существует также условное угашение, при котором предъявляется прежний условный раздражитель вмес­те с новым, а безусловный - нет. При этом старый условный раз­дражитель случайно объединяется с безусловным. Через некоторое время новая комбинация уже не вызывает условную реакцию. Исследо­вания Павлова были тщательно детализированы.

И Торндайк, и Павлов ввели в психологию важные методы, кото­рые стали впоследствии эталонами бихевиоризма. В то же время, каждый из них ставил под вопрос стремление психологов и биологов исследовать ум животных. Торндайк обнаружит только образование слепых ассоциаций, отрицая, что животные мыслят или даже имитируют действия. Павлов вслед за Сеченовым проповедовал замену психологии физиоло­гией, замену исследования ума исследованием мозга. Предвидение Ламеттри, что человек - машина, почти сбывалось.

Глава II. Эра бихевиористов (I9I3-I950)

Провозглашение бихевиоризма. Джон Бродус Уотсон (I878-I958), молодой честолюбивый зоопсихолог 13 февраля 1913 года выступил с серией лекций о зоопсихологии в Колумбийском университете, которые назывались "Психология с точки зрения бихевиориста". Эти лекции были опубликованы. Агрессивный тон этой работы указывает на то, что Уотсон npедложил манифест новой психологии - бихевиоризма. Это было время манифестов, которые время от времени появлялись в разных области культурной жизни и науки. Все модернисты старались опорочить прошлое и предложить новый взгляд на жизнь. Уотсон начал с определения того, какой должна быть психология: "Психология с точки зре­ния бихевиориста - это чисто объективная ветвь естественной науки. Ее теоретическая цель - это предсказание и управление поведением". Ни интроспекция как метод, ни интерпретация данных с точ­ки зрения сознания не имели значения для новой психологии. "Бихевиорист в своей попытке получить универсальную схему животных реакций признает, что различия между человеком и животным не су­ществует. Человеческое поведение при всей его изощренности и сложности образует лишь часть общей схемы, которую исследует бихевиорист". В духе всех модернистских манифестов Уотсон отверг прежнюю психологию. Он отказывался видеть разницу между структурализмом и функционализмом, потому, что они рассматривали психологию как науку о явлениях сознания и использовали "эзотерический ме­тод интроспекции", Уотсон обвинял интроспекцию с позиций эмпири­ческих, философских и практических.

Эмпирически интроспекция не могла ответить на множество вопро­сов. Например, сколько существует чувств. С философской точки зрения интроспекция не могла быть методом естественной науки и вообще научным методом. Например, оценивая результат интроспективного исследования, мы не можем оценить и повторить условия эксперимента. Психолог же попросту указывает интроспективному наблюдателю, что тот плохо тренирован. И в це­лом результаты интроспекции чересчур субъективны.

Наконец, интроспекция не могла служить прикладным задачам. По Уотсону оказывалось, что психология достигала высокого уровня развития и признания в прикладных областях. Это была психология образования, психофармакология, психодиагностика, психопатология, психология рекламы. Эти области процветали, поскольку не зависе­ли от интроспекции.

Исходной точкой для новой психологии Уотсона было то, что организм человека и животного приспосабливается к среде, и пси­хология, таким образом, должна служить изучению приспособительного поведения, а не содержания сознания. Описание поведения даст возможность предсказывать его в терминах стимула и реакции. Ко­нечной целью психологии должно быть изучение общих и частных ме­тодов контроля за поведением. Таким образом, программа бихевио­ризма: " описать предсказать, контролировать" наблюдаемое поведе­ние, строилась в позитивистской традиции, а форма объяснения - в психохимических терминах.

Методы, которыми должна пользоваться новая психология, представлялись довольно смутно, что признавал и сам Уотсон. Единственно, что было очевидным, это то, что основным объектом исследования бихевиориста должны быть животные. Он приводил примеры того, как поведенчески можно исследовать ощущение и па­мять, но для бихевиориста эти примеры неубедительны. Им на смену должен придти павловский метод условных рефлексов.

Уотсон утверждал, что мышление не использует мозг, что центрально инициированные процессы не существуют, а есть только мускульные действия, моторные привычки в голосовых связках. Воображение - это психическая роскошь, не имеющая функционального зна­чения. Другими словами, его выводы - это логическое продолжение моторной теории сознания.

В другой своей колумбийской лекции "Образ и чувство в поведе­нии" (1913) Уотсон продолжал свои нападки на психическое содержание. Одно из центральных его высказываний состоит в том, что ни какие функциональные психические процессы не являются причиной, определяющей поведение. Существуют только поведенческие цепи, некоторые из которых трудно наблюдать. В этой работе Уотсон начал разрабатывать тему, присутствовавшую в его более поздних работах. Он заявлял, что источником менталистской психологии является ре­лигия, что несовместимо с "веком науки". Все, кто верят, что существуют центрально управляемые процессы, то есть, что поведение начинается в мозгу, а не в результате внешней стимуляции, в дей­ствительности верят в "душу".

Уотсон говорил, что поскольку нам ни­чего не известно о кортексе, очень просто приписать функции души кортексу. И то, и другое неизвестно и загадочно. Позиция Уотсона была крайне радикальной. Не только душа не существует, но и кора существует лишь для того, чтобы объединять стимулы и реакции, а поэтому и душа и мозг должны быть исключены из описания, предска­зания и управления поведением.

Отклики на манифест Уотсона не были многочисленными. Все они в целом сводились к следующему. Признавались недостатки структурализма и отмечались достоинства изуче­ния поведения, но интроспекция рассматривалась всё равно как не­отъемлемый метод психологии. Изучение поведения относилось к биологии. Психология, чтобы оставаться самой собой, должна была ос­таваться интроспективной.

Существенной критике уотсоновский бихевиоризм был подвергнут МакКомасом (I9I6), который увидел в нем естественное последствие моторной теории сознания. Он показал также, что отождествление Уотсоном мышления и голосовых движений - это подтасовка. Если человек в результате болезни теряет голосовые связки, это не значит, что он теряет способность мыслить.

В ответ на критику Уотсон попытался заполнить самые подозрительные пробелы бихевиоризма: метод и теорию, при помощи которой следует изучать и объяснять поведение. В течение нескольких лет он безуспешно доказывал, что мышление - это внутренняя речь. Он обратился к работе Карла Лешли, который пытался работать по тех­нологии Павлова. Теперь Уотсон представил условнорефлекторный ме­тод как сущность бихевиоризма. В другой своей работе I9I6 года Уотсон доказывал, что неврозы - это нарушение привычек. Главным образом нарушение речевых функций, то есть, недостаточное поведенческое приспособление, которое в свою очередь может быть исправлено путем применения бихевиористских принципов.

На манифест Уотсона последовало едва ли более дюжины откликов и причина здесь в том, что манифест был скорее риторикой. Если попытаемся отделить риторику от существенных предложений, мы обнаружим, что нового почти не было сказано, но сказано это было в сердитых тонах. Психологи постарше уже допускали, что психология должна уделять внимание поведению, хотя и отдавали дань традиции, изучая сознание. Поколение молодых психологов уже приняло бихевиорализм, поэтому никто не был ни возмущен, ни вдохновлен манифестом Уотсона. Его работа - это условная точка отсчета, "миф рождения". То, что происходило, могло случиться, даже если бы Уотсон не стал психологом.

Утверждение бихевиоризма(1919-1930). Развитие всей психологи было прервано I Мировой войной. Значение объективной психологии было доказано тестами, использовавшимися в армии и в более широкой аудитории. После войны вопрос о том, имеет ли бихевиоризм право на существование, уже не стоял. Но оставалось загадкой, какую же форму он должен принять. В 20-х годах психологи попытались определить бихевиоризм, но попытка создать движение провалилась.

Уже к 1922 году психологи столкнулись с трудностью понимания и формулирования того, что можно было назвать бихевиоризмом. Сторонники Уотсона, полагали, что это отношение между стимулом и реакцией.

Механистическая физиологическая редукционистская, психология была разработана Карлом Лешли (I890-I958), который был студентом Уотсона и изучал условные рефлексы у животных и людей. Лешли выделил три формы бихевиоризма. Две первые едва различимые, как формы методологического бихевиоризма. Они предполагали что факты сознательного опыта существуют, но им недоступна ни одна из форм научного изучения. Противоположностью методологи­ческому бихевиоризму был "строгий" или "радикальный" бихевиоризм предполагавший, что сознание вообще не существует. Лешли, Коул, Уотсон пытались дать очень узкие определения бихевиоризму, другие же психологи пытались создать более широкую поведенческую психо­логию.

Дата добавления: 2014-01-05