Психология проведения обыска

23 37

Г

возможные модели происшедшего события, выдвигать версии. Эти зако­номерности были подробно рассмотрены в главе 4 нашего учебник?.

Основным методом изучения обстановки места происшествия явля­ется наблюдение, в котором ведущую роль играют восприятие и мыш­ление. В процессе восприятия участвуют, как правило, почти все виды анализаторов. При этом наиболее активную роль играют зрительные, ося­зательные рецепторы, через которые воспринимается наибольшая часть информации. На повышение порога чувствительности анализаторов по­ложительное влияние оказывают использование следователем НТС кри­миналистики, его умение нейтрализовать воздействие на психику отри­цательных факторов с помощью приемов аутогенной тренировки.

Существенно повышает эффективность восприятия вербализация увиденного. Считается, что нет лучшего способа увидеть, рассмотреть объект, чем воспроизвести его образ. Именно этим можно объяснить положительную роль, которую играет совместное обсуждение участни­ками осмотра обстановки на месте происшествия, подробное протоко­лирование, детальное вычерчивание планов и схем. Как показывает следственная практика, посредственное качество протокола осмотра места происшествия, как правило, свидетельствует о поверхностной перцептивной деятельности следователя во время осмотра и во многих случаях служит причиной низкого качества следствия, ошибочных вы­водов, к которым приходят органы предварительного следствия, а порой — и суды.

Вход на веранду

Вход в дом

Рис. 12.1. План места происшествия, составленный при первоначальном осмотре

Рис. 12 2. План места происшествия, составленный при повторном осмотре

В качестве примера, иллюстрирующего эту важную мысль, ниже приводятся результаты осмотра по одному уголовному делу, которые наглядно можно сравнить по составленным различными следователями планам места происшествия, приложенным к протоколам осмотра.

В первом случае (рис. 12.1) работники прокуратуры, осматривав­шие место происшествия, особо не утруждали себя оформлением ре­зультатов поверхностного осмотра дома, где были обнаружены трупы пожилых супругов с огнестрельными ружейными повреждениями голо­вы, поскольку ошибочно исходили из того, что произошло «парное само­убийство» и дело в любом случае «за смертью виновного подлежит пре­кращению».

Во втором случае (рис. 12.2 и 12.3) после отмены постановления о прекращении данного уголовного дела и возобновления по нему следст­вия спустя почти 8 месяцев был проведен повторный осмотр. Первое, что сразу же бросается в глаза при сопоставлении приложенных к про­токолам осмотра планов одного и того же места происшествия, — го­раздо большая детализация предметов, иное расположение многих из них на месте происшествия при повторном осмотре и, что особенно важно, — разная планировка комнаты, в которой были обнаружены трупы. При этом сразу же обращает на себя внимание различное поло­жение (навеска) двери в комнату — весьма немаловажная деталь в

Рис. 12.3. План места происшествия (так называемая «развертка» комнаты), составленный при повторном осмотре

этом деле, поскольку мелкоточечные пятна (брызги), похожие на кровь, при повторном осмотре были выявлены именно на наружной стороне этой двери, чего вообще не заметили при первом осмотре места проис­шествия. Данное обстоятельство говорит о том, что эта дверь во время первого осмотра вообще не осматривалась.

Существенные расхождения в результатах повторного осмотра и в показаниях сына убитых супругов о том, что дверь во время выстрелов была закрыта (и следовательно, в этом случае кровь никак не могла бы попасть на наружную сторону двери), могли сразу привести к тому, что подозреваемый в убийстве был бы установлен тут же на месте совер­шенного им преступления в самом начале расследования, чего, к сожа­лению, не случилось, и дело в последующем было прекращено «за смер­тью виновного».

Лишь благодаря стечению случайных обстоятельств постановле­ние о прекращении дела было отменено, преступник (сын убитых им родителей) был изобличен и понес заслуженное наказание, чему в не­малой степени способствовали результаты повторного осмотра места

происшествия.

Приступая к осмотру, целесообразно получить максимум информа­ции о происшедшем событии, определить цель, сформулировать задачу предстоящей поисковой детальности, мысленно наметить общий план

или схему наблюдения, в то же время не ограничивая себя жесткими рамками этого плана.

В ходе осмотра места происшествия рекомендуется мысленно рас­членять объект наблюдения, последовательно изучая различные детали обстановки. При этом не следует доверять однократному наблюдению. Один и тот же предмет лучше всего осматривать под разными углами зрения, подвергая сомнениям свои предварительные выводы относи­тельно тех или иных его свойств, постоянно ставя перед собой вопросы: «почему», «что это означает» и т.д., критически относясь к своим пред­варительным выводам.

Осматриваемые предметы следует сравнивать с аналогичными объ­ектами, сопоставляя результаты наблюдения с исходной информацией о них, а также с научными данными¹.

Существенную роль в организации восприятия, мыслительных про­цессов, в целом всей познавательной деятельности следователя на месте происшествия играет установка. Она направляет познаватель­ную деятельность, либо помогая кратчайшим путем прийти к истине, либо заводя его в тупик. В первом случае установка стабилизирует по­исковую деятельность следователя, оказывая ему помощь в преодоле­нии всевозможных побочных отрицательных воздействий. Во втором случае, напротив, она выполняет функцию своеобразного «барьера внутри нас», препятствующего творческому решению познавательных задач на месте происшествия иным, нетрадиционным способом, сковы­вая порой мышление следователя.

Под воздействием установки у него вырабатывается готовность ре­агировать на ситуацию строго определенным образом. В силу этого мышление при осмотре места происшествия может приобретать избира­тельный характер, значительно суживающий перцептивные возможнос­ти следователя. Именно поэтому установка в ряде случаев является своеобразным психологическим тормозом, источником заблуждений следователя, когда он не только не ищет следы преступления на месте происшествия, но и не замечает их, несмотря на то, что они оказывают­ся в поле его зрения.

Поскольку установка «своя», сформированным под ее воздействием выводам придается личностный смысл. Особенно четко это проявляет­ся при отстаивании собственных взглядов и убеждений, несмотря на их даже ошибочный характер. В подобных случаях имеет место так назы­ваемая функциональная фиксированность на тех объектах, которые на­ходятся в общем контексте существующей установки. В силу этого в еще большей степени проявляется ригидность мышления с его односто­ронне избирательным характером, значительно суживающим перцеп­тивные возможности следователя. В подобных случаях, как пишут об этом психологи, человек не только верит в то, что видит, но и замечает именно то, во что верит².

¹ См.: Ратинов АС. Указ. соч. С. 90.

³ См.: Грегори Р.Л. Разумный глаз. М., 1972 С. 13.

Данному явлению в значительной мере способствует такое негатив­ное побудительное психическое состояние, которое получило название когнитивного диссонанса (от лат. cognitio — знание, познание), о кото­ром мы уже писали. Состояние когнитивного диссонанса возникает у субъектов познания, в том числе, разумеется, и у следователя, особенно когда в ситуации неопределенности возможны различные варианты (вер­сии), объясняющие происшедшее событие (как это, например, бывает при осмотре места происшествия в случае обнаружения трупа: убийство, самоубийство, несчастный случай и т.д.), а также допускающие возмож­ную причастность к преступлению нескольких заподозренных лиц.

Субъективно состояние когнитивного диссонанса зачастую пере­живается как своего рода недостаточно осознаваемый конфликт, внут­ренний дискомфорт, от которого любой человек с нормальной психи­кой, естественно, всегда стремится избавиться. Как пишет один из из­вестных современных западноевропейских психологов, исследовавших данную проблему, «невозможность согласования порождает мотивацию к уничтожению возникшего диссонанса через изменение поведения, пересмотр одного из пришедших в противоречие представлений или через поиск новой информации, смену убеждений»'.

Но как только какая-то альтернатива принята, субъект начинает от­давать предпочтение именно той информации, которая повышает цен­ность принятого им решения. Причем нередко это происходит на подсо­знательном уровне. Человек оказывается как бы в плену своих собст­венных убеждений и вследствие этого старается действовать так, чтобы избежать событий, информации, возвращающих его в прежнее состоя­ние когнитивного диссонанса. Это — объективная реальность, часто влияющая на поведение людей, принимающих важные для себя реше­ния. И неважно, происходит ли это в политике или в какой-либо другой области человеческой практики, в частности при расследовании пре­ступлений. От этой закономерности никуда не денешься. О ней надо просто знать, ее роль надо учитывать.

Поэтому, чтобы вовремя отказаться от своего сомнительного реше­ния, иногда надо самому себе сказать: я могу ошибаться... А для этого, безусловно, нужны и ясное, четкое мышление, и развитые интеллект, воля, и наконец, мужество, чтобы, оказавшись в тупиковом положении, признать ошибочность собственных принятых решений и действий. Од­нако, к сожалению, люди в подобных ситуациях нередко выбирают ту ин­формацию, которая повышает ценность выбранной линии поведения, противоположная информация ими игнорируется². В этом видится одна из тех причин психологического характера, которая побуждает следова­теля не только идти по ошибочному пути в расследовании преступления, но и добывать доказательства, подтверждающие правильность собствен­ных ошибочных выводов, которые нередко формируются на стадии осмот­ра места происшествия.

¹ Хекхаузен X. Мотивация и деятельность. В 2 т. М., 1986. Т. 1. С. 73.

² См.: Хекхаузен X. Указ. соч. С. 171.

В этой связи уместно еще раз вернуться к такому явлению, какка- узальная атрибуция. Как уже отмечалось, каузальная атрибуция в со­временном ее понимании сводится к приписыванию субъектом позна­ния тем или иным явлениям (объектам, людям) различного рода психо­логических характеристик, в том числе и причин, объясняющих их по­ведение. Каузальная атрибуция рассматривается в целом как «основной механизм социального восприятия, позволяющий включать восприни­маемые объекты в смысловую систему»¹. Разумеется, к таким объектам можно отнести и место совершения преступления, причинная интер­претация которого начинает существенно влиять на поведение тех, кто его осматривает и по результатам осмотра делает свои выводы о случив­шемся, о лицах, причастных к исследуемому событию.

Как пишет X. Хекхаузен, «каузальная атрибуция, вне сомнения, представляет собой базовую способность человека понимать и прогно­зировать причинно-следственные отношения»². Это одна сторона или функция каузальной атрибуции в процессе познания. Другая ее сторо­на заключается в том, что каузальная атрибуция входит в процесс мо­тивации той деятельности, которой активно занят человек, в данном случае следователь, поставивший перед собой цель найти того, кто со­вершил преступление, с использованием результатов осмотра места происшествия.

С этого момента каузальная атрибуция начинает активно вторгать­ся в его поисковую деятельность и — что самое главное — направлять и подчинять ее себе. А поскольку область возможных вариантов, объяс­няющих причины происшедшего события, как и причастность к нему тех или иных лиц, бывает (особенно в условиях неочевидности) доста­точно широка, каузальная атрибуция начинает как бы оправдывать соб­ственные выводы следователя, помогая ему избавиться от состояния когнитивного диссонанса и тем самым лишая его возможности усом­ниться в них, прислушаться к чужому мнению, принять иную точку зре­ния. Вот почему следователь иной раз не видит тех следов, которые имеются на месте происшествия, либо дает им такую интерпретацию, которая заводит его в тупик, в процессе длительного бесплодного поис­ка различных фактов, основное назначение которых подтвердить (убе­дить других!), что его выводы вовсе не ошибочны.

В таком случае возникает вопрос: как поступать в этих обстоятель­ствах, особенно когда становится очевидно, что следователю не удается справиться с негативным воздействием на его сознание описанных выше психических явлений, когда он оказывается не в состоянии пере­смотреть свои взгляды на расследуемое преступление, в основе которых лежит его искаженная оценка обстановки места происшествия, тех сле­дов, которые там были найдены? Представляется, что в такой тупико-

¹ Психология: Словарь / Под ред. А.В. Петровского, М.Г. Ярошевского. 2-е изд. М., 1990._оС. 30.

² Хекхаузен X. Указ. соч. С. 74.

24*

вой ситуации наиболее разумным может стать решение надзирающего прокурора о передаче уголовного дела другому следователю. *

Теперь несколько замечаний о роли эмоционального фактора при осмотре места происшествия. Известно, что место происшествия явля­ется средоточием достаточно большого количества различных раздра­жителей, нередко вызывающих отрицательные эмоциональные состоя- ■ ния, которые влияют на результативность следственного осмотра. Эти объекты, воздействуя на психику следователя через зрительные, обоня­тельные рецепторы, вызывают эмоции, обусловленные биохимическими факторами. Например, объекты с неприятным запахом вызывают обоня­тельные ощущения, окрашенные негативными эмоциями, что, в свою очередь, может снижать оптическую чувствительность зрительного анализатора — явление, получившее название сенсибилизации, о кото­ром мы писали в главе 4.

Кроме того, возникающие при этом эмоции имеют еще и определен­ный социальный подтекст, поскольку уже сам по себе факт преступле­ния вызывает резко отрицательное отношение к нему, сопереживание жертве преступления. Поэтому эмоциям отвращения могут сопутство­вать эмоции сострадания, жалости.

Человек, испытывающий эмоции отвращения, подсознательно стре­мится отстраниться от объекта, вызывающего такие эмоции, либо со­кратить время контакта с ним. У следователя, других лиц, занятых в осмотре места происшествия, трупов, различных объектов — носите­лей следов биологического характера, сильные эмоции отвращения могут привести к деструктивному поведению и вследствие этого суще­ственно снизить результативность осмотра.

Весьма наглядно иллюстрируют эту мысль объяснения следовате­ля, не справившегося с расследованием убийства, когда ему пришлось осматривать место происшествия с двумя трупами, результаты осмотра которого приводились выше (см. рис. 12.1). «Казалось бы, — пояснял он потом, — я привык бывать на местах происшествия, не раз видел трупы, но тогда в доме не мог долго находиться: обширные огнестрель­ные повреждения из ружья на головах потерпевших, частицы мозга, тошнотворный запах крови — все это действовало на меня и приходи­лось выходить, чтобы отдышаться, успокоиться».

Такое эмоциональное состояние также отрицательно повлияло на качество осмотра, который проводился, по свидетельству его участни­ков, всего лишь в течение 20 минут! Поэтому некоторые детали обста­новки дома, где произошло убийство, были отражены в протоколе с гру­быми искажениями, а на многие вообще не было обращено внимания. Все событие подгонялось под заранее искусственно созданную схему «парного самоубийства», что также отразилось на ходе и результатах осмотра, о чем мы уже писали выше.

Следственная ситуация, связанная с осмотром места происшест­вия, является ситуацией повышенной ответственности. Поэтому психи­ческое состояние следователя во многом зависит также и от результа­тов самой поисковой деятельности. Низкая результативность, пере-

оценка следователем возникающих в связи с этим трудностей раскры­тия преступления нередко приводят к излишним волнениям, вызывают повышенное беспокойство за судьбу дела и связанного с этим личного профессионального престижа.

Большое влияние на возникновение у следователя тех или иных ин­теллектуальных, волевых психических состояний (заинтересованности, деловой, познавательной активности и т.п.), на эффективность его пер­цептивной, мыслительной деятельности на месте происшествия оказы­вают межличностные отношения в системе следователь — прокурор. Напоминание следователю перед выездом в обостренно негативной, тем более в грубой форме о его прежних упущениях по службе может лишь усугубить отрицательные эмоции, вызвать у него сомнения в своей про­фессиональной пригодности и в сочетании с другими факторами (напри­мер, с тревожно-мнительными чертами характера) ослабить положи­тельное влияние способностей, знаний, затормозить перцептивные про­цессы, существенно снизить уровень внимания во время осмотра.

Напротив, выражение прокурором убежденности в том, что следо­ватель справится с полученным заданием, проявит знания, раскроет свои творческие способности, демонстрация готовности прийти к нему на помощь будут способствовать повышению у следователя увереннос­ти в своих силах, еще большей сосредоточенности, готовности успешно выполнить поручение. Особенно чувствительны к такому отношению начинающие работать в органах прокуратуры следователи.

Получив сообщение о происшествии, не следует проявлять излиш­ней торопливости, создавать без особой необходимости обстановку де­фицита времени, нагнетающей состояние психической напряженности.

Находясь в пути к месту происшествия, следователю целесообраз­но отключиться от всяких посторонних раздражителей, всевозможных мыслей о каких-либо служебных или семейных неприятностях. Следует еще больше активизировать состояние деловой активности, желание приступить к осмотру, найти следы преступления. Заботясь о своем на­строении, в это время необходимо акцентировать мысли на положитель­ных моментах своей прошлой профессиональной деятельности, на своих положительных качествах, которые помогали добиваться успеха.

В сложных случаях при наличии достаточного числа оперативных работников на место происшествия обычно выезжает группа из двух-трех и более прокурорско-следственных работников, один из которых, как правило, из числа наиболее опытных либо старший по своему долж­ностному положению, является руководителем.

В этих случаях, как только формируется группа, неизбежно начина­ют действовать социально-психологические механизмы ее функциони­рования. В процессе общения членов группы на месте происшествия и после его смотра формируется групповое мнение, которое иногда быва­ет довольно трудно оспаривать членам данной микрогруппы, особенно из числа тех, у кого меньший опыт работы, более низкий групповой ста­тус. В подобных случаях начинают проявлять себя известные в социаль­ной психологии феномен группового давления, эффект внушающего

воздействия группы, что может приводить к конформному поведению отдельных членов группы, снижающему эффективность совместной по­исковой деятельности, препятствующему раскрытию творческих воз­можностей каждого участника осмотра.

Имея в виду данную закономерность межличностного общения людей в группе, участникам осмотра с более высоким статусным поло­жением не следует делать поспешные выводы о механизме происшед­шего события, тем более в категорической форме, навязывать их своим более молодым и менее опытным коллегам.

В целях поддержания высокого уровня делового сотрудничества между членами группы успехи каждого из них следует рассматривать как достижение всей группы, предотвращая возможные конфликты и ненужное соперничество.

Перспективным направлением в работе следователя, особенно по сложным уголовным делам, видится участие в осмотре места происшест­вия в качестве специалиста судебного психолога, который сможет ока­зать необходимую помощь участникам осмотра в дешифровке по матери­альным следам смысловых показателей психологического содержания преступного поведения правонарушителя, в составлении психологичес­кого портрета преступника.

В отличие от осмотра места происшествия поисковая деятельность следователя во время обыска осуществляется чаще всего в условиях не­посредственного контакта с лицами, не заинтересованными в том, чтобы искомые предметы были найдены, в обстановке открытого психо­логического противодействия со стороны этих лиц, которые в силу свое­го процессуального положения имеют непосредственную возможность оценивать результативность усилий следователя, его индивидуально-психологические, профессиональные качества и другие особенности личности.

Психология личности обыскиваемого, некоторые психоло­гические особенности его поведения во время обыска (психоло­гия прячущего). С точки зрения обыскиваемого в ходе расследования преступления могут сложиться две основные ситуации. Первая, — когда обыск для него явился неожиданным, в результате чего он не сумел предпринять действий, направленных на сокрытие (уничтоже­ние) вещественных доказательств. И вторая ситуация, — когда обыски­ваемый допускал (предвидел) возможность проведения у него обыска (дома, на рабочем месте и т.д.), в связи с чем предпринял необходимые меры к сокрытию искомого, психологически подготовился к конфликт­ной ситуации, на уровне своего интеллектуального развития мысленно смоделировал возможный ход поисковой деятельности следователя и в зависимости от этого различные варианты своего поведения.

На сокрытие искомого, на поведение обыскиваемого во время обыс­ка влияют: его интеллектуальное развитие, особенности мышления

(способность абстрактно мыслить либо, напротив, невозможность выйти за пределы предметного мышления), познавательные интересы, ведущие потребности, которые в своей совокупности формируют инди­видуальный стиль деятельности, отражающий определенные предпочте­ния человека в выборе способов усвоения и переработки информации, его ценностные ориентации, потребностно-мотивационную сферу.

В тесной связи с этими свойствами личности, влияющими на выбор способов сокрытия искомого, находятся характерологические особен­ности (эгоизм, жадность, трусливость, аккуратность и т.д.), приобре­тенные человеком привычки, профессиональные знания и навыки.

Определенная рассогласованность в поведении обыскиваемого во время проведения у него обыска, совершение им «ошибочных» дейст­вий, о которых говорилось выше, могут быть в значительной мере обу­словлены его низкой эмоционально-волевой устойчивостью, повышен­ной тревожностью.

Наиболее простая линия поведения обыскиваемого лица, направ­ленная на сокрытие разыскиваемых органами предварительного следст­вия предметов, состоит в том, чтобы укрыть их в недоступных (трудно­доступных) местах из расчета на то, что следователь не в состоянии будет преодолеть объективно существующие преграды. Такими места­ми сокрытия предметов могут оказаться, например, различные чердач­ные, захламленные помещения, выгребные ямы, колодцы, специально сооруженные и тщательно маскируемые тайники в домостроениях, в различных частях бытовых приборов и т.п.

Лица, наделенные развитым интеллектом, и в силу этого иногда переоценивающие свои способности и недооценивающие познаватель­ные возможности тех, кому предстоит делать обыск, помимо объектив­но недоступных используют и субъективно недоступные для проводя­щих обыск места, т.е. прибегают в подобных случаях к нестандартным решениям в расчете на то, что следователь, увлекшись поиском искомо­го в труднодоступных для него местах, не обратит внимания на объек­ты, открыто находящиеся в поле его зрения. В подобных случаях гово­рят об объективной и субъективной недоступности искомого.

Интересной иллюстрацией этого может служить сюжет, описанный известным американским писателем Э. По в новелле «Похищенное письмо», в которой его герои безуспешно ищут важный документ, до­тошно осматривая буквально все предметы обстановки, но не удосужи­ваясь заглянуть в висящую у всех на виду картонную сумку для визит­ных карточек, в которой находится разыскиваемое письмо.

Ценную для поиска информацию следователь может получить в ходе обыска, наблюдая за поведением, психофизиологическими реак­циями обыскиваемого. Чтобы такая информация не ускользнула от сле­дователя, обыск целесообразно проводить не менее чем двум работни­кам прокуратуры, один из которых занят собственно поиском, а другой в это время незаметно наблюдает за обыскиваемым.

Стремясь ввести следователя в заблуждение, а иногда просто желая скрыть свое волнение, обыскиваемые прибегают к различного рода уловкам:

□ демонстрируют мнимое сотрудничество со следователем, свою готовность оказать ему содействие в расчете на то, чтобы притупить его бдительность, настороженность, внушить ему мысль, что его поиски бесплодны, так как искомые предметы отсутствуют;

□ умышленно отвлекают внимание следователя посторонними раз­говорами, различными просьбами, жалобами на свое здоровье, хожде­нием по квартире под видом какой-либо срочной необходимости;

□ дезориентируют следователя относительно объектов, подлежа­щих осмотру, вплоть до прямого его обмана;

□ совершают провокационные действия, высказывают в адрес сле­дователя всевозможные угрозы, направленные на то, чтобы вывести его из состояния психического равновесия.

В таких случаях следователю необходимо, сохраняя самооблада­ние, нейтрализовать подобные усилия обыскиваемого, спокойным тоном потребовать от него соблюдения установленного порядка при проведении обыска. Лучшим способом предотвращения всевозможных эксцессов является уравновешенное поведение следователя.

Психологические особенности поисковой деятельности сле­дователя во время обыска (психология ищущего). Истина, во многом определяющая результативность усилий следователя во время обыска, довольно проста: нельзя рассчитывать на положительные ре­зультаты (особенно в условиях противодействия заинтересованных лиц), если утрачена уверенность в успехе, если поиски во время обыска ведутся «на всякий случай» — вдруг вещественные доказательства будут найдены. Вот почему во время обыска у следователя должна быть сформирована своего рода поисковая доминанта, когда буквально весь его интеллектуальный, эмоционально-волевой потенциал подчиняется единственной задаче — найти искомое. Проще говоря: чтобы что-то найти, надо очень сильно желать этого.

Такому целенаправленному поведению предшествует соответст­вующая психологическая подготовка к обыску, во время которой оцени­вается вся добытая по делу информация, формируется целевая уста­новка — отыскать разыскиваемые вещественные доказательства, пре­одолеть связанные с этим трудности, т.е. создается тот необходимый эмоционально-волевой настрой, который сопутствует любой творчес­кой, поисковой деятельности. Неуверенность в себе — в психологичес­ком отношении одно из серьезных препятствий, которое необходимо преодолеть, если окончательно принято решение проводить обыск.

Другое важное в психологическом отношении условие, во многом влияющее на решение следователем творческих поисковых задач, обу­словлено многопредметностью обстановки, в которой проводится обыск. Известно, что с увеличением количества воспринимаемых пред­метов, величина поля восприятия, качественные показатели воспри­ятия, полнота внимания резко снижаются, что приводит к различным

пробелам в любой познавательной деятельности, тем более в такой спе­цифической, как обыск. Чтобы нейтрализовать эти неблагоприятно дей­ствующие факторы, во время обыска (как и при осмотре места происше­ствия) вся обстановка, подлежащая обследованию, мысленно разбива­ется на отдельные участки, соответствующие находящимся здесь пред­метам, и определяется последовательность их изучения.

Нельзя не учитывать и того, что объекты (предметы) во время обыс­ка обследуются следователем в незнакомой для него обстановке, а иног­да еще и в условиях активного противодействия обыскиваемого, что в совокупности само по себе является фактором, в сильной степени от­влекающим, рассеивающим внимание следователя. Все это приводит к повышенной утомляемости, к более быстрому снижению, особенно к концу обыска, работоспособности. Поэтому во время обыска необходи­мо делать небольшие перерывы в работе, внося соответствующие кор­рективы в ход и последовательность поисковых действий.

Поскольку основная нагрузка во время обыска ложится на органы зрения, необходимо создавать такие условия, которые повышали бы порог их чувствительности, поддерживали перцептивные способности следователя на высоком уровне. В этих целях на месте обыска должна быть обеспечена необходимая освещенность (не случайно криминалис­ты рекомендуют начинать обыск утром, чтобы иметь достаточный ре­зерв светлого времени), следует применять научно-технические средст­ва криминалистики и специальные приемы (например, используются лупы, предметы осматриваются под разными углами зрения с примене­нием дополнительной подсветки и т.д.).

Весьма важно исключить воздействие на психику, сознание следо­вателя затрудняющих его деятельность отрицательных раздражителей, таких, например, как посторонние разговоры и т.п. От всего, что не имеет отношения к проведению обыска, необходимо полностью отре­шиться. Ничто постороннее не должно беспокоить, отвлекать внимание следователя. Никакой спешки, суеты в проведении обыска. В этот мо­мент важно осознать, внушить себе, что пока обыск не завершен, ниче­го другого не существует.

Особенно важно следить за своим эмоциональным состоянием. По возможности следует нейтрализовать негативные эмоции, связанные с обследованием объектов, вызывающих отвращение, чувство брезгли­вости. В подобных ситуациях целесообразно иметь с собой техничес­кую одежду (халаты, фартуки, перчатки, сапоги и т.п.). Не следует под­даваться растерянности в случае безрезультатности поисков, тем более показывать такое состояние обыскиваемому.

Если весь объем работы, как представляется следователю, выпол­нен, а искомые предметы не найдены, нужно еще раз проанализировать весь ход своих поисковых действий, подумать над тем, что еще не сде­лано, на что не было обращено должного внимания. Поиск можно пре­кращать лишь тогда, когда есть безусловная уверенность в том, что сде­лано было все возможное, чтобы найти искомые предметы. Если такой уверенности нет, завершать обыск нельзя.

Большое влияние на эффективность обыска оказывают интеллек­туальные качества следователя, его высокая познавательная актив­ность, гибкое, творческое, нестандартное мышление, позволяющие в изменяющейся обстановке своевременно использовать новую, порой незначительную на первый взгляд информацию, быстро переключать свое внимание в условиях воздействия большого объема информации, выбирать из информации самое нужное в данный момент. К этим ка­чествам следует добавить собранность, организованность, высокую работоспособность, склонность к оперативному анализу, сопостав­лению разрозненных фактов и выявлению на этой основе скрытых взаимосвязей. Например, многое может дать следователю такой, ка­залось бы, незначительный факт, как совпадение по времени осмот­ра какого-либо предмета и возникших едва уловимых признаков нервно-психической неустойчивости, напряженности в поведении обыскиваемого.

Помимо наблюдения следователь может применять различные так­тико-психологические методы, приемы проверки непроизвольных реак­ций обыскиваемого, которые разработаны в судебной психологии и кри­миналистике¹:

□ метод беседы («словесной разведки»), суть которого состоит в том, что следователь, прежде чем начать обследование какого-либо но­вого объекта, интересуется у обыскиваемого, что там находится, и на­блюдает за реакцией обыскиваемого;

□ метод испытания, когда следователь через некоторое время вновь возвращается к обследованному объекту, осмотр которого совпал с появлением у обыскиваемого непроизвольных реакций;

□ метод сравнения, позволяющий выявлять в осматриваемых пред­метах существенные различия, неоднородность окраски или, например, оклейки обоями стен, отсутствие признаков, которые должны быть.

Применяются и другие тактико-психологические и технико-крими­налистические методы (приемы) проведения обыска, описанные в раз­личных учебниках и руководствах по криминалистике.

Дата добавления: 2014-10-23