Джонатан Педдер 6 страница

Молодая тридцатилетняя женщина подвергалась в группе постоянным нападкам, но вместо того, чтобы разразиться гневом, замкнулась в молчании. Подобное поведение могло быть объяснено тем, что в возрасте всего полутора лет родители потащили ее к детскому психиатру, не сумев понять ярости при появлении младшей сестренки. Психиатру она не захотела сказать и тех нескольких слов, которые уже умела говорить, надолго оставив попытки разговаривать в своей семье. Однажды члены группы, заметив, что она опять спряталась в свою скорлупу, попытались все же спровоцировать в ней гнев. Терапевт вручил женщине подушку, которую она, преодолев сильное внутреннее сопротивление, отважилась поколотить. Только испытав облегчение от того, что дала выход своим чувствам, с помощью доброжелательного окружения она сумела словами выразить свои деструктивные проблемы, преодолев конфликт, оставшийся от травмы, полученной в собственной семье в раннем детстве. Постепенно женщине удалось осознать и преодолеть свои страхи и научиться преобразовывать собственные переживания в приемлемые для себя формы.

Понимание и принятие

Как правило, осознание проблемы является первым шагом к ее решению. Но истинную природу проблемы пациент может умышленно прятать из-за страха, стыда или вины, а может и сам не сознавать ее. Порой человек хочет быть пассивно “понятым” кем-то, не желая понимать сам. В таком случае “понимание”, которого ожидают от врача, правильнее было бы назвать доброжелательным сочувствием. Динамические формы терапии стремятся вовлечь пациента в активное понимание собственных проблем. Они подразумевают исследование причин возникновения и значения симптомов, выявления стоящих за ними проблем. Было высказано предположение (Home, 1966; Rycroft, 1968), что такое исследование требует скорее семантического, чем механистического подхода к поведению, то есть стремления обнаружить смысл явления, а не причинно-следственные связи, являющиеся предметом естественных наук. Итак, необходимо понять свои действия и отношения. Что же делать с этим знанием дальше? Для того чтобы осуществился терапевтический процесс, параллельно пониманию должно идти принятие и изменение.

Например, женщине, которая прочищала себя слабительным, нужно было понять значение этих симптомов, отражавших конфликт отношений с семьей, и в общении с терапевтом и другими членами группы заново свой опыт пережить. И терапевт, и члены группы в этом случае выступали в ролях родителя и братьев/сестер. Только тогда женщина смогла постичь проблему глубоко и в то же время эмоционально, то есть получить глубокое эмоциональное и интеллектуальное представление о своей проблеме. Затем, трезво оценив суть проблемы и возможности изменения, она сумела простить себя, освободиться от враждебных чувств, привязывающих ее к матери до зависимости и использовать положительные импульсы продуктивно. Пациентка осознала то, что раньше находилось в области бессознательного.

Как в научном и художественном творчестве, в психодинамике осознание происходит различными путями: иногда как мгновенное озарение, иногда постепенно и медленно с нелегко дающимся преодолением внутреннего сопротивления. Взаимодействие с терапевтом содействует этому процессу в форме как вербального, так и невербального общения. Выделяют три специальных типа вербального общения: конфронтацию, прояснение и интерпретацию (Greenson, 1967). Конфронтация состоит в привлечении внимания пациента к его поступкам, часто повторяющимся и, видимо, не осознаваемым им самим, например, к опозданиям на сеансы терапии, проявлениям враждебности к определенному сорту людей, склонности к самобичеванию. Прояснение помогает пациенту разобраться в происходящем путем задавания вопросов и перефразирования, а интерпретация предлагает новые объяснения бессознательных мотиваций.

Интерпретация связывает сознательное и бессознательное, расширяя представления пациента о себе самом и его отношениях с окружающим миром, что включает и саму терапевтическую установку. Интерпретация играет важную роль в психоанализе и динамической психотерапии, иногда даже говорят об интерпретативной или ориентированной на инсайт психотерапии. Райкрофт (1966, 18) описал это явление так: психоаналитиком может считаться тот, “кто знает кое-что о том, как подавленные желания, мысли, чувства и воспоминания транслируются в симптомы, жесты и сны, и владеет грамматикой и синтаксисом такой трансляции, благодаря чему может осуществлять интерпретацию подобных явлений на общедоступном языке сознания”. Интерпретация не является догматическим утверждением в тональности поучения “сверху вниз”, а, скорее, предположением, гипотезой в духе вопроса: “А не может ли быть, что...?” или “У меня возникает ощущение, что...”. Эти вопросы принято называть “обрамляющими рассуждениями как приглашением к совместному изучению” (Meares and Hobson, 1977). По мере того, как лечение прогрессирует, пациент обретает все большую способность понимать и интерпретировать собственные опыт и поведение.

Динамическая концепция инсайта предполагает осознание взаимодействия реалий внешнего и внутреннего мира, относящихся к субъективному и объективному опыту. Здоровое состояние включает осознание и того, и другого. Равновесие между ними может быть нарушено как при одной крайности — замыкании в себе, интроверсии, вплоть до психоза, — отрезающей человека от внешнего мира, — так и при другой — избыточной экстраверсии и ограниченной личностной ориентации, что отрезает человека от реалий внутреннего мира и субъективных чувств. Коррекция таких нарушений равновесия играет важную роль в аналитической психологии Юнга (1946). Все направления психодинамики сходятся на том, что частичная неспособность к инсайту возникает под воздействием механизмов защиты, например, при отрицании внешних событий, таких как болезненная утрата, или при возникновении нежелательных внутренних побуждений.

Как достижение понимания между людьми приводит к примирению, так и самопознание и инсайт могут привести к примирению с ранее отторгаемыми частями собственной личности. Иными словами, у понимания есть интегрирующая функция. Фрейд в 1933 году изрек: “Где было “Оно”, будет “Я”. Подобное утверждение предполагает интегрирование внешней и внутренней реальности. Менее зрелые формы защиты бывают отброшены или преодолены путем сублимации. Подавленные и отколотые части могут быть восстановлены в новом состоянии личности, отмеченном духом эксперимента и роста, если терапевтическое лечение обеспечивает необходимую безопасность и гибкость. Человек оказывается в состоянии открыть истинные размеры своего внутреннего мира и, может быть, даже впервые открывает для себя свой внутренний мир. Изучение состояния сна показало, что даже тот, кто не помнит своих сновидений или уверенно утверждает, что никогда не видит снов, проводит не менее пятой части общего времени сна в активной фазе, то есть в фазе, во время которой у спящего двигаются глаза и он, будучи разбуженным, в состоянии описать сновидение (Berger, 1969). Как правило, те немногие, кому это не удается, страдают алекситимией (Kalucy et al., 1976). Просто поразительно, как много людей во время терапии впервые начинают припоминать свои сны!

Спорным можно считать вопрос о том, насколько необходим инсайт для процесса лечения, по крайней мере, для ограниченного движения вперед. Пациент может выздороветь, не став ни капельки мудрее. Просто с помощью лекарств, прописанных психиатром. Но даже если это так, большое значение имеет возникновение потребности в получении помощи от надежного человека, вызывающего у нас чувство доверия, какое некогда мы питали к родителям, а также удовлетворение данной потребности. Это часть неспецифического эффекта плацебо, используемого почти во всех областях медицины, в том числе и в психиатрии и психотерапии. Когда инсайты или более тесный контакт с терапевтом становятся пугающими, некоторые пациенты быстренько выздоравливают — происходит своего рода защитное “ бегство в здоровье ”. Но такое улучшение может оказаться недолговечным.

Многие пациенты предпочитают считать свое эмоциональное расстройство “болезнью”, не имеющей ничего общего с их личностью и отношениями. Они охотно принимают лекарства, чтобы как можно быстрее ощутить облегчение. Это вполне понятно и свойственно многим людям, особенно находящимся в состоянии психоза. Встречается подобное явление и в случаях менее серьезных расстройств, когда человек не хочет или не способен к углубленному самопостижению и вербализации. В этих случаях полезными могут оказаться психодрама, арт-терапия и музыкальная терапия, йога, аутотренинг и гипнотерапия, а также некоторые другие подобные методы.

Но при наличии желания понять свой внутренний мир и способности перенести те открытия, которые предстоят на этом пути, следует достичь понимания и принятия, даже если придется преодолевать сопротивление. Оно может оказаться весьма сильным, поскольку включаются механизмы защиты от беспокойства и психических страданий. Поэтому часто попытки обойти сопротивление путем гипноза и использования лекарственных препаратов бывают практически бесполезны: внутреннее сопротивление остается несомненным, и люди просто не в состоянии принять результаты собственных открытий.

Молодую женщину поместили на обследование в психиатрическую лечебницу. Причиной послужило ночное недержание кала. Иногда по утрам ее постель бывала измазана калом, иногда — кровью и слизистыми выделениями. До этого она проходила обследование в гастроэнтерологическом отделении, где подозревали даже злокачественные новообразования. Наличие личных проблем как причину своих болезней она отрицала категорически. У нее была прекрасная семья, она хорошо училась, была помолвлена. Женщина собиралась уладить досадные проблемы со здоровьем, выйти замуж и жить счастливо долгие годы. По крайней мере, на этом она настаивала.

Поскольку ее твердое убеждение в отсутствии личных проблем делало применение психодинамических методов излишним, ее лечили способом коррекции поведения по схеме со звонком, часто применяемой при лечении энуреза. В задний проход пациентке на ночь ввели специальную резиновую грушу, которая при давлении вызывала звонок, что должно было будить больную.

Однако врача беспокоило явное несоответствие между поведением больной днем и ее ночными проблемами. Чтобы дать ей свободно выговориться, врач ввел внутривенно лекарство и был потрясен ее откровениями. У женщины поздно начались менструации. Поскольку мать ничего ей не объясняла, она самостоятельно стала изучать эту проблему в читальном зале, а дома — строение своего тела, случайно обнаружив, что введение пальцев в вагину и в задний проход доставляет ей очевидное удовольствие. Это шокировало ее наяву, но во сне пациент­ка продолжала заниматься тем же. Рассказывая свою историю, больная радовалась не меньше врача. Она сумела на той же неделе выписаться и пребывала несколько дней в состоянии полной эйфории, поскольку симптомы не возобновлялись. Женщина была благодарна врачам и уже собиралась назначить дату венчания.

Через три дня появились прежние симптомы. Пациентку спросили, помнит ли она о беседе, состоявшейся перед выпиской, и она ответила, что ничего не помнит — ей просто сделали внутривенный укол, который ее вылечил. Что было делать врачу? Мог ли он открыть своей пациентке столь неприглядную правду? Решили еще раз побеседовать с ней под воздействием лекарства, но постараться при этом все же как-то зацепить беседу в сознании больной, чтобы можно было обсудить эту проблему и в обычном состоянии. Пробудившись от наркотического сна, женщина была в бешенстве, заявив, что если дело в ней самой, она разделается с этой проблемой самостоятельно и будет спать с натянутыми на руки носками. Пациентка ушла от врача в гневе и отказалась от дальнейших контактов.

В данном случае психотерапия и не начиналась. Этот пример как нельзя лучше и показывает, что психотерапия — нечто большее, чем хитроумная работа детектива, выуживание из подсознания сенсационных разоблачений. Неотъемлемой частью психотерапии является установление рабочего альянса, который предполагает возникновение доверия. Беседы и понимание помогают принять то, что кажется неприемлемым. Пациент нуждается в обретении полностью сознательного и готового к сотрудничеству “Я”, а не в обмане его сторожевых систем наркотиками и гипнозом. В частности, по тем же причинам положительное воздействие некоторых активных методов (например, группы встреч) может оказаться преходящим из-за отсутствия интегрирующего начала и последовательного закрепления полученного опыта. Необходимо вместе с пациентом разобраться в причинах возникновения его проблем. Все должно быть осознано и проработано, то есть пережито заново и разрешено. Только после этого пациент способен отказаться от первоначального достижения — мгновенного освобождения от эмоционального дискомфорта.

При продолжительном болезненном состоянии, как и при любой болезни, пациент приспосабливается и начинает выжимать максимум из своих невротических симптомов и защит. Они приобретают социальную функцию, играя определенные роли и заменяя отношения, приносящие некоторые преимущества. Например, сочувственное внимание окружающих, к которому, возможно, примешивается чувство отмщения за отсутствие прежде подобного внимания. В некоторых семьях домочадцев не балуют вниманием, и тогда болезнь становится едва ли не единственным способом привлечь внимание к своим проблемам. Дети, выросшие в очень больших семьях, особенно склонны жаловаться на постоянные физические недомогания (Gonda, 1962), но даже реагируя на стресс появлением экземы, они не желают признавать существование своих эмоциональных проблем (Brown, 1967). Однажды добившись сочувствия, люди стремятся сохранить достигнутое теми же методами. Примером такой вторичной выгоды является так называемый компенсационный невроз, проявляющийся после получения производственной травмы, когда пенсия может зависеть от поддержания жизни, исполненной страданий. Вторичные выгоды, как и первичные, необходимо понять и вычленить до того, как начнутся изменения, вызванные терапией. Наконец, изменения в одном человеке могут зависеть от того, произойдут ли изменения в членах его семьи, способных оказывать сопротивление, если им по каким-то собственным ролевым функциям выгодно, чтобы пациент был “болен”. Чтобы дать больному выздороветь, членам семьи иногда нужно и самим принять участие в семейной терапии или терапии супружеских пар. Они могут выбрать и другие формы индивидуальной и групповой терапии.

Консультация, на которую пришли вместе муж и жена, показала, что депрессия жены незаметно провоцируется мужем, которому нужна именно слабая и беспомощная жена, что обеспечивало ему роль сильного, не ведающего сомнений защитника. Без этого его самого захлестывали депрессия и неуверенность в себе, связанные с тем, что он рано остался без матери. Муж допустил, чтобы его жена изменилась и стала менее зависимой от него, только решив собственные проблемы путем индивидуальной терапии.

Конечно, бывают ситуации, когда необходимы быстрые действия и немедленные решения, например, хирургическое вмешательство по жизненным показаниям, когда впору кричать: “Не стойте же, делайте что-нибудь!” Но в психотерапии чаще требуется совсем противоположное: “Ничего не делайте, только присутствуйте — и все”. Иными словами, требуется “ негативная способность ” (Китс, 1817), то есть способность человека находиться в состоянии неопределенности, тайны, в сомненияхбез раздражающей погони за фактами и причинами”. Даже хирурги, воздерживаясь от операции, говорят порой о “величии бездействия”. В психотерапии иногда самым главным, что требуется от терапевта, бывает сам факт присутствия, проявления терпимости к тревоге и неопределенности, надежности небезразличного к пациенту человека, мудро пережидающего вспышки враждебности и нетерпения со стороны пациента до тех пор, пока не наступит момент, когда все действительно прояснится и станет понятным. Порой присутствие и сопереживание терапевта являются ключевыми для корректирующего процесса. Так, самым важным для подростка бывает присутствие родителей. “Лучшее, что можно сделать в некоторых ситуациях, — быть рядом, переживать вместе посылаемое судьбой, ни во что не вмешиваясь резко и не пытаясь навязывать какие-либо важные принципы” (Winnicott, 1971: 145).

Многие люди не хотят знать правду о самих себе, поскольку боятся этой правды, однако некоторые пациенты, обращающиеся за помощью к психиатру, испытывают настоятельную потребность понять, что с ними происходит. Исследование (Michaels and Servett, 1978) показало, что каждый третий пациент, обращающийся к психиатру, рассчитывает получить ясное представление о своих проблемах, прямо формулируя свою цель: “Я хочу, чтобы психиатр помог мне понять то, в чем я сам не могу разобраться”, “Я хочу понять, откуда берутся эти мои ощущения, чтобы суметь изменить их”. Поскольку динамическая психотерапия стремится понять личность в развитии (собирая воедино то, чем она была, то, что она собой представляет в настоящее время, и то, во что она превращается), полученное представление усиливает ощущение цельности и преемственности. Это позволяет ощущать воздействие психотерапии и после завершения курса: пациент обретает собственные пути понимания и решения своих проблем.

Единство предполагает цельность. Человек начинает жить в ладу с самим собой, собирая воедино и объединяя прежде разъединенные части своей личности, обретая гармонию приобщения к миру. Присоединение тех аспектов собственной личности, которые были дотоле неведомы, требует определенной перестройки сознания, что, впрочем, относится к любым открытиям: будь то осознание шарообразности Земли или открытие атомной энергии. Пациентам нужно ввести в свой обиход прежде невыраженные импульсы. Приходится включить в свое представление о себе и других новые факты: например, открытие того, что враги и родители — тоже люди, а потому хотя бы отчасти заслуживают прощения, равно как и мы сами. Какими бы скромными ни были эти изменения сознания, они вносят свой вклад в реорганизацию личности.

Некая замужняя женщина в течение десяти лет мучилась приступами панического ужаса перед грозой. Ей казалось, что каждый прогноз погоды и каждый погромыхивающий при приближении грузовик предвещает грозу. На первом сеансе терапии она рассказала, что была старшей дочерью в многодетной семье и поторопилась выскочить замуж, чтобы избавиться от гнета властной матери. В детстве женщина не умела постоять за себя. Фобия (страх грозы) появилась вскоре после замужества, когда нежеланная беременность положила конец ее столь краткой свободе. Она не отрицала, что беременность огорчила ее и вызвала внутренний протест, но мысли об уничтожении плода не допускала.

Можно утверждать, что появление этого ребенка, а потом и следующих детей вызвало у пациентки возникновение резко негативного чувства, ощущение того, что ее свободу ограничили, обманули, как когда-то при появлении новых братьев и сестер. Поскольку в детстве женщина не смела проявлять своих отрицательных эмоций при появлении в семье новых детей из страха перед матерью, то и потом эти чувства подавлялись сознанием и оформились в фобию. Сила тревожности пациентки и ее внутреннее сопротивление инсайту были явными противопоказаниями проведению динамической психотерапии. Поэтому психотерапевт в течение 35 сеансов проводила поведенческую терапию. Пациентка представляла себе грозу, сохраняя при этом расслабленное состояние, что помогло ей избавиться от фобии. Она стала полностью доверять своему психотерапевту и испытывать к нему теплую привязанность. Через несколько месяцев при подготовке детского праздника по случаю дня рождения кого-то из детей у нее вновь случился приступ ужаса, причем не связанный ни с какими внешними обстоятельствами. Пребывая в состоянии сильного огорчения, пациентка вновь обратилась к своему психотерапевту. На этот раз отношения между ними уже созрели для того, чтобы можно было рискнуть испытать психодинамический метод. Женщине удалось понять и себя, и мотивы своего страха, удалось лучше разобраться в отношениях с близкими. Особенно важным оказалось то, что она уже была способна многое пересмотреть и внести соответствующие коррективы. Пациентка сумела изменить свою роль сопротивляющейся жертвы, стать более свободной, уделяя при этом больше времени себе и своим интересам, более справедливо распределив обязанности в семье. Последующие пятнадцать лет показали, что ее действия оказались решением проблемы и пошли всем на благо.

Этот пример демонстрирует три явления. Во-первых, прежде чем пациентке удалось изменить себя и перестроиться настолько, чтобы избавиться от симптомов болезни, ей пришлось осознать свои ощущения, которые раньше вытеснялись невротическим конфликтом, коренившимся в ее ранних детских впечатлениях.

Во-вторых, этот пример демонстрирует, что психотерапия, как и многие другие виды обучения, требует оптимального соотношения взволнованности и напряженности. Это напоминает закон Йеркса-Додсона из области экспериментальной психологии, первоначально выведенный из наблюдения результатов воздействия электрошока в процессе обучения мышей (Yerkes and Dodson, 1908). Умеренный уровень волнения способствует обучению, что известно каждому, кто готовился к сдаче экзамена. Перебор — и результат сильно ухудшается, недобор — и никак не удается собраться. То же самое и в психотерапии. Недостаток волнения снижает мотивацию к серьезной работе, но и избыток мешает ей, что наблюдалось на начальной стадии терапии данной пациентки.

Наконец, этот пример показывает зависимость уровня психотерапии от глубины и широты самопознания, к которому стремится пациент и которому способствует терапевт, а также от одновременно происходящих внутренних и внешних изменений, необходимых для того, чтобы приспособиться к новому состоянию. Проблема выбора уровня психотерапии и будет рассмотрена в следующем разделе.

Уровни психотерапии

В широком смысле психотерапия представляет собой использование личных отношений между людьми для помощи попавшим в беду. Это может проявляться на многих уровнях: намеренное формальное использование отношений происходит внутри более широкой неформальной психотерапии, осуществляемой в процессе общения с друзьями и поверенными ваших тайн. Эти отношения лишены и преимуществ, и недостатков формальности, они сравнительно далеки от профессиональных отношений.

Ценность “вентилирования” проблем, выражения чувств и обретения сочувствия, поддержки и совета общеизвестна, о чем свидетельствуют выражения типа “все ж легче перед кем-нибудь словами облегчить мне грудь”. Друзья, у которых ищет помощи попавший в стрессовую ситуацию, интуитивно ощущают, насколько полезны принципы, речь о которых шла в предыдущей главе: они пользуются доверием, готовы выслушать и пытаются понять.

Неформальные объединения также общепризнанны в качестве профилактического и терапевтического воздействия, основанного на взаимной поддержке и ощущении единства. Общность интересов объединяет людей, например, в труде и спорте, религии и политике, в группах самопомощи (например, группах анонимных алкоголиков, одиноких родителей, вдов и вдовцов).

Облегчение и поддержка, черпаемые из этих неформальных отношений, представляют собой большую ценность сами по себе и приемлемы зачастую для тех, кто и мысли не допустил бы о поисках профессиональной помощи. Хотя сочувственная поддержка очень полезна сама по себе, но еще сильнее может помочь разговор начистоту. Такой разговор показывает человеку его собственный вклад в создание и сохранение возникших у него трудностей и вдохновляет на решение существующих проблем. Известно, что люди бывают склонны доверить всю историю своей жизни, все свои проблемы случайному попутчику, именно потому, что дистанция между ними достаточно велика, а анонимность гарантирует отсутствие вероятных личных контактов в будущем.

Что касается профессиональной помощи, то Каули (Cawley, 1977) предложил полезную классификацию типов психотерапии:

Психотерапия первого типа включает в себя все, что использует в своей деятельности каждый хороший врач и любой другой профессионал и синонимом чего служит искусство врачевания — хорошее знание больного и его проблем, умение общаться с людьми и сопереживать. Врач, который считает нужным направить своего пациента к психиатру или психотерапевту, понимает, какого рода беспокойство может вызвать подобный шаг, и помогает развеять часто бытующие предубеждения и предрассудки по этому поводу.

Психотерапия второго типа использует методы и приемы, которые применяет хороший психиатр, социальный работник, психолог. Сюда входит и психотерапия первого типа, и особенности понимания и общения в тех случаях, когда у пациента наблюдаются психические расстройства той или иной формы и степени тяжести. Этот тип психотерапии часто включает элементы следующего, третьего. Такая терапия придает значение раннему опыту, признает явления переноса, но напрямую с ними не работает.

Психотерапия третьего типа — это как раз то, что большинство людей и понимает под психотерапией, особенно в формальном и узком смысле, который мы в нашей книге обозначаем термином динамическая психотерапия. Этот тип включает особенности двух предыдущих в плане складывающихся отношений с пациентом — уважение, понимание, приятие. Но главное состоит в том, чтобы помочь пациенту увидеть истинное положение дел и принять на себя ответственность за самих себя и за свои отношения с окружающими. Именно этот тип был и будет основным предметом данной книги.

Психотерапия четвертого типа — бихевиористская (поведенческая) психотерапия. Этот тип использует методы изменения поведения, основывающиеся на теории обучения, разработанные в основном психологами-клиницистами. Но их применение включено и в курс обучения психиатров и персонала психиатрических лечебниц, поскольку от них требуется знание теории, позволяющее оценить меру и надежность. Однако данный тип психотерапии в силу указанных особенностей больше сосредоточен на внешней стороне поведения, чем на внутреннем опыте. Он не учитывает мотивацию на менее осознаваемых уровнях. Бихевиористская терапия направлена на коррекцию открытых форм отклонений в поведении, считая их дурными привычками, подлежащими искоренению. Она особенно эффективна при лечении монофобий (боязнь пауков, грозы и т.п. до такой степени, которая не поддается рациональному объяснению). Хотя на примере, уже описанном в нашей книге, видно, что проблему не всегда можно решить устранением внешних проявлений: фобия (страх перед громом) была устранена, но пациентке пришлось пройти дополнительное лечение, чтобы утрясти свои отношения в семье и найти настоящее решение. Многие фобии (например, агорафобия, страх перед толпой или открытым пространством) труднее поддаются лечению, когда за ними, как за внешней оболочкой, скрыты более глубокие и обширные расстройства.

В этой книге мы не делаем попыток оценивать сильные и слабые стороны поведенческой психотерапии, а интересующемуся читателю рекомендуем книги специально по этой теме (Hersen and Bellack, 1985; Marks, 1981). Терапевты-бихевиористы играют более активную и направляющую роль, чем представители динамиче­ской психотерапии, что привлекает некоторых пациентов и некоторых врачей. Они стремятся установить дружеские взаимоотношения как основу для терапевтического альянса, но в отличие от представителей динамической психотерапии избегают сложности переноса, не используя его для исследования проблем пациента. Поэтому проявления переноса способны их оттолкнуть.

Один терапевт-бихевиорист, успешно лечивший скованную и склонную к самоистязанию девушку, стараясь утвердить в ней уверенность, недооценил интенсивность и двойственность чувств, которые она к нему испытывала. В детстве она тяжело переживала несколько случаев, когда ей приходилось разлучаться с близкими и ощущать себя брошенной, но терапевт не предвидел сам и не подготовил пациентку к тому взрыву горя и ярости, который был спровоцирован его отъездом в отпуск. Вернувшись, он с изумлением обнаружил, что в его отсутствие она ворвалась в его кабинет и все там сокрушила.

На рис. 8 видно, что типы 1—3 по классификации Каули можно рассматривать как уровни углубления динамической психотерапии, а элементы динамической и поведенческой психотерапии пересекаются в области семейной терапии и терапии супружеских пар. Эти схематические связи более подробно будут рассмотрены на рис. 11, когда речь пойдет о ранжировании психотерапевтиче­ских методов.

Рис. 8.

См. PDF-файл

Психотерапия может быть направлена на любой из уровней коммуникации, который встречается в процессе общения терапевта с пациентом (табл. 4).

Внешние уровни:

облегчение, поддержка и консультирование

Разгрузка от давящих проблем, вентиляция чувств, обсуждение текущих проблем с сочувствующим и объективным помощником — все это может присутствовать на любом уровне психотерапии. В психотерапии первого и второго уровня эти понятия составляют основное ядро и также являются основой менее формальных методов, а также терапии поддержки и консультирования. Психотерапевтическая цель на этом внешнем уровне может быть сведена к облегчению и вентиляции проблем, а также к более ясному взгляду, который возникает у человека, непосредственно не участвующего в ситуации, требующей разрешения.

Поддерживающая психотерапия — термин, применяемый в медицинской и общей психиатрической практике и описывающий наиболее распространенный вид психотерапии. Как было показано (Bloch, 1977), ее основной целью является восстановление или поддержание status quo у двух групп пациентов: к первой относятся понесшие тяжелую утрату, пережившие развод, потерю работы или неудачи в учебе, когда не удается справиться привычными способами с отчаянием и напряжением. Проводя в течение нескольких недель по одному или два сеанса, терапевт оказывает поддержку пациенту, помогая ему восстановить способность справляться с трудностями.

Дата добавления: 2014-10-31