И исследующей психотерапии 2 страница

Его превратное представление об окружающих, включая и терапевта, обнаружилось с такой силой, что постепенно он сам стал осознавать это. Ему удалось постепенно изменить свои отношения и на работе, и дома, проявив к жене и сыну интерес, который он в отместку старательно скрывал. Его отношения больше не определялись бессознательной яростью и виной, он стал менять свое “Сверх-Я” и проецируемый вновь и вновь образ сурового и карающего отца.

Страчи (Strachey, 1934) придерживался мнения, что единственно полезной является изменяющая интерпретация, нацеленная на выявленные переносом конфликты с целью помочь пациенту изменить свое “Сверх-Я”. Мнение Страчи, что аналитик должен стать как бы дополнительным “Сверх-Я”, сегодня рассматривают как слишком жесткое. Чаще аналитику приходитсяиграть роль дополнительного “Я”. Но большинство терапевтов охотно согласится со Страчи, что проявление переноса “здесь и теперь”, как в описанном выше случае, наиболее эффективно для терапии. Прошлое пациента интересует терапевта не само по себе, а лишь постольку, поскольку оно влияет на настоящее. Задача терапевта состоит в том, чтобы показать такое продолжающееся воздействие, помочь освободиться от того, что мешает им жить. Задача аналитика, по словам Фрейда, состоит в том, чтобы сделать бессознательное осо­знанным: “Где было “Оно”, должно быть “Я” (Freud, 1933).

Эти формы терапии допускают и даже предполагают использование регрессии, то есть переживаемого заново в процессе терапии раннего опыта. Целью регрессии является восстановление контакта с той частью своей личности, которая проявляется лишь косвенно — как симптом, наклонность, ощущение неполноты.

Пациент может начать справляться с конфликтами и травмами, рассмотрев их в исторической перспективе и осознав, что может отказаться воспроизводить их. Для этого, как правило, требуется несколько раз прокрутить в сознании ситуацию и полностью овла­деть ею. Мы возвращаемся в прошлое, чтобы набраться сил для “нового начала” (Balint, 1965). У пациента появляется шанс заново оценить себя, свои отношения, свою семью. Это понимание часто помогает простить взаимные обиды и подойти к ситуации более гибко и мудро.

Краткосрочная аналитическая психотерапия, часто называемая краткой или фокусной, менее экстенсивна, чем психоанализ, но это не мешает ей быть интенсивной. Мэлэн (Malan, 1963) показал, что краткосрочная аналитическая психотерапия наиболее эффективна, если при ее проведении имеется тесный контакт врача и пациента, развито явление переноса и сам пациент стремится к скорейшему завершению курса. За время краткого курса можно решить ключевые проблемы, например, пережитое горе, фобии или социальные тревоги (Malan, 1963, 1979; Sifneos, 1972; Davanloo, 1978). В этих обстоятельствах, если и потребуется дальнейшее, более длительное аналитическое лечение, вслед за краткосрочной индивидуальной терапией может оказаться целесообразным провести групповую терапию.

Групповая психотерапия

Люди живут в семьях и постоянно включаются в те или иные социальные группы. Их проблемы, как правило, отражаются в групповом поведении. Развитие теории объектных отношений в психоанализе способствовало пониманию разрушительного воздействия травм раннего возраста, возникших в семье, на последующие отношения с окружающими уже в зрелом возрасте. Влияние группы часто оказывает мощную поддержку и предоставляет благоприятную среду для выявления и снятия проблем, возникших указанным выше образом в детстве. Иными словами, группы в психотерапии можно использовать как на внешнем уровне поддержки, так и на более глубоких исследовательских уровнях.

Начало терапевтического использования групп в клинической практике относится к рубежу нашего века, когда американский хирург-пульманолог Пратт (1907) из Бостона собирал “классы”, состоящие из 15—20 больных туберкулезом, которых отказались принять специализированные санатории. Еженедельные встречи, обеспечивающие общение и взаимную поддержку, принесли поразительное улучшение физического и морального состояния. В 20—30-х годах некоторые психиатры стали вводить этот метод в свою практику как способ поддержки госпитализированных больных, страдающих психическими расстройствами (Rosenbaum, 1978; Ettin, 1988). Термин “групповая терапия” ввел примерно в 1920 году Морено, известный в первую очередь развитием психодрамы, в которой группы используются и как труппа, и как зрительская аудитория. Такое активное действие, направляемое ведущим психодраму специалистом, служило средством выявления индивидуальных проблем и их игрового переживания как бы заново (Moreno, 1948).

К 20-м годам Фрейд применил инструментарий психоанализа к антропологии и социальным группам. В своей работе “Тотем и табу” (1913) он исследовал универсальность запрета на совершение инцеста, а в “Групповой психологии и анализе “Я” (1921) рассматривал поведение толпы и отношение групп (например, армии или церкви) к своим вождям. Концепция “Сверх-Я” (Freud, 1923) признавала личностное усвоение социальных норм. Фрейд не проводил сам ни антропологических практикумов, ни сеансов групповой терапии, оставив это на долю других исследователей. Интересные антропологические работы в этой области были сделаны Рогеймом (Roheim).

Адлер, разошедшийся в 1911 году с Фрейдом во взглядах на роль инстинктов и придававший большее значение социальному аспекту, стал основателем направления социальной и профилактической психиатрии и оказал непосредственное влияние на создание однодневных стационаров и терапевтических клубов (Bierer and Evans, 1969).

Обмен информацией, обучение и взаимная поддержка — вот основные фундаментальные функции терапевтических групп в широком смысле слова. Неформальные, непрофессиональные группы взаимной поддержки (например, анонимные алкоголики) распространяются все шире и приносят важную помощь многим десяткам и сотням людей, страдающим от алкоголизма, одиночества, понесшим утрату близких и т.п. (Shaffer and Galinsky, 1989). Очевидно, что такие группы являются не столько инструментом глубокого исследования, сколько источником взаимной поддержки.

Аналитическое направление в использовании групп началось с работ нескольких европейских психоаналитиков, эмигрировавших в США. Примером этому может служить деятельность Поля Шильдера в госпитале Бельвю (Нью-Йорк). Он обнаружил, что некоторые пациенты “не поддавались лечению классическим индивидуальным психоанализом. Они реагировали только в группе. Особенно это относится к страдающим социальными неврозами” (Schi­elder, 1939). В группе пациенты “с изумлением обнаруживали, что мысли, которые, как им казалось, изолируют их от окружающих, на самом деле свойственны каждому из них” (там же).

Ценность группового метода была блестяще подтверждена в Великобритании во время второй мировой войны при отборе офицеров. Группа психиатров (Bion, Rockman, Foulkes, and Main) разработала методики, вошедшие в науку как нортфильдский эксперимент, названный так по имени Нортфильдского военного госпиталя в Бирмингеме. Из этих исследований позднее развились направления социальной терапии (Main, 1946) и использование малых групп в процессе лечения невротических и личностных расстройств (Foulkes, 1964). Позднее эти первые исследования были прекрасно описаны их участниками (Main, 1977).

Другим важным событием в развитии работ с группами стали исследования, проведенные в знаменитом Массачусетском технологическом институте психологом Куртом Левиным, бежавшим из нацистской Германии. Именно он запустил в оборот термин “групповая динамика”. Его теория социального взаимодействия включает идею психологического пространства и подчеркивает, что происходящее “здесь и теперь” куда важнее проявляющихся последствий отдаленных событий прошлого. Им был проведен классический эксперимент сравнения воздействия авторитарного, демократического и пускающего дело на самотек руководства (Lewin, Lippitt, and White, 1939). Дети из авторитарно руководимых клубов были зависимы от лидера и сосредоточены на себе в отношениях с равными. При демократическом руководстве те же дети не только проявляли больше инициативы, дружелюбия и ответственности, но и работали лучше, причем продолжали работать и в отсутствие руководителя. В группах, где дело было пущено на самотек, как норма проявлялась агрессия, что, кстати, характерно и для авторитарно руководимых групп. Особенно сильным оказалось влияние работ Левина на развитие Т-групп (групп тренинга), организованных для помощи людям, работающим на производстве, как, впрочем, и в других организациях, и для осознания значения межличностного взаимодействия, в том числе и стилей руководства (Frank, 1964; Rice, 1965).

Формальные группы для терапевтических целей и обучения не сводятся лишь к аналитической групповой терапии и Т-группам: сюда можно отнести и группы встреч, и гештальт-терапию, и психодраму, а также группы трансактного анализа и поведенческой (бихевиористской) терапии. Существует прекрасная работа Галинского и Шаффера, описывающая различные модели групп и форм тренинга (Shaffer and Galinsky, 1989). Мы же ограничимся в данной книге рассмотрением аналитической групповой психотерапии, где развивались три основные направления анализа: анализ в группе, анализ группы и анализ через группу.

Анализ в группе менее остальных использует динамику группы. Терапевт проводит индивидуальную терапию в групповой обстановке, как это делал Шильдер. Метод особенно развит в США, где особенно заметны успехи Вольфа (Wolf) и Шварца (Schwartz). Часто участники таких групп предварительно проходили индивидуальную терапию в классическом варианте и успевали установить контакт с терапевтом. Сеансы проходили четыре раза в неделю, причем два из них — в отсутствие терапевта. Идея состоит в использовании явления переноса, направляемого терапевтом.

Анализ группы связан с интересом к динамике группы. Эту форму развивали в Великобритании специалисты Тэвистокской клиники (Bion and Ezriel). Биону (1961) принадлежит идея базовых допущений, то есть примитивных состояний сознания, автоматически возникающих, когда люди собираются в группу. Фантазии и эмоциональные влечения, связанные с этими базовыми допущениями, бессознательно определяют поведение группы, что препятствует выполнению явной задачи, поставленной перед группой, и мешают позитивным изменениям и дальнейшему творческому развитию. В случае терапевтической группы такие базовые допущения мешают “рабочей группе” исследовать чувства и проблемы входящих в нее индивидуумов. Бион относил к этим базовым допущениям зависимость (ожидание принятия всех решений терапевтом), синдром “бей — беги” (стремление ввязаться в драку или, наоборот, спастись бегством при малейшем столкновении), разбиение на парочки (надежда на появление решения путем парного соединения усилий). Образцами подобных базовых допущений он считал соответственно церковь, армию и аристократию. Бион работал с группами всего несколько лет, но его идеи помогают понять примитивные факторы, разрушающие коллективную работу. Эти явления носят особенно деструктивный характер в ситуациях, когда “демократический” диалог невозможен или неприемлем, что часто наблюдается в некоторых комитетах, организациях, обществах и даже при “автократично” проводимой групповой терапии (Brown, 1985).

Эзриель (Ezriel) ввел в обиход выражение “обычная групповая напряженность” для описания группового конфликта, возникающего в результате разделяемого всеми, желанного, но избегаемого отношения с терапевтом, которое возбуждает страх перед последствиями, если станет признанным (пагубное отношение). Такой конфликт разрешается принятием компромиссного отношения с терапевтом (положенное отношение). Например, враждебность по отношению к терапевту, продиктованная желанием каждого быть единственным пациентом/ребенком, остается неудовлетворенным (избегаемое отношение), приводит к страху быть брошенным (пагубное отношение) и разрешается сокрытием этого отрицательного отношения под маской готовности к сотрудничеству (положенное отношение). Эзриель считал, что задача терапевта состоит в том, чтобы сначала разрядить обычную групповую напряженность, а затем показать каждому его личный вклад в решение этой проблемы и сформировать разрешение конфликта на основе индивидуальной психопатологии. В этом смысле он сочетал анализ группы и анализ в группе. Такие идеи могут быть полезны для многих форм проведения групповых занятий, но особенно они необходимы в случаях, когда терапевт занимает исключительно бесстрастную позицию.

Анализ через группу ассоциируется с трудами С.Х. Фулкса (1898—1976), основателя Британского общества групповой терапии (1952). Фулкс был психоаналитиком, но, начиная свою карьеру в Германии, работал вместе с социологами, а некоторое время и с известным невропатологом Куртом Гольдстайном, использовавшим идеи гештальт-психологии. На Фулкса произвел сильное впечатление тот факт, что контекст влияет не только на то, что видно, но и на то, что происходит внутри.

Он рассматривал группу как терапевтическое средство и видел задачу терапевта в том, чтобы подпитывать терапевтический потенциал, предоставляя возможность каждому индивидууму в группе действовать все более активно и самостоятельно. В групповой аналитической терапии “к индивидууму относятся в контексте группы при активном участии группы” (Foulkes and Anthony, 1973).

Фулкс рассматривал индивидуум как узел в сети отношений, а болезнь — как неполадку в сети, которая высвечивается через данного индивидуума. Такое осознание трансличностных явлений предвосхитило позднейшие открытия в области семейной терапии. Далее, Фулкс выделял множество уровней, на которых функционирует группа (часто это происходит сразу на нескольких): 1) уровень нынешних взрослых отношений; 2) уровень отношений индивидуального переноса; 3) уровень проецируемых и разделяемых чувств и фантазий, часто происходящих из ранней, довербальной стадии развития; 4) уровень архетипических универсальных образов, напоминающих юнговские архетипы бессознательного. Эти уровни ранжированы от более осознанных объективных “повседневных” отношений ко все более субъективным и бессознательным вымышленным отношениям; от более четко дифференцированных и индивидуальных отношений к менее четким (Foulkes and Anthony, 1957; Foulkes, 1964). На рис. 9 показано, как эти уровни можно привязать к представлению о частях личности в обзорах Ребенка, Взрослого и Родителя. На уровне 1 можно говорить об отношении ВзрослыйßàВзрослый, на уровне 2 – РебенокàРодитель, на уровне 3 – РебенокßàРебенок, а уровень 4 объединяет бесконечное число индивидуумов.

Рис. 9.

См. PDF-файл

Обстановка (сеттинг)

Подход Фулкса оказался едва ли не самым влиятельным на сегодня в Великобритании (Walton, 1971; Pines, 1983), на нем основывается терапия малых групп. В 1967 году Фулкс основал журнал “Групп-анализ”, а в 1971 году сыграл решающую роль в учреждении Института групп-анализа.

Шесть—восемь пациентов, как правило, первоначально не знакомых друг с другом, регулярно встречаются на час—полтора раз или два в неделю, и это тянется годами (наиболее распространенный срок 2—3 года). Терапевт или два терапевта сидят вместе с пациентами, кресла расставлены по кругу с соблюдением полного равенства, в центре можно поставить небольшой столик. Обстановка должна обеспечивать спокойствие пациентов и уверенность в том, что неожиданное вторжение не помешает проведению сеанса. Соблюдение всех этих требований не менее важно, чем при индивидуальной психотерапии.

Пациенты должны рассматривать свое участие в группе как важнейшую обязанность, сохранять конфиденциальность всего услышанного в группе и не встречаться вне группы, не сообщив об этом. Им следует предупреждать группу, если они предполагают пропустить занятие, а об отпуске желательно оповещать за месяц. Наиболее распространены закрытые группы, где состав участников неизменен с самого начала до конца курса. Иногда группы бывают частично открытыми, когда некоторые участники присоединяются несколько позже, а некоторые — покидают группу раньше.

Группы по большей части составляют так, чтобы мужчин и женщин было поровну, чтобы они принадлежали примерно к одному и тому же кругу по уровню образования, культуры и т.п. В некоторых случаях участие в группе бывает еще более эффективным после прохождения курса индивидуальной терапии (Malan et al., 1976).

Роль пациента

Во всех видах психотерапии, сопряженных с исследованием и анализом, от пациента требуется готовность принять на себя ответственность за свои проблемы, стремление искать их решение путем более полного понимания себя самого и своих отношений с окружающими. Согласие на участие в групповой терапии предполагает, что пациент понимает необходимость своей активной роли и не рассматривает терапевта как родителя/волшебника, от которого ждут решения, принесенного на блюдечке с голубой каемочкой. Необходимый терапевтический альянс в данном случае требуется установить не только с терапевтом, но и с остальными участниками группы, что не всегда легко достигается: одни члены группы внушают страх, другие вызывают неприязнь. Однако в процессе групповой терапии пациент приходит к важному открытию, что его проблемы не чужды и другим людям.

Чем активнее участвует пациент в работе группы, тем более полезной оказывается для него эта работа, требующая проявления открытости в отношении себя, своих проблем и отзывчивости к чужим проблемам. Говорить только о себе, не обращая внимания на окружающих, абсолютно непродуктивно и приводит к отчуждению, способствует укоренению стереотипов.

Даже для тех пациентов, которые в основном молчат, участие в группе весьма полезно, если они при этом обдумывают и вчувствуются в происходящее. Каждый пациент играет в группе свою терапевтическую роль.

Роль терапевта

Терапевта часто называют ведущим группу. Как и дирижер оркестра, он начинает и заканчивает процедуру и способствует созданию атмосферы, в которой происходит честное общение, при этом он помогает каждому проявить лучшее, на что тот способен. Оставаясь как бы в тени, терапевт поощряет размышление, прочувствование и взаимодействие в группе. Кроме того, ему свойственна рефлексия по поводу происходящего, когда он использует собственные чувства и ассоциации, привлекает материалы предыдущих сессий. Он должен следить не только за тем, что говорится, но и за тем, как связаны темы и ассоциации, что именно позволяет выявить суть конфликта.

На ранней стадии, пока участники недостаточно хорошо знают друг друга и не очень доверяют друг другу, группа, как правило, принимает регрессивное или зависимое отношение к ведущему, рассчитывая на его лидерскую роль (Scheidlinger, 1968). Поэтому на ранних стадиях терапевт должен облегчать общение, объяснять и интерпретировать его более активно, но по мере того, как вырабатывается культура группы, он постепенно отказывается от столь активной роли.

Положение ведущего как участника группы, хотя и отличающегося от других, оставляет ему больше свободы для анализа и распределения “свободно плавающего” внимания. Ведущий может предоставлять возможность комментировать способ представления своих проблем каждым из участников, внося этим свежую струю в ощущение “здесь и теперь”. И тонко настраивать атмосферу в группе. Некоторые терапевты, проводящие групповые занятия, находят весьма полезной для ориентации использование концепции фокусного конфликта группы (Whitaker and Lieberman, 1964). Конфликт включает в себя тревожащий мотив (например, желание каждого из пациентов безраздельно владеть терапевтом), порождающий реактивный мотив (например, страх неодобрения со стороны терапевта и других участников группы) и приводящий к нахождению группового решения. Групповое решение не следует рассматривать как фиксированную защиту; оно может изменяться в процессе сеанса. Решение часто оказывается ограничивающим, направленным только на уничтожение страха, или разрешающим, при котором некоторое выражение тревожащего мотива разрешено для обеспечения его понимания и анализа. Одним из типичных примеров ограничивающего решения группового конфликта является ситуация, когда один из пациентов отвлекает на себя внимание всей группы. Более разрешающим решением является ситуация, когда сокровенное желание каждого участника группы оставаться единственным пациентом высказывается вслух и свободно обсуждается всеми. Концепция групповых мотивов и решений на самом деле является вариантом представлений классического психоанализа о желании, страхе и защите или концепции Эзриеля о избегаемом, пагубном и положенном отношении.

Задача терапевта состоит в том, чтобы способствовать созданию терапевтической атмосферы и оказывать помощь в поиске всей группой таких разрешающих решений в неизбежно возникающих напряженных ситуациях. Его интерпретации особенно необходимы, когда в процессе общения и исследования возникает некоторая блокировка. Такая блокировка может быть связана с тем, что кто-нибудь из участников группы избегает определенных вопросов или стремится остаться незамеченным. Искусство группового терапевта состоит в умении прояснить ситуацию, вовремя отметить возникающую конфронтацию и дать необходимые пояснения. Он может вовремя вставить подбадривающее замечание и даже отвлечь внимание, если кто-то ощущает неловкость, чувствуя себя как бы “на крючке”. Вмешательство терапевта, как и его отношение, носит моделирующий характер, формируя способ общения и самовыражения участников группы.

Таким образом, роль психотерапевта в группе более активна, чем обычная роль психоаналитика, как бы являющего собой зеркало для пациента. Впрочем, такой взгляд на роль психоаналитика можно считать устаревшим. Для группового психотерапевта, сидящего на равных в кругу своих пациентов, было бы трудно и неестественно скрывать свои чувства, даже если бы он и хотел это сделать. Однако мнения по поводу того, насколько прозрачным (невидимым) должно быть отношение терапевта, сильно расходятся (Yalom, 1985). Многие терапевты меняют форму своего поведения даже на протяжении одного сеанса. Свои преимущества есть у каждой из крайних позиций. Постоянно бесстрастное поведение способствует возникновению переноса, но служит плохим примером активной вовлеченности и эмоциональной раскрепощенности для участников. С другой стороны, хотя пациенты и не хотят отягощать себя личными проблемами терапевта, они очень ценят отношения открытости и доверительности, способствующие успеху терапевтического воздействия. Если терапевт использует возможность выразить свои чувства, в том числе контрперенос, в уместной форме и уместной ситуации, это облегчает пациентам выраже5CааK‑Оние собственных чувств и фантазий, позволяет более свободно и раскованно раскрываться и иногда способствует переходу всей группы на более глубокий уровень.

Терапевтический процесс

Аналитическая групповая психотерапия, как и индивидуальная, направлена на помощь в разрешении конфликтов и достижении более глубокого понимания и самого себя, и окружающих в интересах более полного роста и развития личности. Целью аналитической групповой психотерапии является развитие способности глубокого внутреннего анализа и выравнивание отношений с окружающими. Обстановка проведения занятий обеспечивает контекст, приводящий к важным результатам.

Благодаря участию нескольких людей взаимодействие как на бессознательном, так и на сознательном уровне становится более разнообразным и сложным, чем в случае индивидуальной терапии. Богаче многообразие опыта и взглядов. Нередко в группе развив ается явление множеств енного переноса, когда каждый пациент переносит чувства не только на терапевта, но и на других участников и даже на всю группу в целом. Случается, что отношение одного из членов группы к другим участникам как бы отражает неприятие собственных качеств путем проекции и проективной идентификации.

Пациенты могут много узнать о себе благодаря обратной связи, возникающей в группе.

В одной группе нараставшая враждебность между двумя участниками, прорвалась на одном из сеансов. Это позволило одному из членов группы, человеку с гомосексуальной ориентацией, понять, что для него стало невыносимым общение с недавно женившимся парнем, своим резким, отстраненным поведением напоминавшим ему критически и неприязненно относившегося к нему отца. В то же время второй участник конфликта сумел осознать, что идентифицировал себя с собственным отцом, державшимся отчужденно в ответ на горячую привязанность сына. Все это заставило сына стесняться своих пылких чувств, считая их женскими и видеть в них проявление гомосексуальности.

Этот пример является хорошей иллюстрацией явления, котор ое Фулкс назвал зер кальной реакцией. Пройдя через этот конфликт, оба пациента узнали больше о самих себе, войдя в соприкосновение с ранее неосознаваемыми частями собственной личности. Разобравшись, они смогли общаться друг с другом и правильнее оценить другого. Остальные пациенты наверняка извлекли и для себя нечто полезное из этого конфликта и его анализа.

Невротические конфликты часто коренятся в отношениях с семьей, в которой человек вырос. В данном примере оба участника в детстве не сумели достаточно полно выразить чувства к своим отцам. Причем дело заключалось не только в страхе перед отцами. У одного из них мать была холодным по характеру и настроенным на критическое отношение человеком, второй был лишен возможности тесно общаться с матерью из-за того, что та страдала хроническим туберкулезом: сын не мог ни проявить, ни ощутить никаких знаков привязанности. В группе создалась ситуация, когда появилась возможность выразить прежде глубоко запрятанные личные переживания. Когда их проявление выявило симптомы, оказалось возможным понять суть проблемы и найти пути ее преодоления.

Индивидуальная терапия позволяет более детально прорабатывать внутренние проблемы, анализировать развитие с самого раннего детства. Групповая терапия анализирует “здесь и теперь” развивающиеся отношения, иногда более разнообразные и актуальные. Дело не только в большем количестве охватываемой информации и отклике, способствующем возникновению весьма интенсивного эмоционального опыта; не менее важны контрасты между опытом и поведением различных индивидуумов, между тем, как ведет себя индивидуум сейчас, и тем, как он вел себя на прежних сеансах. Эти контрасты очень заметны, и терапевтические изменения видны невооруженным глазом.

В группе часто во зникает резонанс. Каждый выделяет для себя из общего потока информации и эмоций то, что ему сейчас особенно близко и важно.

В группе появились два новичка, один из членов группы женился, а у другого родился ребенок. Эти события вызвали у некоторых зависть и враждебность, хотя большинство выразило радость. Затем терапевт объявил об организационных изменениях, не вызвавших энтузиазма, и в течение нескольких сессий на сеансах в группе бесконечно обсуждалась тема плохих матерей. Разделенное всеми чувство боли от неутоленной потребности в материнской заботе и двойственности реальных отношений вызвало у более эмоционально затронутых этой темой участников желание уйти в себя, а у более склонных к депрессии — чувство вины, выразившееся в поведении, направленном на заглаживание ситуации. Ситуация стала для всех очевидной. Интенсивность переживания темы пробудила воспоминания о травмах раннего возраста, но разделенность этого чувства сделала его более переносимым.

Одна страдавшая депрессией участница группы, чрезмерно одолеваемая желанием помогать другим в работе, в детстве была обделена вниманием и лаской: ее красавица-мать страдала тяжелой астмой. В период групповых занятий ей приснилось, что в группе она встретила очень интересную женщину (которая как бы представляла мать) в таком же, но только более ярком платье. Вместе они отправились в кафе, и эта другая женщина, наливая кофе, пролила немного на платье своей спутницы. В мокром платье та вышла в соседнюю комнату, где стояло множество заваленных бумагами письменных столов. Женщина села и стала трудиться над этими бумагами до тех пор, пока не вошел мужчина (как бы представлявший психотерапевта) и не сказал, что не следует так перегружаться работой. При обсуждении этого сна группа нашла в нем явную символику: зависть к матери-красавице, сложные чувства, возникающие при получении от нее пищи и при необходимости тяжко трудиться, чтобы компенсировать эти неудобства.

Описанный пример является яркой иллюстрацией возможностей групповой терапии — разделения всей группой опыта “здесь и теперь”, анализа общими усилиями. Впрочем, подробный анализ снов в групповой терапии имеет меньшее значение, чем в индивидуальной.

Групповая терапия основывается на общем опыте группы, который встраивается в формирующуюся уникальную культуру группы, где есть своя история и свои воспоминания и участников связывают все более глубокие и личные отношения. Фулкс называл это групповой матрицей. В ней каждый участник отражен в личностном, межличностном и трансличностном плане. Гарланд в своей книге “Групп-анализ: принимая всерьез то, что не является проблемой” (1982) описывал, насколько ценным является для пациента вступление в новую систему — группу, сильно отличающуюся от системы, где возникли его проблемы.

Ялом (Yalom, 1985) указывал на некоторые терапевтические факторы, присущие именно г руппам. Понятие универсальность относится к открытию разделяемых основныбоченности, страхов и конфликтов — то, что раньше способствовало изоляции пациентов, а теперь объединяет их. Альтруизм, забота о других и помощь в преодолении трудностей проявляются по мере того, как индивидуумы освобождаются от изоляции и болезненного сосредоточения исключительно на собственных проблемах; обстановка в группе предоставляет ее участникам возможность развивать сильные стороны личности, но в то же время обнажает их слабости; каждому участнику приходится во все большей степени играть роль терапевта по отношению к остальным. Коллективное воссоздание (рекапитуляция) семейной группы подразумевает: неправильно сложившиеся отношения в семье, где прошло раннее детство, могут быть как бы заново повторены и переосознаны в группе, где теперь в более открытой атмосфере удается найти пути преодоления последствий детских травм. Иногда группа восполняет то, чего не хватало в родной семье, — признание и поддержку, право на обособление и выражение враждебности. Имитационое поведение означает предложение других моделей поведения остальными членами группы, в том числе и терапевтом, для того чтобы общими усилиями отыскать альтернативы старым ограничительным и невротическим реакциям. Межличностное обучение озна­чает возникающий в данной социальной обстановке потенциал увеличения навыков межличностного общения благодаря узнаванию новых путей искусства оставаться самим собой при общении с другими в обстановке, гораздо более близкой к повседневной жизни, чем на сеансах индивидуальной психотерапии. Именно это имел в виду Фулкс, описывая групповую психотерапию как “самообучение в действии”. Сплоченность – это чувство солидарности, объединяющее группу и делающее ее привлекательной для участия. Чувство принадлежности позволяет членам группы вместе преодолевать трудности и, таким образом, оно является частью терапевтического или рабочего альянса. Экзистенциальные факторы включают признание ответственности перед лицом присущего людям одиночества и неизбежности смерти.

Дата добавления: 2014-10-31