Аутистическое мышление

(от древнегр. autos - сам) - замкнуто-углубленный типличности или культурного феномена; применительно к личностииспользуется также термин "шизоид" (см. характерология).Его не следует путать с понятием "шизофреник". Шизоид - типличности, в крови родственников которого могут бытьшизофренические гены, но сам он не может заболеть шизофренией -это место у него, так сказать, уже занято егохарактерологическим типом, который заключается в егопогруженности в себя (интроверсии) и представлении о том, чтовнутренняя жизнь духа является первичной по отношению кматериальной жизни. В этом смысле А. м. - синоним идеализма. Но А. м. - это нефилософское понятие, а психологическое. Шизоид-аутист можетбыть не обязательно поэтом или профессором философии, важно,что его сознание работает определенным образом. Понятие А. м. ввел швейцарский психолог и психиатр ЭугенБлейлер, а типичный внешний вид шизоида-аутиста описал ЭрнстКречмер в книге "Строение тела и характер" (1922). Впротивоположность полному жизнерадостному сангвинику аутистимеет лептосомное, то есть"узкое" телосложение: как правило, онхудой и длинный, жилистый, суховатый, с несколькомеханистическими движениями. Характерный аутистический жест -поклон всей верхней частью тела, который выглядит, как будтолезвие бритвы выпадает из футляра. В каждой культуре, в каждом направлении искусствапреобладает свой характерологический тип личности. В культуреХХ в. преобладает аутист-шизоид, именно поэтому мы выделилипонятию А. м. отдельную статью. Типичные аутисты по внешнемувиду (хабитусу) такие выдающиеся деятели культуры ХХ в., какДжеймс Джойс, Густав Малер, Арнольд Шенберг, ДмитрийШостакович, Карл Густав Юнг. В ХХ в А. м. свойственно не только отдельным личностям, нои целым направлениям. Аутистическую природу имеетнеомифологизм, все направления модернизма. (При этом важноосознавать, что авангардное искусство (см.) не являетсяаутистическим - его характерологическая основа - этополифоническая мозаика (см. характерология). Аутисты могут быть двух типов - авторитарные; это, какправило, основатели и лидеры новых направлений (Н. С. Гумилев,А. Шенберг, В. Брюсов); дефензивные (то есть с преобладающейзащитной, а не агрессивной установкой); таким был, например, Ф.Кафка - беззащитный, боящийся женщин, отца, неуверенный в себеи в качестве своих произведений, но по-своему чрезвычайноцельный. Классические аутисты настолько равнодушны к внешнимусловиям среды, что они легче выживают в экстремальныхусловиях. Так, например, композитор С. С. Прокофьев, будучисовершенно внутренне чуждым советскому строю, тем не менее, слегкостью писал оперы на советские темы - "Октябрь", "СеменКотко", "Повесть о настоящем человеке",- он относился к этомукак к чему-то вынужденному, как к плохой погоде. Душа егооставалась при этом совершенно чистой и незамутненной. Атревожный Шостакович, который гораздо меньше писал в угодустрою, тем не менее все время мучился за свои грехи, вчастности за то, что вынужден был быть членом партии. Бывают шизоиды-подвижники, такие, например, как АльбертШвейцер который, следуя внутренней логике своей гармонии,оставил ученые и музыкальные занятия и уехал лечить прокаженныхв Африку. Людвиг Витгенштейн, написав "Логико-философскийтрактат" (см. логический позитивизм, атомарный факт),отказался от миллионного наследства своего отца и стал учителемначальных классов в деревне, так как этого требовал еговнутренний аутистический нравственный императив - философдолжен быть беден, философ должен помогать тем, кому большевсего нужна помощь, то есть детям. Смысл и специфику А. м. очень точно описал Гессе в притче"Поэт", где китайский поэт учится под руководством мастеравдали от родины. В какой-то момент он начинает тосковать породному краю и мастер отпускает его домой. Но, увидев с вершиныхолма родной дом и осознав лирически это переживание, поэтвозвращается к мастеру, потому что дело поэта - воспевать своиэмоции, а не жить обыденный жизнью (пример взят из книги М. Е.Бурно, упомянутой ниже в "Литературе"). Лит.: Блейлер Э. Аутистическое мышление.- Одесса, 1927. Кречмер Э. Строение тела и характер.- М., 1994. Бурно М.Е. Трудный характер и пьянство.- Киев, 1990.

* Б *

"БЕСКОНЕЧНЫЙ ТУПИК"

- роман современного русского прозаика, публициста ифилософа Дмитрия Галковского (1985). Текст произведениянастолько велик (по объему он примерно равен "Анне Карениной"),что целиком он до сих пор не опубликован; и настолькоразнопланов и противоречив по своей художественно-философскойидеологии, что, когда в Москве в 1993 - 1994 гг. был "бум наГалковского", спровоцированный его резкими публицистическимистатьями в "Независимой газете", фрагменты из "Б. т."публиковались в таких идеологически противоположных журналах,как, с одной стороны, "Новый мир", а с другой - "Нашсовременник". Б. т. чрезвычайно сложен по жанру - это и неавтобиография, и не заметки на полях других произведений, и неклассический постмодернистский пастиш (см. постмодернизм) - и в то же время и то, и другое, итретье. За основу композиции Б. т. взят, по-видимому, "Бледныйогонь" В. Набокова (см.) - одного из двух авторов на всейпланете, которого Галковский признает и к которому относитсявсерьез (второй, вернее, первый и по хронологии и по значимости- В.В. Розанов, отсюда и чудовищный идеологический плюрализм Б.т.). Б. т. строится как система примечаний нескольких порядковк непонятно написанному или не основному тексту. Выглядит это ввиде фрагментов объемом, как правило, не более страницы:фрагменты текста автора (рассказчика) или цитаты из какого-либорусского писателя или философа; далее может идти комментарий кэтому фрагменту; далее комментарий к комментарию; потомполифонически (см. полифонический роман) контрастныйфрагмент собственного текста или другая цитата. И так далее добесконечности - отсюда и название текста. Таким образом, в Б. т. последовательно применены триосновные риторические фигуры поэтики ХХ в. (см. принципыпрозы ХХ в.): текст в тексте (комментарии ксобственным размышлениям); интертекст (коллаж цитат - скрытых иявных) и гипертекст (читать Б. т. можно по-разному -сплошняком, как он написан; ориентируясь по номерам и стравицамгипертекстовых отсылок; или "тематически", как это делалось прифрагментарных журнальных публикациях романа. Так, первый выпускжурнала "Логос" опубликовал в 1991 г. фрагменты, посвященныеобрисовке личности и философии Владимира Соловьева; "Новый мир"печатал биографические фрагменты, связанные с детствомавтора-героя и его взаимоотношениями с отцом; "Наш современник"- "юдофобские" и иные "великодержавные" размышлениягероя-автора. В целом корпусе Б. т., который автор словарячитал в машинописи, все эти фрагменты идут вперемешку,подчиняясь законам авторских ассоциаций. По жанру Б. т. все-таки наиболее близок к классическойисповеди (Св. Августин, Жан-Жак Руссо, Л. Н. Толстой), но этоисповедь особенная - постмодернистская, потому что исповедуетсяне автор, а его alter ego Одиноков. Обычно исповеди бывают невсегда правдивыми, поскольку за них ручается сам автор своимименем; исповедь Одинокова безусловно правдива и искренна,потому что это исповедь вымышленного персонажа, хотя ясно и то,что реальный Дмитрий Евгеньевич Галковский целиком разделяетвсе высказывания своего героя. Поэтому Б. т. можно рассматривать как чрезвычайносвоеобразный, но все же роман и, может быть, даже последнийвеликий русский роман, а Галковского можно считать последнимвеликим русским писателем (Владимир Сорокин - см. "Норма"/"Роман" - находится уже по ту сторону традицийрусской прозы - это писатель эры "постхьюман", то естьпостгуманистической эры, во многом писатель будущего, покрайней мере, "future in the past" ("будущего прошедшего" -грамматическая категория в английском языке). В двух словах идеологическая и одновременно художественнаяканва Б. т. - в бесконечных размышлениях Галковского-Одиноковао себе, о своем отце, о русской философии и русском языке,русской литературе. Этих рассуждений настолько много, и все онинастолько интересны, умны и провокативны (см. ниже), чточитатель просто утопает в них. В числе основного корпуса идей Б. т. мысли, связанные сособенностями русского языка, как его понимает автор-герой.Русский язык, по мнению автора Б. т., обладает тремяфундаментальными признаками: креативностью (всесказанное превращается в действительность - ср. теорияречевых актов); револютативностью то естьоборотничеством (все сказанное превращается в действительность,но в наиболее искаженном, нелепом и неузнаваемом виде);п ровокативностью (склонностью к издевательству,глумлению, юродству). Все эти свойства русского литературного языка естественнымобразом объединяются в феномене русской литературы, которая впериод своей зрелости, то есть в ХIХ веке, становится мощныморудием воздействия на реальность (идея в целом для ХХ в.вполне характерная - см. реальность, текст, абсолютныйидеализм, "Бледный огонь", "Хазарский словарь"), но самоеинтересное, что, высказывая все эти идеи, Галковский, таксказать, вовсе не шутит - это своеобразная, пусть и изложеннаяна страницах философского романа, чудовищная "философия историилитературы". Самая главная мысль - что литература, обладающая такоймощной креативностью (а то, что литература в России ХIХ в.заменила философию и чрезвычайно сильно воздействовала нареальность, не вызывает сомнений; достаточно вспомнить,например, "учебник жизни" - "Что делать?" Н.Г. Чернышевского),должна отвечать за то, какую действительность она построила(ср. гипотеза лингвистической относительности). По Галковскому, так называемое революционное движение вРоссии было цепью взаимных провокаций, предательств икарнавалов (см. карнавализация): вначале революционеров"придумало" царское правительство, чтобы отвлечь общество отреально казавшихся ему (правительству) вредными идейславянофилов; потом эти "выдуманные революционеры", по законамрусского языка, превратились в настоящих, но извращенных"бесов" и проникли в правительство, а оттуда сами создавали"реакционеров", чтобы было над кем устраивать террористическиепобоища. Интересна фраза Галковского о Достоевском, которого он- одного из немногих русских писателей - принимает всерьез: "Если бы Достоевского, - пишет Галковский, - расстреляли в1849 году, то он бы не написал "Бесов". Но тогда, может быть,не было бы в русской действительности и самих бесов". Итак, революционное движение "написали", но написалинеумело, по-русски, "топором и долотом", то есть не толькокреативно, но револютативно и провокативно. В результатеполучилась не история, а бесовское подобие истории сиздевательством, юродством и глумлением над основами русскойжизни. Приведу большую цитату, в которой характеризуется старецСерафим Саровский, один из самых почитаемых русских религиозныхдеятелей (к которому и Галковский относится вполне всерьез). Итем не менее: "К Серафиму в Саров приехала будущая Дивеевская старицаЕлена Васильевна Мантурова и попросила постричь ее в монахини.Серафим стал уговаривать молодую девушку выйти замуж (три годауговаривал). При этом он так, например, расписывал "прелести"семейной жизни: "- И даже вот что еще скажу тебе, радость моя. Когда тыбудешь на сносях, так не будь слишком на все скора. Ты слишкомскора, радость моя, а это не годится. Будь тогда ты потише.Вот, как ходитьто будешь, не шагай так-то, большими шагами, авсе потихоньку да потихоньку. Если так-то пойдешь, благополучнои снесешь. И пошел перед нею, показывая, как надо ходить беременной. - Во, радость моя!.. также и поднимать, если что тебеслучится, не надо так вдруг скоро и сразу, а вот так, спервапонемногу нагибаться, а потом точно так же понемногу иразгибаться. И опять показал на примере. Вот таким образом кривлялся, глумился над женскиместеством. Да даже если бы он сказал пьянице какому-нибудь: - А ты иди водочки-то выпей. Она скусная. Выпей ее,родимую, и лапушки оближи: "Ай-ай, сладко". Ноженьки-то твоитогда вот так, смотри, подогнутся, и рученьки милые трястисьбудут. И головушка набок завалится, закружится. То-то славно.Пей больше, ласковый, и всегда такой будешь. И ходи, смотри,осторожно тогда. Вот так, по стеночке, опираясь. Тело у тебялегкое, слабое станет, в канаву грязную и ребеночек маленькийспихнуть сможет. Так что ходи, милый, тихо, ходи, милый,скромно. Все равно страшно слушать. А тут над беременностью такнасмехаться. Но Серафим Саровский действительно русский святой. Этасвятая русская ненависть к миру, издевательство над миром,обречение себя Богу. Более того, Серафим любил мир. И так как его ненависть кнему была абсолютна, она и превращалась в абсолютную доброту,любование". Б. т. написан на художественном языке ХХ в. - все этипредательства, оборотничества, речевой садизм, превращениетекста в реальность и наоборот - все это было в ХХ в. Но всеэти "признаки" и "приемы" изящной словесности оборачиваются, пологике же Б. т., в такую "посконную" глобальную русскую правду,что в этом и открывается чисто русское величие этого"безраздельного" произведения. Лит.: Руднев В. Философия русского литературного языка в"Бесконечном тупике" Д. Е. Галковского // Логос. - М., 1993. -No 4.

Дата добавления: 2014-10-31