Биография

Каждая эпоха по-своему представляла то, как надо строитьчеловеческую жизнь и как ее следует изображать на бумаге.Например, римский историк Светоний в своей книге "Жизньдвенадцати цезарей" понимал, что в сравнительной биографииважна не последовательность событий, а их система, чтобы легчебыло сравнивать. Поэтому он строил биографию каждого из своихдвенадцати героев по систематическому принципу. Сначалаперечисляются достоинства, потом недостатки; что сделал дляРима - хорошего и плохого; какие войны вел; как умер и какиесобытия это за собой повлекло. Второй тип написания биографии - агиография, жизнеописаниесвятого. Оно строится по хронологическому принципу, но следуяжестким правилам - агиографическим штампам. Третий тип биографии - семиотическая. Ее принципысформулировал советский филолог и культуролог профессор Ю. М.Лотман. Он исходил из того, что человек может строить своюбиографию знаково (см. семиотика, знак), в частностиподражая жизни другого человека. В ХVIII в. были распространены такие прозвища, как"российский Пиндар" (М. В. Ломоносов), "российская Минерва"(Екатерина Великая), "российский Катон" (А.К. Радищев).Последнему Ю.М. Лотман посвятил одну из лучших своих работ, гдепоказал, что знаменитый автор "Путешествия из Петербурга вМоскву" действительно строил свою жизнь, отождествляя себя сримским политическим деятелем Катоном Утическим, и, более того,покончил с собой в подражание ему и в назидание потомкам,осуществляя "принцип внутренней свободы". Идея "жизнестроительства" появилась и закрепилась врусской культуре в творческой среде символистов (см. символизм). Она была отражением неомифологизма какобщего принципа культуры ХХ в. В данном случае мифологичность(см. миф) состояла в том, чтобы снять оппозицию (см. бинарная оппозиция) между своей жизнью и своимтворчеством, мифологически отождествить их. М. М. Бахтин (см. карнавализация, полифонический роман,диалогическое слово) писал в первой своей опубликованнойзаметке "Искусство и ответственность": "За то, что я пережил ипонял в искусстве, я должен отвечать своей жизнью, чтобы всепережитое и понятое не осталось бездейственным в ней. [...]Поэт должен помнить, что в прошлой прозе жизни виновата егопоэзия, а человек жизни пусть знает, что в бесплодностиискусства виновата его нетребовательность и несерьезность егожизненных вопросов. [...] Искусство и жизнь не одно, но должныстать во мне единым, в единстве моей ответственности". Биография - это, несомненно, вид языковой игры (см.). Причем правила этой игры меняются в зависимости от жанрабиографии. биография поэта (Марина Цветаева, Иосиф Бродский)строится поиному, чем биография правозащитника - народногозаступника (Лев Толстой, Александр Солженицын). В советскоевремя существовал наиболее распространенный жанр биографии,который Ю. М. Лотман в шутку называл "Жизнь замечательныхсвятых" (речь шла, конечно, о серии ЖЗЛ). Это было воплощениеходульности, все были похожи друг на друга, несмотря на разныепоступки своей жизни. Замечательный русский поэт Давид Самойловзапечатлел это в известном стихотворении "Дом-музей": Смерть поэта - последний раздел. Не толпитесь перед гардеробом. Здесь мы хотим подробно рассказать о жизни великогофилософа ХХ в. Людвига Витгенштейна, отчасти потому, что этоключевая фигура для концепции данного словаря (языковая игра -его термин; см. также аналитическая философия, логическийпозитивизм, атомарный факт, индивндуальный азык), а отчастипотому, что его жизнь была поистине удивительной: с однойстороны, не похожей ни на чью другую, а с другой - в наибольшейстепени соответствующей "принципу М. М. Бахтина" (с братомкоторого Николаем Михайловичем Витгенштейн дружил в Лондоне). Витгенштейн родился в 1889 г. в семье образованногомиллионера-мецената, обладающего авторитарным характером,отчего страдали его пятеро сыновей. Трое из них покончили ссобой - из них один, несомненно, по вине отца. Витгенштейн всюжизнь страдал депрессиями, боялся сойти с ума, а всю первуюполовину жизни был на волосок от самоубийства. Он учился в математическом колледже в Манчестере, которыйне закончил и поехал в Кембридж, увлекшись логикой. Там егоучителями были Бертран Рассел и Джордж Эдвард Мур, создатели аналитическай философии. Началась первая мировая война.Витгенштейн мог быть по состоянию здоровья отстранен от службы,но пошел на фронт простым солдатом (потом получил офицерскоезвание). При этом он был толстовцем и носил в ранце толстовскоепереложение Евангелий. Толстовец на войне - странное явление:его называли "человек с Библией". По характеру Витгенштейн былшизоид-аутист (см. аутистическое мышление,характерология), то есть, по определению, человекпарадоксальный. Он вернулся с фронта (в плену написал своесамое знаменитое сочинение - "Логико-философский трактат"),отец умер и оставил состояние ему, так как он оставался в семьестаршим. Витгенштейн передал наследство оставшемуся брату(однорукому пианисту, для которого Морис Равель специальнонаписал концерт для левой руки) и сестрам Маргарет и Гермине -"философ не должен обременять себя собственностью", - а самначал искать работу. В Австрии тогда началась школьная реформа. Витгенштейнзакончил курсы учителей начальных классов и поехал в глухиеавстрийские деревни учить ребятишек немецкому языку иарифметике. Он был толстовец в квадрате, роялист больший, чемсам король. Витгенштейна тогда никто не знал, ему было в 1921г., когда он приехал в деревню, 33 года, и его иногдасравнивали с Христом, такой он, говорят, был добрый, искренний,мудрый и терпимый. Да и чудеса ему приходилось совершать. Когдасломалась небольшая деревенская фабрика, Витгенштейн, пользуясьсвоими инженерными знаниями, полученными в Манчестере, починилее один. Его ненавидели учителя ("книжники и фарисеи") иобожали дети. Кончилось все это тем, что взрослые подали нанего в суд за грубое обращение с детьми. Витгенштейну пришлосьуехать. Да, вероятно, и надоело. Целых шесть лет онпроучительствовал в глухих Альпах. Опубликовал учебник понемецкому языку для народных школ. Это была вторая после"Трактата" и последняя опубликованная при его жизни книга. Неожиданно он вернулся к философии. Так же неожиданно, каки бросил. Вновь поехал в Кембридж, на сей раз не студентом, апрофессором. Благодаря Расселу, при содействии которого"Трактат" был издан по-английски с его предисловием,Витгенштейн стал философской знаменитостью. В Кембридже всеповторилось, как в деревне: фарисеи-профессора егонедолюбливали или открыто ненавидели, а ученики ловили изаписывали каждое его слово. Еще бы - это был живой великийфилософ, причем не надутый, а скромный и нескольковосторженный, порой наивный, часто по-детски жестокий, новсегда неистово искренний. В 1933 г., когда Гитлер пришел к власти, Витгенштейнобъявил всем, что он еврей, хотя это было так лишь отчасти, даи в Англии ему это ничем не угрожало. Поняв, что логический позитивизм претерпевает кризис, онпервым стал критиковать собственный ранний "Трактат" и наоснове этой критики создавать совершенно новую философию, вомногом противоположную по установкам (см. аналитическаяфилософия). Витгенштейну было 46 лет, когда в его судьбе чуть было непроизошел еще один переворот, по сравнению с которым пребываниев деревне могло показаться чем-то незначительным. В начале 1933 г. Витгенштейн начинает изучать русский языки вскоре преуспевает в этом настолько, что читает своих любимыхавторов - Толстого и Достоевского - в оригинале. В 1935 г. он решает поехать в Россию. В его замыселвходило уехать из Англии навсегда, обратиться в Москве вИнститут народов Севера и поехать изучать язык какой-нибудьсеверной народности. Это еще одна загадка жизни Витгенштейна. Известно, что онвсегда любил Россию. Известно, что сам он не любил буржуазныйуклад и тяготел к бедности и аскетизму. Но неужели он непонимал, что творилось тогда в СССР, неужели не понимал, чтоэто уже давно была не родина Толстого и Достоевского? Как бы то ни было, он съездил в СССР и вернулся. Очевидно,он все-таки увидел то, что иностранцам старались не показывать. Во время второй мировой войны Витгенштейн работалсанитаром в госпитале. Рассказывают, что однажды, путешествуя по Англии, он зашелв крестьянский дом и попросил немного отдохнуть. Хозяйкаспросила его, не хочет ли он поесть. В этот момент раздалсяголос хозяина: "Don't ask, give!" ("Не спрашивай, а давай!").Витгенштейн потом долго восхищался этой фразой. Онадействительно могла быть девизом его жизни и его философии. Умирая, он сказал врачу: "Моя жизнь была прекрасной". Действительно, это была одна из самых прекрасных жизней,прожитых в ХХ в., один из самых светлых символов культуры ХХ в. Лит.: Бахтин М.М. Искусство и ответственность // Бахтин М.И. Эстетика словесного творчества. - М., 1979. Лотман Ю.М. Избранные статьи. В 3 т. - Таллинн, 1992. -т. 1. Людвиг Витгенштейн: Человек и мыслитель. - М., 1994.

"БЛЕДНЫЙ ОГОНЬ"

- роман Владимира Набокова (1962). Композиция романа представляет собой классическоепостроение текст в тексте (см.). Роман делится на поэмув 999 строк, написанную одним из главных героев, американскимпоэтом Шейдом, и комментарий с предисловием к этой поэме,написанные другим главным героем и - соответственно -рассказчиком, Чарльзом Кинботом. Оба они - предподаватели водном из провинциальных американских университетов, к тому жесоседи. Основному "речевому действию" (см. теория речевыхактов) романа - поэме и комментарию - предшествовалисобытия, о которых, собственно, и рассказано в комментарии. Рассказчик - страстный любитель словесности и молоденькихмальчиков,- согласно своей версии истории создания поэмы"Бледный огонь", сам предложил поэту ее сюжет, но поэт,как оказалось впоследствии, этот сюжет совершенно неиспользовал. Комментарий Кинбота, таким образом, представляетсобой интерпретацию той воображаемой поэмы, которую он хотелнавязать Шейду (см. семанти- ка возможных миров).Этот сюжет, который все подробнее и подробнее разворачивается вкомментарии, не имеет практически никакого отношения к реальнойпоэме. Он посвящен несуществующей (во всяком случае, несуществующей, вымышленной во внетекстовой географической реальности нашей планеты, а может быть, несуществующей ивнутри прагматики самого вымысла) стране Zemblaрасположенной, скорее всего, где-то к северу от СоветскогоСоюза (название страны имеет два корня, оба русские: "земля" иредуцированный вариант матерного ругательства "бля"; впрочем,рассказчик утверждает, что на самом деле государство полностьюназывается Zemberland, что означает "страна отражений"). По мере комментирования поэмы Кинбот (по-"земблянски" -Кинг-бот, то есть самоуничтожившийся король) сообщает всебольше и больше подробностей о своей стране и ее королеКарле-Ксаверии Излюбленном, так что постепенно выясняется, чтоКинбот и есть этот самый земблянский король, который врезультате революции попал в плен к повстанцам, но бежал иэмигрировал в Америку. Поэма Шейда, текст которой полностьюпредставлен в романе, совершенно явственно не имеет отношенияни к королю, ни к его выдуманной стране. Впрочем, самрассказчик без неуместной для короля скромности признается, чтобез его комментариев поэма Шейда не имеет никакой ценности: "Позвольте же мне сказать, что без моих примечаний текстШейда попросту не имеет никакой человеческой значимости, ибочеловеческой значимости такой поэмы, как эта, [...] не на чтоопереться, кроме человеческой значимости самого автора, егосреды, пристрастий и прочее - а все это могут ей дать толькомои примечания". Впрочем, отчасти сама поэма провоцирует натакое заключение, ибо в ней сказано в строках 939 - 940, что жизнь человека - это ком-ментарий к темной поэмебез конца или, как уточняет комментатор: "Коли я вернопонял смысл этого брошеного вскользь замечания, как поэтполагает, жизнь человека есть лишь череда сносок к громоздкому,темному, неоконченному шедевру". Эта сентенция Шейда - Кинботапредставляет собой двойной интертекст: помимо того что этистроки отсылают к "Макбету" Шекспира", - "жизнь - это рассказ,рассказанный идиотом, не имеющий никакого смысла, но полныйшума и ярости" (строки, давшие название роману Фолкнера "Шуми ярость" (см.), - они являются намеком на название самогоромана и поэмы, - "Бледный огонь", которое тоже взято изшекспировской трагедии "Тимон Афинский": Луна - это наглый вор, И свой бледный огонь она крадет у солнца. Здесь кроется основная, характерная для ХХ в. эстетическаяонтология, в соответствии с которой текст (cм.) есть нечтопервичное и фундаментальное по сравнению с материальной реальностью (см.), которая есть лишь кажимость(арреаrаnсе) (см. абсолютный идеализм). Впрочем, чем дальше читатель продвигается в изученииКинботова "комментария" к поэме Шейда, тем больше траектория"стрелы идентификации" двигается одновременно в противоположныхнаправлениях (см. время). С одной стороны, читатель всеболее удостоверяется, что Кинбот (Кинг-бот) - это и есть корольЗемблы, но с другой - у него, у читателя, все больше и большезакрадывается подозрение, которое у 50% потом переходит вуверенность, что рассказчик - комментатор - Кинбот-корольпросто сумасшедший, что никакой Земблы не существует, а Кинботпри этом почти воровски завладел оригиналом поэмы и теперьподвергает ее довольно основательной деконструкции (см.)в своем комментарии. Эту скептическую точку зрения подтверждаетразвязка романа: наемный убийца из Земблы убивает Шейда поошибке, целясь, естественно, в короля, - но это версиякомментатора, уже основательно заподозренного в параноидальноймании величия. Согласно скептической точке зрения убийца метилв того, в кого и попал, то есть в Шейда, приняв его зачеловека, который некогда упек его (убийцу) в сумасшедший дом. Так или иначе, оба варианта остаются как возможные, о чемговорит и сам Кинбот: "Я могу подслужиться к простеньким вкусамтеатральных критиков и состряпать пиесу, старомодную мелодрамус двумя принципалами: умалишенным, вознамерившимся убитьвоображаемого короля, вторым умалишенным, вообразившим себяэтим королем, и прославленным старым поэтом, случайно забредшимна линию огня и погибшим при сшибке двух мороков". Как бы там ни было, и поэма и комментарий - налицо. Приэтом и то и другое написано вполне реальным Набоковым, поэтомуне лучше ли попытаться понять, что хотел сказать реальный авторсвоим затейливым опусом. Как известно, Набоков (так же, как и король-Кинбот)терпеть не мог психоанализ. Тем не менее Кинбот всевремя подчеркивает свой гомосексуализм. И, несмотря на то что,по заверениям короля, его чувства к Шейду были вполнедружескими и не более того (впрочем, описываемые им же события- постоянный вуаеризм со стороны Кинбота, подсматривающего заокном Шейда, его назойливость в общении с поэтом, как кажется,не долженствующая быть свойственной королям, а также взаимнаяненависть и ревность его и жены поэта Сибил - явственно говорято противоположном), психоаналитический "комментарий" здесьнапрашивается сам собой. Влечение Кинбота к Шейду - некрасивомуразлапистому старику - сублимируется у него в вожделении к егопоэме, которую он буквально выхватывает из цепенеющих рукубитого поэта. Однако самый факт написания этого в сущности нелепогокомментария располагает к истолкованию скорее не чистопсихоаналитическому, а психотерапевтическому (ср. терапиятворческим самовыражением). Своим "комментарием" Кинботреализует одну из древнейших в культуре гиперриторическихфигур, а именно фигуру персонифицированного текста-медиатора,посредника между жизнью и смертью, Текста,психотерапевтического утешителя. Традиция эта восходит поменьшей мере к "Бхагавадгите", когда впавшему во фрустрациюцаревичу Арджуне является бог Кришна и преподает ему основыфилософии санкхья. В этом смысле "Б. о." более изощреннымобразом повторил эту фигуру, явленную в романе "Дар", гдеписатель Годунов-Чардынцев, чтобы победить свои комплексы,пишет "постмодернистскую" биографию Н.Г. Чернышевского. Да исам Чернышевский, сидя в Петропавловской крепости, не зрятешился романом "Что делать?", который для него был нечто вроде"Утешения Философией" для Боэция, философа и политика VI в. н.э., которому в тюрьме явилась сама Философия и утешила передказнью своими догматами и аксиомами. Функция персонифицированного текста-медиатора состоит втом, чтобы победить фрустрацию при помощи системы идей, из коихглавнейших бывает, как правило, две: 1) что смерти нет и 2) чтопоэтому надо действовать, как велит высшая, подлиннаяреальность текста, а кажущуюся реальность ("морок, по словуКинбота - Набокова) немедленно отбросить как нечто иллюзорное.Эту свободу от реальности дает механизм снятия оппозиций (междужизнью и смертью, между материей и сознанием, вымыслом иправдой). Это механизм - мифологический (см. миф), ондает человеку измененное состояние сознания, в которомбытовая иллюзорная реальность уже не мучит его своими"мороками" (ср. дзэнское мышление). В этом смысле речевой акт комментария Кинбота - был ли онкоролем или все выдумал (ср. набор чисто русских параноидныхсентенций, столь близких Кинботу: "Я испанский король" или"Важен не Шекспир, а мои примечания к нему", - этот речевой актоказался успешным (см. теория речевых актов), так каквывел комментатора из заблуждений иллюзорной жизни. Можно такжесказать, что в состязании между подлинной поэмой и липовымкомментарием выиграл последний"ибо "истина, как говаривалстарик Куайн, - это маленький островок в безбрежном моревымысла". И в этом смысле вымысел всегда сильнее истины (см. философия вымысла), а писатель всегда долговечнеефилософа. Лит.: Пятигорский А М. Некоторые общие замечания о мифологии сточки зрения психолога // Учен. зап. Тартуского ун-та. - Тарту,1965. - Вып. 181. Руднев В. Преодоление катастрофы. Персонифицированныйтекст-медиатор // Руднев В. Морфология реальности: Исследованияпо "философии текста". - М., 1996.

* В *

Дата добавления: 2014-10-31