Е. Ф. Шмурло. даже к наиболее скромным требованиям морали сказались особенно ярко и беззастенчиво

даже к наиболее скромным требованиям морали сказались особенно ярко и беззастенчиво.

Первоначально удача на стороне Михаила Тверского, но Юрий старший сын его двоюродного брата Даниила, едет в Орду, женится на Кончаке, сестре хана Узбека, и получает желанный ярлык. Михаил добровольно его не уступит: он идет войной на Юрия и разбивает его. На беду Михаила, Кончака, попавшая ему в руки, умирает в плену. Хану доносят, что ее отравили. Разгневанный Узбек вызывает Михаила в Орду и велит его замучить (1318) Тогда старший сын Михаила, Дмитрий Грозные Очи, мстит за смерть отца в самой Орде, чуть не на глазах хана, он убивает Юрия (1325), за что и сам, однако, платится головой (1325) Впрочем, это еще не окончательная победа Москвы: ярлык дан не Ивану Калите, брату убитого Юрия, а Александру, брату убитого Дмитрия Тверского: щедрые подарки Александра дали ему перевес. Но злой рок преследует тверских князей: если у Михаила умерла сестра хана, то у Александра тверитяне убили ханского посла Чолхана, творившего со своими татарами всякого рода насилия над ними. Все шансы теперь на стороне Ивана, он спешит в Золотую Орду и без особого труда получает ярлык (1328). Узбек изгоняет Александра из Твери; тот бежит в Литву, но потом, за деньги, хан позволяет ему вернуться на родину. Калите, однако, его соседство опасно, он успевает очернить Александра и добивается его вызова в Орду, где Александра и убивают по приказу Узбека (1338).

3. Pax Joannis.

Иван Калита добился не одного только великокняжения он вы­хлопотал себе право собирать со всей Русской земли татарскую дань и самому пересылать ее в Орду. Новый порядок оказался выгоден всем: хана он избавлял от хлопот, гарантировал его от недоимок; население и, в частности, всех русских князей избавлял от приезда ханских чиновников, являвшихся обыкновенно с вооруженным кон­воем, который грабил и обижал народ. Всего же выгоднее новый порядок оказался московским князьям: он делал их хозяевами поло­жения, ставил остальных князей в экономическую от них зависимость (ведь не всегда же налицо у каждого князя находились к сроку свободные деньги!); при смутах в Орде собранная дань туда не посылалась, оставаясь в московской казне; наконец, бесконтрольный сбор ее неоднократно давал случай собирать ее в большем размере, чем какой полагался.

К р о м е того, И в а н К а л и т а умело сочетал интересы л и ч н ы е с и н -тересами общественными. В Орде он скупал русских пленных, осво­бождал их, таким образом, от рабства, приводил в свое княжество и

Курс Русской истории. Глава третья

садил на землю, увеличивая население Московского княжества, ко­торому рабочие руки были весьма необходимы ¹

Современники Ивана в особую заслугу ставили ему установление тишины, безопасности, внутреннего наряда, до тех пор постоянно нарушаемого усобицами князей и вторжениями татар: «Сидел Иван Данилович (говорит про него летопись) на великом княжестве всея Руси, и перестали поганые воевать Русскую землю и убивать («за-калати») христиан; и отдохнули, и упочили христиане от великой истомы и многих тягостей, и от насилия татарского, и была с той поры тишина великая по всей земле в течение 40 лет»

«Борьба Твери с Москвою была последнею сильною, ожесточен­ною, кровавою борьбою двух княжеств, стремившихся к окончатель­ному усилению. Для Москвы средства к этой борьбе были приготов­лены еще при Данииле; начал борьбу и неутомимо продолжал Юрий Данилович. Калита умел воспользоваться обстоятельствами, окончить борьбу с полным торжеством для своего княжества и дал современ­никам почувствовать первые добрые следствия этого торжества; дал им предвкусить выгоды единовластия, почему и перешел в потомство с именем первого собирателя Русской земли» (Соловьев).

4. Борьба за Владимирский стол преемников Калиты.

1) Смерть Ивана Калиты снова поставила на очередь вопрос о
великокняжении. В Орду съехались претенденты (князья московский,
тверской, суздальский, ярославский), снова начались интриги и под­
купы. Перевесила и на этот раз Москва в лице Симеона Гордого.

2) По смерти Симеона (он умер от моровой язвы, «черной Смерти»,
свирепствовавшей тогда по всей Европе, 1353 г.) состязание идет меж
Москвой и Суздалем. Суздальские князья — старшая ветвь в потомст­
ве Александра Невского. В лице их «Родовая Лествица» еще раз вы­
двигает свои права, но тщетно: Владимир отдан Ивану Московскому.

3) По смерти Ивана, в малолетство его сына Дмитрия, Суздаль снова бросается в бой и, пользуясь смутами в Орде, не щадя денег, одерживает верх: Дмитрий Константинович Суздальский возвращается из Орды с ханским ярлыком на великокняжение. Но его торжество не­долговременно (1359—1362). Те же смуты и те же деньги вернули Дмитрию Московскому стольный Владимир и связанное с ним положе­ние великого князя.

4) Вторично борьбу за Владимирский стол Дмитрию приходится нести с Михаилом Тверским; она осложнена вмешательством Ольгерда, Принявшего сторону Твери. Литовский князь с тверитянами подступил Под самые стены Москвы (1368). Впервые за 40 лет (1326— 1368) Мос­ква испытала вражеское нашествие; впервые враг проник до самого ее

См. Приложения. № 27: «„Купли" Ивана Калиты».

Зак 3457

Е. Ф. Шмурло

сердца. Дмитрий только что перед тем (точно предчувствовал), после пожара, спалившего его столицу (1365), огородил (1366) Московский Кремль, вместо сгоревших деревянных, каменными стенами, — теперь они сослужили ему добрую службу. Под Москвою Ольгерд появлялся еще раз (1370), но так же неудачно. В третий поход его даже и до Мос­квы не допустили, заставив повернуть с дороги обратно Борьба кончи­лась торжеством Дмитрия: Тверской князь отказался от своих притяза­ний и признал себя «младшим братом» великого князя московского (1375).

В этой борьбе за великокняжение деятельную поддержку сыновьям Калиты, особенно его внуку, оказали московские бояре и московское духовенство (см. ниже).

5. Судьба города Владимира.

1) Годы 1169 — 1263. Старший стол Северо-Восточной Руси и одно­временно резиденция великих князей. Им владеют и живут в нем с ти­тулом великого князя князья Владимирские. Андрей Боголюбский, Всеволод III; сыновья Всеволода. Константин, Юрий, Ярослав, сыно­вья Ярослава: последним был Александр Невский (1252-1263).

2) Годы 1263—1328. По-прежнему старший стол в Северо-Восточ­ной Руси, но уже не резиденция великих князей. Владимиром владеют и носят титул великого князя Владимирского, не переезжая в него, а ос­таваясь в своих наследственных уделах: Ярослав Тверской, Василий Костромской, Дмитрий Переяславский, Андрей Городецкий, Михаил Тверской, Дмитрий Тверской Грозные Очи, Александр Тверской

3) Годы 1328— 1389. Номинально положение Владимира не измени­лось: как в 1263— 1328 гг., он остается стольным городом, но символи­ческое значение его как политического центра тускнеет: московские князья, владея им, не только не живут в нем, но и именуют себя велики­ми князьями московскими. Москва реально совсем заслонила Влади­мир, но в ранге городов она все еще стоит на втором месте.

4) С 1389 года. В действительной жизни совершенно отступив на второй, даже на третий план, Владимир de jure еще сохраняет неко­торое время свое «первопрестольное» значение: в титуле московских государей «Владимирское» княжество стоит впереди «Московского». «Божиею милостью государь всея Русии и великий князь Владимир­ский, Московский, Новгородский, Псковский ит д.». Обряд восше­ствия на престол продолжает совершаться во Владимире вплоть до 1432 г.; ханские повеления по-прежнему объявляются во Владимире, в тамошнем Успенском соборе. Лишь с Василия II и особенно с Ива­на III окончательно стираются в пользу Москвы последние остатки былого «царственного» положения города Владимира.

Курс Русской истории. Глава третья

$ рост московской силы.

рост ЭТОТ проявляется с каждым новым княжением все нагляднее 0 убедительнее. Вот некоторые из внешних его проявлений.

1) Иван Калита — «великий князь всея Руси» (первый, кто придал себе этот титул со значением всероссийского князя, был соперник Калиты, Михаил Тверской).

2) Симеон Гордый — «все князья русские даны были под руки» ему, ^т- ^е стали его подручниками. Сравн упреки Мстислава Храброго Андрею Боголюбскому: ты-де хочешь сделать нас, своих братьев, своими подручниками — теперь, 170 лет спустя, подобного упрека Симеон Гордый уже не слышит.

3) Михаил Тверской, сохраняя титул «великого князя», признавал себя младшим братом Дмитрия Донского, подобно любому удельному московскому князю.

4) Дмитрий Донской — «всех князей русских привожаше под свою волю, а которые не повиновахуся воле его, а на тех нача посягати» Своему двоюродному брату Владимиру Андреевичу Храброму он «отец»; старший сын Дмитрия Донского, Василий — Владимиру не племянник, а «старший брат»; второй сын Донского, Юрий, — просто «брат», т. е. равный ему. В грамотах Владимир «бьет челом«Дмитрию, а тот «жалует» его.

После Дмитрия Донского не может быть и речи о сопротивлении московским князьям. Если Северо-Восточная Русь полностью вся еще и не собрана, то самый путь, по которому должно завершиться это собирание, предрешен уже окончательно, и никакая сила не сдвинет с него начатого дела.

7. Упадок родовых отношений.

Параллельно усилению Московского княжества, всецело обязан­ ного материальной силе, заметно гаснет чувство родственности, в прежнее время служившее столь прочною скрепою в междукняжеских отношениях: родство отступило на задний план, впереди выдвинулись индивидуальные интересы, забота о собственной личности, а главное, Потеря веры в силу родства.

Вот договор великого князя Симеона Гордого с братьями Иваном и Андреем (после 1341 г.): «целовали между собою крест у отцовского гроба. Быть нам заодно до смерти; брата старшего иметь и чтить в отце- Но место; а тебе, господин, князь великий, без нас не доканчивать ни с Кем. Кто из нас что примыслил или прикупил, или кто после (этого до­ говора) что прикупит или примыслит чужого к своим волостям, того °Люсти и не обидеть». Договариваются не столько братья, сколько от-^льные владельцы, которые уже не верят родственному союзу ^Младшие родичи требуют поддержания прежних родовых отношений, ^йо уже то одно, что они заключают договор со старшим, показывает

196

Е. Ф. Шмурло

тщету их требований. Прежде князья не иначе называли друг друга, как «брат», «отец», «сын» — в нашем договоре младшие братья, обе­щая, что будут иметь Симеона во отцево место, не смеют, однако, или не хотят, или, скажу более, не умеют назвать его «отче», но «господин великий князь». Младшие братья всего более толкуют о собственности, о своем участке, чтобы старший не обидел, чего не отнял у них Каж­дый предоставляет себе право действовать отдельно, прикупать и про­мышлять собственно для себя, к своему участку» (Соловьев) Это на­стоящее торжество удельной системы.

8. Удельные княжества.

Наряду с упадком родовых отношений наблюдается другое явле­ние, дробление княжеств на мелкие уделы и превращение их в част­но-владельческие имения. Удельный князь XIV — XV вв совсем не то, что прежний — XI — XII вв. Тогда родовые узы создавали духовную близость; тогда еще живо было сознание общности интересов, и самая эта общность служила мерилом нравственного поведения, житейской пригодности, соответствия общепризнанным требованиям морали. Те­перь — удельный князь прежде всего хозяин, землевладелец (поме­щик, сказали бы мы применительно к современной речи); у него на первом плане свои личные интересы; если не в собственной семье, то в среде потомков Владимира Св. он, сам потомок его, «отрезанный ломоть»; его «хата с краю», особая статья; он ушел в свой эгоисти­ческий мирок; его главное внимание поглощено заботами о сохранении и увеличении своего добра, материального благосостояния. Доходы с земли, подати и оброки, налоги на население, запашка полей, звериный промысел, бортные угодья заслонили в удельном князе его политическое лицо. Это не значит, чтобы удельный князь перестал быть государем в своем уделе, — нет, он, как подобает государю, независим от великого и всякого иного князя в управлении и в суде над местным населением; он обладает правом чеканить свою собст­венную монету, вести (хотя и с некоторыми ограничениями) дипло­матические сношения с другими государями, т. е. пользуется преро­гативами, которых у частного человека не может быть; он может закрыть границы своих владений, запретить проезд через свои земли, не дозволить приобретать у себя недвижимую собственность, — и тем не менее облик князя-государя сильно заслонен князем-вотчинником.

Дроблению подвергалось и великое княжество Московское; и здесь великий князь по завещанию делит свои владения между членами своей семьи, притом не только между одними сыновьями" он не забудет и жену с дочерьми, наделит и их селами и городами; однако, по самому положению старшего среди остальных, его политическое лицо выделяется выпуклее уже по одному тому, что суд и наказания за проступки, сбор для уплаты дани в Орду, самые сношения с Ордою не дробятся, всецело сохраняясь за ним.

Курс Русской истории. Глава третья

у_ф Оседлость дружины. Право вольного перехода.

Оседание князей, превращение их в князей-вотчинников отрази­ лось и на их дружине: она тоже осела, обзавелась землею и преврати­ лась в бояр-землевладельцев. Но она не утратила старого права вольно­ го перехода от одного князя к другому; дружинники и по имени оста­ лись прежними вольными слугами Постепенно право это становится номинальным; бояре все реже и реже пользуются им: меньше поводов к уходу; земельная собственность затягивает крепкий узел; однако в со­ знании право это держится прочно и перейдет, по наследию, к боярам XVI века.

10. Черты феодализма.

В обстановке упадка родовых отношений, дробления княжеств и превращения дружинников, прежде всегда готовых сняться с «наси­женного» места, в оседлых бояр-помещиков, — социальный и поли­тический строй Северо-Восточной Руси принимает формы, в которых можно уловить черты, если не роднящие их, то напоминающие черты феодального строя в Западной Европе. Крупные землевладельцы (бояре, монастыри) получают право самосуда и управления в своих вотчинах и поместьях; в зависимости от размеров пожалованного им номестья, они несут военную службу, выступают в поход, по требо­ ванию князя, «конны, людны и оружны». Как на Западе вассалы сеньера имеют собственных вассалов, так называемых арриер- или подвассалов, так и у нас на Руси таких подвассалов отчасти напоми­ нают «дети 6оярские«: они тоже получают (уже от боярина-земле­ владельца) мелкие участки земли и по ним несут свою службу Господство грубой силы, общее бесправие, экономическая беспомощ­ ность порождает так называемое закладничество: отдачу себя под защиту сильного. Люди прячутся «за хребет» такого сильного чело­ века, становятся «захребетниками», и взамен отплачивают ему его Помощь в той или иной форме. Впрочем, все эти явления, как вообще весь вопрос о русском феодализме, весьма спорный и удовлетвори­тельно еще не выяснен.¹

Дата добавления: 2014-11-25