Василий II

Борьба за великокняжение

Противники Василия: дядя Юрий, а по его смерти сыновья Юрия -Василий Косой и Дмитрий Шемяка. Особенности этой борьбы

1. Это последняя междоусобица в роде Рюриковичей.

2. Это последняя вспышка и усилие родового начала (дядя выше племянника) отстоять себя, оборониться от притязаний вотчинного на­чала.

3. «Отчина» одерживает решительную победу: отныне наследова­ние в прямой нисходящей линии, от отца к сыну, обеспечено навсегда

4. Никогда еще «отчина» не выступала так дерзко против «Родовой Лествицы»: 10-летний племянник против взрослого дяди.

5. Никогда еще «Родовая Лествица» не попиралась так бесцере­монно: никогда еще не высказывалось такого презрения старине, и притом так откровенно. Боярин Всеволожский, защищая в Орде интересы Василия, говорит хану: «Москва — твой улус; ты отдал его отцу, от твоей милости зависит оставить его и за сыном».

6. Никогда борьба еще не велась с таким ожесточением неодно­кратное нарушение данного слова; зверское ослепление соперников Василия Косого московскими руками (1435), Василия II, в отместку, руками Юрьевичей (1446).

7. Никогда еще боярство, Церковь и население, в его массе, не оказы­вали Москве, представительнице «отчины», столь энергичной поддержки Соборное послание митрополита Ионы к Дмитрию Шемяке сравнивает его, за неисполнение договора, с Каином и Святополком (Окаянным); преступно де идти против Василия: он сидит на великом княжении Бо-жиею благодатиею, а кому что дано от Бога, того отнять никто не имеет права. Забывая, как еще недавно этому самому Василию разрешено было нарушить свою клятву, послание особенно ставит Шемяке в вину его кля­твопреступление и грозит ему церковным проклятием (1447).

8. Характерно, что за все время московской усобицы великие
князья рязанский и тверской и пальцем не шевельнули, чтобы ис­
пользовать затруднения своих давних соперников: они были настолько
слабы, что им и думать не приходилось об этом.

Возникновение Казанского царства.

С этой поры набеги на восточную окраину Московского княжества участились, стали упорнее и постояннее. Борьба временами достигала

Курс Русской истории. Глава третья

очень большого напряжения. В 1445 году Василий II был захвачен В плен; выкуп стоил больших денег; население было обложено тяже­ лыми податями. Кроме того, великий князь, по-видимому, вынужден был принять к себе на службу немало татарских князей, раздав им земли в кормление Раньше татары только наезжали на Русскую землю, грабили ее, как враги, — теперь было положено начало мир ному, и притом не случайному, а постоянному внедрению татарского элемента в русскую жизнь: из врагов они становились сотрудниками, И как раньше на Юге, Берендеев, Ковуев, Торков или Черных клобуков расселяли по Стугне и Роси для охраны границы от их же сороди­ чей -половцев, так и теперь татарские князья, принятые на службу, несли однородные обязанности. Так, в 1452 г. царевич Касим получил на реке Оке Мещерский городок, ставший с тех пор Касимовым, по имени своего владельца. Золотая Орда распалась, да и Русская земля перестала быть легкою для всех добычей, часть татар, выбитых из обычной колеи, нашла для себя более выгодным искать милости и поддержки у своего вчерашнего врага.

Однако это внедрение элемента, к которому население до сей поры не чувствовало ничего, кроме ненависти и страха, далеко не всеми встречено было с одобрением. Василия упрекали в потворстве татарам, корили: «А татар любишь и речь их паче меры; а крестьян томишь паче меры без милости, а злато и сребро и имение даешь татарам»

Флорентийский собор 1439 года.

Уния, провозглашенная б июля 1439 г. папою Евгением IV на соборе во Флоренции, должна была, по мысли ее вдохновителей, положить конец тягостной распре, уже несколько веков раздиравшей христианский мир, и окончательно засыпать пропасть, вырытую между латинской и греческой Церковью. Унии предназначалась возвышенная задача начать собою новую эру, сблизить Восток с Западом, на деле же она эту пропасть лишь углубила и еще более обострила взаимное недоверие и вражду.

Византийский император (Иоанн VI) и Константинопольский пат­ риарх (Иосиф), отправляясь на собор, обольщались надеждою, что восторжествует там православие, не латинство; что Рим откажется от «своих новых учений и обычаев», и что уступку придется делать ему, не грекам. Большие надежды возлагали они на своего соотечест­венника, Исидора, незадолго перед тем поставленного в митрополита Московского.

Исидор был, действительно, человек блестящих талантов, большой ^эРУДИции; сам гуманист по убеждениям и образованию, он поддер­живал оживленные сношения с итальянскими гуманистами и, вдобавок, ^еЩе недавно имел случай проявить свои способности недюжинного Дипломата, как один из послов императора на соборе в Базеле, где ^Исе велись переговоры о соединении Церквей. Но Исидор Церкви

202

Е. Ф. Шмурло

посвятил не сердце, а перо. Чтение Гомера и Софокла доставляло ему более наслаждения, нежели чтение Св. Писания; в речах Цицерона он находил более вкуса, чем в сухих писаниях отцов Церкви. К ду­ховной доктрине он индифферентен Горячий патриот, он одушевлен пламенным желанием спасти гибнущую родину, и потому цель поли­тическая у него на первом плане. Он готов был по многим пунктам уступить латинянам, тем более, что отличия католического учения от православного представлялись ему незначительными и маловажными.

Между тем Василий II и московское духовенство отправляли своего митрополита во Флоренцию с такою же, как и император, надеждою на успех не католичества, а православия. Исидора отпра­вили с большою свитою в 100 человек, обильно снабдили деньгами московское правительство желало представить на предстоящем собра­нии русскую Церковь и русское духовенство достойным образом

Вот почему как громом поразило православную Москву известие о постановлениях, принятых на соборе, и в особенности тот факт, что на эти постановления дали свое согласие император, патриарх и митрополит Исидор. Признали как раз именно то, что, по понятиям тогдашнего русского человека, наиболее всего отличало католика от православного и побуждало считать его еретиком: исхождение Духа Святого «и от Сына», опресноки, чистилище, церковное главенство папы. Смущение и негодование на Москве усилились еще более, когда в марте 1441 г., после долгого пребывания в Литве, Исидор вернулся обратно и на первых же порах наглядно показал, что он уклонился от православия: торжественный вход свой в кафедральный Успенский собор он совершил в преднесении латинского креста,¹ а за обеднею велел поминать на первом месте не Константинопольского патриарха, а Римского папу.

Поступок Исидора был признан изменою православию, тем более, что в Москве к тому времени уже стало достоверно известным, что мо­нахи на Афоне — а они пользовались на Руси огромным авторите­том — открыто заявили себя непримиримыми противниками унии, и что вообще по всей Греции как духовенство, так и миряне, встретили унию с величайшим негодованием, и что большая часть епископов, ез­дивших на собор и подписавших соглашение, потом отказались от него

Три дня спустя по приезде Исидор был заточен в Чудовом мо­настыре и отдан под суд русских епископов. Заточение, однако, было не строгое: московскому правительству хотелось избежать открытого

¹ На латинском Распятии ноги Спасителя положены одна на другую и пригвождены единым гвоздем; Спаситель висит на руках, тело Его, более или менее, опущено книзу, тогда как Распятие православное располагает ноги отдельно одну от другой, каждая из них прибита особым гвоздем, а руки протянуты, более или менее, горизонтально

Курс Русской истории. Глава третья

203

скандала, и оно негласно дало Исидору возможность бежать из за­точения. Митрополита не преследовали, он пробрался в Литву, а оттуда спокойно добрался до Рима.

В русской жизни Флорентийская уния сыграла большую роль. Дело было не в Исидоре и его отступничестве: уния подорвала в самом корне прежний авторитет греческого духовенства в вопросах религии и Церкви, заподозрена была чистота и каноничность обрядов, которых держалась греческая Церковь. Раньше к мнению греков почтительно и доверчиво прислушивались, сообразовали с ним свои собственные дей­ствия, — отныне прежние учителя стали подвергаться суровой критике и ожесточенным нападкам, очутились в положении людей «совратив­шихся», которых самих следовало направлять на путь истины.

Отказ вступить в соглашение с Римом и принять Флорентийскую унию повлек за собою последствия, важность которых в ту пору невозможно было еще и предвидеть: им определились последующие судьбы России, пожалуй, даже всей Восточной Европы «Верность древнему благочестию поддержала самостоятельность Северо-Восточ­ ной Руси в 1612 году, сделала невозможным вступление на московский престол польского королевича, повела к борьбе за веру в польских владениях, произвела соединение Малой России с Великою, условила падение Польши, могущество России и связь последней с единовер­ ными народами Балканского полуострова (Соловьев).

Последовательный рост территории Московского княжества. 1263-1462.

1) Даниил: Москва (по наследству); Переяславское княжество
(по завещанию).

2) Юрий: Можайск (отторгнут силою от Смоленского княжества), Коломна и Лопасня (захват у рязанских князей. Начало ему положил еще Даниил в 1301 г.). С присоединением Переяславля, Можайска, Ко­ломны и Лопасны Московское княжество округлило и значительно рас­ширило свою основную территорию, став «самым крупным и самым на­селенным из всех княжений бывшей Ростово-Суздальской земли (Лю-бавский).

3) Иван Калита: «промыслил (купил) города Белоозеро, Углич, Галич Мерянский, многие села новгородские, владимирские, овладел Костромою, Ростовом и Юрьевом. Ростовские князья находились у Него в полном повиновении. В своем завещании Калита оставлял еще Верею, Рузу, Серпухов и Каширу.

4) Дмитрий Донской: города Трубчевск и Стародуб (отняты
силою), Медынь (у смолян), Калуга, Дмитров, Тула. Купленные
Дедом Галич, Углич и Белоозеро окончательно присоединил к Москве
Владимирское великокняжение (туда, кроме города Владимира, вхо­
ДИли еще Юрьев, Кострома, Переяславль) передал сыну, как свое
Личное достояние.

Е. Ф. Шмурло

5) Василий I: Нижегородское княжество (Нижний Новгород,
Городец, Муром, Мещера); Таруса (купил в Орде ярлык на нее)
Позже: Суздаль (по добровольному отказу).

6) Василий II: Бежецкий Верх, Волок Ламский, Ржева, Вологда
(силою у новгородцев), Устюг.

Дата добавления: 2014-11-25