Общие замечания

862-1462.

Как высока была культурность русского народа в середине IX в.?

Было бы крайне ошибочно, как это допускалось некоторыми учены­ ми сравнительно еще недавно, представлять себе русскую народность в момент ее появления на историческом поприще каким -то полудиким или варварским народом. Наоборот. Наши предки уже в ту пору обла­ дали культурой далеко не низкой. К тому времени они уже успели сло­ житься в прочные общественные союзы, жили городами, занимались земледелием и разными промыслами. Различие по роду занятий уже тогда положило начало будущему устойчивому делению людей на клас­ сы — воинов, торговцев, земледельцев, промышленников, ремесленни­ков, уже тогда положило известную грань между правителем и управ­ ляемыми В середине IX века наши предки вели деятельную и оживлен­ ную торговлю с соседями: как с ближними (хазары), так и с дальними (Византия), самостоятельно возили свои товары на иностранные рынки, что необходимо предполагает существование известного рода определенных соглашений с теми странами, куда эти товары ввозились или откуда их вывозили. Хазары в ту пору были самой культурной на­ родностью на пограничной европейско-азиатской полосе; Византия на­ ходилась в расцвете своих духовных сил, и уже в силу одного этого ха­ зарская и византийская торговля не могла свестись к простому обмену товаров, но неизбежно вела также к обмену культурных идей и матери­ альных достижений. Предание о том, что Аскольд умер христианином, свидетельствует о давнем проникновении христианского учения в Рус­ скую землю Почва для принятия христианства была расчищена уже с того времени, и оно действительно не замедлило пустить в Русскую землю свои благотворные корни.

Культурное влияние христианства и Византии.

Введение христианства в России, притом в его грековосточной форме, наложило яркий отпечаток на все просвещение и культуру русского народа, определило характер его будущей образованности, культурные и международные связи, симпатии и антипатии, - все то положительное и отрицательное, что несла с собою эта грековосточная форма христианства. Новая вера обогатила русского человека ценными

Курс Русской истории. Глава четвертая

235

духовными приобретениями, но одновременно оставила вне круга его наблюдений и понимания немало других ценных завоеваний челове­ческой мысли единственно лишь потому, что на них лежал отпечаток, пускай тоже христианский, но не грековосточный.

Принятие христианства от греков навсегда выделило русский народ за пределы римско-католического мира. Северные неофиты Византии вместе с религией восприняли от нее и ее чувство недоверия к Риму, держали себя враждебно к «латинству», сознательно чуждались его, К тому же немало содействовали и географические условия: положение России на отдаленной окраине Европы. Отчуждение это, правда, выросло не сразу; в первые века, когда проводником христианства, кроме Византии, была также и Болгария,¹ оно не исключало сопри­косновения, даже известных заимствований с Запада; но все же общей жизни, общих интересов, взаимного понимания при таком отчуждении быть не могло. На почве отчуждения выросла даже целая литературная полемика с «латинами», нарочитое подчеркивание заблуждений рим­ской Церкви, и хотя вопросы этого рода остались достоянием срав­нительно тесного круга лиц, но самые лица эти принадлежали к передовому, наиболее культурному и, следовательно, руководящему классу общества, так что пропасть, вырытая между православным Востоком и католическим Западом, не только не сглаживалась, но, наоборот, становилась все шире и глубже.

А между тем связи с самой Византией далеко не были так интенсив­ны, разнообразны и постоянны, как, например, узы, соединявшие новые германские народности и государства с духовным центром Ла­тинского мира. Помимо того, что народности эти заложили свою госу­дарственность или непосредственно на территории древнего классичес­кого мира, или у самых его границ, русский же народ и географически был отдален от Византии; и не говоря также про то, что и от этой-то да­лекой Византии русский народ был почти совсем отрезан полудикими азиатскими кочевниками (половцами, а позже татарами), что еще более затрудняло общение с нею; — помимо всего этого, сама Византия в своих отношениях к народам, которых она просвещала светом христи­анства, мало походила на Рим. Римская Церковь, настоящая ecclesia militans, никогда не довольствовалась одним формальным обращением в христианство: она постоянно вела деятельную пропаганду своих идей И вместе с крестом, символом нового вероучения, несла свой язык, свою литературу, свои учреждения. Византия же обыкновенно довольствова­лась простым установлением своего авторитета в делах церковных и по­литических; в ее действиях ей недоставало активности, именно того, Что так характеризует римскую Церковь. Вот почему вне чисто админи-^ а т и в н ы х отношений связь с греческой Церковью чувствовалась срав-

См. ниже.

236

Е. Ф. Шмурло

нительно слабо. К тому же латинский язык, став у новообращенных на­ родов Западной Европы языком Церкви, одним этим крепко спаял пос­ ледних с Римом; богослужение же в русской церкви велось на языке славянском, чуждом языку той Церкви, которую русские считали своею духовною матерью и наставницею.

Во всяком случае христианство, будучи введено на Руси, стало большою культурною и политическою силою. Оно внесло новые по­ нятия о нравственности и общественности; новые идеалы; положило начало просвещению и письменности. Мысль о братстве, как о такой духовной силе, которая побуждает нас действовать в дружном согласии не во имя одних только грубых эгоистических и материальных инте­ ресов, раньше народной массе была совершенно чужда* народ ин­ стинктивно чувствовал свое племенное единство, но не больше, -Церковь создала новые связи, выяснила, закрепила прежние и в значительной степени содействовала росту того сознания, которое позже превратит разрозненные племена в единую нацию Отсюда -громадное политическое значение Церкви в жизни русского народа: она стала учреждением государственным.

Вводя христианство, Владимир и Ярослав поняли необходимость привить русскому народу, кроме веры, также и гражданскую культуру греков, перенять у них их образованность и знания Предстояло снабдить молодые силы, призванные к новой жизни, реальными сред­ ствами для охраны своей национальности и государственности. С этою целью они заводили школы, привлекали детей лучших граждан к учению, заботились о переводе греческих книг, строили церкви, вы­ писывали из Греции мастеров-строителей и художников Ярослав очень заботился о переводе книг с греческого языка, основал первую на Руси библиотеку. По выражению летописи, Владимир «взорал и умягчил «Русскую землю, просветив ее крещением, а сын его «насеял книжными словесы сердца верных людей».

Большая разница в просвещении на Руси и в Западной Европе.

Глубоких корней деятельность Владимира и Ярослава, однако, не пустила; подражателей себе они не нашли. Притом просвещение на­ саждалось исключительно церковное; будучи уделом почти исключи­ тельно одного духовного класса, оно получило характер религиозно-церковный, и этот отпечаток густой краской лег на всю древнюю русскую литературу. Литература, обогащаясь количественно, была переводная или подражательная, лишенная самостоятельности Ми­ ровая литература до XVI века почти отсутствовала, и поэтическая мысль, если и дала ценные образцы художественного творчества, все же просвещения собою еще не выражала. Научного движения не существовало в Древней Руси ни в Киевский, ни в Московский период; знания технические ограничивались одной архитектурой, глав­ ным образом, церковною.

Курс Русской истории. Глава четвертая 237

Между тем, на Западе в это время уже возникли университеты (Париж, Болонья, Падуя, Салерно, Оксфорд, Саламанка, Прага); религиозно-церковный отпечаток, наложенный Церковью на просве­щение, не помешал тому, чтобы в них разрабатывались: философия, богословие (Париж), римское право (Болонья), медицина (Салерно), само католичество как вероучение подверглось всестороннему изуче­ нию («Summa Theologiae» Фомы Аквинского), народилась схоластика — стройная система научного мышления; даже в тесной сфере мона­шеской жизни наблюдается большое разнообразие ее форм (ордена Бенедиктинский, Францисканцев, Доминиканский); наконец, сопри­ косновение с арабами тоже немало расширило умственный горизонт западноевропейского человека (алгебра, медицина, география, поэзия, искусство, философия).

Просвещение есть всегда удел сравнительно немногих: в толщу народную оно проникает туго, и даже у народов с высокой культурой оно есть достояние лишь верхнего, наиболее образованного класса Поэтому толща народная и на Западе, как у нас на Руси, оставалась духовным просвещением не затронутой, зато на Западе абсолютное число просвещенных людей было значительно больше, а потому и благотворное влияние его на непросвещенную народную массу сильнее И прочнее

Сказанное свидетельствует не о меньшей способности русского Народа к просвещению (таковую он доказал всей последующей своей историей), а о неблагоприятно сложившихся условиях, тормозчвших и, действительно, сильно задержавших культурный рост народа.

Что обусловило эту разницу.

На Западе:

Существовала известная преемственность классического мира Живая традиция просвещения никогда не прерывалась; просвещение могло временами падать и потухать, но никогда че умирало Пытливый Дух человека там никогда не угасал. Толчок к умственной работе и Материалы к ней были уже даны предварительно; огонь тлел под пеплом и только ждал, чтоб его раздули (Голубинский)

На Руси:

1. Не было достаточно внешних и внутренних побуждений к
Насаждению образования, не было самого огня, и чтобы добыть его,
Требовались особые усилия и работа.

2. Русский народ жил на окраине культурного мира, непосредст­венного соприкосновения с наследием древней цивилизации не имел, завести просвещение было ему много труднее, необычайно трудно было и взрастить его.

3. Сношения с Византией, главным источником нашего просвеще­ ния, были недостаточно интенсивны.

238

Е. Ф. Шмурло

4. Помехи внешние: княжеские усобицы, набеги половцев, татар, ское иго.

5. Разобщенность с Западом, как следствие татарского ига Осо­ бенно это применимо к Северо-Восточной (будущей Московской) Руси. Русские силы уходили и тратились на цели, сами по себе отрицательные: на то, чтобы вынести и благополучно пережить тяготу татарского ига; все внимание обращено было в сторону Востока, ц обернуться к Западу, принять участие в его духовной жизни, — было не до того. Татарский Восток цепко держал в своих руках Русскую землю и не пускал ее от себя. Вдобавок, немцы и Литва одновременно с тем выставили крепкий заслон с Запада и загородили дорогу Разобщение настало полное Если где что и знали о Западе, то в одном Новгороде, но Новгород своим знанием не делился с Мос­квой — тому мешали политическая рознь и вражда. Разобщение не­ избежно привело к отчуждению и недоверию. Византия воспитала в русском человеке религиозную нетерпимость к Риму, последняя уси­ ливалась сознанием, что «латынянин» в то же время и враг полити­ ческий. В этом отчуждении единственная выгода была та, что оно помогло русскому народу отчетливее понять свои национальные осо­ бенности, выделить свою народность, научиться ценить ее. Лучшее средство для охраны своей самобытности он признал в создании сильного, прочного государства] в этом направлении он и работает на протяжении ряда веков, готовый идти на большие жертвы ради достижения поставленной цели.

Культурный слой древнерусского общества и его представители.

Сказанное выше дает основание некоторым нашим историкам ут­ верждать, что просвещение русское в домонгольский период состояло «в одной грамотности или одном уменье читать», в «самопросвещении посредством книг», причем количество самопросветившихся было «сравнительно очень невелико», а самый выбор книг ограничен, и что, вообще, русское просвещение находилось в ту пору «на самой последней степени невысоты, какая только возможна«(Голубинский)

Действительно, самостоятельных изысканий, научной работы, по­ добной той, что велась в ту пору на Западе, древняя Русь совсем не знала; сведения, находившиеся в ее обращении, были заимствован­ными; самостоятельные произведения ума, литература оригинальная, была ничтожна и, можно сказать, тонула в литературе переводной, эта же последняя, вместо реального знания, сплошь и рядом вносила и закрепляла самые искаженные представления об окружающем мире, населяя его фантастичными существами и явлениями

И все же данную оценку домонгольского периода можно принять лишь с большой оговоркой. Великое дело, совершенное Владимиром Святым, — введение христианства — как-никак выделило из общей массы общества известный культурный слой и позволило ему при-

Курс Русской истории. Глава четвертая 239

коснуться к тому просвещению, что доходило из Болгарии и Византии Слой этот был не только грамотный, читая, он думал над прочитанным, может быть, он не всегда толково разбирался в нем, во всяком случае ⁰Н мыслил, ставил вопросы. Слой этот был очень, даже очень тонкий, напоминая собою глазурь, наведенную на грубую глиняную посуду, И Л И лак, под которым скрывается неотесанное дерево; но эта «глазурь» рее же была налицо, она -то и послужила исходным началом будущего духовного прогресса и помогла искре, зароненной Владимиром, раз­гореться впоследствии ярким огнем.

На этом слое, тонком и хрупком, зиждилось будущее просвещение России, из него оно выросло. Из кого же состоял он? Прежде всего это были люди из духовенства, уже в силу своих обязанностей и положения не чуждые книге; затем правящий классе князья и дру­ жинники. Отдельные единицы — культурные сливки — даже смогли или сумели вплотную прикоснуться к византийскому знанию, так сказать, напитаться им, как, например, митрополиты Иларион, Кли­ мент Смолятич, епископ Туровский Кирилл; другие, степенью ниже, но все же высоко возвышавшиеся над толпой, сознавали значение образования, искали его. Всеволод, сын Ярослава Мудрого, владел дятью языками; знатоком языков, большим любителем книг был и Ярослав Осмомысл; смоленский князь Роман Ростиславич тратил большие деньги на заведение школ, содержание учителей, набирая их из греков и латинян; знаменитый Владимир Мономах не только читал, по и писал. «Еще более замечательным ревнителем просвеще- иия был великий князь владимирский Константин Всеволодович (сын Всеволода III). Наученный многим языкам, он не щадил ничего для приобретения книг, держал при себе ученых людей и заставлял их переводить с греческого языка на славянский, в библиотеке его на­ходилось одних греческих книг более тысячи, которые частию были куплены им самим, а частию получены в дар от патриархов» (Ма-карий)., Наиболее яркими представителями этого культурного слоя были

1. Митрополит Иларион, современник Ярослава Мудрого, напи­савший «Слово о законе и благодати и Похвалу кагану нашему Владимиру» Основная мысль: светом христианского учения Русь обязана не константинопольской Церкви, не грекам, а Владимиру, своему князю. Это произведение, выдающееся по силе природного Таланта и ораторского искусства. Образованный человек, хорошей Школы, большой мастер в отделке частностей, оратор самого высокого Разряда, изящный в изложении мысли, Иларион нигде не доводит своего красноречия до излишества; зная в совершенстве науку ора­торского искусства, он всегда соблюдает должную меру и с замеча­тельным умением построяет свою речь. «Слово» Илариона стоит на Уровне самой блестящей и безукоризненной речи. Это Карамзин XI ^ к а (Голубинский). Это «перл всей нашей духовной литературы

240 Е. Ф. Шмурло

первого периода» (митрополит Макарий). «Во всей нашей словесности древней и новой, я ничего не знаю, что изображало бы нам нашего Владимира Великого вернее и живее, с такой правдой исторической чувством сердечным, прелестью и свежестью выражений и поэтическим колоритом. Видно в каждом слове, что говорит человек по собствен­ ному наглядному опыту коротко знакомый со своим любимцем, сле­ дивший за ним долго и с любовью; и когда его не стало, в один раз все долголетние думы и чувства сердца высказал в своей пламенной речи, запечатлел в образе, которым этот чудный и святой государь является глазам самого позднего потомства как бы присущим, живым. Так живописуют одни лишь великие художники» (Бодянский). «Слово» пользовалось большою известностью у русских книжников; они брали его за образец при составлении своих «слов«и «похвал» И не только русские, но и сербские: они списывали сочинение Ила- риона и руководились его красноречием.

Примечание. «Слово» состоит из двух частей в первой, вступительной, автор доказывает пре­ имущества Нового Завета, христианства («благодать») перед Ветхим Заветом и его олицетворением, иудейством («закон») Вто­ рая часть содержит «Похвалу князю Влади­ миру», как насадителю этой «благодати» в Русской земле, просветившему ее светом кре­ щения. В деле крещения Иларион особенно старательно подчеркивает личную инициативу князя, может быть, не без полемических со­ ображений. Незадолго до составления «Сло­ ва», в 1037 году, учреждена была русская митрополия, из Византии прислан был с мно­ гочисленным клиром грек-митрополит, что от­ крыло греческому влиянию широкий доступ в России. Новоприбывшие, по-видимому, ста­ рались понизить значение Владимира в деле введения христианства на Руси, приписывая главную заслугу константинопольской Цер­ кви — эту мысль и парирует Иларион в своем произведении (Истрин).

2. Другой киевский митрополит, тоже из природных русских, Климент Смолятич, современник Изяслава II. Современники назы­ вали его «книжником и философом, какого в Русской земле не бывало». Его «Послание к пресвитеру Фоме» дает основание говорить о знакомстве автора с классическими писателями древности (Гомер, Аристотель, Платон), если не непосредственно, то по крайней мере

Курс Русской истории. Глава четвертая 241

из вторых рук Помимо того, Послание «важно для нас само по себе, как факт полемики между двумя направлениями богословской мысли; одно держалось строго отцов Церкви и Сь Писания, другое — при­знавало возможным в своих философско-богословских рассуждениях черпать материал и из писателей светских, принадлежавших античной языческой древности. Важна, стало быть, наличность полемики, по­казывающей степень напряжения философских и богословских инте­ресов среди выдающихся русских людей XII века» (Перетц). \ Если философская мысль, как известное умственное течение, напо­добие того, какое наблюдается в средние века в Западной Европе, — в [древней Руси и отсутствовала, все же отрицать в ту пору у нас «сущест-!вование некоторых философских сведений и прочного «мировоззре­ния», отдельные пункты которого были не лишены философской ок­раски, нет никаких оснований» (Чижевский), хотя самые сведения бра­лись из вторых рук, притом в передаче далеко не всегда ясной и точной Роль передаточной инстанции выполняли хроники Малалы, Амартола, особенно сборник «Пчела», обильно снабженный изречениями, заимст­вованными у Аристотеля, Демокрита, Диогена, Эпиктета, Эпикура, Пифагора, Сократа, Филона. Кроме того, в XII в. на Руси появился перевод Богословия Иоанна Дамаскина («Слово о правой вере»).

«Дамаскин из всех авторов сыграл наибольшую роль для воспи­тания способности к философскому мышлению в образованной части русского общества. Строгая аристотелевская школа мысли Иоанна, ясное изложение, хороший перевод должны были сильно содействовать делу» (М. Шахматов).

3. Есть основание допускать существование во времена Климента
Смолятича русского Схедария, т. е. Объяснительного словаря, рас­
положенного в азбучном порядке. Он толковал значения слов, сино­
нимов; учил произношению и правильному написанию их, представлял
собою своего рода высший курс грамматики. Если это так, то «придется
признать, что Древняя Русь обладала не одной только низшею гра­
мотностью, состоявшей в умении читать и писать, но грамотностью
высшей. Хотя это еще не была настоящая наука, все же это был
известный шаг на этом пути» (Голубинский).

4. Кирилл, епископ Туровский, современник Андрея Боголюбского,
большой мастер ораторского слова. Ученик греческих церковных ора­
торов, он позаимствовал от них их знания и искусство, но остался
самим собою, сохранил свою оригинальность, и его проповеди, отнюдь
Не слепое подражание образцам, а продукт самостоятельного творче­
ства. Подобно Илариону, Кирилл также прошел научную школу; он
изучал науку проповедничества, знал ее и писал свои проповеди,
Применяясь к тем требованиям, какие эта наука предъявляет к оратору

5. Нестор и Сильвестр, составители Первоначальной летописи.

6. Феодосии Печерский, автор многочисленных (до десяти) по­Учений.

Дата добавления: 2014-11-25