Е. Ф. Шмурло

7. Владимир Мономах, автор «Поучения детям».

8. Даниил Паломник, автор «Хождения по святым местам»

9. Неизвестный по имени автор «Слова о полку Игореве»
Эти последние «свидетельствуют о живом возбуждении просвети­
тельных интересов, о стремлении внести в жизнь сознательные начала,
о высоком настроении чувства — но для всех этих задатков не на­
шлось, к сожалению, достаточной опоры в правильной постановке
просвещения, а затем и в благоприятных внешних условиях» (Пыпин)

Двоеверие. Народные праздники и поверья.

Рядом с указанным тонким культурным слоем стояла масса народ­ ная, т. е. все остальное население страны, косневшее в невежестве Школ было ничтожное количество, почти полное отсутствие их, они су­ ществовали только в главных городах, да и то лишь немногие из жите­ лей данного города пользовались их услугами Вот почему, хотя хрис­ тианство и пробило в толще народной некоторую брешь, но на первых же порах брешь эта засорилась так называемым двоеверием, механи­ческим сочетанием христианской веры с верованиями языческими

Приняв крещение и отказавшись от своих языческих богов, русские люди далеко еще не стали христианами в истинном значении этого слова. Конечно, проповедь и борьба духовенства с языческими веро­ ваниями делали свое дело; сознание достоинства новой веры посте­ пенно проникало в народную массу; но самые верования и прежние обычаи, при всем их противоречии с новым учением, не исчезли, только приладились, и то не во всем, к христианским формам Люди ходили в церковь, носили нательные кресты, молились христианскому Богу, выполняли обряды, предписанные Церковью при совершении брака, при похоронах, в болезни, при рождении, но не забывали и своих языческих богов, молились, продолжали приносить жертвы и им. Вчерашние поклонники Перуна и лешего свели в массе новую веру к тому, что усвоили лишь новые формы, приспособив их к старому содержанию, лишь перелицевали старые праздники и обряды, переодев их в иную одежду, под другим названием. Христианские святые почитались, но в них видели тоже богов. Обе веры мирно уживались, одна подле другой. Поклонение огню, болотам, душам умерших продолжалось по-прежнему; трапезы роду и рожаницам ставились, как и раньше; за волхвами и кудесниками признавалась высшая сила, правда, сила злая, нечистая, обычно предвещавшая какое-нибудь бедствие; при случае волхвов избивали, сжигали, но совершенно игнорировать их опасались и потому считались с ними Обычай многоженства еще долго держался; не везде прекратилось и «умыкание» жен; врачующихся венчали не только церковным браком, но еще и «вокруг ракитова куста», с соблюдением прежних языческих свадебных обрядов Более того. Долгое время брак церковный сччпиея

Курс Русской истории. Глава четвертая

необходимым лишь для князей и бояр, простонародье же большею частью обходилось совсем без него.

Такое двоеверие, такое механическое сочетание христианства со старым язычеством проходит яркой чертой через всю русскую историю; ^с течением времени оно слабеет, но не исчезло окончательно даже и ^в наши дни. Духовенство посильно боролось со злом, обличало (см., например, поучения Серапиона, епископа владимирского, XIII в.), но с малым успехом: лишенная просвещения народная масса не видела \серьезных оснований к изменению своих понятий; и духовенство в конце концов оказалось побежденным: борьба пришлась ему не по 'силам — оно пошло на уступки, приспособляясь к старым верованиям и соглашаясь сохранить их, лишь бы они приняли несколько хрис­ тианский облик. Создалась сложная амальгама языческих и церковных обрядов, в которых языческая сущность очутилась в христианской оболочке, а новые верования сами оделись в языческое платье. Это особенно наглядно можно проследить на наших русских празднествах, народных и церковных: те и другие тесно прилипли друг к другу и зачастую совершенно перемешались, переплелись между собою. Та­ ковы, например, коледа, масляница, семик и радуница, или Иван Купала, приуроченные к Рождеству Христову, к Пасхе, Троицыну и Иванову дню.

Коледа празднуется под Новый год: в основе этого праздника лежит идея новолетия, начала новой жизни. По времени коледа совпадает с зимним солнцестоянием, с переломом зимы, когда дни начинают нарастать и в природе чувствуется возрождение новой жизни Приуроченная к христианскому празднику Рождества, в основе ко­ торого заложена та же идея, коледа неразрывно слилась с ним, в результате чего получилось смешение двойных обрядов: маскированье, игры (хоронение золота, игра в колечко), гадание (льют воск и проч.) — и «звезда путешествующая», цари-волхвы, идущие на по­ клонение родившемуся младенцу, символу обновления и новой жизни. Обычай славления («славить Христа») и собирания подаяния («ко­лядования») — пережиток языческой веры, когда подарки собирались Для общего жертвоприношения божеству. Со днем Крещения, 6 января, кончаются «святки»; обычай купания в иорданской воде (очище­ ние) — чисто языческого происхождения.

Волос, скотий бог, превратился в св. Егория, и в Егорьев день, 23 апреля (конец зимы, начало весны) в деревнях обыкновенно приня­то выгонять скот на первый подножный корм: «Святой Егорий встал (после зимнего сна) и отворил землю, чтобы росла трава зеленая».

Обычай языческой тризны, пиршества на могиле родственников

• тризну великой княгини Ольги над могилою ее мужа Игоря) пре­ вратился в масляницу, которая также проходит в еде и питье, причем "Лины составляют необходимую принадлежность поминовения усоп­ ших.

Е. Ф. Шмурло

Пасха — праздник весенний; весеннее пробуждение природы вы­ ражалось в языческую пору соответственными обрядами, и праздник Воскресения Христова слился с погребением Кострубонька. девушки составляют круг, одна из них падает, ее оплакивают; йотом она поднимается при пении радостных песен.

Весенние песни хороводные (с круглым хлебом и красным яйцом) и до сих пор поются на Красной Горке, приуроченной к Фомину воскресенью.

Семик — четверг на седьмой неделе по Пасхе, день русалок Эго праздник, связанный с поминовением умерших и верованием в воз­ вращение души покойника на землю (гадание, бросание венков в воду, завивание березки). В Троицын день (через три дня после семика) русалки падают с деревьев, и для них кончается пора весенних наслаждений.

Радуница — другая форма чествования памяти умерших, тоже приуроченная к Троицыну дню: в домах и перед домами ставятся «березки», а церковь в этот день украшается цветами и растениями; она объясняет этот обычай как «обновление людей силою снисшедшего Духа Святаго», но в действительности это придание христианских форм старому языческому обряду.

С Троицына дня вплоть до начала Петрова поста русалки живут на земле, в лесах, на деревьях, любимом пребывании душ по смерти

Иван-купало — народный праздник солнца, приуроченный к поре высшего солнцестояния, — апогей развития и напряжения солнечной силы и в то же время исходный момент ее предстоящего умирания. Эта двойная идея выражена в целом ряде поверьев и обычаев. В этот день, вернее: в ночь с 23 на 24 июня, зажигают костры, прыгают через них (очищаются), сжигают соломенную куклу, петуха — птицу, угодную солнцу: она первая приветствует рассвет и наступление дня; в эту ночь, и тотько в эту ночь, однажды в год, папоротник распускает свои обладающие чудодейственной силою цветы; эта же ночь посвя­щена и культу половой любви (Купала и Ярило; женское и мужское начало; цветок Иван-да-Марья). «Ночь Купалы исполнена чародейных явлений: поверхность реки бывает тогда подернута серебристым блес­ ком; деревья переходят с места на место, и шумом ветвей разговари­вают между собою; кто имеет при себе папоротник, тот может видеть, как расходятся дубы и составляют свою беседу, может слышать, как разговаривают они про богатырские свои подвиги. В Иванов день солнце выезжает из своего чертога на трех конях, серебряном, золотом и бриллиантовом, навстречу своему супругу, месяцу; в проезд свой оно пляшет и рассыпает по небу огненные искры» (Соловьев). ПразД' нование купалы приурочено к празднику рождества Иоанна Крести­теля. Самое слово купало есть замена слова «Креститель»: указание на того, кто купал в воде.

Курс Русской истории. Глава четвертая

I Илья Пророк — слился в понятиях народных с Перуном Громо­ вержцем: считается естественным, если 20 июля гром гремит и Илья

Скатится по небу на своей колеснице».

г.

!

л

Примечание. Два мира. Эти два слоя, культурный и двоеверный, передовая часть общества и темная толпа народная, представляли собою два отдельных, различных мира, каждый со своими идеалами, своим миропониманием. Раньше, до введения христианства, такого рода раздвоения не существовало, а не станет ли оно теперь, с течением времени, усили­ваться, и пропасть между «простым» и «об­разованным» классами, между «подлым» и «благородным» не окажется ли со временем еще более глубокою? «Разрыв с народом» обыкновенно связывается с реформою Петра Великого, — не начался ли, однако, он еще с XI —XII в в.? Иван Грозный гордится своим «иностранным» происхождением; князю Хво-ростинину, этому Чаадаеву XVII века, «не с кем жить» в Москве, потому что там «народ в с е глупый»; молодой Ордын-Нащокин изме­няет родине по тем же мотивам. В XIX веке «лишние люди» не находят применения своим силам. Но ведь и умственные сливки XI — XII в в. — какая почва была у них п о д ногами? Пустили ли они прочные корни? Могли ли пустить их? Имелись ли налицо благоприят­ ные для этого условия? Не походили ли Ила-рионы и Клименты на тепличное растение, которому грозит неминуемая опасность замерз­нуть, лишь только оно покинет свою оранже­рею?

Церковь

и

книга.

V Двоеверие выросло на почве духовной темноты; массе народной ^Доставало главного: школы, хотя бы самой простой, элементарной $о известной степени эту школу восполняла ему церковь, де служба flr родном, понятном языке и устная проповедь с кафедры вводили $>Ихожанина в круг христианской истины. Но многие ли были д-Яйточно подготовлены к тому, чтобы разъяснять эту истину и служить Собственным примером? Общий уровень самого духовенства был очень «"Высокий, и если выделить отдельные единицы, то пастырь духовный "Частую стоял немногим выше пасомого стада.

Е. Ф. Шмурло

Гораздо больше могла дать церковь высшему, культурному, классу уже по одному тому, что ему, помимо церкви, доступна была ещ^е книга. Вообще церковь и книга (письменность) являлись краеугольным камнем того, что можно назвать просвещением в Древней Руси, и потому, для более отчетливого представления основ, на которых оно зиждилось, необходимо выяснить, какие именно книги, т е какого рода письменность находилась в распоряжении древнерусского обще­ства, чему эти книги обучали, какого рода знания почерпал в них читавший и как сам он претворял, в деловой прозе или в художест­венных образах, свою мысль, усвоенную со стороны или зародившуюся самостоятельно у него в голове.

II. Письменность и литература.

Дата добавления: 2014-11-25