В современном российском праве реализуются все три функции критерия наиболее тесной связи. 7 страница

<301> О принципе lex fori in foro proprio (в немецкой терминологии - der ) и его роли в современном коллизионном праве см. также: Kropholler J. A.a.O. P. 47 - 49. Важность данного принципа для некоторых областей коллизионного права была продемонстрирована выше при описании одной из групп современных односторонних коллизионных норм.

Следует также отметить, что связь между основаниями международной подсудности и критериями выбора применимого права не следует рассматривать в качестве однонаправленной. В некоторых случаях коллизионные правила также способны влиять на подходы к определению международной подсудности. В частности, в англо-американских странах применение материального права данного государства (вследствие состоявшегося выбора сторонами применимого права или вследствие указаний коллизионной нормы) рассматривается в качестве одного из важных условий применения доктрины forum non conveniens (см., в частности: Private International Law at the End of the 20th Century: Progress or Regress? P. 414 - и разбираемое в этой работе американское дело Burger King Corp. v. Rudzewicz, 471 U.S. 462 (1985)).

Подводя итог рассмотрению исторических разновидностей проявления однонаправленного подхода, следует выделить следующие его основные характеристики:

1) выбор применимого права производится исходя из классификации, отличительных признаков и толкования самих материально-правовых норм (их содержания, цели или стоящих за ними государственных интересов), либо сопутствующих им законодательных актов, а не исходя из характеристик имущественных и личных неимущественных отношений;

2) не является необходимым формулирование специальных коллизионных норм, поскольку вывод о применимом праве можно сделать на основе анализа пространственно-персонального действия самих материально-правовых норм;

3) для решения вопроса о выборе применимого права правоприменителю необходимо обращаться непосредственно к иностранным материально-правовым нормам либо к иностранному коллизионному законодательству <302>;

--------------------------------

<302> Возможны вариации однонаправленного подхода, которые вообще не признают возможность применения иностранного права отечественными судами, за исключением узкой группы изъятий (теории немецкого ученого Вехтера и американского автора Эренцвейга), однако данные вариации не получили сколько-нибудь широкого признания.

К разновидностям однонаправленного подхода следует отнести средневековую теорию статутов, основанную на создании систем односторонних коллизионных норм теории континентальных авторов конца XIX - начала XX в., а также теорию правительственного интереса Бр. Карри и теорию lex fori А. Эренцвейга. Не могут расцениваться в качестве проявления однонаправленного подхода распространенные в современном коллизионном праве односторонние коллизионные нормы, а также институт обратной отсылки и отсылки к праву третьей страны.

Тем не менее различные исторические проявления однонаправленного подхода поставили перед коллизионной доктриной вопрос о необходимости учета публичных нормообразующих факторов и стали предпосылкой для формирования современного института сверхимперативных норм. Данный институт будет рассмотрен в следующей главе настоящего исследования.

Часть II. ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ СОВРЕМЕННОГО

КОЛЛИЗИОННОГО ПРАВА, ИХ ВЛИЯНИЕ НА ПОДХОДЫ К РЕШЕНИЮ

КОЛЛИЗИОННОЙ ПРОБЛЕМЫ И СИСТЕМУ ПОДЛЕЖАЩИХ УЧЕТУ

НОРМООБРАЗУЮЩИХ ФАКТОРОВ

В одном из ведущих комментариев к Вводному закону к ГГУ среди основных тенденций развития современного коллизионного права выделяют следующие:

- появление особой группы императивных материально-правовых норм, подлежащих применению вне зависимости от положений коллизионного права (сверхимперативные нормы, нормы непосредственного применения <303> );

--------------------------------

<303> В различных странах используются многочисленные названия для данной особой группы императивных норм на различных языках (на английском языке - overriding provisions, supermandatory rules, special mandatory rules, conflicts-mandatory rules, rules of immediate application, peremptory rules; на немецком языке - Eingriffsnormen, selbstgerechte Normen, ordnungsrelevante Normen; на французском языке - lois d'application immediate, loi de police). Подробнее см.: Kunda I. Internationally Mandatory Rules of a Third Country in European Contract Conflict of Laws. The Rome Convention and the Proposed Rome I Regulation. 2007. P. 19 - 36; Жильцов А.Н. Применимое право в международном коммерческом арбитраже (императивные нормы). С. 37 - 38. В российской доктрине международного частного права можно считать устоявшимся термин "сверхимперативные нормы" (см., в частности, Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации / Под ред. А.Л. Маковского, Е.А. Суханова. М.: Юристъ, 2002. С. 347 - 356 (автор комментария к ст. 1192 ГК РФ - А.Н. Жильцов)), хотя в Концепции реформирования гражданского законодательства РФ предлагается использовать термин "нормы непосредственного применения".

- принцип учета предпочтительного материального результата, реализуемый прежде всего с помощью различных видов коллизионных норм с множественностью привязок;

- использование корректирующих оговорок (escape clauses, Ausweichklauseln) и гибких коллизионных норм, позволяющих суду отклониться от заданных критериев определения применимого права, если суд приходит к выводу, что иной правопорядок более тесно связан с рассматриваемым отношением <304>.

--------------------------------

<304> См.: von Staudinger, Kommentar zum Gesetzbuch mit und Nebengesetzen. zum Gesetzbuche/IPR. Einleitung zum IPR; Art. 3 - 6 EGBGB. S. 51. В данной работе к числу современных тенденций также относится защита слабой стороны, более сильный акцент на принципе автономии воли сторон.

Указанные тенденции обозначаются также в современной российской литературе <305>.

--------------------------------

<305> См.: Жильцов А.Н., Муранов А.И. Национальные кодификации в современном международном частном праве. Тенденции и противоречия в его развитии на пороге третьего тысячелетия // Международное частное право: иностранное законодательство / Сост. и науч. ред. А.Н. Жильцов, А.И. Муранов. М., 2000. С. 34 - 43; Международное частное право: современные проблемы: В 2 кн. М., 1993. Кн. 1. С. 29 - 31.

Данные тенденции будут рассмотрены в настоящей работе с точки зрения их влияния на соотношение разнонаправленного и однонаправленного подходов к решению коллизионной проблемы, а также воздействия на состав подлежащих учету нормообразующих факторов.

Глава 5. СВЕРХИМПЕРАТИВНЫЕ НОРМЫ КАК ПРОЯВЛЕНИЕ

ОДНОНАПРАВЛЕННОГО ПОДХОДА В

СОВРЕМЕННОМ МЕЖДУНАРОДНОМ ЧАСТНОМ ПРАВЕ

5.1. Понятие сверхимперативной нормы

Как отмечалось выше, разнонаправленный подход в своем классическом проявлении предполагает определение применимого права на основании коллизионных норм lex fori, которые по общему правилу не учитывают содержание иностранного материального права, а также желание законодателя той или иной страны в обеспечении применимости определенных норм к той или иной ситуации. Данный подход вступил в противоречие с реалиями XX в., на протяжении которого наблюдается существенное увеличение государственного вмешательства в регулирование экономических отношений. Государства принимают многочисленные императивные нормы, направленные на защиту публичного интереса, которые непосредственно затрагивают сферу частного права. Значительная часть подобного рода предписаний сформулирована в виде императивных запретов, нарушение которых отдельными участниками оборота предполагает наступление таких гражданско-правовых последствий, как недействительность сделок или невозможность исполнения гражданско-правового обязательства.

Наиболее полная классификация императивных норм подобного рода приведена в работе М. Блессинга (M. Blessing), который выделяет нормы, направленные на:

- защиту интересов государств, направленных на поддержание платежной системы и платежного баланса данного государства (нормы валютного регулирования, ограничения на совершение определенных платежных операций, запрет так называемых золотых оговорок (gold clauses), которые ставят размер подлежащего уплате денежного предоставления в зависимость от котировок золота);

- защиту фискальных интересов (таможенно-тарифное регулирование, запрет так называемого трансфертного ценообразования и т.п.);

- защиту экономических интересов отечественных производителей (лицензирование и квотирование экспорта и импорта, введение других разновидностей нетарифных ограничений экспорта и импорта);

- защиту местных финансовых рынков (ограничения, связанные с рынком ценных бумаг и фондовыми биржами);

- реализацию политических и военных интересов государства (эмбарго и бойкоты, введенные по соображениям политического характера, запреты на совершение сделок с лицами из определенных иностранных государств);

- защиту окружающей среды и животного мира (запреты на ввоз товаров, содержащих определенные вредные вещества, запрет на оборот определенного вида животных и растений);

- защиту конкуренции и эффективное функционирование товарных и финансовых рынков (нормы антимонопольного законодательства, нормы, направленные на предотвращение коррупции, и т.п.) <306>.

--------------------------------

<306> См.: Blessing M. Impact of the Extraterritorial Application of Mandatory Rules of Law on International Contracts. Swiss Commercial Law Series. Ed. by Vogt. Vol. 9. 1999. P. 14 - 15. Указанный перечень сверхимперативных норм нельзя считать исчерпывающим.

Государства не могли мириться с тем, что указанные императивные нормы, имеющие для государств особо важное значение, не применялись в связи с тем, что коллизионные нормы указывали на действие норм другого правопорядка.

Нетрудно заметить, что большая часть подобного рода норм традиционно относится к сфере публичного права. В отношении публично-правовых норм к середине XX в. практически незыблемым считался постулат об их строго территориальном характере действия, что означало невозможность применения иностранных публично-правовых норм в судах другого государства. В то же время суды не могли не применять отечественные публично-правовые нормы. Сложившаяся ситуация, среди прочего, вступала в противоречие с основной задачей, поставленной перед международным частным правом Савиньи, - задачей достижения международного единообразия решений. О подобном единообразии невозможно вести речь в ситуации, когда применение значительной группы материально-правовых норм, оказывающих важное влияние на частноправовые отношения, зависит от того, суд какого государства рассматривает спор. Очевидной стала потребность в выработке механизма, единообразно определяющего механизм и сферу действия рассмотренной группы императивных норм.

5.2. Сверхимперативные нормы - разнонаправленный или

однонаправленный подход?

Приведенные примеры показывают, что обеспечение применения описанных выше сверхимперативных норм в рамках разнонаправленного подхода весьма затруднительно. В отличие от обычных частноправовых норм подобные нормы отражают публичный интерес, который преследуется отдельно взятым государством и может не разделяться другими странами (например, другие страны могут не разделять убеждения в том, что в отношении товаров, происходящих с территории определенного государства, следует ввести эмбарго). Соответственно невозможно говорить о равноценности и взаимозаменяемости норм этой категории, взятых из различных правопорядков. Это, в свою очередь, делает практически невозможным использование механизма двусторонних коллизионных норм, которые определяют пределы применения как отечественного, так и иностранного материального права.

Сверхимперативные нормы имеют еще одну важную отличительную особенность: как правило, они имеют более или менее четко определенную пространственно-персональную сферу действия. Она либо выражается в виде прямо выраженных правил, либо подлежит определению путем анализа самой нормы и преследуемых ею целей. Более того, применение сверхимперативной нормы за пределами обозначенной в ней пространственно-персональной сферы действия ведет к совершенно неадекватным последствиям. В качестве примера можно привести нормы валютного законодательства, направленные на поддержание устойчивости местной валюты определенной страны. Если речь идет о сделке, исполнение которой не связано с использованием такой валюты и не влияет на денежное обращение в данной стране, то применение подобных правил, предусматривающих недействительность сделок, нарушающих валютные ограничения, выглядит абсолютно неприемлемым. В то же время обычные частноправовые нормы этой страны могут оказаться применимыми вследствие использования общих механизмов международного частного права (например, стороны сделки, основываясь на принципе автономии воли, выбрали данную правовую систему в качестве подходящего нейтрального правопорядка). Использование обычных частноправовых норм в данной ситуации, напротив, является вполне приемлемым с учетом принципа равноценности и взаимозаменяемости частноправовых норм. Интересно отметить, что сам создатель современного разнонаправленного подхода Савиньи признавал существование особой группы "строго позитивных законов императивной природы" (Gesetze von streng positiver, zwingender Natur), которые имеют свою область применения, обусловленную целями таких норм <307>.

--------------------------------

<307> См.: von Savigny K. A.a.O. S. 33. Цит. по: von Bar Chr., Mankowski P. A.a.O. S. 514.

Отмеченные характеристики сверхимперативных норм свидетельствуют о том, что механизм их учета может быть основан только на использовании однонаправленного подхода, предполагающего определение применимости материально-правовой нормы на основе анализа пространственно-персональной сферы действия, определенной тем же законодателем (законодателем, издавшим данную сверхимперативную норму).

Тем не менее некоторые исследователи подвергают данный вывод сомнениям и утверждают, что применение сверхимперативных норм вписывается в разнонаправленный подход. Так, Кл. Шуриг считает выделение категории сверхимперативных норм (норм непосредственного применения) не более чем юридическим трюком: "Поэтому аргументация о так называемом сверхимперативном характере материально-правовых норм является не более чем ручкой от ящика фокусника в юридической методике (Griff in die Trickkiste der juristischen Methodik): проблеме дается определенное новое обозначение, и она тут же считается решенной. Между тем можно говорить о "сверхимперативных" материально-правовых нормах, раз уж от этого обозначения не хотят отказываться, но нужно признать, что они подчиняются коллизионным нормам, которые в силу совокупности особых интересов выпадают из двусторонней локализации и потому рассматриваемые (сверхимперативные) нормы используются вне зависимости от того, какое право применяется по остальным вопросам. Иначе говоря, норма является сверхимперативной, поскольку и когда она применяется вне зависимости от договорного статута. Но она не применяется независимо только потому, что она "сверхимперативная" <308>.

--------------------------------

<308> См.: Schurig Kl. "Ingmar" und die "international zwingende" Handelsvertreter-richtlinie oder: Die Urzeugung einer Kollisionsnorm // Festschrift Erik Jayme. Hrsg. H. Mansel. Band I. 2004. S. 840 - 841. См. также: Schurig Kl. Zwingendes Recht, "Eingriffsnormen" und neues IPR // RabelsZ. 1990. Band 54. S. 217 - 250.

Совместимость института сверхимперативных норм с разнонаправленным подходом предлагается обеспечивать за счет конструирования односторонних коллизионных норм, обеспечивающих применение каждой отдельно взятой сверхимперативной нормы. Вот как описывают данный механизм Б. фон Хоффманн и К. Торн: "Иногда пространственно-персональное действие материально-правовых норм определяется не с помощью общих коллизионных норм Вводного закона к ГГУ, а с помощью особых коллизионных норм, которые специально служат одной материально-правовой норме (или группе таких норм). В данном случае должна быть реализована цель, которую преследует материально-правовая норма, направленная на применение к отношениям с иностранным элементом. Определяющей является реализация такой цели внутренней материально-правовой нормы, поэтому коллизионная норма формулируется как односторонняя. Таким образом, применение коллизионных норм в данном случае не исключается. Правильно говорить о том, что общие коллизионные нормы вытесняются специальными коллизионными нормами... Указанные нормы не составляют никакой третьей группы между материально-правовыми и коллизионными нормами - они являются комбинацией материально-правовой и коллизионной нормы. Если коллизионная норма не сформулирована прямо выраженным образом, то ее нужно определить путем толкования. Таким образом, в последнем случае мы имеем дело со скрытой коллизионной нормой (versteckte Kollisionsnorm)" <309>.

--------------------------------

<309> von Hoffmann B., Thorn K. A.a.O. S. 181.

Г. Кегель и Кл. Шуриг в своих работах предлагают специальное обозначение для такого рода односторонних коллизионных правил, определяющих сферу действия сверхимперативных норм, - "индивидуальные коллизионные нормы" (Individualkollisionsnormen). Они утверждают, что любая двусторонняя коллизионная норма может быть редуцирована до бесчисленного количества односторонних коллизионных норм (их количество будет равняться числу правопорядков, существующих в мире), и выбор в качестве исходного пункта рассуждений самой нормы, либо регулируемого отношения не имеет принципиального значения, поскольку речь идет о "двух концах" (zwei Enden) одной и той же коллизионной нормы <310>.

--------------------------------

<310> Цит. по: A.a.O. S. 123 - 124. Следует отметить, что данная мысль заимствована у Савиньи, который полагал, что разнонаправленный и однонаправленный подходы должны приводить к одному практическому результату: оба вида постановки вопроса различаются только в исходном пункте.

Данные рассуждения можно признать справедливыми в случае, когда речь идет о сверхимперативных нормах lex fori. Применение или неприменение данной группы сверхимперативных норм не должно зависеть от того, посчитал ли соответствующий законодатель необходимым сформулировать рядом со сверхимперативной нормой прямо выраженную одностороннюю коллизионную норму, определяющую пределы применения норм lex fori по данному вопросу. Кроме того, вряд ли возможно проведение четкого разграничения между сверхимперативными нормами lex fori, с одной стороны, и эксклюзивными односторонними коллизионными нормами, с другой стороны <311>.

--------------------------------

<311> Понятие эксклюзивной односторонней коллизионной нормы было раскрыто в § 4.3 настоящей работы.

В качестве примера можно привести норму из российского права, которая традиционно рассматривается в качестве сверхимперативной. Речь идет о п. 3 ст. 162 ГК РФ, устанавливающем недействительность внешнеэкономической сделки в случае несоблюдения простой письменной формы. Применение данной нормы в российском суде с практической точки зрения не зависит от наличия или отсутствия в российском коллизионном праве односторонней коллизионной нормы, сопутствующей указанной сверхимперативной норме. Вместе с тем законодатель посчитал необходимым включить в п. 2 ст. 1209 ГК РФ одностороннюю коллизионную норму, чтобы четко определить пространственно-персональную сферу действия сверхимперативной нормы п. 3 ст. 162 ГК РФ <312>. Таким образом, до момента, пока мы говорим лишь о сверхимперативных нормах lex fori, невозможно сделать вывод о том, укладывается ли институт сверхимперативных норм в рамки разнонаправленного или однонаправленного подхода - как мы установили выше, в обоих подходах могут использоваться односторонние коллизионные нормы.

--------------------------------

<312> Ранее односторонняя коллизионная норма аналогичного характера содержалась в абз. 2 п. 1 ст. 165 Основ гражданского законодательства СССР 1991 г.

Невозможность рассмотрения института сверхимперативных норм в рамках разнонаправленного подхода становится очевидной при обращении к сверхимперативным нормам третьих стран. Применение таких сверхимперативных норм, которое допускается коллизионным законодательством ряда стран, основывается не на коллизионных нормах lex fori (в праве суда присутствуют лишь генеральные положения, определяющие принципиальную допустимость и общие условия применения иностранных сверхимперативных норм), а на изучении сферы действия сверхимперативных норм, определенной соответствующим иностранным законодателем. Определение сферы действия иностранных материально-правовых норм на основе изучения положений такого иностранного права не оставляет сомнений в том, что мы имеем дело именно с проявлением однонаправленного подхода <313>. В связи с этим позиция авторов, пытающихся уложить сверхимперативные нормы в ложе разнонаправленного подхода, представляется необоснованной <314>.

--------------------------------

<313> В данном случае не имеет значения, определяем ли мы сферу действия иностранных сверхимперативных норм на основе толкования самих этих норм, либо с использованием сопутствующих им односторонних коллизионных норм (например, иностранный суд при решении вопроса о возможности применения российской нормы п. 3 ст. 162 ГК РФ обращается к односторонней коллизионной норме п. 2 ст. 1209 ГК РФ), поскольку оба варианта являются не более чем разновидностями одного и того же однонаправленного подхода.

<314> Помимо указанных немецких авторов точку зрения о возможности рассмотрения сверхимперативных норм в рамках разнонаправленного подхода высказывает Я. Долингер. Он полагает, что сверхимперативные нормы являются лишь разновидностью публичного порядка, то есть института, который сопутствовал разнонаправленному подходу в течение всей его истории существования: "Сверхимперативные нормы предлагается рассматривать в качестве вторжения однонаправленного метода в систему, основанную на использовании двусторонних норм, поскольку правовые предписания права суда получают приоритет перед коллизионными нормами lex fori. Если, однако, такие местные правила будут рассматриваться в качестве императивно применимых вследствие широко понимаемого публичного порядка в смысле МЧП, то это не должно представлять из себя какую-либо проблему, поскольку разнонаправленный подход мирно сосуществовал с принципом публичного порядка в течение продолжительного периода времени" (Dolinger J. Op. dt. P. 314).

Л.А. Лунц высказывал мнение о том, что квалификация особой категории императивных норм непосредственного применения в качестве проявления публичного порядка в позитивном смысле или института, стоящего за рамками традиционного коллизионного права, не имеет практического значения: "Однако есть целый ряд материальных норм, действие которых не может быть устранено или ограничено коллизионной привязкой данного отношения к иностранному закону.... Такого рода нормы "сильнее" (с точки зрения коллизионного права) императивных норм в обычном смысле слова: они применяются невзирая на то, подчинено ли данное отношение советскому или иностранному праву. Следует ли эти нормы квалифицировать как нормы публичного порядка в "позитивном" смысле слова, или надлежит считать, что они вообще вне коллизионного права и при применении их коллизионный вопрос вообще не возникает. Та или иная точка зрения приводит к одинаковым последствиям, и в этом смысле обе точки зрения идентичны" (Лунц Л.А. Курс международного частного права. С. 288).

В новейший период некорректность отождествления сверхимперативных норм и института публичного порядка (пусть и в его позитивной франко-итальянской трактовке) была убедительно доказана в российской доктрине А.Н. Жильцовым (Применимое право в международном коммерческом арбитраже (императивные нормы). С. 60 - 65): сверхимперативные нормы зачастую направлены на достижение конкретных целей и результатов более "низкого" оперативного уровня значимости, который не позволяет относить такие нормы к фундаментальным основам правопорядка (публичному порядку). Кроме того, институт публичного порядка способен объяснить применение материально-правовых норм lex fori, но не третьих стран. Дополнительно к сказанному П. Най отмечает различия в порядке применения положений, принятых после момента заключения договора: изменение содержания публичного порядка должно распространяться и на ранее заключенные договоры, в то время как ретроспективное действие сверхимперативных норм зависит, среди прочего, от того, как соответствующий законодатель определяет их действие во времени (см.: Nygh P. The Reasonable Expectations of the Parties as a Guide to the Choice of Law in Contract and in Tort // Recueil des Cours / Collected Courses of the Hague Academy of International Law. Vol. 251. 1995. P. 380).

В связи с признанием возможности объяснения института сверхимперативных норм только через механизм однонаправленного подхода возникает вопрос о целесообразности выделения односторонних коллизионных норм, сопутствующих каждой сверхимперативной норме. Практическая проблема заключается в том, что для подавляющего большинства сверхимперативных норм соответствующий законодатель не формулирует односторонние коллизионные нормы, и они могут быть сконструированы лишь достаточно искусственным (если не сказать фиктивным) образом.

Изучение разновидностей однонаправленного подхода показало, что в большинстве теорий, основанных на анализе отдельно взятых материально-правовых норм и стоящих за ними интересов (теория статутов и теория правительственного интереса Карри), отрицается необходимость промежуточного звена в виде коллизионных норм. Необходимость привлечения механизма односторонних коллизионных норм подчеркивается только теми сторонниками однонаправленного подхода (европейскими авторами конца XIX - начала XX в.), которые считали возможным формулировать односторонние коллизионные нормы для широких групп отношений, в значительной степени опираясь на характеристики таких регулируемых отношений.

Зарубежные исследователи сходятся во мнении о том, что институт сверхимперативных норм является воспроизведением многих постулатов теории статутов и теории Карри <315>. Определяющим в данном случае является то, что ставится вопрос о применимости отдельно взятой материально-правовой нормы, а не целой совокупности материально-правовых предписаний, регулирующих те или иные виды отношений.

--------------------------------

<315> См., например: de Boer T. Beyond Lex Loci Delicti. P. 8 ("the narrow European counterpart of interest analysis"); Juenger Fr. Choice of Law and Multistate Justice. P. 187 ("choice-of-law approach akin to interest analysis"); Private International Law at the End of the 20th Century: Progress or Regress? P. 18 and 394 (ст. 19 швейцарского Закона о сверхимперативных нормах третьих стран как отражающая "statutistic approach").

В связи с этим утверждение о необходимости конструирования односторонней коллизионной нормы, сопутствующей каждой без исключения сверхимперативной норме, выглядит необоснованным усложнением механизма правового регулирования. Это обстоятельство признается во французской доктрине международного частного права. Как отмечает А.Н. Жильцов, один из основоположников современной теории сверхимперативных норм Ф. Францескакис (Ph. Francescakis) полагал, что сверхимперативные нормы, которые он называл нормами непосредственного применения, самостоятельно определяют сферу своего применения с помощью специального квалифицирующего элемента - указания об их территориальной и/или персональной сфере действия. По общему правилу, указание о сфере применения прямо выраженным образом содержится в тексте самой нормы, что позволяет рассматривать нормы непосредственного применения как структурно состоящие из двух частей - материально-правового содержания и "квалифицирующего элемента" <316>.

--------------------------------

<316> Жильцов А.Н. Применимое право в международном коммерческом арбитраже (императивные нормы). С. 32.

Следует согласиться с тем, что "...введение института применения сверхимперативных норм lege fori модифицировало односторонний подход в коллизионном регулировании за счет устранения традиционных коллизионных норм как в целом лишнего звена и за счет предложения определять применимость lege fori исходя в отдельных ситуациях из содержания и целей некоторых его особых материально-правовых положений. В том случае, когда такие содержание и цели указывают на настоятельную необходимость применения нормы lege fori к правоотношению с иностранным элементом, это применение должно быть осуществлено, несмотря на указание двусторонней коллизионной нормы, и тем самым пределы применения lege fori расширяются. Результат был бы тем же самым, если бы рядом с двусторонней нормой присутствовала бы односторонняя, действие которой было бы направлено на обеспечение применения тех же самых особых материально-правовых положений lege fori. Однако в первом случае достигается экономия в действии коллизионного механизма, а второй случай в сложных ситуациях вообще нереализуем" <317>.

Дата добавления: 2014-11-25