Философия жизни»: А. Шопенгауэр, Ф. Ницше, А. Бергсон 1 страница

В последней трети XIX века в Германии и Франции сформировалось течение, получившее общее название «философия жизни». Родоначальник «философии жизни» А. Шопенгауэр (1788-1869 гг.) в равной степени критиковал и рационализм, и идеализм Гегеля, и материализм Фейербаха. Он отмечал, что его философская система возникла «как амальгама идей Канта, Платона и индийских буддистов». Из всех кантовских категорий он признал только «причинность», но отнес к числу категорий также время и пространство, а в тезисе Канта о примате практического разума над теоретическим «увидел зародыш» своего учения о первенстве волевого начала. В индийской философии его внимание привлекли понятие «майи» и идеал погружения в «нирвану».

Шопенгауэр утверждал, что мир нашего опыта сугубо феноменален, он есть всего лишь совокупность представлений, напоминающих «майю» (видимость), но категориально упорядоченных. Весь окружающий нас мир явлений – это совокупность чувственно-интуитивных представлений субъектов. Земля, моря, дома, тела людей суть объекты-представления, представляющие субъекты - люди сами также оказываются лишь представлениями, так что буквально весь мир феноменов не столько представляется, сколько воображается, как греза, как буддийская «майя».

За «явлениями» находится мир «вещей в себе», который есть некая метафизическая Воля. Она единственна, а ее проявления множественны. В их числе - гравитация, магнетизм, силы химического сродства, стремление животных к самосохранению, половой инстинкт животных и различные аффекты (страсти) людей. Однако в отличие от Канта, у Шопенгауэра Воля как вещь в себе познаваема или хотя бы опознаваема, ее было бы проще назвать Силой или Энергией с большой буквы.

В книге «Мир как Воля и Представление» Шопенгауэр онтологизирует волю и показывает, что ошибкой всех философов было то, что основу человека они видели в интеллекте, тогда как на самом деле она представляет собой исключительно волю. Более того, воля - не только основа человека, но и внутреннее основание мира, его сущность.

По Шопенгауэру, существует два мира – «по эту» и «по ту» стороны нашего бытия: в первом мире господствует закон причинности; во втором важны не конкретные формы вещей, не явления, а общие трансцендентные сущности. В обыденной жизни воля имеет эмпирический (опытный) характер, она подвергается ограничению. Человек в повседневной жизни постоянно делает выбор, но при этом он неизбежно ограничивает свободную волю. По Шопенгауэру, «вне эмпирического мира» воля независима от закона причинности. Здесь она отвлекается от конкретной формы вещей.

Хорошо знакомый с естествознанием, Шопенгауэр все проявления природы объяснял бесконечным дроблением мировой Воли, её «объективациями» (опредмечиваниями). К таким объективациям относится и человеческое тело. Оно связывает индивида и его представления с мировой Волей и, являясь её посланцем, определяет состояние человеческого рассудка. Через тело мировая Воля выступает главной пружиной всех действий человека.

Шопенгауэр считает, что каждый акт воли есть акт тела и наоборот. Отсюда, мы приходим к объяснению природы аффектов (эмоций, страстей) и мотивов поведения, которые всегда определяются конкретными желаниями в этом месте, в это время, в этих обстоятельствах. Сама же воля стоит вне закона мотивации, но она есть основа характера человека. Он «дан» человеку и человек, как правило, не в силах изменить его. Эта мысль Шопенгауэра может быть оспорена, но позже она была воспроизведена и развита 3. Фрейдом в учении о подсознательном.

Высшая ступень объективации воли связана с проявлением индивидуальности в форме человеческого духа. С наибольшей силой она проявляется в искусстве, в нём воля обнаруживает себя в «чистом виде». На основании этих рассуждений Шопенгауэр разрабатывает теорию гениальности: гений, человек «не от мира сего», также не следует закону достаточного основания (сознание, следующее этому закону, создаёт науки, являющиеся плодом ума и разумности), гений свободен, так как бесконечно отдалён от мира причины и следствия и в силу этого близок к умопомешательству. Так, гениальность и безумие находят точку соприкосновения.

Шопенгауэр заявляет, что свободу следует искать не в отдельных наших поступках, как это делает рациональная философия, а во всём бытии и сущности самого человека. В текущей жизни мы видим множество поступков, вызванных причинами и обстоятельствами, а также временем и пространством, ими-то и ограничивается наша свобода. Но все эти поступки, в сущности, имеют одинаковый характер, и именно поэтому они свободны от причинности.

В этом рассуждении свобода не изгоняется, а только перемещается из области текущей жизни в сферу высшую, но недоступную нашему сознанию. Свобода в своей сущности трансцендентальна. Это значит, что каждый человек изначально и принципиально свободен и всё, что бы он ни делал, имеет в своей основе эту свободу.

Парадоксально обосновывает Шопенгауэр понятие счастья: всякое удовольствие, всякое счастье, к чему стремятся люди во все времена, имеют отрицательный характер, так как они - удовольствие и счастье - есть, в сущности, отсутствие чего-то плохого. Значит, не наслаждение, а страдание - вот то положительное, постоянное, неизменное, всегда присутствующее, наличность чего ощущается людьми. Иными словами, счастье есть отсутствие страдания.

Шопенгауэр положил начало процессу утверждения иррационального, волевого компонента в европейской философии в противовес сугубо рациональному подходу, сводящему человека до положения мыслящего «тростника». Его идеи о первичности воли поддержали и развили Фр. Ницше, А. Бергсон, У. Джемс, Д. Дьюи и др.

Ф. Ницше (1844-1900 гг.) – философ-иррационалист, один из самых блестящих и спорных мыслителей европейской философии ХХ века. Он, по замечанию К. Ясперса, наряду с С. Кьеркегором и К. Марксом стал современником нового века. Время, в которое жил Фридрих Ницше, было очень сложным: Германия переживала болезненный процесс объединения, проводимый жесткой рукой Бисмарка. Ломались столетиями накопленные стереотипы, нормы, правила, которые были так привычны, приятны и любезны немецкой душе, и которые так хотелось сохранить. Немецкая интеллигенция - прекрасно образованная, воспитанная цветом европейской культуры - сонмом великих поэтов, философов и музыкантов, больше всего желала плодотворного развития идей и традиций самой передовой в то время в Европе немецкой культуры и лишь очень немногие видели необходимость радикальных перемен. Одним из них был Фридрих Ницше.

В первый период своего творчества Ницше обращается к древнегреческой культуре. Он видит ее жизнеутверждающую силу в трагедии. Античная культура для него – это идеал культуры ценностей, которая отвечает природе и склонностям человека. Развивая идеи Шопенгауэра о мире как мире сновидений, Ницше различает апполонийское и дионисийское начала в искусстве и культуре. В первом типе искусства возвеличиваются отдельные явления, во втором – воспевается грубое «страдающее наслаждение», разгул страстей и «похмелье».

Слабость современной культуры он усматривает в ее аполлонийском начале, в излишнем доверии к научным представлениям и в нарочитом оптимизме. Эта сократовско-аполлонийская культура изживает себя. Она «подточила афинского общество», ибо рассудочность Сократа подчинила разуму истинные ценности, естественное вдохновение - логической процедуре майевтики. Главной целью культуры этого типа стало рассудочное познание и просвещение.Именно это одностороннее развитие «истощило ее жизненные силы».

Во второй период творчества Ницше занят решением проблемы «очищения» человека. В работе «Человечское, слишком человеческое. Книга для свободных людей» он говорит о людях свободных духом, преодолевших устаревшие убеждения, прошедших через переоценку ценностей. Ницше пишет, что необходимо пересмотреть достижения науки в познании мира, представления о морали, религии, культуре, государстве, семье ичеловеке. Общепринятые достижения в науке, сложившиеся представления о формах общественного сознания, социальных институтах общества обусловлены тем, что из страстей вырастают мнения, косность духа превращает мнения в убеждения, которые должны быть подвергнуты переоценке.

Третий период его творчества связан с поисками правил измененияубеждений. В работе «Веселая наука» Шопенгауэр использует образ песочных часов для выражения идеи возвращения, упоминает Заратустру, сверхчеловеческое, смерть Бога. В этой работе он поднимает проблему семантики игры, предполагающей проникновение, вслушивание в смысл и сочетание слов, их воздействие. Игровая тематика этой работы оказала влияние на И.Хейзингу, Л.Витгенштейна, М.Хайдеггера, М.Фуко, Ж.Делеза, Ж.Дериду.

В фрагменте «Безумный человек» он выдвигает свой знаменитый тезис «Бог умер! И мы его убили!». Ницше отмечает, что развитие современного духа столь велико, что «не должны ли мы сами обратиться в Бога, чтобы оказаться дстойными его». Его идея смены человеческих ориентиров провозглашает «веру в неверие». Неверие, т.е. смерть и опустошение, предполагает отказ от всего навязанного извне, укорененного в коллективном сознании, переоценку ценностей.

Эти проблемы раскрываются в книге «Так говорил Заратустра», которая считается поворотной в философской биографии Ницше. Сам он считал ее «самой глубокой из всех книг, которыми обладает человечество». Образ Заратустры – это образ человека, идущего по пути становления сверхчеловеком. Устами Заратустры Ницше описывает три этапа превращения духа в человеке: «как дух становится верблюдом, львом верблюд и, наконец, ребенком становится лев». На пути достижения свободы духа прежде всего необходимо познать трудное, чтобы преодолеть свою слабость. «Не значит ли это: унизиться, чтобы заставить страдать свое высокомерие? Все самое трудное берет на себя выносливый дух, подобно навьюченному верблюду... спешит он в свою пустыню», обретая одиночество.

Так, «взяв на себя все самое трудное», человек вступает в схватку с самим собой. Последним «драконом», «господином» и «Богом», которого он обязан победить, является нравственный закон, моральный императив «ты должен». В этой битве человек становится львом: «дух льва говорит: я хочу». Таким образом, он завоевывает себе право переоценки существующих ценностей и создания новых. Стать ребенком - значит, отринув все прежние установления, вновь обрести вкус к «игре созидания». Играть с миром и с собой, как ребенок - означает возродить в себе дионисийское начало. «Да, для игры созидания, братья мои, нужно святое слово утверждения: своей воли хочет теперь дух, свой мир находит потерявший мир». Таков путь к Сверхчеловеку.

В книге «Воля к власти» Ницше рассматривает волю как главную созидающую силу, как порыв к утверждению жизни. Воля к власти – это вечное соперничество множества воль, стремление к самосовершенствованию. Он освобождает от догматов старой философии основное понятие своего учения, увязывая его с понятием свобода, которая и есть единственная цель жизни, когда Сверхчеловек выступает как высший идеал человека.

Идея Сверхчеловека «есть жесткий закон вечного возвращения жизни». Как говорил Заратустра: «Я приемлю тебя, жизнь, какова бы ты ни была: данная мне в вечности, ты претворяешься в радость и желание непрестанного возвращения твоего; ибо я люблю тебя, вечность, и благославления, кольцо колец, кольцо возвращения, обручившее меня стобой».«Закон вечноговозвращения жизни» выражает также освобождение и избрание, обновление и усиление самой жизни. Тезис о «смерти Бога» дополняется идеей о «смерти того человеческого, что сковывает волю». Умирает то, что придавало смысл повседневной жизни, что было внешним обоснованием ценностей. На смену Богу после его смерти приходит Сверхчеловек, а с ним приходят веселье, праздники как добрые знамения грядущих изменений.

В работах «По ту сторону добра и зла. Прелюдия к философии будущего», «К генеалогии морали» (1887). Ницше ставит ряд вопросов: откуда и при каких условиях появились понятия добра и зла? В чем ценность самих ценностей? Помогают ли моральные ценности просто поддержать существование человека или делают его более сильным?Он показывает, что чувство вины вытекает из отношений между заимодавцем и должником, когда создается память о долге через боль и страдание. Поэтому происходит «обожествление жестокости». Суверенный человек (господин), равный самому себе, стоит выше морали рабов, сам формирует свою память.

Прежнюю философию Ницше называет философией догматов, которая «назойливо стремилась к истине», в частности, рассматривала вопросы суеверия души, представленные под видом понятий «субъект», «Я» как логических форм обобщения человеческих отношений. Воля к истине должна рассматриваться не в плане противопоставления истины и лжи, правды и заблуждения. Их противопоставление и апелляция к чистому духу, к добру являются опасным заблуждением. Философия должна рассматривать условия жизни. На место мстительности и злобы должна придти любовь, утвержающая волю человека. Ницше полагает, что такие ценности, как демократия, социализм и феминизм являются препятствием для свободного проявления духа. Они позволяют властвовать массе, слабому, женщине наравне с теми, кто несет в себе воплощенный жизненный закон, кто созидает. Созидание есть избавление от страданий, облегчение жизни.

В работе «Антихрист» философ показывает, что моральные и религиозные ценности относительны. Он выступает за создание принциально новой дисциплины - «Генеалогии», которая должна заниматься изучением истории происхождения предрассудков. Критерием ценностей должна стать самоочевидность, а не понятия априорности, логичности, гипотетичности, которые в традиционной философии обосновывали право на существование моральных ценостей.

В этой связи три проблемы оказываются показательными- рессентимент, вина и нечистая совесть, аскетизм. Рессентимент есть рефлекторное воспроизведение негативной эмоции, появляющейся из-за бессилия. В силу этого человек чувствует зависть, ревность, ненависть и мстительность. Из-за слабости человека, зависимости его от искусственных запретов, норм они не находят своей реализации. Это приводит к самобичеванию человека, придавая его злобности маску благочестия и моральности. Если рессентимент направлен вовне, то это «восстание рабов в морали», а если направлен вовнутрь, то это аскетизм. Идеи восстания и аскетизма есть идеи социализма и христианства, а последнее, по Ницше, вообще является главнымвиновником разложения духа.

Обоснование основ новой морали «сверхчеловека» взамен «изжившей» себя, непродуктивной христианской морали обернулось в реальной жизни для Ницше манией величия и тяжелой болезнью. Однако его попытка отыскать новый путь формирования религиозного сознания, призванного улучшить тип человеческой личности, получила свое развитие в интуитивизме А.Бергсона, философии культуры О.Шпенглера, теории архетипов К.Юнга, экзистенциональной феноменологии М.Хайдеггера, антропологии М.Шеллера, герменевтике П.Рикера и Г.Гадамера, экзистенциализме К.Ясперса, Ж.-П.Сартра, А.Камю, метафизике власти М.Фуко, удовольствия от текста Р.Барта, в образе множественности поверхности Ж.Делеза, в концепции соблазна Ж.Бодрияра. В тоже время искаженная, утрированная идея сверхчеловека была использована Гитлером для обоснования нацистской идеологии и концепции «высшей арийской расы».

А. Бергсон (1859-1941 гг.) - представитель философии жизни разработал учение о роли интуиции в постижении сущего. Он подразделяет сущее на две части: с одной стороны - жизнь, которую можно постичь лишь на интуитивном уровне, с другой - материя, или вернее, то инертное «что-то», которое интеллект рассматривает как материю. Бергсон утверждает, что вся вселенная есть столкновение и конфликт двух противоположных движений: жизни, которая как некая целостность является субстанцией и «стремится вверх», и материи, которая «падает» вниз. Жизнь есть единственная великая сила, это огромный жизненный порыв, данный единожды, в начале мира; встречающий и преодолевающий сопротивление материи.

Бергсон дополняет учение о жизни концепциями о творческой эволюции и об интуиции, предназначенной для постижения сущего; о времени, свободе воли и памяти, в их соотношении со временем. Эволюцию, по Бергсону, невозможно объяснить, традиционно считая главной ее причиной «интенсивные прикосновения к окружающей среде».

Механицизм рациональной метафизики и телеология равно страдают одним и тем же недостатком: они полагают, что в мире нет и не может быть существенных новшеств. Материалистический механицизм рассматривает будущее как нечто «содержащееся в огромном», а телеология утверждает, что цель, которую надо достичь, может быть познана заранее. Они говорят об одном и том же – что результат (каким бы он ни был) заведомо не содержит что-либо принципиально новое.

Эволюция, по Бергсону, имеет творческую основу, как и работа художника. Побуждение к действию, неопределенное желание существуют изначально, но когда желание не удовлетворено, невозможно заранее знать природу того, что удовлетворит это желание.

Выстраивая собственное представление о развитии жизни на Земле, Бергсон указывает, что сначала поток жизни разделяется на животных и растения; растения предназначены, чтобы откладывать энергию в резервуар, животные - чтобы использовать энергию для внезапных и быстрых движений. Но затем среди животных появляется новое разветвление: более или менее разделились интеллект и инстинкт. Противопоставляя их, Бергсон, тем не менее, отмечает, что они никогда полностью не бывают друг без друга, но в основном интеллект есть несчастье человека, тогда как инстинкт в своем лучшем проявлении называется интуицией. Он считает, что необходимо заставить интеллект обратиться к самому себя и пробудить потенциальные возможности интуиции, которые в нем все еще дремлют. Отношение инстинкта к интеллекту он сравнивает с отношением зрения к осязанию.

Существенная особенность интуиции, по его мнению, состоит в том, что она не разделяет мир на отдельные вещи, как это делает интеллект. Интуиция охватывает многообразие целостно, но это многообразие взаимопроникающих процессов, а не пространственно внешних тел. Интуиция для него – это инструмент самопознания жизни. У интеллекта – иная задача. Он оперирует с различными материальными объектами, тогда как интуиция схватывает суть «живой целостности» вещей и явлений. На самом деле «вещей не существует», а есть «целостный поток сущего». Бергсон подчеркивает, что такой взгляд на мир кажется интеллекту трудным и неестественным, но он прост и естественен для интуиции.

Интеллект, разделяющий вещи, по Бергсону, это род сна: он не активен, как вся наша жизнь, а чисто созерцателен. Когда мы спим, говорит он, то наше «я» рассеяно, наше прошлое разбито на куски; вещи которые в действительности взаимопроникают друг в друга, кажутся отдельными твердыми телами.

Основой интуитивизма и философии жизни Бергсона является его учение о пространстве и времени, которое во многом перекликающееся с теорией относительности Эйнштейна. Так, в книге «Время и свобода воли» он отмечает, что интеллект связан с пространством, а инстинкт или интуиция связаны со временем. Пространство для Бергсона – это характеристика материи - возникая при рассечении целостного потока, оно по сути своей иллюзорно: полезно в некоторой степени на практике, но чрезвычайно вводит в заблуждение в теории. Время, наоборот, есть существенная характеристика жизни или разума. Но время - это не математическое время, не однородное собрание взаимно внешних моментов. Бергсон уточняет, что «математическое время», есть, на самом деле, форма пространства; время же, являющееся сущностью жизни, он называет длительностью. Это – «живое» время. Оно - атрибут времени и воспринимается как длительность (событий, явлений). Длительность обнаруживает себя в памяти, так как именно в ней «прошлое продолжает существовать в настоящем».

Бергсон утверждает, что категория «память» обычно объединяет две радикально отличные вещи. «Память» в принципе должна быть силой, абсолютно независимой от материи. И, если дух есть реальность, то именно здесь, по Бергсону, в явлении памяти, «мы можем экспериментально войти с ним в соприкосновение». Наш мозг – это пассивный приемник, раскладывающий и сортирующий полученную информацию. Исходя из этого, Бергсон заключает, что если бы не мозг, мы могли бы воспринимать все, но «на самом деле мы воспринимаем только то, что нас интересует». Жизнь, как некий жизненный порыв, при ослаблении этого порыва увядает и распадается, превращаясь в косную материю (неодушевленное вещество).

В памяти прошлое продолжает жить в настоящем и пронизывает его. Не будь разума, мир был бы вечно умирающим и снова рождающимся, у прошлого не было бы реальности, и поэтому не было бы самого прошлого. По его мнению, именно память, со своим желанием все соотносить, делает прошедшее и будущее реальным, и тем самым создает истинную длительность и время. Только интуиция может постичь это смешение прошлого и будущего; для интеллекта они остаются «неопознанными», внешними.

Бергсон считает, что аргументы против свободы воли основываются частично на допущении, что интенсивность психических состояний есть количество, которое можно измерить, по крайней мере, в теории. Опровергая этот взгляд, он утверждает, что истинная свобода возможна. Бергсон пишет: «Мы свободны, когда наши поступки вытекают из нашей индивидуальности, когда они ее выражают, когда они имеют с ней такое же неопределенное сходство, какое иногда бывает между художником и его творением».

Таким образом, Бергсон - одним из первых в ХХ веке рассмотрел и философски обосновал сущность времени и его специфику, «переживаемую человеком».

Контрольные вопросы

Немецкая классическая философия.

Философия марксизма.

Философия позитивизма: Конт, Спенсер, Милль, Мах.

Основные школы неокантианства, их гносеологическая и методологическая проблематика.

Каковы основы философской герменевтики Шлейермахера, Дильтея?

ГЛАВА 9 КАЗАХСКАЯ ИРУССКАЯ ФИЛОСОФИЯ XIX - НАЧАЛА XX ВЕКОВ

9.1 Философские взгляды, антропоцентризм и гуманизм классиков казахского Просвещения XIX века (Ч. Валиханов, А. Кунанбаев, И. Алтынсарин)

В истории развития духовной культуры казахского народа вторая половина XIX века была переломной. Именно в этот период на казахской земле получила развитие культура Просвещения. Её главными представителями были Ч. Валиханов, А. Кунанбаев, И. Алтынсарин.

Ч.Ч.Валиханов (1835-1865 гг.) – первый замечательный казахский учёный – этнограф, востоковед, географ, историк и выдающийся просветитель–демократ. Он написал массу блестящих работ по географии и этнографии, истории и фольклористике, религиоведению и востоковедению, философии и социологии.

После экспедиции на Иссык-Куль как ученый-исследователь он опубликовал историко-этнографические произведения: «Дневник поездки на Иссык-куль», «Западная провинция Китайской империи и г. Кульджи», «Записки о киргизах», получившие высокую оценку Русского географического общества, избравшего его в феврале 1857 г. своим действительным членом. В том же году Валиханов вновь совершает поездку к алатауским киргизам, где, находясь среди кочевий, изучал их жизнь и обычаи, историю, этнографию, устное народное творчество. В этой поездке он записал отдельные части киргизского эпоса «Манас».

Соприкосновение с историей соседних народов помогало изучать древнюю и средневековую историю казахского народа. Глубоко проанализировав и сопоставив собранный во время первых экспедиций материал, Чокан пришел к выводу, что «в средние века оседлость здесь (в Киргизии и на юге Казахстана) сильно распространялась в Илийской долине».

Новым этапом научной деятельности Чокана Валиханова стала конфиденциальная (тайная) поездка в Кашгарию в 1858 г., когда впервые после Марко Поло и иезуита Геоса (1603), он побывал в этой закрытой для чужестранцев стране, и написал знаменитый труд: «О состоянии Алтышара, или шести восточных городов Китайской провинции Нан Лу (Малой Бухарии)» (1858-1859 гг.). В разделе «Правительственная система и политическое состояние края» своего фундаментального труда он пишет: «Восточный Туркестан как часть Китайской империи подлежит ведомству Западного края, следовательно, илийского цзянь-цзуня».

В этой поездке Ч.Валиханов установил, что главными борющимися партиями, вражда между которыми остаётся практически абсолютно неустранимой, были партии так называемых белогорцев и черногорцев. Используя свой извечный прием «разделяй и властвуй», китайские колонизаторы добились этого противостояния путем разделения управляемой территории на множество независимых друг от друга ведомств, а также путём искусственного раскола всего населения на различные религиозно-политические партии и разжигания борьбы между ними. «Относительно туземного управления, - пишет Ч.Валиханов, - западные города Малой Бухарии с селениями составляют независимые один от другого ведомства. Шесть городов: Яркенд, Хотан, Кашгар, Аксу, Янысар, Туфан образуют с окрестными селениями шесть независимых округов. Каждый город имеет своё правительство в следующем составе: хакимбек - главный правитель округа, ишкага – его помощник, шанбеги или газначибек – генеральный казначей; эти лица осуществляют общее управление».

Согласно Чокану, китайцы, обустраивая подобным образом управленческие дела, руководствовались двумя мотивами. Смысл первого мотива заключается в том, чтобы сделать местное самоуправление Восточного Туркестана послушным орудием в руках китайских колонизаторов: «Назначение, выборы и утверждение туземных чиновников китайцы предоставили себе, и это составляет предмет особенной их заботливости. Высшие чины дают лицам, испытанным и известным своей преданностью богдыхановскому правителю». Второй мотив состоял в стремлении китайской колониальной администрации превратить раздачу должностей туземного «самоуправления» в свою частную собственность и использовать её как дополнительный источник обогащения. «Раздача должностей составляет для китайских мандаринов также источник своекорыстных выгод и доходов». Исследования Чокана проливают свет не только на истинное положение дел в его время, они служат хорошим уроком и для наших современников.

Валиханов принял непосредственное участие в мероприятиях правительства по реорганизации местного управления в степи, внес ряд практических предложений и рекомендаций. Основные мысли изложены им в ряде «Записок», поданных на имя властей: «О мусульманстве в степи», «О кочевниках киргизах», «Записка о судебной реформе».

Оценивая деятельность Чокана Валиханова от имени Русского географического общества и от ученых России, крупный ученый-востоковед И. И. Веселовский отмечал: «Как блестящий метеор промелькнул над нивой востоковедения - Чокан Чингисович Валиханов. Русские ориенталисты единогласно признали в лице его феноменальное явление и ожидали от него великих и важных открытий о судьбе тюркских народов: но преждевременная кончина Чокана лишила нас этих надежд». Он умер от чахотки, не достигнув и 30-летнего возраста.

Абай Кунанбаев (1845-1904 гг.) - великий поэт, писатель, просветитель, общественный деятель, основоположник современной казахской письменной литературы. Его творчество и жизнь есть образец высокой духовности. И по сей день народ считает Абая совестью нации. К концу своей жизни он пришел к выводу, к которому приходят многие. Он замечает: когда человек обессилел и устал душой, убеждается в бесплодности своих благих стремлений, в суетности и бренности жизни. Благим стремлением самого Абая было желание научить человека быть человеком. Девизом всего его творчества стал призыв «Aдaм бол!».

Абай был убежден, что человек изначально обладает всеми качествами, присущими Богу. Эти качества находятся в нас в зачаточном состоянии. Сознательно развивая их, человек может и должен уподобиться Богу - стать совершенным Человеком. На этом пути самосовершенствования главное – никому не навредить. Это возможно, если руководствоваться главной обязанностью человека – умением любить. По мысли Абая, поскольку Бог создал человека с любовью, тот должен сначала научиться любить Бога, потом – человечество, затем – справедливость. «По сути, Бог для Абая – это нравственный закон, который превыше всего» (А.Кодар). В трактовке Бога Абай далек от исламской ортодоксии и мусульманского фатализма. Ему ближе и понятнее суфийско-тенгрианское понимание единства макро- и микрокосма, мира и человека.

В абаевской идее «Будь человеком!» «… человечность … была тождественна нравственности, духовности и находилась достаточно далеко от «тварности», что говорит о двойственной и противоречивой природе человека» (М.С. Орынбеков). В этом аспекте «понимания идеального как движущей силы и материального как преображенно-слитного с идеальным» (А.Ф. Лосев), Абай очень похож на русских религиозных философов Вл. Соловьева, П. Флоренского, Н. Бердяева.

Дата добавления: 2014-11-09