Б. А. Рыбаков. Микула Селянинович

Былиной, народность которой никогда не подвергалась сомнению, является широко известная былина о Микуле Селяниновиче, главный герой которой — пахарь, мужик, богатырь в холщевой рубахе.

Диапазон географических и хронологических приурочении этой былины очень велик: ее связывают то с киевским югом, то с новгородским севером; одни относят ее к началу Х в., связывая с Вещим Олегом, а другие — к XV—XVI вв., полагая, что «общая идейная направленность былины и ее конкретное содержание дают основание считать, что она возникла сравнительно поздно». В. Я. Пропп в своей монографии недоумевает по поводу столь позднего появления героя-крестьянина в эпосе: «Мы знаем, что создателем и носителем эпоса в первую голову было крестьянство, но до сих пор (досоздания централизованного государства) на всем протяжении развития эпоса крестьянина мы не видели» Для выяснения вопроса о народности былин нам действительно очень важно точнее определить место и время зарождения той былины, в которой прославление крестьянского труда является не позднейшим второстепенным добавлением, а составляет ее главную сюжетную основу.

Здесь от хронологии зависит принципиальный вопрос первостепенной важности, и поэтому необходимо использовать все возможности для того, чтобы точнее определить время появления в былинном эпосе образа богатыря-оратая Микулы Селяниновича. Но перед нами встанут почти непреодолимые трудности, если к решению этого вопроса мы подойдем с позиций В. Я. Проппа, отрицающего историчность былин и исторический подход к ним. «Предпосылка, из которой исходила историческая школа,— пишет он,— состояла в том, что фольклорные произведения создаются так же, как литературные, т. е. в определенном месте и в определенный момент... Но для эпоса, а также для сказки и некоторых Других видов народной поэзии она ошибочна и из нее исходить нельзя». «Эпос, как и другие виды народной поэзии, обращен не в прошлое, а в будущее». <...>

Былины о Вольге Святославиче и Микуле Селяниновиче дают хороший материал для проверки положений «антиисторической» школы Проппа. Один из главных героев этих былин — Вольга Святославич, племянник князя Владимира, собирающий дань с городов, следовательно,— князь. Это облегчает нам поиски реального прототипа.

Имена Волха и Вольги в былинах всегда различаются, и поэтому объединять два разных цикла нет возможности, хотя отдельные второстепенные детали, вроде волшебной охоты, сходны в обоих циклах. Имя «Вольга», несомненно, является формой произношения имени «Олег», так как в киевской летописи XII в. уже встречаются обе формы: «Ольговичи» и «Вольговичи» ⁴. Следовательно, нам надо предпринять поиски русского князя Олега Святославича.

<...> Из русских князей с таким именем особенно известен Олег Святославич Черниговский, принадлежащий к беспокойной плеяде «Ярославлих внуков» и, может быть, наиболее жестокий и алчный из всех них. Его бурная судьба, забрасывавшая его из Чернигова то в Тмутаракань, то в Рязань, то на остров Родос, могла бы послужить основой большого цикла песен, но этот князь-авантюрист, породнившийся с половцами, не заслужил народной любви и даже в феодальную поэзию вошел с горьким именем «Гориславича». Может быть, над ним посмеялся автор былины, заставивший Вольгу терпеть поношение от простого крестьянина? Если считать былины вымыслом без реальной исторической основы, то на этом можно было бы прекратить поиски, удовлетворившись самым общим сопоставлением. Можно было бы и Вещего Олега присоединить к тем импульсам, которые содействовали созданию былинного образа — ведь народ, судя по летописному сказанию о предначертанной смерти Олега, относился враждебно к этому варяжскому конунгу.

Однако былина о Вольге Святославиче содержит ряд таких черт, которые заставляют направить поиски в другом направлении. География былины не дает никаких точек соприкосновения ни с Черниговщиной, ни с другими местами действия Олега «Гориславича». Князь Вольга, племянник Владимира, едет собирать дань с городов Гурчевца, Ореховца и Крестьяновца, а затем возвращается в город Туринск. Давно уже была высказана мысль о том, что здесь перечислены древние города Древлянской земли: Гурчевец—Вручии,Овруч; Крестьяновец — Искоростень, Коростень.

Добавлю, что среди древлянских городищ есть большое городище в Олевске, считавшемся в XV в. городом. Вручий, Искоростень и Олевск составляют небольшой равносторонний треугольник внутри Древлянской земли. На север от них лежит стариннейший удельный город Туров, имя которого легко угадывается в былинном Туринске. Олег Святославич Черниговский никогда не имел никакого отношения к Древлянской земле и никогда не владел ни одним из названных городов.

Имя Олега носил сын Святослава Игоревича, сводный брат Владимира Святого. Этот Олег Святославич с юных лет был связан именно с Древлянской землей. В 975 и 977 гг. подтверждается связь Олега Святославича с Древлянской землей: здесь он охотится, здесь во Вручем его осаждает брат Ярополк, здесь, в центре своих древлянских владений, он и погибает. А. А. Шахматов давно уже предполагал, что былина о Вольге Святославиче связана именно с Олегом Древлянским⁶, но его мысль никем не была поддержана, а потом была просто забыта.

Сторонники северного, новгородского происхождения былины. стремившиеся связать ее с Вещим Олегом, считали надежным аргументом в свою пользу то описание природы, которое содержит- ся в былине:

Как орет в поле оратай, посвистывает,

Сошка у оратая поскрипливает,

Омешики по камешкам почиркивают.

А пенье-коренье (оратай] вывертывает,

А большие-то каменья в борозду валит...

В этой обильной камнями пашне видели северную каменистую землю Новгородщины. Но следует обратить внимание на то, что поперек Древлянской земли через Искоростень и Малин в направлении к Днепру проходит широкая полоса конечной морены. создающей точно такие же почвенные условия, как и на далеком Олонецком севере. Следовательно, и природа былины не противоречит признанию местом ее действия Древлянской земли.

Итак, разбор былинной географии (городов и природы) и имени одного из героев привел нас в Древлянскую землю во время короткого княжения здесь молодого Олега Святославича (970—977 гг.). В эти годы здесь разыгрались две трагедии, героем которых был Олег. Обе они нашли отражение и в эпосе и в летописных записях. Быть может, именно наличие былин о молодом Вольге Святославиче и способствовало закреплению событий в киевском летописном своде конца Х или начала XI в., так как одно из этих событий — убийство на охоте — было само по себе незначительным эпизодом и в краткую летопись тех лет могло бы и не попасть, если бы не было особых побуждающих причин в виде готовой и, очевидно, популярной песни об этом эпизоде.

Среди редких и не типичных записей А. Ф. Гильфердинга есть былина «Вольга», в которой нет еще никакого упоминания о Микуле и где действуют Вольга и некий Сантал.

По былине, Вольга познал всю мудрость и стал распоряжаться «дружинущкою хороброю» в десятилетнем возрасте. Реальный князь Олег получил Древлянский удел от отца тогда, когда самому Святославу было около 30 лет; следовательно. Олегу, младшему из сыновей, могло быть действительно не более 10—12лет.

Былина начинается описанием волшебной охоты юного десятилетнего Вольги:

Свернулся Вольга да малой птичиной,

Улетел-то Вольга да он под оболоку,

А и птицу всю да он порозгонял.

Свернулся Вольга да добрым молодцом:

— Братцы дружинушка хоробрая!

Ставьте-тко ласточки дубовыи.,

Силышка вы ладьте-тко шелковый...

Овернулся Вольга да лютыйм зверем,

А и ушел-то Вольга да во темны леса,

Зверей-то всех он порозгонял...

И вдруг, совершенно неожиданно, без всякой видимой связи
с охотничьими подвигами Вольги, былина сообщает о том, что

Поезжае Вольга в Вольгу-город.

Видела царица нехороший сон:

Бьется сокол да с черным вороном,

Перебил сокол да черна ворона.

Ясный тот сокол — Вольга богатырь,

Чорный тот ворон — то сам Сантал.

Этим былина заканчивается, оставляя слушателя в недоумении: конфликт между Вольгой и Санталом не раскрыт, бой между ними в былине не описан и есть только два вещих предзнаменования: когда родился Вольга, то Сантал с женой сбежал в «Вольгу», а когда юноша Вольга поехал в «Вольгу-город», то жена Сантала увидела недобрый сон, означавший победу сокола — Вольги над черным вороном — Санталом.

Летопись сохранила рассказ о нарушении княжеских охотничьих угодий Олега Святославича Лютом — сыном могущественного варяга Свеналда (или Свенельда). Нарушение границ произошло в тот момент, когда сам Олег охотился в своей Древлянской земле, где княжеские ловища и становища были разграничены еще в середине Х в. при княгине Ольге. С тех пор Древлянская земля была связана с Вышгородом — «Ольгиным градом» (не отсюда ли и в былине «Вольга-город»?). «Лов деющю Свеналдичю именем Лют; ишед бо ис Киева, гна по звери в лесе. И узре и Олег, и рече: «Кто се есть?» И реша ему: «Свеналдичь». И заехав, уби и; бе бо ловы дея Олег».

Для того чтобы понять, почему по поводу этого небольшого эпизода была сложена былина, продержавшаяся в народе почти тысячу лет, нам нужно полнее представить себе конкретную историческую обстановку в Киевском государстве в 970-е годы. Варяжское засилье, так явно ощущавшееся в первую половину Х столетия, несколько уменьшилось при Святославе. Однако и тогда выделялась фигура воеводы-варяга Свеналда, воспитателя Святослава, прославившегося еще при Игоре богатством и убранством своей дружины. (...) После гибели Святослава Свеналд стал крупнейшей фигурой в Киеве, так как князь Ярополк был еще очень юн. Властный воевода-варяг, окруженный собственной богатой дружиной (вероятно, тоже варяжского происхождения), был своего рода киевским мажордомом и олицетворял собой варяжское начало в управлении Русью. В летописных сводах сохранилось двойственное отношение к Свеналду; одни записи представляют его мудрым советником князя, а другие — косвенным или прямым виновником смерти русских князей Игоря и Олега Святославича. Очевидно, среди летописцев были как сторонники, так и противники высоко поднявшегося варяга.

Последняя четверть Х в. была временем борьбы с варяжским засильем в Киеве. Брат Олега Владимир, захватив Киев с помощью варягов-наемников, решительно очищает город от них после победы. Тремя годами позже киевский народ так же решительно добился принесения в жертву русским богам знатного варяга, проживавшего в боярской части Киева. Эпизод в древлянских лесах, когда сокол победил черна ворона, был первым открытым выступлением против самой знатной и сильной части киевских варягов, что и давало основание народу воспеть его в былине, сочувствующей смелому Олегу Святославичу. Дух этой былины вполне соответствует духу ряда летописных сказаний Х в. о Свеналде и варягах. Смерть Свеналдича в древлянских ловищах Олега могла рассматриваться как своего рода кровная месть за деда, князя Игоря, погибшего в древлянских лесах. После расправы с Лютом князь Олег Святославич прожил всего лишь два года и погиб в борьбе с самим Свеналдом, два года готовившим месть своему врагу.

В 977 г. Свеналду удалось уговорить киевского князя: «Поиде Ярополк на Олга, брата своего, на Деревьску землю. И изиде противу его, Олег, и ополчистася. Ратившемася полкома, победи Ярополк Ольга. Побегъшю же Ольгу с вой своими в градъ, рекомый Вручий; бяше черес гроблю [ров] мост ко вратом градным, теснячеся друг друга пихаху въ гроблю. И спехнуша Ольга с мосту в дебрь».

Важный исторический источник середины XI в. «Память и похвала князю русскому Владимиру», написанная мнихом Иаковым, дает интересный вариант этого текста: Олег погиб не потому, что его столкнули с моста, а потому, что мост обломился и упал в крепостной ров вместе с людьми. А мотив обломившегося моста неразрывно связан с былиной о Вольге и Микуле. Когда Вольга Святославич уже принял Микулу в свою дружину и они вместе едут в город Куржов или Гурчев (летописный Вручий), то оказывается, что их враги подготовили им западню — подрубленный мост, на котором гибнет часть войска Вольги и Микулы. Куржовские мужички, узнав, что к ним едут Вольга и Микула,

Поделали мосточики поддельный,

Поддельныи мосточки все калиновые...

Да зашла эта силушка Микулушкина

А. на эти мосточки на калиновы,,

А подломились ты мосточки да калиновые,

А погинуло тут силушки да много той...(...)

Этот упорно повторяемый мотив гибели «силушки» князя и оратая на подломившихся мостках очень живо напоминает гибель Олега на замковом мосту Овруча, когда «падаху людье мнози и удавища кони человеци». Крепостной ров был настолько заполнен телами, что при розыске тела Олега влачища трупье из гробли от утра и до полудне». Смерть Олега Святославича должна была удовлетворить старого Свеналда, но едва ли она могла радовать русское население Киевской и Древлянской земли — ведь это было торжеством всесильного варяга. (...)

Основную, наиболее разработанную и целостно сохранившуюся часть былины составляют эпизод встречи Вольги с Микулой Селяниновичем и приглашение Микулы на службу к князю. Одна часть былин повествует о согласии Микулы и о дальнейших совместных действиях князя и оратая. Возможно, что вместе с Микулой были приглашены и другие оратаи, так как упоминается, как мы уже видели, «силушка Микулушкина» — его войско.

Датировать эту часть былины мы можем временем между смертью Люта Свеналдича и началом войны Ярополка с Олегом, когда было ясно, что эта война должна вспыхнуть. Короткий промежуток времени 975—977 гг. обе враждующие стороны должны были усиленно готовиться, собирать «воев», увеличивать дружину. Вполне вероятно, что былина о Вольге Святославиче и Микуле Селяниновиче в своем первичном виде и отразила этот набор войска в условиях нараставшей опасности, когда княжеская дружина могла пополняться выходцами из народа. Пятнадцатью годами позже Владимир, брат Олега, будет точно так же пополнять свой дружину богатырями-кожемяками, из самой гущи народной, превращая их в «великих мужей».

В последней четверти Х в. происходило, очевидно, много новых явлений, связанных с глубокими внутренними процессами: на одном полюсе, в деревне, неудержимо распадались родовые связи, шло расслоение деревни, выделялись устойчивые индивидуальные хозяйства; на другом полюсе, в феодальной вотчине, менялся состав княжеской дружины: наемники-варяги все больше вытеснялись коренными русскими людьми, набираемыми, как мы знаем, из жителей Приднепровья, Словен и Кривичей. Вот этот-то важный процесс, имевший общенародное значение. и отражен созданием былинного образа Микулы Селяниновича, оратая, успешно ведущего свое хозяйство, умеющего постоять за себя, бывалого человека, воевавшего с разбойниками во время поездок в город за солью.

Историю былины о Вольге и Микуле можно представить себе так: юный князь Олег стал известен народу тогда, когда он поднял руку на сына самого могущественного человека — Свеналда — и наказал нарушителя «ловищ и становищ», убив его своей рукой. Это был смелый вызов мажордому-варягу, десятки лет стоявшему. У кормила власти; с этого поединка началась решительная и успешная борьба с варягами внутри Руси. Былины о Вольге неизменно начинаются с охотничьих подвиги князя. Уменье руководить охотой — своего рода аттестат зрелости, недаром Мономах, поучая детей, так много внимания уделяет охоте. Вольга в былине уже в десятилетнем возрасте руководит дружиной.

Можно думать, что бой «сокола» с «черным вороном» был свое время разработан в былине подробнее, так как до нас, несомненно, дошли лишь незначительные фрагменты описаний борьбы с Санталом—Свеналдом (или Свеналдичем).

Усиление княжеской дружины Олега Святославича за счет широкого вовлечения древлянского крестьянства было, очевидно, такой же новинкой, как и борьба против Свеналда, и так же нашло широкий отклик в народных массах: рушилась прежняя замкнутость княжеской дружины-гвардии, перед крестьянством, может быть, впервые открывалась возможность участия в княжеском войске. Это событие было достойно воспевания, и народ сложил былину о Микуле Селяниновиче, полную уважения к пахарю, его достоинству, его силе, его уменью. Трагическая гибель семнадцатилетнего князя под мостом тоже должна была произвести впечатление на окружающих и воплотиться в эпической песне. Былина не сохранила до наших дней описания смерти героя, но гибель войска, упавшего с обломившегося моста, запомнилась сказителям хорошо.

В эпоху Владимира Святого, когда создавался основной былинный цикл, былины о Вольге Святославиче вполне могли и должны были присоединиться к нему, во-первых, потому, что сам Владимир, упорно враждовавший с Ярополком, должен был выражать симпатию к младшему брату — Олегу, погибшему в войне со старшим — Ярополком. А, во-вторых, все то, что прославлялось в былине, что составляло сущность ее центральной части — приглашение оратая в княжескую дружину — все это составляло и сущность политики самого Владимира, организовавшего борьбу против печенегов силами русского народа, без варягов.

Основу былины о Вольге и Микуле никак нельзя относить к позднему времени образования централизованного государства, ее следует считать естественным, исторически обусловленным продуктом народного творчества 975—977 гг., времени начала расцвета древнерусского государства.

Дата добавления: 2014-11-16