Отрицание в фантазии

А. Фрейд

ПРИМЕРЫ ИЗБЕГАНИЯ ОБЪЕКТИВНОГО НЕУДОВОЛЬСТВИЯ И ОБЪЕКТИВНОЙ ОПАСНОСТИ (ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ СТАДИИ ЗАЩИТЫ)¹

Все способы защиты, открытые анализом, служат един­ственной цели — помочь Эго в его борьбе с инстинктивной жиз­нью. Они мотивированы тремя основными типами тревоги, ко­торой подвержено Эго,— инстинктивной тревогой, объективной тревогой и тревогой сознания. Кроме того, простой борьбы кон­фликтующих импульсов уже достаточно для того, чтобы запус­тить защитные механизмы.

Психоаналитическое исследование проблем защиты развива­лось следующим образом: начавшись с конфликтов между Ид и образованиями Эго (как это показано в истерии, неврозах навяз­чивости и т. д.), оно перешло затем к борьбе между Эго и Супер-Эго (в меланхолии), после чего обратилось к изучению конфлик­тов между Эго и внешним миром (например, в детской фобии жи­вотных, обсуждающейся в «Торможении, симптоме и страхе»). Во всех этих конфликтах Эго индивида стремится отвергнуть часть своего собственного Ид. Таким образом, инстанция, воздвигающая защиту, и вторгающаяся сила, которая отвергается, всегда остают­ся теми же самыми; изменяются лишь мотивы, побуждающие Эго предпринимать защитные меры. В конечном счете все эти меры направлены на то, чтобы обеспечить безопасность Эго и уберечь его от переживания неудовольствия.

Однако Эго защищается не только от неудовольствия, исхо­дящего изнутри. В том же самом раннем периоде, когда Эго зна­комится с опасными внутренними инстинктивными стимулами, оно также переживает неудовольствие, источник которого нахо­дится во внешнем мире. Эго находится в тесном контакте с этим миром, дающим ему объекты любви и те впечатления, которые фиксирует его восприятие и ассимилирует его интеллект. Чем больше значимость внешнего мира как источника удовольствия и интереса, тем выше возможность пережить исходящее от него неудовольствие. Эго маленького ребенка все еще живет в соот­ветствии с принципом удовольствия; оно еще не скоро научит­ся выносить неудовольствие. В это время индивид слишком слаб для того, чтобы активно противостоять внешнему миру, защи-

¹ Фрейд А. Теория и практика детского психоанализа. Т. I. M., 1999, стр. 162—201, 300—304.

щаться от него при помощи физической силы или изменять его в соответствии со своей собственной волей; как правило, ребе­нок еще слишком слаб физически для того, чтобы убежать, а его понимание еще так ограниченно, что не может увидеть не­избежное в свете разума и подчиниться ему. В этот период не­зрелости и зависимости Эго помимо того, что оно предприни­мает усилия по овладению инстинктивными стимулами, стремится всеми способами защитить себя от объективного неудовольствия и грозящих ему опасностей.

Поскольку теория психоанализа основана на изучении невро­зов, естественно, что аналитические наблюдения были сначала сосредоточены на внутренней борьбе между инстинктами и Эго, следствием которой являются невротические симптомы. Усилия детского Эго избежать неудовольствия, непосредственно сопро­тивляясь внешним впечатлениям, принадлежат к области нор­мальной психологии. Их последствия могут быть важными для формирования Эго и характера, но они не патогенны. Когда эта конкретная функция упоминается в клинических аналитических работах, она никогда не рассматривается как основной предмет исследования, а скорее как побочный продукт наблюдения.

Вернемся к фобии животных Маленького Ганса. Это клини­ческий пример одновременных защитных процессов, направлен­ных соответственно вовнутрь и наружу. Мы говорили, что в ос­нове невроза маленького мальчика лежат импульсы, связанные с Эдиповым комплексом². Он любит свою мать и из ревности принимает агрессивную установку по отношению к отцу, кото­рая вторично вступает в конфликт с его нежной привязаннос­тью к нему. Эти инстинктивные импульсы возбуждают его страх кастрации, который он переживает как объективную тревогу, и тогда запускаются различные защитные механизмы против ин­стинктов. Его невроз использует методы замещения (отца на вы­зывающее страх животное) и обращения его собственной угро­зы своему отцу, т. е. превращение ее в тревогу, чтобы не испы­тывать самому угрозы со стороны отца. Наконец искажение ис­тинной картины довершается регрессией на оральный уровень (мысль о том, что его покусают). Эти механизмы прекрасно вы­полняют свою цель отвержения инстинктивных импульсов; зап­ретная любовь к своей матери и опасная агрессивность по от­ношению к своему отцу исчезли из сознания. Его страх кастра­ции, связанный с отцом, превратился в симптом страха перед лошадьми, но в соответствии с механизмом фобии Маленький

См. описание в «Торможении, симптоме и страхе».

Ганс избегает приступов страха при помощи невротического тор­можения — он отказывается выходить из дома.

В анализе Маленького Ганса эти защитные механизмы дол­жны были быть обращены. Его инстинктивные импульсы были освобождены от искажений, и его страх был отделен от мысли о лошадях и прослежен до реального объекта — его отца, после чего он был проговорен, ослаблен, и было показано, что он не имеет объективного основания. После этого нежная привя­занность мальчика к своей матери смогла ожить и отразиться в сознательном поведении, поскольку теперь, когда страх кастра­ции исчез, его чувство по отношению к ней больше не было опасным. После того как его страх был рассеян, исчезла необ­ходимость регрессии, к которой этот страх привел его, и он смог вновь достичь фаллического уровня развития либидо. Невроз ребенка был исцелен..

На этом закончим разговор о превратностях защитных про­цессов, направленных против инстинктов.

Но даже и после того, как аналитическая интерпретация по­зволила инстинктивной жизни Маленького Ганса обрести ее нор­мальный ход, его психические процессы некоторое время все еще оставались нарушенными. Он постоянно сталкивался с двумя объективными фактами, с которыми никак не мог примириться. Его собственное тело (в особенности пенис) было меньшим, чем у его отца, и отец для него выступал как противник, над кото­рым он не надеялся одержать верх. Таким образом, оставалась объективная причина для зависти и ревности. Кроме того, эти аффекты распространялись также на его мать и маленькую се­стру: он завидовал им, потому что, когда мать удовлетворяла фи­зические потребности ребенка, обе они испытывали удоволь­ствие, тогда как он оставался в роли простого наблюдателя. Вряд ли можно ожидать от пятилетнего ребенка уровня осознания и рассудительности, достаточного для того, чтобы избавиться от этих объективных фрустраций, утешив себя обещаниями удов­летворения в некотором отдаленном будущем, или чтобы при­нять это неудовольствие, как он принял факты своей детской инстинктивной жизни после того, как осознанно признал их.

Из детального описания истории Маленького Ганса, приве­денного в «Анализе фобии пятилетнего мальчика» (S. Freud, 1909), мы узнаем, что в действительности финал этих объективных фру­страций был совершенно иным. В конце анализа Ганс связал воедино две мечты: фантазию о том, чтобы иметь много детей, за которыми бы он ухаживал и купал в ванной, и фантазию о

слесаре, который клещами откусывает у Ганса ягодицы и пе­нис, чтобы дать ему большие и лучшие. Аналитику (который был отцом Ганса) нетрудно опознать в этих фантазиях выполнение двух желаний, которые никогда не были реализованы в действи­тельности. У Ганса теперь есть — по крайней мере в воображ^ нии — такой же половой член, как у отца, и дети, с которыми он может делать то же, что его мать делает с его маленькой сестрой.

Еще даже до того, как он породил эти фантазии, Маленький Ганс расстался со своей агорафобией, и теперь, с этим новым психическим достижением, он наконец обрел душевное равнове­сие. Фантазии помогли ему примириться с реальностью, точно так же как невроз помог ему прийти к согласию со своими инстинктивными импульсами. Отметим, что сознательное понима­ние неизбежного не играло здесь никакой роли. Ганс отрицал реальность посредством своей фантазии; он трансформировал ее в соответствии со своими собственными целями и выполнением своих собственных желаний и только тогда смог принять ее.

Изучение защитных процессов в ходе анализа Маленького Ганса показывает, что судьба его невроза была определена на­чиная с того момента, когда он сместил свою агрессивность и тревогу с отца на лошадей. Однако это впечатление обманчиво. Такая замена человеческого объекта животным сама по себе не является невротическим процессом; она часто случается в нор­мальном развитии детей, и ее последствия у разных детей суще­ственно различаются.

Например, семилетний мальчик, которого я анализировала, развлекался следующей фантазией. У него был ручной лев, ко­торый всех пугал и¹ никого, кроме него, не любил. Он приходил по его зову и следовал за ним как собачонка, куда бы он ни шел. Мальчик присматривал за львом, кормил его и ухаживал за ним, а вечером устраивал ему постель у себя в комнате. Как это обычно бывает с мечтами, повторяющимися изо дня в день, главная фантазия стала основой многочисленных приятных эпи­зодов. Например, была особая мечта, в которой он приходил на маскарад и говорил всем, что лев, которого он привел с собой, — это всего лишь его переодетый друг, Это было неправдой, по­скольку «переодетый друг» был в действительности его львом. Мальчик наслаждался, представляя, как все перепугались бы, если бы узнали его секрет. В то же время он чувствовал, что реальных оснований для страха у окружающих нет, поскольку, пока он держал льва под своим контролем, тот был безвредным.

Дата добавления: 2014-11-16