Рабочая сила рабов и животных

К данному типу «личных сервитутов» юстиниановское право при­шло в результате исторического развития, во всем аналогичного тому, что происходило с habitatio.

Относительно легата, по которому завещатель оставлял некоему лицу орегае, т. е. возможность использовать раба как рабочую силу, классические юристы спорили, заключалось ли право легатария в узуф­рукте, пользовании или простом требовании по обязательству. Юсти­ниан же определил такое право в качестве особой формы права на пользование чужой вещью: это личный сервитут, заключающийся в способности потреблять результаты труда раба или непосредственно, или сдавая его рабочую силу в аренду и получая за это плату.

Юстиниановское право приравняло орегае animalium (животных) к орегае servorum (рабов).

Различие между этими правами и habitatio было создано за счет того, что орегае можно было передавать по наследству¹.

¹ Отличие, строго говоря, установлено не между орегае и habitatio, а между орегае и usus как общей категорией прав пользования чужой вещью без получе­ния плодов. Логика решения в случае орегае диктуется тем обстоятельством, что срочность этого права задана конечностью жизни раба, так что продолжитель­ность жизни пользователя становится здесь несущественной.

§ 183. Происхождение эмфитевсиса

Институт эмфитевсиса исторически развился из сдачи в аренду agri vectigales (доходные поля). Муниципии и частные объединения (collegia, § 31) практиковали сдачу собственных земель частным граж­данам, взимая с них с определенной периодичностью плату, которая называлась vectigal. Земля сдавалась с той оговоркой, что в условиях постоянной аренды или аренды на неопределенное время, noKavectigal будет вноситься своевременно, данный земельный участок не может быть отобран ни у арендатора, ни у его наследников. В юридической науке¹ обсуждался вопрос о том, не следует ли уподобить такие отно­шения купле-продаже (к чему, казалось, подводила вечность пользо­вания, § 243) или аренде (о чем можно было заключить из наличия арендной платы, § 244). Как бы то ни было, речь здесь несомненно шла об обязательственных отношениях, при которых арендатору должна была бы даваться не actio in rem, но actio in personam. Однако претор, приняв во внимание постоянный характер отношений, счел целесо­образным защитить их более энергично, чем обычную аренду, предо­ставив арендатору, помимо обычных владетельских

интердиктов (§ 168), специальный иск, называемый actio vectigalis.

В результате появилось вещное право sui generis, которое давало своему носителю широкие полномочия пользоваться своей недвижи­мостью, в том числе и производя в ней изменения, и передавать эти полномочия другим, будь то inter vivos (отчуждение), будь то mortis causa (передача по наследству, § 11).

Со временем стали утверждаться два других аналогичных отноше­ния, уже публичного характера: ius emphiteuticum, дававшееся на опре­деленный срок частным лицам на общественную недвижимость, viius perpetuum, которое давалось навечно на patrimoniale, т. е. наследствен­ную недвижимость императора. Одно постановление императора Зено-на (V в. н. э.) объединило два этих института с арендой agri vectigales, установив заодно, что здесь не идет речь ни о продаже, ни об аренде, но об ином типичном отношении, связанном с особым правомч

На основе этих прецедентов в юстиниановском праве возник единый ин­ститут эмфитевсиса.

'Контроверзу излагает Гай (3.145).

²Так называемый третий тип контракта (tertium genus contractus): в эту эпоху купля-продажа трактовалась как сделка с вещно-правовым эффектом, арен­да—с обязательственным, отсюда специфика договора об установлении эм­фитевсиса (С. 4. 66.1).

Дата добавления: 2014-11-18