Часть 3 4 страница

У. Г.: Я не знаю; это может быть то же самое, но выражения различаются. Я говорю, что движение мысли и движение жизни – это одно и то же, это единое движение. «Я» является параллельным движением, которое представляет собой движение прочь от движения жизни. Это – разделение в человеческом сознании.

В Библии можно найти некоторые удивительные высказывания Иисуса. Он говорил об истине, что она сделает тебя свободным. Он говорил: «Я – свет». Что это означает? Возможно, или возможно нет, это означает, что нет движения, отдельного от движения жизни. Это движение жизни выражает себя в своей потрясающей интенсивности, там не может быть даже осознавания, не говоря уже об обычном состоянии ума, индуисты называют это состояние нирвикальпа самадхи. Но это все слова, и ты не хочешь в них запутываться.

Вопрос в том, что осознаёт что? То осознаёт То, Беспредельность осознаёт Себя, и там происходит какое‑то действие; нет никакого смысла рассуждать об этом дальше[23].

Затем есть состояние, где нет никакого осознания чего бы то ни было – времени, пространства – ничего. Нет никакой отдельности. Возможно, это было основой трех великих философий Индии (джайнизма, буддизма и индуизма), но меня это не интересует.

Здесь нет нужды ни в каком сравнении. Но вы занимаетесь тем, что сравниваете описание этого цветка с еще одним описанием, которое вам известно. Все, что исходит отсюда, исходит от всего существа человека. Жизнь описывает сама себя. Почему вам надо пересказывать это в терминах вашего прошлого, ваших идей?

Суббарао: Быть может, мы ищем подтверждения.

У. Г.: Подтверждения чего? Это никогда не может быть частью вашей структуры опыта. То, что я передаю, – это не опыт и не знание того; оно просто описывает само себя. Ваш вопрос ввел меня в то состояние, и то состояние описывает само себя. Такие слова, как любовь, блаженство, красота и тому подобные, здесь не используются потому, что они вводят в заблуждение. Эти слова… например, слово «любовь» соотносится со своей противоположностью – с ненавистью. Здесь нет никаких противоположностей.

Суббарао: В чем разница между переживанием, которое вы можете называть реальным, и этим состоянием бытия?

У. Г.: Ты полностью бодрствуешь. Сила, ритм, пульс жизни здесь ощущается во всем твоем существе. Это подобно реке в половодье, бьющейся о берега; есть осознание этого. Ритм – это не что иное, как биение сердца, пульс – это тот пульс, который ты ощущаешь в разных частях тела; больше ничего нет.

Суббарао: Каково различие между состояниями бодрствования, глубокого сна и сновидения?

У. Г.: Почему вы их разделяете, они все – одно и то же. Свапна, джаграти и сушупти – это одно и то же, а не три разных состояния бытия. Это три аспекта одного и того же; когда вы их преодолеваете, это то, что вы называете состоянием турия.

Я внимателен и ясно осознаю. В таком состоянии есть чистое сознание, осознавание, где нет никакого выбора. Когда я смотрю на ту статую Будды или что‑то другое, здесь нет никакого движения, просто осознавание… никакого выбора. Это как фотообъектив, он просто фотографирует, нет никакого интерпретирующего эти снимки; это живой фотоаппарат.

Это то, как функционируете и вы в своем естественном состоянии; в этих ощущениях нет непрерывности. Им придает непрерывность именно «я». Если вы предоставляете ощущения самим себе, «вас» нет и есть только единое движение жизни. Есть старое индуистское выражение: «Глаза не мигают». Глаза смотрят на все и вся – будь то что‑либо уродливое, красивое или какое угодно, – очень важно, чтобы глаза никогда не мигали. Это полное внимание. Это не ментальное состояние.

Рефлекторные действия тоже претерпевают изменение. Единственное объяснение состоит в том, что нет страха. Есть только физический отклик; во всем остальном это бесстрашное состояние.

Суббарао: Говорят, что это состояние также всемогущее, вездесущее и всеведущее. Что это означает?

У. Г.: Ваши мысли – это мои мысли, у меня нет мыслей, независимых от вас. Поэтому что бы вы ни думали, вы не можете скрывать это от меня. Поэтому те, кто находится в этом состоянии, при желании могут интерпретировать мысли, чтобы знать, что происходит внутри вас. И вы, и я живем в одном и том же магнитном поле; мысли представляют собой вибрации, и вы все время их декодируете. Здесь нет никакого декодирования, никакой интерпретации этих вибраций; ты интерпретируешь, если в этом есть необходимость.

Вы не можете ничего от меня скрывать, и нет нужды это проверять, поскольку это не имеет никакого значения. В таком смысле, это состояние вездесуще; ты можешь быть в двух разных местах одновременно. Поскольку здесь нет никаких границ, это проникает повсюду и не может на тебя не воздействовать. Все это является автоматическим и естественным, тебе не нужно ни о чем просить. Когда ты просишь этого, то делаешь его для себя трудным. Ты не должен вообще что бы то ни было делать. Все, что необходимо, будет делаться.

Тело, каждая клетка в твоем теле, должна претерпевать радикальное изменение. Это не религиозное обращение. Всемогущее, всеведущее и вездесущее – это все эвфемические выражения качеств тела в этом состоянии.

Все эти атрибуты состояния описаны в «Дакшина‑мурти стотре». Все они – часть твоего состояния бытия. Человек в этом состоянии может воскресить мертвого, но это (просветление, естественное состояние) он не может дать никому. Это ты должен открывать для себя сам. Если кто‑то говорит, что может вести тебя туда или дать тебе это, то он обманщик.

Когда вы открываете это для себя, это будет вашим и оно будет другим и уникальным. Не состоянием Будды или кого‑то еще. Оно должно быть уникальным, беспримерным. Именно это – чудо из чудес, а не создание из ничего наручных часов или золотых побрякушек.

Суббарао:

31. Все множественные объекты, включая движимые и недвижимые, воспринимаются одним лишь умом. Ибо двойственность никогда не воспринимается, когда перестает действовать ум (из «Карики на „Мандукья упанишаду“» Гаудапады, III – Адвайта Пракарана, 31‑7).

32. Когдаум, осознав знание, что реален только Атман, освобождается от фантазий и потому ничего не познает, за неимением познаваемых объектов, он перестает быть умом.

У. Г.: Как я говорил, движение вашего воображения происходит не только в неправильном, но в противоположном направлении. Должно прекращаться именно чрезмерно усердное воображение.

Суббарао: Он освобождается от воображения.

У. Г.: Да, и каким словом называется не‑ум?

Суббарао: Аманастам...

У. Г.: Аманастам. Это состояние не‑ума, состояние не‑знания, поскольку прекратилось концептуальное мышление и закончился создатель образов.

Суббарао:

33. Не‑концептуальное знание (джняна), нерожденное и свободное от воображения, не отличается от знаемого. Оно вечное, нерожденное; если оно вообще может познаваться, то оно может познаваться самим собой.

У. Г.: Жизнь становится осознающей свои собственные невероятные глубины. Она нерожденна, потому что непрерывна; никто не знает, когда и как она начиналась. Бесполезно спрашивать, когда и как все это начиналось. Ты передаешь движение жизни ее ребенку, и оно продолжается. Откуда эти стихи?

Суббарао: Это комментарий Гаудапады на «Мандукья упанишаду».

У. Г.: Очень странно, что мы не знаем имени риши, сочинившего «Мандукья упанишаду».

Суббарао:

34. Следует обращать особое внимание на поведениеума, когда он под контролем, он свободен от всех концепций, но наделен проницательностью: состояниеума в глубоком сне – это нечто совсем иное.

35. В глубоком сне ум теряет сам себя, не так, когда он под контролем; в том состоянии это свободный от страха Брахман, свет знания, сияющий со всех сторон.

З6. Брахман – нерожденный, неспящий, несновидящий, безымянный и бесформенный. Он всегда сияющ и всеведущ.

У. Г.: Ничто не может загрязнять это состояние.

Суббарао:

37. Он абсолютно невыразимый, совершенно непостижимый, полностью безмятежный, вечно сияющий, экстатический (самадхи), неизменный, свободный от страха.

У. Г.: Видите ли, эти описания могут вводить в заблуждение. Как вы будете понимать эти слова? Вы будете понимать их с точки зрения своего знания, как ментальные состояния. Чтобы это знать, надо это пережить.

Суббарао: Я понимаю, что делаются ошибки или в нашем понимании, или в постижении более глубокого смысла этих слов. Например, согласно писаниям, состояние бодрствования, сна и сновидения обсуждаются как разные состояния сознания. Но вы говорите, что на это нельзя смотреть таким образом и что в этом состоянии нет подобного разделения.

У. Г.: Мысли есть; иногда вы можете их осознавать или не осознавать. Такое состояние может быть сходным с тем, что вы называете савикальпа самадхи. А потом есть такое состояние, где отсутствует даже осознавание, и вы, возможно, захотите назвать его нирвикальпа самадхи. Но эти умозрительные построения и абстракции вообще не имеют смысла. Когда ты там, ты сам будешь это знать.

Что это такое, что осознает само себя? Это нечто вроде сна или дремоты, но на самом деле отличается от них. Тогда что это? Вопрос не имеет смысла. Даже если я говорю, что беспредельность осознает сама себя или жизнь осознает сама себя, или, как говорится в упанишадах, То осознает Себя, как бы вы это понимали? Какой смысл это будет для вас иметь и как это вам поможет? Если ты находишься в этом состоянии, то никогда не будешь задавать такие вопросы.

Там нечего сообщать. Это неизвестное и всегда будет оставаться неизвестным. Если это становится частью твоей структуры мышления, твоего знания, оно не имеет никакого смысла. Ты уничтожил возможность вхождения в то состояние. Пока есть это движение мысли, другого нет – вот все, что я говорю.

Суббарао: Я хочу поделиться с вами вот чем. Иногда бывает, что медитация происходит в группах. Во время этих сеансов некоторые участники принимают мудры различных дэва или поют, а некоторые другие плачут. Песнопения, слова, которые мы используем, принимают форму и проникают на уровень обмена веществ.

У. Г.: Это то, что делают молодые люди, когда слушают «Битлз» или поп‑музыку, – они поют, танцуют и плачут. Так в чем разница? И то и другое – часть движения мысли. Что же в этом такого ценного?

Вы вызываете это состояние. Вы пытаетесь отождествляться с этим и погружаться в то, чем бы это ни было; вы называете это танмайя. Вы реагируете на звук, на слова. Это все одно и то же. Скажем, кто‑то обзывает вас «грязным идиотом», это всего лишь два слова, немного шума, но что происходит? Вы энергично реагируете, имеет место метаболическая реакция. В этом участвует все ваше существо. Ум – повсюду.

Суббарао: Я принадлежу к семье брахманов. Высшее желание брахмана – достичь совершенства в мантрах. В моем случае, еще до выбора гуру я выбрал Гаятри‑мантру, поскольку она имела для меня наивысшую ценность. И вы знаете, что Гаятри – одна из самых священных мантр.

У. Г.: Что вы хотите от меня услышать? Понимаете, прежде всего вы должны открыть для себя, что мысль – это звук. Слово, мысль и звук – это не разные вещи. «Дерево» – это звук, на каком бы языке вы это ни произносили. Поскольку вы обладаете способностью интерпретировать этот звук с точки зрения своего знания и опыта, он имеет для вас смысл.

Суббарао: Мне нужно связывать их воедино – слово, звук и дерево.

У. Г.: Да, когда вы ложитесь в постель и закрываете глаза, как вы читаете свои мысли? Вы не можете читать свои мысли, не используя слов. А это – звук, вибрация.

Поэтому в практике мантры вы просто пытаетесь погружать этот звук, эту вибрацию, внутрь себя с помощью более громкого звука. Это то, что вы делаете при повторении мантр или выполнении джапы. Вы хотите заглушать этот звук, свою мысль, другим звуком.

Какие‑то талантливые люди создали эти мантры таким образом, что они оказывают некое воздействие. Возьмите распевание Харе Рама, Харе Кришна, Кришна, Кришна, Харе, Харе… Когда вы это делаете, меняется сам характер вашего дыхания. Как у музыканта, создающего новую рагу, новую словесную структуру. Точно также «Лалитасахасранама» или «Дакшинамуртистотра» и все другие подобные тексты представляют собой выдумки ума. Все эти мантры, песнопения производят некоторое воздействие. Они не имеют никакого смысла, поскольку вы наркотизируете себя, и это создает некий вид осознания, который вы считаете подлинным или чем‑то духовным. Вы опьяняете себя этими звуками. То же самое происходит, когда вы слушаете музыку или бхаджаны. И вы хотите этого снова и снова. Всякий раз при появлении волнения или тревоги вы уединяетесь и медитируете, или распеваете мантры, или слушаете свою любимую музыку.

В течение многих летя обычно повторял Шива‑мантру по тысяче раз в день. Меня посвятил в это Свами Шиваганга. А потом я обнаружил, что мантра оказывает опьяняющее воздействие. Слова подобраны так, что она действует немедленно. Если вы повторяете «Ом» или даже «Рама, Рама…», меняется характер вашего дыхания. Вы можете сами в этом убедиться.

Суббарао: Даже при распевании Гаятри‑мантры?

У. Г.: Это то же самое.

Барри: Так что это не имеет никакой ценности.

У. Г.: Не говорите так. Это имеет смысл или не имеет смысла, только когда вы сами открываете это для себя. Вам придется проверять все это и выяснять, что имеет смысл или не имеет смысла.

Суббарао: Как вы говорите, мантра обладает способностью усмирять мой собственный голос [и слышать] голос Самости. Но я так и не обнаружил голос Самости, поскольку снаружи слишком много шума. Чем больше я пытаюсь обнаружить голос Самости, тем больше отстраняюсь от семьи и пребываю с самим собой. А это не согласуется с моими обязанностями семейного человека.

Есть молитва, приписываемая Шанкарачарье. Она звучит примерно так: «О Шива, кого не касается загрязнение привязанности, высокомерия, страсти и смятения, я должен был медитировать на Твоем сияющем бытии, я должен был быть полностью погруженным в Твое присутствие. Я не сделал этого и прошу Тебя о прощении…»

У. Г.: В чем вопрос?

Суббарао: Если я нахожу мой собственный голос, мне следуетуйти и жить жизнью отшельника в Гималаях или где‑нибудь на юге.

У. Г.: Для чего?

Суббарао: Чтобы найти себя.

У. Г.: Но почему вам нужно идти туда, чтобы найти себя?

Суббарао: Это был и мой вопрос. Я хотел совершенно ясно знать, почему я должен все оставлять; поскольку это не было совершенно ясно, я не ушел. Все это происходило из‑за моей связи с одним йогом, и я думал, что все, что я делаю, неверно, и хотел сам выяснить все для себя. Не то чтобы я хотел изолировать себя от всего. На самом деле моя семья и старшие нуждались в моей поддержке, и я обязан делать все, что я могу. Так или иначе, мой вопрос и моя проблема в том, как находить голос Самости и исключать другие голоса?

У. Г.: Как вы собираетесь воспринимать Самость, которую вы хотите для себя открыть?

Суббарао: Я чувствую, что жизненный процесс откроет для меня некую дверь.

У. Г.: Самость, которую вы хотите открыть, – является ли она независимой от того, что вы думаете и чувствуете в этот момент?

Суббарао: Она независима, она есть там, подобно семени.

У. Г.: Ладно, дальше нужно выяснить, есть ли она там. Бесполезно утверждать, что она там есть, вы должны это выяснить и можете делать это сейчас – не завтра или сидя в какой‑то пещере в Гималаях. Если есть такая вещь, как Самость, то где она и как вы можете ее найти? Кто‑то говорит, что она есть, а другой говорит, что ее нет. Что вам делать?

Суббарао: Нет, я не руководствуюсь ничьим авторитетом.

У. Г.: Хорошо, возможно ли узнать это сейчас?

Суббарао: Вы можете дать мне ключ, решение?

У. Г.: У меня нет никакого решения. Решение будет исходить от вас, если вы полны решимости узнать здесь и сейчас. Если вы этого не можете, тогда ваше утверждение не имеет никакого смысла и никакой ценности.

Суббарао: Как так?

У. Г.: Если вы утверждаете или отрицаете, то вы утратили шанс открыть это для себя. Так что сперва не должно быть утверждения и отрицания.

Барри: И то и другое – ловушки.

Суббарао: А иначе как я могу осознавать, что я собираюсь делать?

У. Г.: С помощью какого инструмента вы собираетесь это открывать?

Суббарао: Я не знаю.

У. Г.: Этот инструмент – ваше мышление и ощущение. Ваше утверждение, что Самость есть или что никакой Самости нет, это продукт вашего мышления, не так ли? Теперь, вон та вещь там, что это такое?

Суббарао: Наручные часы.

У. Г.: Откуда вы знаете, что это часы? Это мысль; иными словами, память. Вы видели это или использовали раньше, и когда я задаю вам вопрос, немедленно приходит ответ. И это слово, которое вы употребили. Что собой представляет это слово?

Суббарао: Это отражение объекта в моем мозгу.

У. Г.: Это движение мысли. Пока есть это движение мысли, вы всегда будете распознавать этот объект как наручные часы. И это движение – результат вашего мышления и опыта.

Суббарао: Да, взаимосвязь слова с объектом становится привычкой, и это становится основой нашего мышления.

У. Г.: Это единственное, что вы знаете.

Суббарао: Могут быть другие вещи, которых я не знаю.

У. Г.: Вы допускаете, что есть что‑то еще.

Суббарао: Вы имеете в виду, что другие, обнаружившие, что есть нечто иное, чем то, что мы знаем, тоже допускают?

У. Г.: Они могут вводить в заблуждение, как знать? И то, что они говорят, может иметь силу для них; может ли то же самое иметь силу для вас?

Суббарао: Я принимаю и отвергаю вещи с точки зрения того, что для меня правильно и доступно для моего ума.

У. Г.: Если я говорю, что это обман, вы бы это приняли?

Суббарао: Не в том смысле, в каком я принял взаимосвязь между вещью и ее именем.

У. Г.: Да, это память.

Суббарао: Я хочу доверять своей памяти.

У. Г.: И это единственное, что вы знаете. Вы не знаете ничего другого.

Суббарао: В том, что касается моего знания и опыта, я не хочу полагаться ни на что, кроме своего собственного знания и опыта.

У. Г.: Ладно, если, как вы утверждаете, вы хотите открыть для себя Самость, то это должно закончиться. Все ваши знание и опыт, относящиеся к этому, все, что вы слышали об этом, все, что вы принимали и отрицали, – все это должно прекращаться.

Суббарао: Это принятие отрицательного подхода?

У. Г.: Нет, дело не в принятии какого бы то ни было положительного или отрицательного подхода. Пока есть это движение мысли, смотреть на объект не будет возможно. Фактически объект создается этим движением мысли.

Суббарао: Какой объект? Вы имеете в виду Самость?

У. Г.: «Самость» создается движением мысли. Это движение является самостью.

Суббарао: Вы имеете в виду ум, этот инструмент?

У. Г.: Мысль разделилась на две, и одна мысль смотрит на другую.

Суббарао: Так устроено большинство вещей в жизни. Если я отказываюсь от этого, то не знаю, что со мной будет.

У. Г.: Вы не можете отказываться. Как вы можете?

Суббарао: Так что это означает, что в своей медитации я не хотел отказываться.

У. Г.: Вы и есть то движение и не существуете независимо от того движения.

Суббарао: Вы имеете в виду, что я – результат того движения и что я – само то движение?

У. Г.: Вы не являетесь независимым от того движения, вот и все.

Суббарао: Но есть что‑то более глубокое, более жизненно важное.

У. Г.: Для вас очень существенно понимать это движение, прежде чем утверждать, что есть что‑то помимо.

Суббарао: Я могу не понимать это во всех его аспектах, но я нахожусь с этим в контакте.

У. Г.: Вы не в контакте, вот что я говорю. Когда я спрашиваю, что это такое, вы говорите, что это часы. Вы не в контакте с этим, вы в контакте со своей памятью.

Суббарао: Памятью о часах.

У. Г.: Вместо того чтобы смотреть на эту вещь, вы просматриваете каталог памяти внутри себя. Как вы можете быть в контакте с этим, пока есть то движение?

Суббарао: Вы говорите, что пока действует процесс называния, мы не можем входить в контакт с самой вещью или знать ее?

У. Г.: Слова «вещь» и «объект» употребляются неправильно. Где находится объект без слова? Вещь – это объект, где находится вещь без слова?

Барри (обращаясь к Суббарао): Без слова нет никакого объекта или вещи, вот что говорит У. Г.

У. Г.: Если это объект, то что это, чего вы бы не знали? Вы и есть объект, вы – вот это.

Барри (обращаясь к Суббарао): Понимаете, вы говорите о взаимосвязи, отражающейся в вещи. Если нет никакой мысли, то где зеркало? Где объект, если нет никакого зеркала? Слово есть объект.

У. Г.: Необходимо понимать эту взаимосвязь, прежде чем мы переходим к другому. У вас нет живого контакта с тем, что находится прямо здесь, перед вами. Как у вас может быть живой контакт с другим?

Ваша взаимосвязь с каким бы то ни было объектом осуществляется через вашу память, а это мертвая вещь, это – слово.

Так что если мысль или слово не вмешивается между вами и вон тем, то что такое это то?

Суббарао: Вы имеете в виду, что я знаю только слова.

У. Г.: То, что там есть, – это только слова, память, знание. А что там есть кроме этого?

Барри (обращаясь к Суббарао): Теперь я хочу сказать вот что. На самом деле нет никакой взаимосвязи между объектом и словом, потому что слово и есть объект. Если вы говорите, что смотрите через «я», слово подразумевает существование взаимосвязи между словом и объектом, что означает, что должен быть объект. Но есть ли объект?

У. Г.: Это решающий вопрос.

Барри: Всякий раз, когда мы используем слово, есть объект – так мы функционируем. Но в действительности есть только слово [24].

Суббарао: Слово становится объектом?

Барри: Они – одно.

Суббарао: Я думаю, что есть что‑то за пределами слова.

У. Г.: Прежде всего должно прекращаться это движение. Есть ли что‑то запредельное или нет – это отдельный вопрос. Пока есть это движение, нет никакого способа что бы то ни было выяснить.

Суббарао: Это означает, что должно прекратиться движение сознания.

У. Г.: Что такое сознание? Сознание это мышление. Есть ли сознание без мышления?

Суббарао: Насколько я понимаю, мышление – это движение прочь от сознания.

У. Г.: Понимаете, ваш контакт с этим (часами) происходит только через слово. Это ваше взаимоотношение с объектом здесь. Пока есть это взаимоотношение, никакого контакта с этим нет, а есть только контакт с вашим прошлым, с мертвой памятью о нем. Вы смотрите не на это; хотя ваши глаза сфокусированы на этом объекте, в действительности вы заглядываете в свою память.

Суббарао: Йог находится в контакте.

У. Г.: Не говорите о йогах. Никаких «йогов» нет. Все эти идеи «йоги», «запредельного» и всего такого – это движение мысли. Это должно прекращаться. Если это прекращается, то что тогда есть? Когда вы не знаете, что это такое, существует ли это вообще? Это не метафизический вопрос. Вы можете выяснить это для себя прямо сейчас.

Суббарао: Если объект не связан с памятью, он меня не интересует.

У. Г.: Вы сейчас думаете?

Суббарао: Я думаю.

У. Г.: Пока есть это движение…

Суббарао: Вы задали мне вопрос, и мне пришлось отвечать.

У. Г.: Я не ожидаю от вас ответа. Я не хочу ответа, (смех) Даже если вы не даете ответ мне, вы уже дали ответ самому себе внутри, и это должно прекращаться. А что происходит, когда это прекращается?

Суббарао: Я не сталкивался с таким состоянием.

У. Г.: Вы действительно хотите это открыть? Вы должны делать это сейчас. Но вы не хотите, чтобы движение мысли внутри вас прекращалось, поскольку если это случится, то «вас» там не будет. Вы хотите жить в мире своих воспоминаний и переживаний, но у вас нет живого контакта ни с чем в мире, даже с вашими женой и детьми.

Барри: Как входить в живой контакт с миром?

У. Г.: Задавая мне этот вопрос «как», вы придаете мысли непрерывность. Именно «я», движение мысли, уводит вас прочь от того, что есть. Все эти идеи, придуманные человеческим умом, идеи Бога, истины, блаженства, реальности, запредельного, красоты, любви… все представляет собой движение мысли. Если этого движения нет, то, что есть, будет выражать себя по‑своему.

Суббарао: Тогда сама цель Гаятри‑мантры становится ничтожной и пустой.

У. Г.: Я этого не говорил, но вам придется проверять и выяснять это самому.

Суббарао: Каково направление этого пути?

У. Г.: (смеется) Кто может на это ответить? Никакого ответа нет. Так что вы можете только выяснять для себя, как внутри вас рождается эта мысль. Вопрос и есть эта мысль, и это – «я».

Суббарао: Тогда нет никакого способа, никаких средств, никакой пользы говорить о том движении.

У. Г.: Или контролировать его, придавать ему форму, направлять в ту или иную сторону. Что же тогда делать? Просто отпускание.

Естественное состояние и махавакьи

Суббарао: Как бы вы описали свое состояние бытия?

У. Г.: Кришнамурти: Что там описывать? Это не мокша, не нирвана, и я не заинтересован в использовании всех тех слов, которые сегодня являются некорректными терминами. Это не ментальное состояние. Это чистое и простое физическое и физиологическое состояние бытия. Имеется осознавание, чистое сознание; это все одно, ибо здесь нет никаких границ, это неразделенное состояние сознания, единое движение жизни. Сравнительная структура закончилась. Поэтому, хотя я использую эти слова, чтобы описывать и передавать то, что есть, на самом деле я сам не знаю; так что как я могу себя сравнивать и говорить, что я нахожусь в состоянии Будды? Это не обращение; это расцвело в человеческое существо, в человеческий цветок. Возможно, это конечный продукт человеческой эволюции, если такая вещь существует. Ты становишься Богом; ты – Бог, поскольку вне тебя нет никакой силы. Энергия, которая создала эту Вселенную и действует там, – это энергия, действующая здесь, где нет никаких границ, никакого направления.

Суббарао: Когда его жена, Майтреи, просит наставления относительно природы Брахмана, вот что говорит ей Яджнавалкья:

Yatra hi dvaitam iva bhavati, tad itara itaram pasyati; tad itara itaram jighrati, tad itara itaram rasay‑ate... yatra tva asya sarvam atmaivabhuti, tat kena kampasyet, tat kena jighret... («Брихадараньяка упанишада» IV.5.15)

Ибо когда есть как бы двойственность, тогда одно обоняет другое, одно видит другое, одно слышит другое, одно говорит с другим, одно думает о другом, одно знает другое. Но когда все стало Самостью, тогда что одно должно обонять, и посредством чего, что одно должно видеть, и посредством чего, что одно должно слышать, и посредством чего, что одно должно говорить, и посредством чего, что одно должно думать, и посредством чего, что одно должно знать, и посредством чего? Посредством чего Одно должно знать То, благодаря чему все это известно – посредством чего, моя дорогая, следует знать Знающего?

Дата добавления: 2014-12-08