Деятельности. Материальное и идеальное в познавательной

Материальное и идеальное в познавательной

Рациональное и иррациональное,

Специфика научной познавательной деятельности со­стоит в ее рациональности. Рациональное (от лат. разумное) означает относящееся к разуму (рассудку). Рациональность, с точки зрения современного философа В. С. Швырева, «правомерно усматривать только там, где существуют спе-

циальные усилия познающего субъекта по анализу сораз­мерности его позиции той реальной ситуации, в которой он находится». Анализ такой «соразмерности» проводит разум, который строит модели реальности и на них отра­батывает версии по поводу того, какова реальность, как она есть. Рациональное познание — это моделирование ре­альности в форме логико-понятийных конструкций с помо­щью логических средств мышления. Возможность логичес­кого конструирования познавательной модели вытекает из признания тождества логики и онтологии, мышления и бытия, а также веры в безграничные познавательные воз­можности разума, его самодостаточность и субстанцио­нальность. Рациональное познание — это прежде всего логически и теоретически обоснованное знание о предме­тах мира. Классическая наука базировалась на твердой уверенности в том, что логическое постижение действи­тельности является по определению истинным. С точки зрения Гегеля, рациональность — это разумность, т. е. уме­ние мыслить в логических категориях, а ее критерий — истина. Успехи рационального познания проявились прежде всего в научных открытиях, в становлении и раз­витии научно-технического прогресса.

Рациональное познание всегда осуществляется в соот­ветствии с некоторыми правилами и нормами, которые зафиксированы в общезначимой форме. Выделим некото­рые из них.

Рациональное научное познание связано прежде всего со способностью мышления (разума) абстрагироваться от естественного восприятия фактов и событий, конструиро­вать идеальные модели, объекты и работать с ними. (При­меры идеальных объектов в физике: идеальный газ, мате­риальная точка, абсолютно упругий стержень, абсолютно черное тело и т. д.). Но к таким моделям наука предъявля­ет определенные требования: они должны быть построены на логической основе, в системе понятийных конструкций, надстраивающихся над обыденными представлениями о мире; в них должна быть зафиксирована действительность в ее сущностном бытии; идеальные модели должны быть такими, чтобы субъект познания имел возможность кон­тролируемо их воспроизводить, т. е. проверять на практи-

ке, в эксперименте выводы, полученные мышлением при изучении этих моделей. При выполнении этих требова­ний, как считал классический рационализм, идеальная модель будет гарантированно соответствовать реальности, а ее познание будет реализовываться без иллюзий и субъективности, т. е. действительность «откроется» мыш­лению так, какова она есть на самом деле. При этом она может быть представлена только в ракурсе одной истин­ной модели, ибо в противном случае нарушается тожде­ство мышления и бытия. Рациональность в познании — это ограничение воображения, когда к идеальному плану присо­единяется идея артефакта (артефакт — сделанная вещь), предполагающая возможность перевести идеальную модель в практический план и проконтролировать в эксперименте выводы, полученные разумом. Работа с идеальными объек­тами и моделями — это теоретическая работа мышления, в ходе которой создается особый теоретический мир, над­страивающийся над обыденными житейскими представ­лениями.

Свою работу с идеальными объектами-моделями мыш­ление в рациональном познании выражает в слове, но в слове, содержание которого надситуационно. Например, когда Платон пытался ответить на вопросы о том, что та­кое красота вообще, что такое добро вообще и т. д., он искал способ зафиксировать в словах надситуационное, всеобщее содержание. Рациональное познание — это словес­ная деятельность, предполагающая культуру дефиниций, т. е. толкование слов с помощью других слов, в ходе которого представление о любом предмете выверяется через логи­ческую формализацию.

Рациональности свойственна рефлексия (направлен­ность человеческого мышления на осмысление и осозна­ние собственных форм и предпосылок), а точнее, созна­тельный рефлексивный контроль мышления за своими ходами. При этом рациональное познание опирается на базисную предпосылку классической философии: содер­жание сознания и мышления «прозрачно» для самосозна­ния и рефлексии. Конкретизируя, уточняя, развивая свои исходные посылки, устанавливая новые связи между эле­ментами концептуальной системы, вводя новый эмпири-

ческий материал в концептуальную систему, реализуя на ее основе акты предвидения и прогнозирования и т.д., разумное мышление способно в принципе решить любую проблему, познать истину любого процесса и явления. Активность субъекта рационального познания сводится к усилиям выхода в пространство «чистого разума» через очищающий его рефлексивный самоконтроль. Чем более субъект овладеет полнотой разумной способности, тем бо­лее «прозрачным» будет для него мир, реальность, тем бо­лее адекватные идеальные модели он будет конструировать.

Рациональное в познании — это сопряжение мышле­ния с миром необходимости, поэтому идеальные конст­рукты строятся таким образом, чтобы они смогли помочь открыть законы необходимости, господствующие в мире.

Реальный процесс познания не осуществляется как чисто рациональный: он всегда переплетается с нерацио­нальными его формами. В самом общем виде, иррациональ­ное — находящееся за пределами разума, несоизмеримое с логическим мышлением. К иррациональному относятся предрассудки, эмоции, подсознательные влечения, интуиция, мистические озарения и т. д. Нерациональные формы позна­ния можно определить негативно, т. е. через отрицание всех тех правил и норм, которые были описаны выше для рацио­нального познания.

Осознание присутствия в научном познании иррацио­нального способствовало появлению в гносеологии XX в. сомнений относительно представлений классического рационализма о всесилии, всевластии человеческого ра­зума, единственным препятствием для которого призна­вался только недостаток его собственной активности. Было признано, что разуму недоступны те формы опыта, которые Неотчуждаемы от личности, в силу чего их нельзя заменить рациональным моделированием. Это относится ко всякому личностно-экзистенциальному содержанию опыта, но прежде всего к опыту религиозного верования. Критическому переосмыслению подвергся и принцип тождества мышления и бытия, из которого вытекала уве­ренность в том, что бытие «прозрачно» для мысли, что его природа логическая, а потому мышление может «вычер­пать» до последних глубин знание о любых объектах, про-

цессах, явлениях. Обнаружилась «непрозрачность», «по-таенность» бытия, его несоразмерность разуму.

Современные теории познания уже не признают безус­ловного приоритета рационального перед формами ирра­ционального познания, и наряду с научным знанием, при­знается существование религиозного, мистического, оккультного, художественного и др. видов нерациональ­ного знания.

К нерациональному в научном познании относится способность непосредственно и интуитивно, без всякой рефлексии логического мышления находить пути решения проблем. Но чтобы выяснить место и роль иррациональ­ного в научном познании, рассмотрим феномены незна­ния и неведения в науке. Современный отечественный философ М. А. Розов называет незнанием то, что может быть выражено в виде вопроса или утверждения типа: «Я не знаю того-то». Такая ситуация, когда мы знаем, что мы чего-то не знаем, возможна в том случае, если речь идет об уже известном предмете. Например, мы знаем о том, что существуют химические свойства металлов, но мы не знаем полного химического состава одного из них. Иног­да мы формулируем суждение: «Я не знаю», которое и за­дает программу нашего дальнейшего познавательного дей-ствия. Ученый в таком случае знает, что он будет исследовать, что искать, какую исследовательскую про­грамму следует построить. Незнание — это область преиму­щественно рационального планирования познавательной де­ятельности, т. е. рационального познания. В актах незнания иррациональное, конечно, присутствует, но его доля в познании минимальна.

В отличие от незнания неведение можно зафиксировать в форме такого суждения: «Я не знаю, чего я не знаю». В такой ситуации не существует рационального планирования познавательной деятельности. Например, когда Дирак от­крыл позитрон, то он не мог вначале сформулировать воп­рос «Что такое позитрон?» или утверждение типа «Я не знаю, что такое позитрон». Последний был для науки в сфере небытия и еще предстояло дать ему бытие, а затем задавать вопросы о его строении, свойствах и т. д. Инфор­мация из небытия часто приходит в форме неожиданных

побочных результатов экспериментов, причем, зачастую не совсем понятных. Если обратиться к тому же примеру с позитроном, то во время эксперимента в камере Виль­сона был обнаружен след в виде двух линий, расходящихся под определенным углом из одной точки. Одна линия принадлежала электрону, а вторая была загадкой. И толь­ко после открытия позитрона стало ясно, что она есть «след» позитрона.

Никто никогда целенаправленно не делал открытий. Трудно представить себе ученого, который бы запланиро­вал открытие того, о чем никто и ничего до сих пор не знал. В противном случае это напоминало бы ситуацию полнейшей неопределенности типа «пойди туда, не знаю куда», «принеси то, не знаю что». Сами ученые только «задним числом» объясняют с помощью логического мышления, как они сделали открытие. Коренные новации в развитии науки нельзя представить в виде результатов рациональной деятельности. Подлинное открытие в на­уке — это то, чего еще не было в арсенале научного зна­ния, о чем даже не догадывались, что нельзя логически вывести из уже существующего знания. Например, наука открыла явление электризации трением, радиоактивность и т. д. Открытия подобного рода знаменуют переворот в науке, но на них «нельзя выйти рационально, т. е. путем целенаправленного поиска». До своего открытия эти яв­ления лежали в сфере неведения, куда нет «рационально­го пути», ибо еще неизвестен сам объект поиска. Сфера неведения — это сфера научных открытий, которые нельзя представить в виде рациональной деятельности, с четкой логической программой, методом и т. д. Здесь рациональ­ное в познании обретает свою границу и начинает доми­нировать иррациональное, например, интуиция, т. е. фор­ма непосредственного интеллектуального знания или созерцания, внезапного сверхчувственного озарения. Интуи­ция в науке, как правило, предполагает предварительную мощную и длительную работу логического мышления. Поэтому часто она рассматривается как «свернутая, спрес­сованная» логика. Но в любом случае интуиция представ-.ляет собой особый тип мышления, в котором сам мысли-

тельный процесс совершается на бессознательном уровне, 9 предельно ясно осознается только результат — открытие.

В интуиции немалую роль играет так называемое лич­ностное, «неявное» знание, куда относятся навыки учено­го, его пристрастия (например, музыкальные, поэтичес­кие, философские) и т. д., влияющие на характер научных интересов и ориентацию на открытие.

Проблема иррационального в познании рассматрива­ется в философии позднего Шеллинга, Шопенгауэра, Кьеркегора, Ницше, Бергсона и др. Ограничивая или от­рицая возможности разума в процессе познания, они при­знают алогичный и иррациональный характер самого бы­тия. Так, Шопенгауэр считал, что в таинственные глубины мира можно проникнуть с помощью не столько логики, сколько непосредственного созерцания и интуиции. С его точки зрения, рациональными средствами познания, к которым относятся рассудок, разум, понятия, категории, суждения и т. д., может овладеть любой человек и стать ученым. Но в науке принципиально новое открывают не обычные ученые, а гении. Гений — это не столько кропот­ливая деятельность логических размышлений, сколько иррациональная интуиция.

Признание иррационального в познании иногда обо­рачивается крайностью, ведущей к полному отрицанию значения рационального. Но отрицать роль и значение рационального в познании, значит не понимать, что опи­сывая структуру иррационального, осмысляя его место в познании, его соотношение с рациональным, мы совер­шаем процедуру рационального осознания. Конечно, су­ществует специфика работы рационального в сфере нера­ционального, которая заключается в том, что невозможна полная логическая экспликация этой сферы, ее полная объективация: всегда остается некая «тайна» для логичес­кого мышления. Эта «тайна» есть достояние переживания, интуиции, воображения и других, неконтролируемых ни­какой рефлексией познавательных процедур. Рациональ­ное в познании не может заменить собой иррациональное или вытеснить его, но от этого оно не перестает быть не­обходимой ценностью в современной культуре.

В ходе анализа рационального познания использова-лись понятия: идеальная модель, идеальный объект. Струк-

тура изложения затрудняла специальное рассмотрение понятия «идеальное», без чего невозможно адекватное понимание проблемы рациональности.

Идеальное — предельно общая характеристика челове­ческого сознания в его «чистом виде» (независимо от форм, уровней и т. д.), основанная на противопоставлении его материи в «чистом виде» (независимо от ее видов, форм движения, атрибутов и т. п.), т. е. нематериально­му—о чем ранее шла речь.

Классическое определение идеального принадлежит К. Марксу, который писал, что идеальное есть не что иное как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней. Речь идет о том, что, во-первых, материальное пересаживается в голову человека, понято­го как родовое социальное существо, а не как «гносеологи­ческий Робинзон». Во-вторых, это «пересаживание» осу­ществляется в процессе отражения материального в ходе общественно-исторической практики. В-третьих, идеаль­ное — это не мертвая, неподвижная копия, не пассивное зеркальное отражение материального, а активное его пре­образование, ибо оно не рабски следует за материальным объектом, а творчески, конструктивно отражает его.

Различие между материальным и идеальным является абсолютным в границах того, что идеальный образ пред­мета никогда сам не может обладать свойствами отобра­жаемого им предмета, его задача только отображать его. Познавательный образ нельзя рассматривать как особую идеальную вещь, существующую наряду с предметом и независимо от него, это — только идеальный образ пред­мета. Нет двух предметов: один — материальный, существу­ющий вне зависимости от нашей мысли, а другой — иде­альный, существующий в ней. Имеется один предмет; мышление не создает своего материального или идеально­го предмета; оно создает образ материального предмета.

В отечественной философии сложились две основные позиции в понимании сущности, природы идеального: со­циально-историческая (социокультурная) и натуралисти­чески-биологическая (физиологическая).

Сторонники первой позиции (Э. В. Ильенков, П. В. Коп-чин, А. М. Минасян и др.) считают, что идеальное — не есть какая-то умопостигаемая идеальная вещь; это способ-

ность человека в своей деятельности духовно, в мыслях, целях, воле, потребностях воспроизводить вещь.

Таким образом, идеальное как таковое рождается и вос­производится только процессом предметно-практической деятельности, общественного человека, изменяющего ре­альную действительность. Оно, как форма человеческой деятельности и существует только в деятельности, а не в ее результатах. Наличием идеального плана деятельности человек и отличается от животных.

Итак, кто же «работает» в идеальном плане? Кто же мыслит? С точки зрения сторонников рассматриваемой позиции «работает» в идеальном плане и мыслит не «Я» или «Мировой дух» («Абсолютная идея»), и не мозг сам по себе, а лишь человек (в единстве с обществом) с помощью мозга как органа мышления, но в непосредственном един­стве со всем телом человека. Человек, изъятый из сплете­ния общественных отношений, мыслит также мало, как и мозг, изъятый из тела человека.

Сущность второй позиции в понимании природы иде­ального — в признании неразрывной связи последнего с психикой человека (Д. И. Дубровский, И. С. Нарский и др.). Сторонники этой позиции полагают, что идеальное не существует само по себе, оно необходимо связано с материальными мозговыми процессами; его нельзя выно­сить за пределы человеческого мозга и субъекта вообще.

При ближайшем рассмотрении выясняется, что в дан­ной позиции понятие идеального превращается в простое название («обозначение») очень важного самого по себе, но весьма специализированного — мозгового (нейродина-мического) процесса, изучаемого в физиологии высшей нервной деятельности, а не в философии.

Создание единой философской концепции идеально­го (которой пока нет) предполагает конструктивный син­тез, гармоническое объединение, «снятие» обеих позиций при приоритете первой из них.

Дата добавления: 2014-11-28