Уход от деятельности и психологическая инкапсуляция

Уход от деятельности

Развитие по данному типу происходит у детей, которые не получают достаточного внимания со стороны взрослых. Это может объясняться неблагополучием в семье или (чаще) повы­шенной потребностью ребенка во внимании к себе. Это тип развития ребенка, которому не удается реализовать присущую ему демонстративность. Как мы увидим ниже, основным пре­пятствием для ее реализации при этом синдроме является по­вышенная тревожность.

Уход от деятельности — это уход во внутренний план, в иг­ровое фантазирование. Ребенок как бы «отсутствует» на уро­ке, не слышит адресованных ему вопросов и указаний учителя, не выполняет заданий. И дело не в его повышенной отвлекаемости. Ребенок не сосредоточен на чем-то постороннем, а по­гружен в себя, в свой внутренний мир, в фантазии и мечты. Фантазирование позволяет восполнить недостаток внимания («Я — знаменитый охотник, путешественник, кинозвезда, ге­рой»). «Игры в уме» становятся средством удовлетворения как игровой потребности, так и потребности во внимании к себе окружающих.

Гипертрофированное развитие защитного фантазирова­ния составляет основную особенность психологического профиля при этом синдроме. Погружаясь в мир своих защит­ных фантазий, ребенок «отключается» от внешней актив­ности, что является основной характеристикой его деятель­ности и обусловливает название синдрома. Позиция ребенка с уходом от деятельности является дошкольной, игровой, только игра совершается не во внешнем, а во внутреннем плане. Реакция социального окружения, пытающегося «вер­нуть» ребенка к скучной и неинтересной для него деятель­ности, дополнительно стимулирует его уход в замещающее фантазирование.

Обычная жизнь для таких детей недостаточно насыщена впечатлениями, она кажется им скучной, монотонной. Фантазия предоставляет им выход из этой обыденности. В мечтах мож­но слетать в Африку, пережить необычайные приключения, вызвать всеобщее восхищение. Иногда даже создается ощущение, что ребенок путает фантазию и реальность. Он рассказывает о каких-либо вымышленных событиях (не столь экстравагантных, как полет в Африку), и родители принимают его рассказы за чистую монету.

Люде К. 9 лет. Учительница жалуется на то, что на уроке Люда рассеянна, не слушает ее объяснений, плохо запоминает учебный материал. Несмотря на это, у нее редко бывают неудовлетворительные оценки. Мать девочки рассказала, что Люда постоянно обманывает: «Выдумывает какие-то невероятные истории, но рассказывает их так убедительно, что мы несколько раз ей верили. Однажды она рассказала, как слепая женщина попросила помочь ей выбрать платье для дочки и как они с ней два часа ходили по магазинам. А потом оказалось, что все это время она сидела у подружки».

Люда — живая, но несколько стеснительная девочка. Во время психологического обследования она старается произвести хорошее впечатление на проверяющего, очень чувствительна к одобрению, похвале. Девочке не хватает уверенности в себе: она по несколько раз уточняет инст­рукцию, боясь ошибиться; часто стирает начатые рисун­ки, сочтя их неудачными; сообщает, что не умеет рисовать и сочинять истории, хотя ее рисунки и рассказы совсем не плохи для ее возраста.

В результате обследования выясняется, что у Люды высока потребность во внимании к себе. Несколько по­вышен уровень тревожности. Очень сильно развита тен­денциям защитному фантазированию.

По сути дела, уход от деятельности — это продолжение дошкольного игрового способа жизни в школьном возрасте.

Поэтому поведение ребенка с этим синдромом, как правило, ин­фантильно. У него не формируются типичные для младшего школьного возраста формы общения со взрослым. Предлагае­мые ему задания он воспринимает как повод для развертывания собственной активности, не стремясь к их точному выполне­нию. Инструкция часто нарушается, причем ребенок не видит в этом ничего плохого.

Схема развития этого психологического синдрома представ­лена на рис. 4.

Психологический профиль: тревож­ность; демонстративность; погружен­ность в фантазии > Особенности дея­тельности: пассив­ность > Реакция окружения: попытки сосредото­чить ребенка на занятиях

Рис. 4. Схема развития ухода от деятельности

Негативными последствиями ухода от деятельности явля­ются часто встречающиеся пробелы в знаниях, трудности в полной реализации своих возможностей. Уход от деятельно­сти — частая причина жалоб учителей и родителей. Последних нередко сильно раздражает «лживость», в действительности всего лишь отражающая детские фантазии.

Вместе с тем, прогноз развития ребенка со склонностью к уходу от деятельности, в случае своевременной коррекции, достаточно благоприятен. Ребенок редко попадает в «отстаю­щие». Привычка к интенсивной умственной работе, какой является фантазирование, помогает и в учебных делах удер­жаться на плаву, несмотря на то, что знания недостаточно систематичны, многое «пропущено мимо ушей» или понято не до конца. Хроническая неуспешность в таких случаях, как правило, не развивается. Привыкнув находить удовлетворение в фантазировании, ребенок обращает мало внимания на свои неудачи в реальной деятельности. В итоге у него не формиру­ется особо высокий уровень тревожности, хотя некоторое ее повышение неизбежно присутствует. Тревога и является тем барьером, который мешает ребенку разворачивать демонстра­тивное поведение (из-за тревожного опасения негативной реакции окружающих на такое поведение).

Если же мы рассмотрим механизм возникновения и под­держания повышенного уровня тревожности, то обнаружим, что решающую роль в этом играет конфликт между стремле­нием получать реальное (а не только воображаемое) внима­ние и его отсутствием. Так порождается замкнутый круг причин и следствий: фрустрация (неудовлетворенность) по­требности во внимании порождает тревогу, блокирующую те формы поведения, с помощью которых ребенок мог бы при­влечь к себе внимание, Это, в свою очередь, поддерживает фрустрацию и т. д.

В психологическом обследовании склонность к фантази­рованию, обязательная для синдрома ухода от деятельности, может быть заслонена сковывающей ребенка тревогой. По­этому, чтобы обнаружить ее, необходимо создать максималь­но спокойные условия для свободной игры воображения. Иногда полезно на некоторое время просто уйти и оставить ребенка наедине с рисунком. Если есть подозрение на соче­тание ухода от деятельности с резко повышенным тревожным фоном, со стеснительностью и закрытостью в общении, то стоит дать ребенку возможность свободно порисовать без всякого задания (и, опять же, на некоторое время оставить его одного). Но если склонность к фантазированию так ниг­де и не проявляется, то диагноз «уход от деятельности» ста­вить нельзя.

Психологическая инкапсуляция

В подростковом возрасте тенденция к уходу от деятель­ности порождает самосознание одиночки, непонятого окру­жающими и далекого от их интересов и устремлений (оно и составляет сущность психологического профиля при скла­дывающемся синдроме психологической инкапсуляции). Основной особенностью деятельности подростка становится отсутствие содержательного общения со сверстниками. Со­циальное окружение воспринимает подростка как «стран­ного», поддерживая тем самым его специфическое самосоз­нание.

Психологическая инкапсуляция по своей структуре очень близка к уходу от деятельности. Происходит лишь изменение акцентов: если раньше центральной особенностью поведения была пассивность в учебной деятельности, то теперь ею стано­вится пассивность в сфере общения. Это изменение акцентов определяется возрастным изменением ведущей деятельности: от учебной к «социальной» (межличностному общению со сверстниками) (см. рис. 5).

Психологический профиль: демонстративность; погружен­ность в фантазии > Особенности дея­тельности: пассив­ность в общении со сверстниками > Реакция окружения: восприятие подрост­ка как «странного»

Рис. 5. Схема развития психологической инкапсуляции

У подростка с психологической инкапсуляцией потреб­ность в общении со сверстниками столь же высока, как и у любого другого подростка (этот синдром ни в малейшей сте­пени не предполагает подлинной аутизации). Неудовлетво­ренность этой потребности приводит к развитию депрессив­ных тенденций, хотя далеко не столь выраженных, как при тотальном регрессе. Защитную роль продолжает играть ком­пенсаторное фантазирование, которое, разумеется, не может заменить собой реального удовлетворения потребности, но, тем не менее, существенно снижает психотравмирующий эф­фект фрустрации.

Вике Д. 13 лет. Ее родители разведены, девочка жи­вет вдвоем с мамой. По маминым словам, она часто пла­чет. Настроение неустойчивое, чаще — сниженное.

У Вики нет подруг, и в свободное время она, как утверждает мама, либо смотрит телевизор, либо «слоняется без дела».

Психологическое обследование показало, что уровень умственного развития Вики полностью соответствует ее возрасту. У Вики высока потребность в эмоциональном общении и во внимании окружающих. Эта потребность остается неудовлетворенной из-за того, что девочка не владеет средствами общения. Она не умеет знакомиться с новыми людьми, поддерживать разговор в манере, при­нятой среди ее сверстниц, и т. п.

Вика даже не пытается с кем-либо общаться, так как заранее ожидает неудачи. Мать также не уделяет де­вочке достаточного внимания, поскольку сосредоточе­на на своих переживаниях, связанных с неудавшейся личной жизнью. У Вики повышен уровень тревожнос­ти. По-видимому, первичной причиной его повышения стал развод родителей, однако существенную роль иг­рает также неудовлетворенность потребности в обще­нии и во внимании к себе. Эмоциональная лабильность и высокая сензитивность девочки существенно влияют на сохранение состояния психологического диском­форта.

Система психологической защиты Вики основана на компенсаторном фантазировании, которое предоставля­ет ей возможность иллюзорного разрешения любых ее проблем. Вследствие этого она не предпринимает ника­ких попыток их реального разрешения и постоянно со­храняет пассивность.

Этот случай демонстрирует ситуацию, когда первичным ис­точником повышения уровня тревоги являются сложности в се­мейных отношениях. Тревожность в сочетании с высокой потребностью в эмоциональном общении и во внимании окру­жающих приводит к формированию синдрома психологичес­кой инкапсуляции.

4.4. НЕГАТИВНОЕ И ПОЗИТИВНОЕ САМОПРЕДЬЯВЛЕНИЕ

Негативное самопредъявление

В дошкольном или младшем школьном возрасте у детей с особенно высокой потребностью во внимании к себе (т. е. с яр­ко выраженной демонстративностью) часто складывается психологический синдром негативного самопредъявления. Его главное проявление состоит в том, что ребенок привлекает к се­бе внимание окружающих с помощью нарушения социальных норм. В этом и состоит основная особенность его деятельнос­ти. Негативное самопредъявление складывается вследствие невозможности найти другие способы удовлетворения особо высокой потребности во внимании к себе.

Позиция младшего школьника с негативным самопредъяв­лением— это позиция «ужасного ребенка», которого окружающие замечают лишь постольку, поскольку он их раз­дражает и возмущает. Эта позиция и становится центральной чертой психологического профиля ребенка с негативным са­мопредъявлением. Взрослые своим поведением поддерживают это представление, чем и обеспечивается реакция социально­го окружения, замыкающая положительную обратную связь. Схема развития этого психологического синдрома приведе­на на рис. 6.

Психологический профиль: демонстративность; позиция «хулигана» > Особенности дея­тельности: постоян­ные нарушения пра­вил >Реакция окружения: повышенное внима­ние к нарушению правил

Рис. 6. Схема развития негативного самопредъявления

Дмитрию В. 9 лет. Он единственный ребенок в семье. По словам родителей, Дима рос избалованным мальчи­ком и до пятилетнего возраста был окружен вниманием

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ СИНДРОМЫ 69 всей семьи, включавшей бабушку и дедушку. После раз­мена квартиры контакты с бабушкой и дедушкой стали редкими. Родители Димы большую часть времени прово­дят на работе, поэтому мальчик оказался предоставлен самому себе. Его школьные успехи удовлетворительны, но не столь высоки, чтобы они могли обеспечить ему за­метное положение в школе.

Родители жалуются на высокую конфликтность Димы, негативизм и грубость. По словам мамы, «он ведет себя так, как будто хочет, чтобы его все время ругали и нака­зывали. Знает, что накажут, и все равно делает». Сход­ное поведение наблюдается и в школе. Попытки учителей воздействовать на Диму не приводят к улучшению его поведения. Вместе с тем, он не нарушает наиболее значи­мых социальных норм: дерется не больше других мальчи­ков, не ворует, не портит чужих вещей (подобные формы поведения мы увидим в одном из следующих подразде­лов, у детей с другим психологическим синдромом — со­циальной дезориентацией).

Психологическое обследование показало, что у Дмит­рия очень высок уровень демонстративности (потребно­сти во внимании к себе). Вместе с тем, он не обладает никакими особыми способностями (или почему-либо не имеет возможности их реализовать), у него нет серьез­ных достижений ни в одной области. Из-за этого он не может удовлетворить потребность во внимании окружа­ющих с помощью социально принятых способов, напри­мер, став лучшим учеником в классе. Ему пришлось выбрать другой путь: его демонстративность находит выражение в сознательном нарушении правил поведения. Он давно обнаружил, что это безотказное средство при­влечь к себе внимание. Разумеется, таким способом не заслужишь похвал, однако демонстративному ребенку получать внимание даже в негативных формах намного приятнее, чем ощущать свою полную незаметность и неинтересность для окружающих.

Мальчик чувствителен к социальным нормам, так что его грубость и другие негативные проявления не могут быть следствием их чисто случайного, непреднамерен­ного нарушения. Они используются им как способ при­влечь внимание к себе и к своим эмоциональным пробле­мам. Дима чувствует себя одиноким и не удовлетворен своими отношениями с родителями. Друзей в классе у него нет.

На этом примере хорошо прослеживается обычная для не­гативного самопредъявления история развития. В раннем воз­расте ребенок воспитывался в атмосфере повышенного внимания со стороны окружающих. По-видимому, у него не были вовремя сформированы содержательные формы дело­вого общения со взрослыми. По терминологии М. И. Лисиной, деловое общение — это общение в ходе какой-либо деятель­ности: игры, рисования, действий с простейшими орудиями и т. п. У Димы же общение оставалось преимущественно не­посредственным: в форме самодемонстрации ребенка и ответ­ных восторгов взрослых. Это часто происходит с детьми, воспитываемыми в основном бабушками и дедушками, кото­рым, в силу возрастного снижения активности, подчас быва­ет трудно наладить с ребенком подлинно деловой контакт. В дошкольном возрасте повышенная демонстративность, как это обычно и бывает, проявлялась в форме избалованности, капризности.

Потребность в постоянном внимании окружающих успела у Димы стойко зафиксироваться. В результате изменения ус­ловий жизни она оказалась фрустрирована (не удовлетворе­на). Содержательная деятельность по ее удовлетворению не была сформирована. Так сложились типичные предпосылки к возникновению психологического синдрома негативного са­мопредъявления. Далее этот синдром закрепился по механиз­му, описанному выше.

И родители, и школьная учительница подтверждают пра­вильность избранной мальчиком тактики: они непрерывно делают ему замечания, читают нотации, т. е. в ответ на нарушение им правил поведения удовлетворяют его потребность во внима­нии к себе. Иногда они и сами замечают, что тут что-то не так. Не зря же мама восклицает: «Он как будто нарочно ведет себя так, чтобы его все время ругали!» В этой фразе только два лиш­них слова: «как будто». Дима именно нарочно, нарочито ведет себя так, чтобы его ругали. Иначе его вовсе не замечают, а это для него гораздо страшнее.

Парадоксальным образом те формы обращения, которые взрослые используют для наказания, оказываются для ребен­ка поощрением. Истинным наказанием является только ли­шение внимания. Любые же эмоциональные проявления взрослого, адресованные ребенку, воспринимаются им как бе­зусловная ценность, независимо от того, выступают ли они в положительной форме (похвала, одобрение, улыбка) или в отрицательной (замечания, наказания, крик, ругань). До­биться положительной реакции труднее, чем отрицательной. Дима, как и другие дети с негативным самопредъявлением, избрал простейший путь, а отрицательные реакции взрослых служат подкреплением его провоцирующего демонстратив­ного поведения.

Наблюдающиеся у Димы трудности в общении со сверст­никами типичны для младших школьников с негативным са­мопредъявлением. Это связано с тем, что в этом возрасте (особенно в начале этого периода) большинство учеников ори­ентируется на оценку учителя. Порицания, постоянно полу­чаемые ребенком с негативным самопредъявлением, часто приводят к его отрицательной оценке также соучениками, принимающими оценку учителя. Позднее (в предподростковом возрасте) нередки становятся случаи, когда ребенок с не­гативным самопредъявлением, напротив, воспринимается сверстниками как «герой» и имеет среди них весьма высокий статус. Это происходит, если ученики не идентифицируются с оценками учителя, если отношения учителя с классом кон­фликтны.

Позитивное самопредъявление

Синдром позитивного самопредъявления близок к синдро­му негативного самопредъявления с тем отличием, что в этом случае внимание привлекается не посредством нарушения пра­вил, а, напротив, посредством их подчеркнутого соблюдения. Для младшего школьника с позитивным самопредъявлением характерна позиция «образцового ученика».

Вполне возможно (и даже довольно распространено) пара­доксальное сочетание у одного и того же ребенка элементов как негативного, так и позитивного самопредъявления. Эти психологические синдромы, несмотря на их внешнюю проти­воположность, очень близки между собой. Оба они характер­ны для детей с особенно высокой потребностью во внимании к себе со стороны окружающих. Они полярно различаются по внешним формам поведения, но в их основе лежит один и тот же общий психологический склад (см. рис. 7).

Психологический профиль: демонстра­тивность; позиция «отличника» > Особенности дея­тельности: подчерк­нутое соблюдение норм > Реакция окружения: повышенное внима­ние окружающих к соблюдению норм

Рис. 7. Схема развития позитивного самопредъявления

Ребенок с позитивным самопредъявлением не забывает го­ворить «спасибо» и «пожалуйста», вежливо здороваться и про­щаться. Изображая «идеального ребенка», «пай-мальчика» или «пай-девочку», он добивается практически того же, чего ребе­нок с негативным самопредъявлением — изображая «ужасно­го хулигана». Разумеется, формы внимания, получаемого при позитивном самопредъявлении, более привлекательны, так как оно при этом проявляется в похвалах, восхищении и умилении

взрослых.

Дети с позитивным самопредъявлением почти никогда не попадают к психологу по направлению учителя. Однако таких детей нередко приводят на консультацию родители. Дело в том, что во многих случаях позиция «идеального ребенка» удержи­вается только в социальных ситуациях, тогда как в домашней жизни ребенок может быть совершенно невыносим. Причина того, что в домашней жизни ребенок перестает играть роль «образцового мальчика» или «образцовой девочки» состоит в том, что родители, привыкнув к хорошему поведению, начи­нают считать его нормой и перестают обращать на него внима­ние. Чтобы вернуть себе их внимание, ребенку приходится прибегать к другим средствам — например, заимствованным из арсенала негативного самопредъявления.

Приведем пример ребенка с сочетанием позитивного и не­гативного самопредъявления.

Антону Б. 8 лет. Мама жалуется, что дома он все вре­мя делает что-нибудь недозволенное. Впрочем, наруше­ния не выглядят особенно серьезными. На просьбу психолога привести какой-либо пример она ответила: «Например, примется вырезать из бумаги салфетки в большой комнате. Намусорит по всему полу как раз пе­ред приходом гостей, хотя я ему сто раз говорила, чтобы он это делал у себя в детской. Или над собакой начнет издеваться, а ведь мы по его просьбе ее и взяли. А может уйти гулять, когда я ему запретила».

Вместе с тем, мама отмечает, что поведение Антона очень различно в разных ситуациях. Как она сообщила, «в гостях или в каком-нибудь новом месте, как у вас, он — просто ангел. В школе тоже его хвалят. А вот дома он невыносим».

Пока психолог беседовал с матерью мальчика, Антон, ожидавший в соседней комнате, трижды заглядывал в ка­бинет со словами: «Простите, Вы еще не закончили? Я уже устал ждать». Получив ответ, что ему придется еще не­много подождать, он с покорным вздохом выходил из кабинета. В руках у него при этом была книга, которую он сам выбрал на полке: энциклопедический том «История земли». По-видимому, она должна была доказать, что Антон — образцовый мальчик, любящий чтение и инте­ресующийся науками.

В результате психологического обследования подтвер­дилось впечатление о высокой демонстративности Анто­на, полученное в наблюдениях. Обнаружилась также высокая конформность, типичная для синдрома позитив­ного самопредъявления (хотя и не являющаяся обяза­тельным признаком). У мальчика оказался весьма высок уровень умственного развития, что позволяет ему и в школе привлекать к себе внимание позитивными спосо­бами, выступая в роли отличника.

Сочетание позитивного самопредъявления с негативным облегчается тем, что центральным моментом в обоих этих синдромах является именно самопредъявление, то есть по­стоянное исполнение какой-либо роли, характерное для демонстративной личности. То, какой будет эта роль в каж­дый конкретный момент, зависит от ситуации. Вместе с тем, позитивное самопредъявление не обязательно требует столь ярко выраженной демонстративности как негативное. В этом случае усилия окружающих прямо (а не косвенно, как при негативном самопредъявлении) направлены на под­держание соответствующих форм поведения, поэтому даже довольно умеренной демонстративности достаточно для их закрепления.

У детей с позитивным самопредъявлением нередко возни­кают трудности в общении со сверстниками. Если в классе от­сутствует принятие оценок учителя, а тем более если отноше­ния с ним конфликтны (что часто бывает в подростковом возрасте, а иногда и в конце младшего школьного), то ребенок с позитивным самопредъявлением вызывает у одноклассников отрицательное отношение. Таким образом, ситуации, приво­дящие к трудностям в общении у детей с позитивным и с нега­тивным самопредъявлением, противоположны.

4.5. ДЕМОНСТРАТИВНЫЙ НИГИЛИЗМ И ГИПЕРСОЦИАЛЬНОСТЬ

Демонстративный нигилизм

В подростковом возрасте у ребенка с негативным самопредъ­явлением, как правило, складывается самосознание «нигилис­та», чья заметность в обществе достигается экстравагантностью и демонстративным противопоставлением себя окружающим. Отсюда и происходит название этого синдрома в его подрост­ковом варианте — демонстративный нигилизм. Оно отражает; как психологический облик, так и особенности деятельности подростка. Реакция социального окружения, не замечающего ничего, кроме эпатажных проявлений «нигилиста», способству­ет фиксации специфических особенностей его самосознания.

Наташе К. 15 лет. Родители жалуются на вызывающее поведение девочки, нежелание учиться. Наташа пришла на консультацию ярко накрашенная. В носу у нее было кольцо, на руках — несколько «фенечек» (самодельных браслетов). Волосы выкрашены в розовый цвет. В ответ на вопрос психолога, к какой неформальной группе она принадлежит, девочка гордо ответила, что она — сама по себе и ни с какими «неформалами» иметь дела не хочет. Свой внешний вид она объяснила поисками своего соб­ственного стиля: «Я не хочу быть ни на кого похожей. Я — такая, какая есть».

Первоначально Наташа была негативно настроена по отношению к психологическому обследованию. Однако интерес к ее взглядам и образу мыслей, проявленный пси­хологом, побудил ее вступить в контакт. В дальнейшем она охотно выполняла предложенные задания, с удоволь­ствием беседовала о себе и о своих отношениях с роди­телями и сверстниками.

Психологическое обследование показало, что у Ната­ши очень высок уровень демонстративности. Самооценка неустойчива. Весьма значима проблема взаимоотноше­ний с противоположным полом (что вполне обычно для ее возраста). Стремление к внешней экстравагантности со­четается с низким уровнем оригинальности мышления. Наташа считает себя художественно одаренной девочкой (она занимается в изостудии). В действительности ее ри­сунки банальны и мало выразительны, хотя технически хорошо выполнены. Наташа пользуется популярностью в своей компании, но ее отношения с подругами высоко конфликтны. Несколько раз она предпринимала попыт­ки завязать отношения с мальчиками, но эти отношения очень быстро расстраивались.

Проблемы установления устойчивых взаимоотношений со сверстниками типичны для подростков с демонстративным ни­гилизмом. Обычно для них самих эти проблемы гораздо более значимы, чем сложности во взаимоотношениях со взрослыми. Взрослых же (родителей, учителей), как правило, намного боль­ше беспокоят внешние нигилистические проявления: курение, неуважительное отношение к старшим, вызывающий внешний вид подростка. О его переживаниях взрослые часто даже не догадываются, хотя беспокоящие их внешние проявления — это и есть выбранный ребенком способ решить свои внутрен­ние проблемы (почти всегда неудачный).

Диагностика демонстративного нигилизма основана при­мерно на том же сочетании признаков, что и диагностика негативного самопредъявления. Отличия, в основном, опреде­ляются наличием специфически подростковых проявлений (см. рис. 8).

Психологический профиль: демонстративность; самосоз­нание «нигилиста» > Особенности дея­тельности: эпати­рующее поведение > Реакция окружения: повышенное внима­ние окружающих к эпатирующему пове­дению

Рис. 8. Схема развития демонстративного нигилизма

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ СИНДРОМЫ 77 Гиперсоциальность

В подростковом возрасте психологический синдром позитив­ного самопредъявления имеет тенденцию сменяться гиперсоци­альностью. Она характеризуется самосознанием «образцового члена общества»(основная особенность психологического про­филя) и внешне высоко конформным поведением (основная особенность деятельности) (см. рис. 9). Вместе с тем, часто наблюдается парадоксальное вкрапление в этот образ элемен­тов демонстративного нигилизма.

Психологический профиль: демонстративность; самосоз­нание образцового члена общества» > Особенности дея­тельности: высокая социальная актив­ность > Реакция окружения: поощрение прояв­ляемой социальной активности

Рис. 9. Схема развития гиперсоциальности

Подростки с гиперсоциальностью редко попадают к психо­логу, так как обычно и общество, и родители только привет­ствуют установку на гиперсоциальное поведение. Однако в некоторых случаях возникают проблемы, связанные с попыт­кой ребенка адаптироваться не к тем слоям общества, которые принимаются его родителями. Например, подобные проблемы могут возникнуть в ситуации эмиграции.

Марине Д. 12 лет. Родители обратились за консуль­тацией с жалобой на то, что они не имеют контакта с девочкой и не могут влиять на ее установки и пове­дение. Семья два года назад эмигрировала из России в Израиль. Родители Марины общаются только с дру­гими эмигрантами из России. Сама Марина, напротив, с самого начала жизни в стране пыталась контактиро­вать с коренными израильтянами. Примерно через год ей удалось войти в компанию, где она была единствен­ной эмигранткой. Этот успех побудил ее окончательно прекратить контакты с какими-либо эмигрантами из России.

Марина говорит только на иврите и пытается запре­щать родителям говорить по-русски на улице и в публич­ных местах. Поскольку они почти не говорят на иврите, практически она запрещает им говорить вообще. В ре­зультате они почти никуда с ней не ходят. Марина любит ходить в гости к своим израильским подругам, но к себе их не приглашает, поскольку стесняется своей квартиры и своих родителей.

Во время общения с психологом Марина утверж­дала, что плохо помнит русский язык, поэтому об­следование проводилось на иврите. Однако периоди­чески приходилось давать пояснения на русском языке, который в действительности девочка знает намного лучше, чем иврит. Обследование показало, что у Марины высок уровень демонстративности. Самооценка снижена. Проявляются конформные ус­тановки. Имеется представление о превосходстве коренных израильтян над эмигрантами, побуждаю­щее девочку бороться за статус «настоящей израиль­тянки». Эти попытки встречают полное одобрение в группе, к которой она принадлежит, но препятству­ют общению с эмигрантами (прежде всего, с ее соб­ственной семьей).

Дата добавления: 2014-12-07