Учебно-методическое пособие 4 страница

РАЗДЕЛ П. ИСТОРИЯ ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКОЙ ПСИХОЛОГИИ

Тема 6. Френсис Гальтон и Вильгельм Вундт - основоположники экспериментальной психологии

Достижения этого направления и стали основой для первой эксперимен­тально-психологической программы, выдвинутой Вундтом. Второе направле­ние выросло из эволюционного учения Дарвина, произведшего, как известно, глубокие преобразования в науках не только о жизни, но и о человеке. Лиде­ром третьего направления был другой англичанин - Галътон. Ему психология обязана введением и разработкой статистических методов в связи с исследова­нием проблемы индивидуальных различий между людьми. Четвертая линия уходит корнями в изучение психоневрозов и гипнотизма. Оно велось преиму­щественно французскими неврологами. И, наконец, пятое направление было создано "отцом русской физиологии" Сеченовым, который выдвинул новую систему психологических идей, опираясь на преобразованное им рефлекторное учение. Каждое из этих направлений внесло свою лепту в разработку тех категорий, которые, превратив психическую реальность в предмет научного позна­ния, определяют и мышление современного исследователя.

Начнем с физиологии органов чувств, вскрывшей неотвратимую при­чинную зависимость субъективных феноменов (ощущений) от объективных условий их появления в сознании - условий физических и органических. Большая роль в исследовании этой зависимости принадлежала Герману Гельмголыгу (! 82! -1894).

В 1847 г. двадцатишестилетний военный хирург Гельмгольц зачитал в берлинском Физическом обществе статью, содержавшую математическую формулировку закона сохранения энергии. Закон приводил в единую причин­ную связь все многообразие процессов не только в неорганической, но и в жи­вой природе. По витализму - идеалистическому учению, согласно которому живым телом движут особые, неуловимые для физики внутренние силы, был нанесен удар. Доказывалось, что организм черпает энергию извне и в нем са­мом ничего нет, кроме превращений различных видов энергии. Значение за­кона, сформулированного Гельмгольцем (и почти одновременно с ним Майером и Джоулем), для физиологии было огромно. Если организм - энергетиче­ская машина, то единственный путь его научного изучения - приложение фи­зико-химических методов и понятий. Вдохновленный верой во всемогущество физико-математических методов, Гельмгольц применил их и к таким тонким органам, как органы зрения и слуха.

Исходя из того, что ощущение представляет собой результат причинного воздействия раздражителя на орган чувств, Гельмгольц был поставлен перед необходимостью объяснить, каким образом оно способно что-либо сообщить о свойствах вызвавшего его предмета.

Вслед за своим учителем Мюллером Гельмгольц считал каждый орган чувств своеобразной системой, заряженной "специфической энергией". Учение о "специфической энергии" утверждало, что ощущение цвета, звука и т. д. по своему содержанию не что иное, как разряд энергии, дремлющей в нервном волокне, а не отражение объективных свойств предмета. Ложное теоретическое истолкование фактов привело, в конечном счете, к так называемому "физиоло­гическому" идеализму, согласно которому чувственный мир - это мираж, соз­данный нашей нервно-психической организацией.

Пытаясь связать ощущение с внешними условиями и не отказываясь от мысли, будто оно заложено в независимой от этих условий структуре органа, Гельмгольц выдвигает теорию символов, или знаков. Ощущение, согласно этой теории, указывает на предмет, подобно тому как имя - на человека. Имена не похожи на обозначаемые вещи, но позволяют их различать.

Вместе с тем в противовес теории нативизма, полагавшей, будто образ, на­пример, пространства, пространственных отношений, в которых воспринимаются вещи, изначально "запрограммирован" в органе чувств, Гельмгольц, апеллируя к фактам, доказывал его опытное происхождение. Эта концепция ввела в обиход две гипотезы, ставшие предметом длительных споров среди физиологов и философов: гипотезу о "бессознательном выводе" и гипотезу об "ощущениях иннервации". Первая возникла из необходимости объяснить такие, например, факты, как посто­янство воспринимаемой величины предметов на различных расстояниях. Требова­лось истолковать эти факты с позиций натуралиста, не обращаясь к гипотезе об уме или сознании, а исходя из действий телесного механизма как такового. Когда изменяется расстояние, на котором расположен предмет, меняется по законам оп­тики и его изображение на сетчатке. Но одновременно изменяется и напряжение глазных мышц, приспосабливающих глаз к ясному видению. Зрительный аппарат каждый раз как бы делает вывод: "если, то" - а это уже настоящая логическая опе­рация. Производится же она не умом как беспричинной сущностью, а зрительной системой, притом в отличие от абстрактного человеческого мышления - бессозна­тельно. Для ее производства необходим опыт, предполагающий мышечную двига­тельную активность. Поскольку же человек может управлять работой своих мышц произвольно, то должны, по Гельмгольцу, существовать особые ощущения, кото­рые сопровождают усилие, создающее мышечное напряжение. Он назвал эти ощущения иннервационными.

Таким образом, точные эксперименты, а не умозрительные соображения вынудили его признать важность психического фактора и недостаточность чис­то физиологических объяснений. Роль этого фактора выступила, в положении о знаковой природе чувственных образов, в гипотезах об иннервационных ощу­щениях, регулирующих работу мышц, о бессознательных умозаключениях. В этих положениях по-своему отразились реальные особенности психической дея­тельности, требующей для своего описания собственных категорий, которых нет в составе физиологического мышления. Мы имеем в виду две категории - чув­ственного образа и действия. Если бы внешний объект был представлен в орга­низме только в виде потока импульсов, возникших в результате его воздействия на нервную систему, то можно было бы ограничиться физиологической схемой. Если бы ответная реакция свелась к сокращению мышцы, но опять-таки выхо­дить за пределы физиологии не было бы необходимости. Однако опыт принудил Гельмгольца покинуть эти пределы и выработать представление о том, что внешний стимул порождает в нервной системе не только молекулярные процес­сы, но и чувственные знаки, позволяющие различать объекты окружающей сре­ды. Опыт же привел и к выводу о том, что работой мышцы может управлять не только внешнее раздражение, но и внутреннее стремление. Оба вывода свиде­тельствовали, что физиолог столкнулся с новой действительностью, для позна­ния которой нужны новые средства. Однако категория образа выступила у Гельмгольца не в виде отображения, а в виде знака, категория же действия - в виде спонтанного импульса, исходящего от субъекта, а не детерминированной условиями жизни активности. И то и другое говорило о том, что психическая реальность преломилась в теоретически неадекватной форме. В. И. Ленин в ра­боте "Материализм и эмпириокритицизм" указал на противоречивый характер гельмгольцевской теории символов. С одной стороны, она рассматривает цвета, звуки, запахи как результат воздействия на нервные приборы внешнего материального источника. С другой стороны, она утверждает, что подобное воздей­ствие производит знак, а не образ, что между источником и его психическим эффектом подобия нет. А это неизбежно ведет к агностицизму. Что касается вы­водов Гелъмгольца о способности субъекта к имманентной чувственной регуля­ции, то они были подсказаны "голосом интроспекции", субъективным впечатле­нием, а не объективным анализом.

Дальнейшее развитие науки отчленило продуктивное в гельмгольцевском учении от не выдержавшего испытания временем. Представления, со­гласно которым орган ощущений не только воспринимает внешние импульсы, но и обучается построению чувственных образов, что мышца играет в этом ог­ромную роль, что она совершает операции, сходные с мыслительными,- все это вошло в фонд современных психологических идей.

К работам Гельмгольца, способствовавшим становлению психологии, относится также изучение скорости проведения нервного импульса. Среди фи­зиологов в ту пору было принято считать, что скорость эта чрезвычайно ве­лика. И. Мюллер, например, полагал ее близкой к скорости света.

Гельмгольц в 1850 г. взялся за экспериментальное изучение этого вопро­са. Он раздражал слабым электрическим током двигательный нерв лягушки на различном расстоянии от мышцы, сокращения которой записывались на изо­бретенном им приборе - вращающемся цилиндре (кимографе). Зная расстояние между раздражаемыми пунктами, он определил, исходя из различий во време­ни мышечной реакции, скорость прохождения процесса возбуждения. Она со­ставила около 25 метров в секунду, т. е. была несравненно меньше указанной в "Учебнике физиологии" Мюллера. От лягушки Гельмгольц перешел к че­ловеку. Испытуемый, по его инструкции, должен был отвечать на электриче­ский удар каким-нибудь условленным движением, которое опять-таки записы­валось на кимографе.

Гельмгольц ставил сугубо физиологическую цель. Он имел в виду нервный, а не психический процесс, прохождение импульса по проводнику, а не возможно более быстрый ответ на раздражитель. Но переходя от нервно-мышечного препа­рата лягушки к человеку, он уже оказывался на почве психологии. Ведь скорость проведения нервного импульса человека определялась исходя из того, с какой бы­стротой он производит по указанию экспериментатора (а стало быть, руководству­ясь осознанной целью) двигательную реакцию, т. е. совершает действие, а действие это уже категория психологическая. Не удивительно, что результаты измерений сильно варьировали. Здесь сказалось влияние множества уже не только физио­логических, но и психологических факторов.

Изобретенная Гельмгольцем экспериментальная схема, не пригодная для определения скорости сложных процессов нервной системы человека, ока­залась, однако, средством измерения времени реакции человека на внешний раздражитель. Исследования в этом направлении были продолжены голланд­ским физиологом Францем Дондерсом (1818-1889). Дондерс полагал, что на пути от внешнего сигнала к двигательному ответу на него совершается работа

нервных узлов (ганглиев), служащих органами представления и воли. Время же этой работы (образующей психическое звено) может быть измерено путем ус­ложнения заданий испытуемому. Варьируя их (например, требуя от испытуе­мого, чтобы он при предъявлении нескольких раздражителей реагировал толь­ко на один из них или чтобы на разные стимулы он давал различные двигатель­ные ответы), можно, предположил Дондерс, измерить время, поглощаемое та­кими актами, как различение (раздражителей) и выбор. Получаемая разность во времени показывала скорость различных психических процессов. Главная публикация Дондерса об этих опытах так и называлась - "Скорость психиче­ских процессов" (1868), именно психических, а не физиологических.

Опыты по определению времени реакции проводились в различных ва­риантах многими физиологами, взявшимися тем самым за психологическую тему. Значение этих опытов для психологии было двоякое - методологическое и конкретно-научное.

В методологическом плане они разрушали представления о мгновенно действующей душе. Они показывали, что психическое есть процесс, который, подобно материальным процессам, совершается во времени и может быть из­мерен. Поскольку же его течение предполагает целостность нервной ткани, он должен также трактоваться как совершающийся в пространстве. Стало быть, удар наносился и по учению о непространственности души.

В конкретно-научном плане опыты по определению времени реакции да­ли сильный толчок развитию экспериментальной психологии. В дальнейшем выяснилось, что скорость реакции (наряду с двигательной реакцией в качестве индикатора была использована речевая) зависит от множества переменных -внимания, установки и т. д. Эксперимент вскрывал все новые и новые момен­ты. Но канва, на которой появлялись эти новые психологические узоры, была выработана в основном в лаборатории Дондерса. Он воспринимался всеми как физиолог, сам считал себя таковым и публиковал свои исследования о времени реакции в физиологическом журнале. Однако объективно он внес вклад в фор­мирование психологии, среди методов которой определение времени реакции стало одним из основных.

Тема 7. Идеи позитивизма и их влияние на психологию

В первой половине XIX в. появляются системы, призванные ней­трализовать настойчивое стремление натуралистов материалистически осмыс­лить открытия естествознания. Наиболее значительной среди них была фило­софия позитивизма, провозгласившая принципиальную непознаваемость сущ­ности и причин явлений, потребовавшая от научного мышления ограничиться непосредственно наблюдаемыми фактами и их постоянными зависимостями. Первая программа позитивизма была изложена Огюстом Контом (1798-1857) в шести томном "Курсе позитивной философии" (1830-1842).

Конт предлагал новую классификацию наук, среди которых психология вообще отсутствовала. Психические явления в качестве объекта позитивного исследования разделялись между двумя дисциплинами - физиологией и социо­логией. Конт подверг критике субъективный, интроспективный метод. Психо­логию, базирующуюся на нем, он считал лишенной научной ценности.

Идея Конта о том, что внутренний мир станет предметом научного рас­смотрения только тогда, когда будет оставлена бесплодная почва интроспек­тивного анализа, выражала реальную потребность психологии в преодолении субъективизма. Конкретную реализацию этой идеи он видел в том, чтобы на­блюдать операции сознания на доступных объективному описанию фактах со­циальной жизни, исходным началом которой является взаимообщение, взаи­модействие людей. В этом взаимообщении сознание возникает, а не существу­ет до него в качестве замкнутой сферы, где ход событий имеет у каждого инди­вида собственную систему отсчета. Социальный организм составляет объек­тивную основу фактов сознания.

Представляя общество в виде организма, а семью как мельчайшую его клеточку, Конт переносил в область социальной науки модель, заимствован­ную у биологии. В 30-х годах XIX в., когда складывалась его "позитивная фи­лософия", биология еще не стала эволюционной. Поэтому, чтобы объяснить развитие общества, ему пришлось в поисках движущей силы этого развития выйти за пределы биологических аналогий и обратиться к главной объясни­тельной категории идеализма - разуму. Согласно кантовской схеме (заимство­ванной от утопического социалиста Сен-Симона, секретарем которого Конт был некоторое время), разум проходит три фазы эволюции: теологическую, метафизическую и позитивную. Эти фазы закономерны как для отдельного ин­дивида, так и для человечества в целом.

Конт внес новый момент в учение о детерминации психических актов у отдельного индивида. Беря за исходное процесс общения, он рассматривал ди­намику сознания субъекта как производное от объективных форм его взаимо­действия с другими людьми. Конт не видел, что человеческое взаимодействие основано на процессе труда, но само по себе выделение общения в качестве специфической детерминанты психического было его важной заслугой. В дальнейшем под влиянием Конта формировалась социальная психология.

Иначе нужно оценить позитивистское отношение Конта к научному мышлению. Он считал, что научное мышление должно ограничиться непо­средственно данными феноменами. Это вело к агностицизму и субъективизму. Понятие о "непосредственно данном", невыводном знании было подхвачено сторонниками субъективного метода, уверявшими, что нет ничего более непо­средственно познаваемого, чем факт сознания.

Кантовский позитивизм в соединении с берклианским постулатом "быть - значит быть в восприятии" породил доктрину Маха.

Тема 8. 3. Фрейд и возникновение психоанализа

Научная карьера Зигмунда Фрейда началась в качестве сотрудника Инсти­тута анатомии мозга в Вене. Среди его учителей можно отметить Э. Бркжке и Ж. Шарко, которые считали основой психических процессов функционирование нервной системы. Начав в 1886 г. психотерапевтическую практику, Фрейд столк­нулся с невозможность применения идей психофизиологического детерминизма к лечению нервно-психических расстройств. Совместно с Йозефом Брендом он разрабатывает метод свободной ассоциативной беседы, в процессе которой паци­ент рассказывает о своих проблемных переживаниях и в результате в его состоя­нии улучшение. В ходе ассоциативных бесед Фрейд обратил внимание на явление сопротивления, при котором пациент избирательно забывал некоторые свои пе­реживания, не хотел о них вспоминать, а сами вспоминания сопровождались зна­чительными негативными эмоциями. Происходящую в результате разрядку скры­тых внутренних напряжений Брейд назвал катарсисом.

Таким образом, Фрейд приходил к пониманию сферы подсознания и бес­сознательного как существенного фактора, определяющего поведение челове­ка, его поступки и действия. В ходе этих наблюдений складывается концепция Фрейда о структуре психики человека, которая состоит из 1) бессознательного, соединяющего психику с соматическими процессами и являющегося источни­ком психической энергии; 2) сознательного, представляющего понимание ин­дивидом самого себя и своих поступков и 3) сверхсознательного - совокупно­сти социальных норм и предписаний, внедряемых в психику индивида общест­вом. Сфера сознательного представляет собой поле столкновения врожденных инстинктов, составляющих бессознательное (прежде всего сексуального ин­стинкта, инстинкта разрушения и инстинкта смерти) и сверхсознательного. По­этому человек по своей природе как общественное существо изначально под­вержен возникновению подсознательных напряжений - комплексов, приводя­щих к нервным расстройствам и неадекватным формам поведения.

Тема 9. Роль Д.Б. Уотсона в формировании бихевиоризма

Идеи позитивизма привели к возникновению нового направления пси­хологии - бихевиоризма, главным идеологом которого стал Д.Б. Уотсон. Свою программу нарождавшийся бихевиоризм мог провозгласить устами Уотсона лить потому, что в категориальном строе знания уже наметились изменения, делавшие для психологии впредь невозможным мыслить в прежних категориях ни о внутренних умственных действиях, ни о внешних телесных.

Не пройдет и 10 лет, как главному оппоненту Уотсона, Тиченеру, отка­завшему бихевиоризму в каком-либо значении для психологической науки, придется констатировать, что волна бихевиоризма захватила всю американ­скую психологию. Но почему преимущественно ее?

Мы уже видели на примере функционального направления, приобретше­го совершенно различную окраску в европейских и американских условиях, а также на примере существенных различий в разработке теории научения в Рос­сии и США, как тесно связаны актуальные потребности науки с потребностями общественной жизни.

Прагматическая направленность исследований психической деятельно­сти в США была обусловлена запросами быстро развивавшейся капиталисти­ческой экономики. В бихевиористском "манифесте" Уотсона задача реформы психологии связывалась не только с необходимостью новой трактовки предме­та и метода психологии, создания новой терминологии и др. Все эти преобра­зования, согласно Уотсону, важны не сами по себе, но для достижения другой цели: превратить психологию в область знания, способную "убавлять поведе­нием и предсказывать его". "Контроль и предсказание" - таким должен быть, с точки зрения бихевиористов, основной девиз психологии.

Неправота бихевиоризма выражалась не в защите этого принципа, а в его интерпретации, вытекавшей из определенных представлений о поведении и способах управления им.

Представления же, о которых идет речь, складывались в идеологической, философской атмосфере, отражавшей особенности развития капиталистиче­ской Америки.

Стало быть, чтобы понять генезис бихевиоризма, нам вновь следует со­отнести сдвиги в логическом строе знания о психике, обусловленные естест-венноисторическим ходом становления этого знания, с теми конкретными со­циально-классовыми и идейно-философскими обстоятельствами, в которых они совершались.

Категория действия рождалась в потоке новых психологических идей. Отражая определенные объективные моменты, присущие поведению, она не­отвратимо должна была войти в плоть и кровь психологического мышления.

Однако совершенно различными путями шла ее ассимиляция в психоло­гической науке в России, где в условиях нарастающего революционного дви­жения на передний план выступала защита достоинства и независимости чело­веческой личности, и в Соединенных Штатах, где доминировал утилитарный, прагматический подход к человеку.

Характер ассимиляции зависел и от методологических влияний: мате­риалистических - у русских исследователей поведения, идеалистических (в форме философии позитивизма и неореализма) - у американских.

Эти идейные расхождения не остались внешними по отношению к раз­работке теории поведения как таковой. Они придали ей совершенно различную направленность.

Тема 10. Франкфуртская школа гешталътпсихологии

Свое имя эта школа получила от немецкого слова "гешталы", что озна­чает "форма", "структура", целостная "конфигурация". С перечисленными си­нонимами, однако, соединяются многие другие значения '.

Предпочтем поэтому само слово "гештальт", тем более что оно давно уже превратилось в интернациональный психологический термин.

Гештальт означает организованное целое, свойства которого не могут быть получены из свойств его частей. "Имеются целостности, чье поведение не детер­минируется поведением индивидуальных элементов, из которых они состоят, но где сами частные процессы детерминируются внутренней природой целого"2,- так определял гештальт один из лидеров новой школы, М. Вертгеймер (1880-1943). Целостность, тотальность, расчлененная структура, организация - эти характери­стики гештальта противопоставлялись "атомистическому" подходу, неудовлетво­ренность которым нарастала не только в психологии. В физике возникло понятие об электромагнитном поле, в биологии разрушалось представление об организме как механическом соединении дискретных элементов. Проблема целого и части приобретала все большую остроту. В этой атмосфере и зарождался гештальтизм. Но его развитие стимулировали не только новые веяния в естествознании. Психо­логия имела собственные проблемы и трудности.

Важным свойством образа является его константность, постоянство при изменяющихся условиях восприятия. Так, лист бумаги воспринимается как бе­лый при различном освещении: и в сумерках, и при ярком солнечном свете. Условия варьируют, а чувственный образ остается постоянным. Вместе с тем константность разрушается, если объект воспринимается не в целостном зри­тельном поле, а изолированно от него.

Интересные факты, говорящие о целостности восприятия и ошибочности представления о нем как о мозаике ощущений, были получены датским психо­логом Рубином, изучившим феномен "фигуры и фона". Фигура вос­принимается как замкнутое, выступающее вперед целое, отграниченное от фо­на контуром, тогда как фон кажется простирающимся позади. Об их различии убедительно говорят так называемые "двойственные изображения", когда ри­сунок воспринимается то, как ваза, то как два профиля. Катц, Рубин и другие психологи-экспериментаторы, перешедшие от "атомистического" понимания чувственного восприятия к целостному, не считали себя приверженцами осо­бой научной школы, имеющей собственную теоретическую программу. Но вскоре такая школа появилась. Она была представлена триумвиратом: М. Верт­геймер, В. Келер (1887-1967) и К. Коффка (1886-1941). "Стратегическим" экс­периментом, от которого эта школа вела свою родословную, было изучение Вертгеймером так называемого "фи-феномена".

С помощью специальных приборов (стробоскопа и тахистоскопа) он экс­понировал с различной скоростью один за другим два раздражителя (прямые ли­нии или кривые). Когда интервал был относительно большой, испытуемый воспринимал их последовательно. При очень коротком интервале они воспринима­лись как данные одновременно. При оптимальном интервале (около 60 миллисе­кунд) возникало восприятие движения, т. е. глаз видел перемещение линии на­право или налево, а не наличие двух линий, данных последовательно или одно­временно. В определенный момент, когда временной интервал начинал превы­шать оптимальный, испытуемый в какой-то момент воспринимал чистое движе­ние, т. е. осознавал, что движение происходит, но без того, чтобы перемещалась сама линия. Это явление было названо "фи феноменом". "Фи феномен" выступал не как соединение отдельных сенсорных элементов, а как "динамическое целое". Опыты Вертгеймера опровергали "атомистическую" концепцию о "сложении" ощущении в целостную картину. Они были повторены многими исследователями на самом разнообразном экспериментальном материале. Были опубликованы сотни статей о восприятии движения объектов, различающихся по положению, форме, цвету и т. д. Во всех случаях наблюдался "фи феномен".

Если первым открытием гештальтистов был "фи феномен", то первым теоретическим трудом - трактат Келера "Физические гештальты в покое и ста­ционарном состоянии" (1920). Келер, как и Вертгеймер, стремился перестроить психологический способ объяснения по типу физико-математического. Теория электромагнитного поля, созданная Максвеллом, новые энергетические пред­ставления, развитые Плавком,- все это, по мнению гештальтистов, создавало предпосылки для смены картины организма и его психических функций. Если раньше физика Галилея и Ньютона определила склад мышления сторонников ассоциативной психологии: изолированные, тождественные самим себе части­цы, движущиеся по законам механики, служили образцом, по которому вы­краивались "атомы" души, то теперь физика выработала другой образец, и ори­ентация на него сулила, как представлялось гештальтистам, реконструкцию психологического познания.

Посредником между физическим полем и целостным восприятием должна была стать, по их мнению, новая физиология, не физиология изолиро­ванных нервных элементов и путей - верная союзница психологической схемы элементов сознания и ассоциаций между ними, а физиология целостных и ди­намичных структур - гештальтов. Стремясь найти материальное основание для психических гештальтов, Келер наметил воображаемую физиологию мозга, ко­торая базировалась на физико-химических представлениях. В своем упомяну­том выше труде он излагал физико-химические проблемы с целью развить од­ну из стержневых идей гештальтпсихологии - идею изоморфизма материаль­ных (физиологических) и психических процессов.

Гештальтистам представлялось, что принцип изоморфизма, согласно ко­торому элементы и отношения в одной системе взаимно однозначно соответст­вуют элементам и отношениям в другой, позволит решить психофизическую проблему, сохранив за сознанием самостоятельную ценность и в то же время утвердив его соответствие материальным структурам.

Конечно, изоморфизм как математическая категории сам по себе не яв­ляется ни материалистическим, ни идеалистическим. Но он не может разре­шить коренные вопросы психологической теории, в том числе психофизиче­скую проблему, в трактовке которой гештальтпсихология следовала идеали­стической традиции. Ведь отношение двух рядов явлений — психических и фи­зических мыслилось по типу параллельности, а не причинной связи. Не порождаясь материальными структурами, а лишь соответствуя им, психические геш­тальты выступали как причина самих себя.

Что касается физических структур и полей, то они действительно не имеют другого основания, кроме физического взаимодействия. Но к сознанию такой подход неприменим. Оно не является самостоятельным миром, и его ди­намика не может быть каузально понята из него самого. Гешталътисты же пре­вратили психические формы в своего рода сущности. Они утверждали не толь­ко не сводимость этих форм к их частям, по и существование особых законов гештальта. Им представлялось, что, опираясь на эти законы, психология пре­вратится в точную науку типа физики.

Фигура и фон, константность, транспозиция - все это - действительно фундаментальные феномены в области чувственного познания. Возникает, од­нако, вопрос: можно ли; вместе с открытыми гештальтистами в экспериментах феноменами принять и их интерпретацию в качестве законов, предложенную гештальтизмом? Ведь указать на имманентную динамику гештальта, на то, что образ сам по себе устроен так, что "стремится" быть отчетливым, замкнутым, "хорошим" (прегнантным) и т. д., и опираться при этом на авторитет одного только сознания - значит уйти от причинного объяснения.

Тема 11. Теория ролевого поведения Д. Мида и развитие социальной психологии

Социальные и научные предпосылки возникновения концепции социальных ролей. Принцип социально-психологической детерминированности сознания личности. Разработка понятия социальной роли и развитие его содержания. Социальная роль как элемент коллективной психики. Основные теории малых групп и межличностных взаимодействий. Концепция стилей лидерства К. Левина. Социометрический метод Д. Морено. Современные проблемы социальной

Тема 12. Концепция развития Ж. Пиаже

Подход Ж. Пиаже к психическому развитию развивался прежде всего в рамках естественнонаучной психологии. Лучше всего, на наш взгляд, понять его позицию можно из следующего его высказывания в 1966 г. на Международном психологическом конгрессе: "... я биолог, а это не то же самое, что идеалист, и я думаю, что организм зависит не только от среды; организм активно реагирует на среду и дает "ответы", которые зависят от его собственной активности; иными словами, субъект познает объект, только действуя на него, и познание объекта (а это не то же самое, что сам объект) предполагает неразрывное взаимодействие между объектом и деятельностью организма или субъекта". Таким образом, отка­зываясь от позиций позитивизма, Пиаже, вместе с тем, как "биолог" стремится к строгому научному подходу в психологии, а такая научная строгость связана у него, в первую очередь, с естественно - научным подходом.

Дата добавления: 2014-12-27