З. Фрейд

Сознание и бессознательное как регуляторы человеческой деятельности

Человек как «гражданин двух миров» - это нерасторжимое единство организма и духа (духовный план существования «надстраивается» над витальным). Под витальным в этом случае понимают влечения организма, тогда как дух - это воля, идеи и ценности. В таком контексте управляющая активность духа осуществляется иерархически: идеи и ценности руководят волей, а воля затормаживает или растормаживает импульсы влечений. Однако если витальное и духовное, влечения и сознание - это две стороны единого процесса человеческой жизни, то следует говорить не только о сознательном контроле влечений организма, но и о противоположном отношении, а именно - о возможности влияния организменного на духовное. Многообразные интерпретации взаимосвязи сознания и бессознательного суть гипотетические картины бесконечно сложной целостности - человека как индивида и рода.

З. Фрейд, исследуя роль сознания и бессознательного в регулировании поведения человека, исходит из идеи целостности личности, связывая с этой целостностью представление о «Я».

Понятие бессознательного соотносится с понятием сознания: обширная и важная область души обычно скрыта от знания, то есть не осознается человеком. Этим и определяется противоположность сознания и бессознательного: если то, что называется сознанием, дано человеку в качестве объекта знания (я не просто знаю нечто, но я также знаю, что я знаю это), то бессознательное таким способом не дано (я ничего не знаю о моем бессознательном). При этом необходимо заметить, что поскольку человек ничего не знает о своем собственном бессознательном, то он, естественно, как правило, не принимает во внимание наличия бессознательной части своей души, действуя так, будто ее и не существует, хотя в действительности бессознательное служит важным регулятором человеческой деятельности. Как раз последнее обстоятельство и делает возможным что-либо заключать о бессознательном, не зная его непосредственно, но интерпретируя человеческие действия.

Идея целостности личности дополняется идеей динамического отношения сознания и бессознательного; между ними все время происходят взаимные переходы: содержания сознания могут становиться бессознательным («вытеснение»), содержания бессознательного могут осознаваться.

Определяя личность как динамическое единство сознания и бессознательного, З. Фрейд описывает ее как единство Я, Сверх-Я и Оно: Оно бессознательно, некоторые части Я и Сверх-Я также могут быть бессознательными.

Поскольку Оно бессознательно, то для него предпочтительнее оказывается апофатическое («отрицательное») описание, когда говорится, чем Оно не является. Таким способом З. Фрейд определяет следующие основные характеристики Оно:

· темная часть личности,

· хаос,

· не имеет организации и воли,

· аморально,

· не подчинено логике (закону противоречия)[28].

Говоря, что Оно открыто телесному и наполняется энергией влечения, З. Фрейд называет основной принцип, управляющий процессами в Оно, экономическим, или количественным, связывая его с «безраздельно господствующим в психике принципом удовольствия». Рассматривая в положительном и отрицательном смыслах довольно распространенное представление о цели и смысле жизни как стремлении к счастью, З. Фрейд интерпретирует это соответственно как отсутствие боли и неудовольствия и переживание сильного чувства удовольствия. Отсюда очевидно, что «цель жизни просто задана принципом удовольствия»[29]. В основе душевной жизни человека и его отношений с миром, по Фрейду, лежит жизнь влечений, что и описывается с помощью принципа экономии, который требует снижения энергии влечения (либидо): удовольствие снижает, а неудовольствие повышает либидо. Два основных влечения человека - созидательное (Эрос) и разрушительное (Танатос).

Однако человеческое существование значительно осложнено тем, что достижению удовольствия и, соответственно, снижению либидо многое препятствует. «С трех сторон нам угрожают страдания: со стороны нашего собственного тела, приговоренного к упадку и разложению, предупредительными сигналами которых являются боль и страх... Со стороны внешнего мира, который может яростно обрушить на нас свои огромные, неумолимые и разрушительные силы. И, наконец, со стороны наших отношений с другими людьми. Страдания, проистекающие из последнего источника, вероятно, воспринимаются нами болезненнее всех остальных; мы склонны считать их каким-то излишеством, хотя они ничуть не менее неизбежны и неотвратимы, чем страдания иного происхождения. Не удивительно поэтому, что под давлением этих потенциальных страданий люди несколько умеряют свои притязания на счастье. Подобно тому, как сам принцип удовольствия под влиянием внешнего мира преобразуется в более скромный принцип реальности, мы уже считаем себя счастливыми, если нам удалось избегнуть несчастья, превозмочь страдания»[30].

Таким образом, поскольку удовлетворение влечений встречает разного рода препятствия, а это вызывает страдания, постольку человечество выработало некоторые пути ухода от страданий, то есть такие способы поведения, когда влечения по возможности не сталкиваются с отказом со стороны внешнего мира. Прежде всего это выражается в попытках воздействовать на влечения, контролировать их, крайним выражением чего служит умерщвление влечений, что, например, известно как религиозная аскеза и получило основательную практическую разработку в восточных системах. Другой путь - сублимация, то есть смещение цели влечений. Судьба, говорит З. Фрейд, мало чем может повредить человеку, когда он получает удовлетворение от художественного или интеллектуального творчества. «Слабость этого метода в том, что его применимость не универсальна. Он доступен лишь немногим людям, предполагает наличие особых, не слишком часто встречающихся способностей и дарований. Но и этим немногим избранным он не обеспечивает совершенной защиты от страданий: он не одевает их в латы, непроницаемые для стрел судьбы, и отказывает, как только источником страданий оказывается собственная плоть»[31].

Сублимация влечений, по Фрейду, - это ключ к пониманию культурной жизни человечества. «Сублимация влечений представляет собой выдающуюся черту культурного развития, это она делает возможными высшие формы психической деятельности - научной, художественной, идеологической, - играя тем самым важную роль в культурной жизни. Поддавшись первому впечатлению, хочется даже сказать, что сублимация - это судьба, навязанная влечениям культурой. Но здесь лучше не торопиться. Наконец, нельзя не заметить самого важного - насколько культура строится на отказе от влечений, настолько предпосылкой ее является неудовлетворенность (подавление, вытеснение или что-нибудь еще?) могущественных влечений. Эти «культурные запреты» господствуют в огромной области социальных отношений между людьми»[32]. В другом месте он пишет: «Мне кажется, что прежняя история развития человека имеет то же объяснение, что и история животных, и то, что можно наблюдать у ограниченного числа человеческих индивидов как неутомимый порыв к дальнейшему совершенствованию, без труда объясняется как следствие вытеснения первичных позывов, на котором и построены наибольшие ценности человеческой культуры»[33].

Столь явный натурализм в понимании человека и культуры не мог не вызвать критики. Представляется ценным сделанное в этой связи замечание М. Шелера: «Но здесь встает решающий вопрос: возникает ли дух только благодаря аскезе, вытеснению, сублимации, или благодаря им он лишь получает энергию?»[34]. М. Шелер подчеркивает управляющую активность духа по отношению к влечениям, когда дух, не порождая и не уничтожая энергии влечения, использует ее в своих целях, что и составляет подлинный смысл сублимации. Другими словами, сублимация не творит духовные качества, но лишь сообщает им энергию.

Наконец, для характеристики «Оно» существенным оказывается представление о вытесненном бессознательном. Речь идет о том, что некоторые содержания сознания по какой-то причине оказались бессознательными, причем уже сам термин «вытесненное» свидетельствует о наличии определенного внутреннего напряжения в структуре личности. С этим связано и представление о сопротивлении обратному проникновению вытесненного в сознание. Чтобы понять причины возникающего напряжения между сознанием и бессознательным, следует обратиться к инстанции, названной Сверх-Я.

З. Фрейд рассматривает Сверх-Я как замену внешнего авторитета (авторитета отца, вождя). Три основные функции присущи Сверх-Я: самоконтроль, совесть, идеал.

Прежде всего З. Фрейд высказывает предположение, что в структуре личности существует некая «наблюдающая» инстанция, у которой помимо наблюдения есть функция, называемая нами совестью, то есть самонаблюдение является предпосылкой совести. Совесть находится «в нас» не изначально (она не дана человеку от рождения). «Роль, которую позднее берет на себя Сверх-Я, исполняется сначала внешней силой, родительским авторитетом... Сверх-Я, которое, таким образом, берет на себя власть, работу и даже методы родительской инстанции, является не только ее преемником, но и действительно законным прямым наследником... В процессе развития на Сверх-Я влияют также те лица, которые заместили родителей, т.е. воспитатели, учителя, идеальные примеры. Обычно оно все больше отдаляется от первоначальных индивидуальностей родителей, становясь, так сказать, все более безличностным»[35]. Наряду с этим Сверх-Я является «носителем Я-идеала, с которым Я соизмеряет себя, к которому оно стремится, чье требование постоянного совершенствования оно старается выполнить»[36].

Таким образом, рассмотрение функций Сверх-Я позволяет ответить на вопрос о причине вытеснения содержаний сознания в бессознательное. Поскольку Сверх-Я - это носитель нравственных ограничений, постольку оно «осуждает» поведение или мысли человека, не совместимые с ними. Пытаясь избавиться от неприятного напряжения, вызванного чувством вины, сознание освобождается от соответствующих содержаний, перестает знать о них, или, что то же самое, они перестают существовать для сознания. Однако в действительности эти «неприятности» не исчезают из человеческой души, но просто перемещаются из сознания в другую инстанцию - в бессознательное, а следовательно, вытесненное, сливаясь с Оно, участвует в бессознательной регуляции поведения.

Описывая Сверх-Я, З. Фрейд делает интересное наблюдение, что «родители и аналогичные им авторитеты в воспитании ребенка следуют предписаниям собственного Сверх-Я. Как бы ни расходилось их Я со Сверх-Я, в воспитании ребенка они строги и взыскательны <…> Таким образом, Сверх-Я ребенка строится собственно не по примеру родителей, а по родительскому Сверх-Я; оно наполняется тем же содержанием, становится носителем традиции, всех тех сохранившихся во времени ценностей, которые продолжают существовать на этом пути через поколения»[37]. Значимость этого наблюдения состоит не только в указании на особенности процесса семейного воспитания; представляется, что его философский смысл превалирует над собственно педагогическим. Здесь речь идет о культурной роли Сверх-Я, транслирующего ценности от поколения к поколению и тем самым обеспечивающего преемственность в культуре. Это, в свою очередь, связано с формированием и становлением личности, если их понимать как передачу и восприятие ценностей. Конечно, это не происходит целиком вне контроля сознания: «Усвоить культурную традицию другого человека можно лишь тогда, когда любишь его до глубины души и при этом ощущаешь его превосходство»[38].

Наконец, представление о Сверх-Я имеет прямое отношение и к характеристике массового сознания: «Психологическая масса является объединением отдельных личностей, которые ввели в свое Сверх-Я одно и то же лицо и на основе этой общности идентифицировались друг с другом в своем Я»[39].

Описывая личность как единство Я, Оно и Сверх-Я, З. Фрейд характеризует «бедное Я» как «слугу трех тиранов»: Я движимо энергией Оно, Я стеснено строгим Сверх-Я, Я отталкиваемо реальностью. Причем если Оно - это страсти, то Я - воплощение здравого смысла, которое служит посредником между Оно и реальностью.

Понимание сознания и бессознательного как двух противоположных сторон единой личности, связанных взаимными переходами, неизбежно приводит к вопросу о том, в какой форме бессознательное все-таки может открыться сознанию (поскольку непосредственно оно не дано сознанию). Прежде всего заметим, что совсем не случайно значительное место в психоанализе отводится исследованию сновидений: это именно то состояние человека, когда предельно снижено сопротивление вытесненному. Кроме этого важно иметь в виду, что сновидения, пожалуй, не столько открывают, сколько скрывают бессознательное, а потому их требуется толковать, разгадывать, расшифровывать. Это связано с символическим характером сновидений, ибо бессознательное, будучи трансцендентным сознанию, выражается в иной форме, нежели явления сознания, а именно - символически.

Трансцендентное, как известно, выражается символически и в религии, причем заметно определенное сходство символики бессознательного с религиозной. Не занимаясь специально исследованием этого сходства, З. Фрейд все же делает одно замечание, касающееся данной проблемы: «Я и думаю, что значительная доля мифологического миросозерцания, простирающегося даже и на новейшие религии, представляет собой не что иное, как проецированную во внешний мир психологию. Смутное познание психических факторов и отношений бессознательного отражается... в конструировании сверхчувственной реальности, которую наука должна опять превратить в психологию бессознательного. Можно было бы попытаться разрешить таким путем мифы о рае и грехопадении, о боге, добре и зле, о бессмертии и т. д., превратить метафизику в метапсихологию»[40].

Дата добавления: 2014-12-27