Краткий очерк истории античной культуры 2 страница

Свобода духа, интеллектуальная честность не были прерогативой лишь отдельных мыслителей или художников. Это были народные качества, которые формировались и закреплялись образом жизни древних греков, сложившейся практикой образования и воспитания молодежи. Сама структура рабовладельческого общества способствовала появлению людей «свободных» профессий: софистов (мудрецов), риторов, философов, математиков, драматургов, поэтов, архитекторов. Соревнуясь между собой, они выносили свои творения на суд граждан, который вершился на площадях, в театрах, в домах горожан, на пирах и т. д. Победители окружались почетом и славой. Все вместе не только демократизировало духовную жизнь полиса, но и рождало традицию уважительного отношения к поэтам и ученым, задавало определенные ориентиры и высоты. Более того, это были достигаемые высоты, ибо, по мнению греческих софистов, знанию можно научить любого желающего юношу, что в корне отличалось от непроницаемости для других ученого сословия на Востоке. В Афинах, например, к 5 в. до н. э. не было ни одного неграмотного.

Воспитание понималось как неразрывное единство «гимнастического» и «мусического», как развитие физическое и умственное одновременно. К мусическому относились все искусства («поприще муз»): поэзия, музыка, театр, изобразительное искусство, скульптура, а также искусство счета, речи и даже философия. Как только дети овладевали искусством чтения, они приступали к изучению старых писателей, среди которых на первом месте был Гомер, затем Эзоп и Гесиод, произведения которых на протяжении всей античной истории составляли ядро литературного образования. Хотя, разумеется, список изучаемых авторов — по мере обогащения греческой литературы — все время пополнялся.

Обращает на себя внимание то, что герои Гомера (богатые аристократы), Гесиода и Эзопа (менее состоятельные земледельцы и ремесленники) — люди, находящиеся на различных ступенях социальной лестницы, — олицетворяли общественно одобряемое поведение разных типов. Конечно, с точки зрения достижения калокагатии, герои Гомера были более привлекательны. Однако, детям, зависимым от родителей, естественнее было жить по Гесиоду или Эзопу. Фактически, в процессе образования задавались не только ценности-цели, но и ценности-средства, ориентироваться на которые было не стыдно. Таким образом из воспитания исключалось лицемерие и дети росли неущемленными и неподавленными, т. е. готовыми к свободе.

Сосуществование различного в рамках единого целого, состязательность во всех сферах жизни приводили к тому, что осуществление выбора для греков становилось обыденностью. Интеллектуальные усилия концентрировались на другом: как обосновать предпочтение того или иного. Так, внутренней потребностью и гени альным достижением греческой культуры стало доказательство — способ мышления, развитие которого определило глубочайшее различие между Западной и Восточной цивилизацией. Наиболее ярко этот способ мышления проявился и закрепился в античной философии.

Философские суждения, глубокомысленные наставления есть и в культуре Востока. Но совершенно исключено, что кто-то может свысока отнестись к проповеди Будды или к ветхозаветным пророкам. Для греков в этом смысле авторитетов не существовало, а имело значение только то, что каждое положение лишь постольку верно, поскольку оно доказано. То, что доказано, нельзя запретить или отменить, можно только опровергнуть, разрушая доказательства противника и выдвигая противоположные аргументы. Умение вести беседу в таком духе — диалектика — предполагало в собеседниках способность воспринимать иную точку зрения и внимать Логосу, т. е. быть убедимыми и переубедимыми. При таком подходе переубедимость оказывается залогом умственной свободы и умственного прогресса. Ей соответствует форма диалога, в рамках которой убеждение и переубеждение происходит на наших глазах. Именно поэтому античные философы (и в первую очередь Платон) были так привержены этой форме Что же касается содержания, то здесь прежде всего бросается в глаза то, до какой степени греческий народ был многодумом (выражение Вл. Соловьева) Греция создала рационалиста Платона, но она же — эмпирика Демокрита; в Аристотеле оба направления соединились, потом линию Платона продолжили стоики, линию Демокрита — Эпикур. Линия Платона вела к совершенствованию человека как такового, Демокрита — к его власти над природой. И главное — Греция создала прецедент плодотворной борьбы между двумя направлениями в философии, результатом которой и является культурный прогресс. Именно в русле такой борьбы образовалась почва, на которой выросла античная наука — та, без которой становление современной науки было бы невозможно.

Философские размышления о первоначалах изначально были неразрывно связаны с естественнонаучными наблюдениями и математическими расчетами. Философия — «мать всех наук» потому, что в ее недрах выкристаллизовался метод, приложимый к конкретным предметам и сферам жизни, и способ мышления, позволяющий из одного знания выводить другое — логика. Античные мыслители остро ощущали различие между практическим смыслом знаний — знаний, основанных на искусстве («техне» — ремесло, искусство, красота — смысловой корень современного термина «техника») и знанием теоретического характера, знанием ради самого знания, владением истиной. Приоритет перед разумом, культ Логоса обусловливали безоговорочный приоритет теории. Этим во многом объясняется безразличие греческих ученых к практическому использованию открытий.

Определенное сближение теории и практики произошло только в эллинистический период, когда достижения математики — ведущей науки античности — стали применяться не только в астрономии, как в классический период, но и в механике, оптике, гидростатике, строительстве (например, Александрийский маяк — одно из семи чудес света — невозможно не связать с именем Евклида — величайшего математика античности, работавшего в Александрии; само за себя говорит и имя Архимеда).

Такое сближение — вполне в духе эллинистического этапа греческой истории, главным содержанием которого стало постепенное обнаружение все новых пределов для казавшихся ранее безграничными возможностей Междоусобные войны (самая крупная из которых — Пелопонесская, в ходе которой Спарта нанесла сокрушительное поражение Афинам), разложение полисов (вместе с упадком самой идеи греческой государственности) к концу 4 в. до н. э позволили Персии стать главным арбитром в греческом мире. Национальное объединение стало экономической и политической необходимостью. Однако, своими силами греки объединиться не смогли. Эту задачу выполнила соседняя балканская держава Македония во главе со своим царем Филиппом. Его сын Александр, прозванный «Великим», вошел в историю едва ли не как крупнейший завоеватель всех времен.

Древний мир не знал такого огромного государственного образования как империя Александра, простиравшаяся от Балкан до Нижнего Египта и от Дуная до Инда. Греки занимали в ней первое место. Но империя Александра оказалась недолговечной: всего 13 лет длилось его царствование. Сразу же после его смерти она распалась. Военачальники Александра поделили между собой его завоевания и так образовалось несколько царских династий. Империя распалась, но греческая культура осталась на всех завоеванных территориях.

Разграбив сокровища персидских царей, Александр много раздавал. В эпоху эллинизма появился целый класс таких богачей, по сравнению с которыми зажиточные граждане прошлых времен казались бедняками. Никогда еще художники и скульпторы не имели таких богатых и многочисленных заказов (требовалось украсить быт вельмож лучшими образцами греческого искусства). Греческая скульптура распространилась по всей обширной территории. Но — это было только тиражирование гармоничных и прекрасных оригиналов классического периода, ибо статуи уже не создавались, а мастерились. Вновь же создаваемые образы изначально были лишены необходимой и достаточной гармонии, что выражалось в перегруженности их деталями, украшательстве, вычурности, излишней пышности. И это не удивительно, т. к. новое искусство отражало и новое миро- и самоощущение греков.

Гражданин вольного полиса уступил место «гражданину мира» (космополиту), деятельность которого протекала во вселенной, «ойкумене», как ее понимало тогдашнее человечество — именно так трактовалось духовное главенство Греции. Но одновременно эти «граждане мира» вынуждены были сочетать свое высокое предназначение с участью бесправных подданных новоявленных владык, правящих на манер восточных деспотий

Угасание политической жизни в бывших полисах совпало с изменениями в деле воспитания. Резкое имущественное расслоение повлекло за собой расслоение образовательное: тип и уровень образования оказались в зависимости от экономического и социального положения. Впервые появилась интеллигенция как сословие. С умственным расслоением общества стал невозможен всенародный подъем, который одухотворял праздники (да и жизнь) прошлых эпох. Особенностью новых праздников было то, что народ на них из участника превратился в зрителя.

Вместе с тем эпоха эллинизма — время экономического подъема. Несмотря на постоянные войны за передел политической карты, ненависти между воюющими не было (вот оно греческое влияние!), росли города (появились и полумиллионные: Александрия, Антиохия, Селевкия на Тигре, Сиракузы, Карфаген). По прекрасным персидским дорогам текли товары. Кстати, только с этого момента начинается экономическая роль рабства. Процветали науки, внедрялись изобретения. Но то, что впечатляло Восток, не могло устроить Грецию: ведь греки помнили свободу! С оглядкой на богов, но все же самостоятельно определяли и направляли они свою жизнь. Положение подданных, постоянные войны лишали их этой возможности. Можно было путешествовать, заниматься предпринимательством, разбогатеть. Однако, надо всем этим тяготело чувство неуверенности в завтрашнем дне, ставшее доминантным для греков этого периода.

Некоторую отдушину нашли они в кружках, которые организовывались по культовому или профессиональному признаку и в которых собирались для совместных бесед и угощений. Но пошло на убыль значение семьи, средства к жизни давала профессия, поле деятельности — кружок, который еще и с честью похоронит Немыслимое в эпохи подъема стремление к безбрачию и бездетности (в городах) еще более обостряло чувство неуверенности, лишало жизни полноты, а счастье делало недосягаемым в этом мире. И только в таких условиях появилась массовая потребность разобраться в своем внутреннем мире. Навстречу этой потребности шли новые философские течения: кинизм, эпикуреизм, стоицизм (философия в Греции всегда была не столько предметом изучения, сколько руководительницею жизни). Главным был вопрос: откуда берутся зло и несправедливость в мире и как жить, чтобы сохранить хотя бы моральную, внутреннюю независимость и свободу?

Кинизм (Антисфен, Диоген), ставший философией широких народных масс, провозглашал, что в основе счастья и добродетели — отказ от богатства, славы, чувственных удовольствий, пренебрежение к общественным нормам. Интеллигенцию — тоже массу, но образованную — больше привлекали идеи Эпикура, Зенона и Хрисиппа из города Стой (стоицизм).

Эпикурейцы видели возможность счастья на пути освобождения от страха перед богами и смертью и удаления от мира в форме дружеского союза. Стоики полагали, что свобода состоит в добровольном повиновении законам природы, необходимости. Нравственный долг человека — следовать божьему голосу в своей груди. Кто это делает неукоснительно — тот мудрец, а таковой блажен подобно Зевсу. Даже на пытке, ибо физическая боль — не зло. Зло же есть порок. Мудрец это знает сам, остальных надо учить (примером, проповедью), в чем состоит нравственный долг в каждом положении их жизни. Счастье возможно, т. к. возможна добродетель, т. е. чтобы быть счастливым, надо быть добродетельным.

Итак, логика исторического развития обрекла античную Грецию на утрату взлелеянной ею свободы. Но парадоксальным образом, благодаря потере свободы внешней, наметился прорыв к новым измерениям свободы внутренней. Не случайно стоицизм, став поистине национальной философией Рима, проложил европейской цивилизации дорогу к христианству, а первые христиане-мыслители, знакомясь с наследием античной Греции, придумали такое объяснение ее величию и чистоте: «Господь Бог в своем попечении о человеческом роде до пришествия Христа дал евреям закон, а эллинам философию».

Принято считать, что собственно греческий период античной истории заканчивается падением под натиском римлян г. Коринфа в 146 г. до н. э. Город был буквально стерт с лица земли Правда, через 200 лет, когда знатные римляне стали ревностными ценителями искусств, Коринф был восстановлен и вновь украшен (прекрасными памятниками. Символично для оценки римского «вклада» в европейскую культуру то, что греческая скульптура дошла до нас по большей части в форме бронзовых римских копий.

• Римская культура изначально складывалась как синтетическая. Рим вел постоянные завоевательные войны. Присоединяя к своим владениям новые территории и народы, Рим не упускал ничего из того, что казалось ему ценным. Другое дело, что в этой культуре был и некий исконный, ядерный пласт, через призму которого воспринималась культура других народов, элементы которой включались в римскую не в своей первозданной чистоте, а как бы интерпретированные в свете этого исконного слоя. Способность вбирать в себя — открытость римской культуры определялась наличием точек соприкосновения (общего знаменателя) с другими культурами, без чего культурный синтез попросту невозможен.

Эта открытость римской культуры обеспечила ей невероятную жизнеспособность. «Стартовав» почти одновременно с Грецией (греки началом своей истории считали 786 г. до н. э. — первые Олимпийские игры; римляне — 751 г. до н. э. — основание Рима), Рим как политическая реальность пережил ее на 7 веков (476 г. — падение Рима, конец античной эпохи), а в воспоминаниях жил еще тысячелетие (как юридическая фикция). На каждом этапе Римской истории в его культуре на первый план выходили такие элементы (грани), которые позволяли органично вобрать в себя новое.

Римские завоевания начинаются в италийской безвестности, в 3 в. до н. э. обнимают Апеннинский п-ов, к концу 1 в. до н. э. охватывают кольцом Средиземное море, к началу 2 в. н. э. округляются и в таком виде существуют еще 3 столетия. Все, что не противоречило римскому мировосприятию, включалось в римскую культуру: сначала этрусски (неведомого происхождения народ, живший на Севере Италии), потом Греция, потом Восток.

Сведения о начальном (царском) периоде истории Рима довольно туманны и касаются главным образом религиозных обрядов, праздников, бытовых традиций, знакомых каждому римлянину, хотя и не всегда понятных В таком следовании непонятным обычаям и традициям — одно из проявлений своеобразия римской культуры, связанного с культом прошлого, который естественно «перетекал» в культ предков и просто «старших». Это нашло отражение в структуре имен (первое— личное имя, второе — родовое, третье — наследуемое, почетное, например, Гай Юлий Цезарь), ритуале погребения (погребальные маски предков участвовали в похоронах потомков как живые участники церемонии), в увековечивании «деяний предков» (триумфальные арки, колонны, форумы, возведенные в их честь, были как бы говорящей историей и дополнялись легендами об их подвигах). Какой контраст с греками! Контраст — но не пропасть.

Этрусски, у которых римляне переняли не только религиозные обряды, некоторые политические установления, но также музыку и даже способ изображения цифр, сами были подвержены греческому влиянию, что нашло отражение, например,в дошедших до нас произведениях искусства. Таким образом была подготовлена почва для «встречи» римской и греческой культур, почва, удобренная наличием в них общих черт.

Обе культуры формировались на базе античной гражданской общины, весь строй которой предопределял шкалу основных ценностей, которыми так или иначе руководствовались все граждане полиса. Речь идет о том, без чего не мыслил свою жизнь ни грек, ни римлянин. А он не мыслил ее вне неразрывной связи отдельного человека с гражданской общиной, служить которой — долг и благо для каждого гражданина; без верховной власти народа; вне свободы и независимости как для города, так и для граждан (при всех различиях в толковании свободы она всегда противопоставлялась рабству); вне теснейшей связи гражданской общины с ее богами и полубогами, пекущимися о ее делах, подающими знаки своей воли, но никогда не воспринимавшимися как верховные грозные боги других народов. Но у греков было славное прошлое (Троянская война), римляне же должны были утверждать себя в настоящем. Постоянные войны с соседями в значительной мере определили организацию, строй жизни, да и саму историю Рима.

Если греки создавали мифы о богах и полубогах, то для римлян в центре его мифологии всегда был сам Рим, его героический победоносный народ, те, кто боролся и погиб за его величие. Война, железная воинская дисциплина требовала воинских же добродетелей — мужества, верности, стойкости, суровой непреклонности, гордого достоинства, несовместимого с проявлением шумного веселья, допускавшегося в виде исключения лишь на некоторых праздниках Такие добродетели требовались не только для войны, но и для мирной жизни, для исполнения долга хорошего гражданина. Политическая карьера была возможной только через военную. Абсолютная власть главы фамилии (семьи) с детства приучала юношей к беспрекословному повиновению, к отсутствию собственной инициативы, собственного суждения. Под руководством отца они изучали ремесло воина и земледельца, обязанности гражданина и значительную часть жизни проводили в военных походах.

Римский плебс, видимо, с гораздо большим трудом, чем афинский демос, добился своих побед и победы эти были не столь полными. Борьба патрициев и плебеев стоила огромного напряжения сил с обеих сторон. В ходе ее первостепенное значение приобрела борьба за различные законы, что обусловило особую роль права в жизни общества. Обе стороны использовали в своих интересах религию, первоначально очень близкую к праву. Тесная связь религии с правом, с политической борьбой, с одной стороны, повышала се значение, но с другой — способствовала ее формализации, детализации, исключала полет фантазии, поэтическое творчество в этой сфере. Отсюда — невероятная веротерпимость римлян. В период Республики (510—30-е гг. до н. э.) римская религия стала напоминать съездом богов со всего света. Глубже всего проникло влияние греков, хотя, по мнению римлян, богам нужны были не чувства людей, а конкретная «взятка» в виде пролитого вина, рассыпанных зерен, в виде крови и дыма от сжигаемых внутренностей и костей жертвенных животных (мясо съедали сами). Латинское слово ''religio'' означает «связь». Предполагалось, что если при совершении религиозного акта все положенные формальности будут соблюдены полностью («я даю тебе»), то налицо полная гарантия, что божество исполнит свои обязательства («чтобы ты Дал мне»)

Довольно рано укоренившаяся в римском сознании мысль об эквивалентности подобного обмена привела к торжеству идеи «геометрического» равенства граждан над «арифметическим». Римляне были равны в своей ответственности перед законом, но равенства в политической и социальной сфере не было. Обладатели богатства и более высокой степени общественного признания (героические предки, собственные подвиги, возможность которых определялась богатством же) имели монополию на права, но зато они же в большей степени несли обязанности, поставив на службу обществу в военное и мирное время свои состояния и дарования. Да, народное собрание было высшим избирательным и законодательным органом, но простые люди не могли рассчитывать на высокие должности (в отличие от греков) Для того, чтобы добиться первой, дававшей доступ в сенат, должности, надо было участвовать не менее, чем в 10 военных кампаниях на коне, т. е. уже принадлежать к высокому имущественному разряду всадников

Надо сказать, что это обстоятельство простой народ, видимо, не смущало Непоколебимое уважение к знатному происхождению, связанному с комплексом прав и обязанностей, а также с делами, совершенными для общей пользы, не позволяло рождаться каким-либо чрезмерным претензиям в его среде. Честолюбие же вполне удовлетворялось гордостью за сам факт принадлежности к римскому гражданству, которая укреплялась тем, что только римский гражданин имел право на владение земельным участком (а в войне — на долю добычи, что стимулировало экспансию). Одним из проявлений этой гордости стала невозможность эксплуатировать своих сограждан, что необычайно обострило противоположность между свободой и рабством. На этой почве сложилось понимание свободы как экономической независимости («жалованье делает человека рабом») которое парадоксальным образом привело к тому, что самым трудовым слоем оказалась римская аристократия, бесплатно участвующая в политике, управлении обществом, оказывающая юридические услуги зависимым от нее клиентам Простые же римляне — по мере их обезземеливания, т. к использование рабского труда делало мелкие хозяйства не конкурентоспособными, пре вращались в пролетариев (от слова ''proles'' - потомство, т к. кроме него от них ждать нечего), которые за свое римское гражданство получали государственные дотации в виде «хлеба и зрелищ», благо завоевания протекали успешно и что раздавать — было.

Таковы те особенности, исконные черты, которые определили путь освоения римлянами греческой культуры. Научные и философские идеи, мифологические и художественные образы, — все переосмысливается с точки зрения доминанты римского сознания — «Рим — центр мира».

Еще до 2 в. до н. э. римская культура становится двуязычной: высшие римские фамилии говорят и читают по-гречески, ученые-филологи разрабатывают категориальный аппарат латинского языка.Важную роль в этом процессе играет фигура оратора Искусству слова обучают в специальных риторских школах, однако цель этого обучения — государственная. В отличие от афинских софистов, обучающих демос красноречию, римский ритор — учитель будущих государственных чиновников, несущих блага римской цивилизации в самые отдаленные уголки владений. Науки, ставшие популярными в Риме, определились этими, образовательными целями. Они были приспособлены к практической, политико-правовой, торговой, военной и строительной деятельности. Цицерон — современник Цезаря и Августа — первый философ, оратор, теоретик педагогии и политики упрекал греков за их увлечение умозрительными науками, в частности, математикой, и, руководствуясь практической пользой, считал правильным ограничить развитие этой науки «надобностями денежных расчетов и земельных межеваний».

Итак, основной чертой науки в римской культуре стало рассмотрение знания не как теории, а как дисциплины, что и определило книжный характер римского образования и науки, ее просветительство, систематизаторство, энциклопедизм как способ усвоения, хранения и передачи знания. Именно в такой манере писали Варрон, Лукреций, Цицерон, Манилий, Витрувий, Цельс, Плиний Старший, Колумелла.

Отрицать цивилизующую миссию Рима невозможно. Римляне были не только народом солдат, но и народом строителей и устроителей — архитекторов, инженеров, администраторов, юристов — и вместе с властью Рима к диким дотоле народам Западной Европы приходил порядок акведуков (водопроводов), дорог, латинской школы и римского права.

Из всех искусств наиболее важным для Рима было зодчество, а в зодчестве — на основе греческих и этрусских достижений — масштаб сооружений, не сопоставимый, как у греков, с человеком, а подавляющий его, олицетворяющий мощь и силу Римского государства. Ключом к пониманию римского искусства служат слова римского писателя Юлия Фронтина по поводу девяти грандиозных римских акведуков: «нельзя сравнивать их каменные громады с бесполезными пирамидами Египта или с самыми прославленными, но праздными сооружениями греков». Пафос полезности во имя государства и был реализован в строительстве городов, форумов (площадей), триумфальных арок (для торжественного въезда победителей), храмов (богам — покровителям Рима), общественных бань (мест для светского общения), цирков и амфитеатров (для развлечения публики) и т. д.

Однако, внешнее величие Рима, обожествляемые императоры (восточное влияние), — все, что так впечатляло покоренные народы, имело и теневую сторону, которая оказалась очень чувствительной для самих римлян. Путь простого римлянина от «гражданина» к «подданному» был легче, чем путь грека. Еще будучи гражданами, римляне психологически были более готовы к подчинению. Однако, с упрочением империи исчезли цели, за которые надо было бороться, проявляя «римский характер». Росло и чувство неуверенности в завтрашнем дне, усиление зависимости от чужой — императорской — воли, в которую попали все, но которую особо остро переживали аристократы, действительно полноправные в период республики. Как и в эллинистический период греческой истории, в среде простолюдинов стали популярны идеи киников, развиваемые на римской почве Апулеем, Лукианом. Одновременно, под влиянием Востока, в среде римских низов почитались светила, астрология, магия, демонология, усиливались мистические настроения, которые привели в итоге к торжеству мессианских идей. Образованная же римская аристократия (как в свое время греческая интеллигенция) была привержена стоицизму.

В обществе, где государство выше человека, последнему всегда приходится несладко. Римская знать своими руками (такова неумолимая логика истории) создала такое общество и она же стала его первой жертвой, приняв на себя не только главный удар императорских репрессий, но и всю тяжесть утраты обществом свободы. Ответом римской культуры на социальный заказ (чаяния) аристократии стали роман в литературе (как форма, предполагающая развернутую авторскую позицию) и скульптурный портрет, который от погребальной маски вознесся до беспрецедентного в античности уровня психологизма, и в котором, по выражению А. И. Герцена, вся история римского падения выражена бровями, лбами, губами. Таким образом, проникнув во внутренний мир человека, римская культура подготовила общественное сознание античности к восприятию христианской идеологии.

Завершая этот краткий очерк истории античной культуры, необходимо отметить, что греки открыли закон трагедии, отражающий логику развития жизни, согласно которому, «зерно, не погибнув, не может возродиться в колосе». Античность, умерев в христианстве, возродилась в Новое время. И не только в искусстве и науке. Взаимодействие и развитие греческого и римскою элементов в культуре создали Европейскую цивилизацию, европейца как культурный феномен: единство слова и дела, идеи и воплощения, теории и практики, гармонии и пользы, — вот то драгоценное наследие античности, которое чем дальше, тем больше привлекает к себе восхищенные взоры.

ЛИТЕРАТУРА

Антология мировой философии: в 4-х т — М, 1989

Берна л Дж. Наука в истории общества. — М, 1956.

Верная Ж П. Происхождение древнегреческой мысли. — М., 1988

История Европы. Т. 1 — М, 1988.

Культура Древнею Рима: в 2-х т. Т. 1 — Д\, 1985

Легенды и мифы Древней Греции. — М., 1981

Лосев А. Ф История античной эстетики. — М., 1963—1988.

Любимов Л..Д. Искусство Древнего мира. — Л\, 1980.

Панорама веков: зарубежная художественная проза от возникновения до 20 в. -М, 1991

Рожанский И. Д. История естествознания в эпоху эллинизма и Римской империи. — М., 1988

Словарь по Античности. — М., 1989

Осе о век а я Н. Рыцарь и буржуа. — М, 1987

Федорова Е. В Императорский Рим в лицах. — М., 1979.

Дата добавления: 2014-12-29