Традиции и новации в японской государственности

Японская цивилизация начала свое формирование в I тыс. до н. э. При этом островное положение Японии обеспечивало ей всегда не только специфические условия для развития государства, но и почти полную изоляцию страны от остального мира. О самом существовании народа и государства знали только в соседних Китае и Корее, с которыми издавна сложились непростые отношения.

Патриархально-родовая структура японского общества предполагала существование больших и малых кланов. Иерархия кланов - более или менее влиятельных - основывалась на их должностных функциях и выражалась в клановых званиях (кабанэ). Типичный клан состоял из его главы, жрецов, группы лиц с низшими организаторскими функциями и рядовых свободных, также группы полусвободных (бэминов) и рабы (яцуко), членами клана не считавшиеся.

Организация управления в таком обществе строилась вначале на полупатриархальной основе. Выделение клана правителя (царского) стало поворотом к политической власти (около III в.). Воцарение очередного претендента на пост правителя зависело от воли наиболее могущественного клана в царском окружении. Правитель являлся сакральным вождем, символом единства режима Ямато (старинное наименование Японии).

Тем не менее, японская государственность восприняла некоторые элементы китайской и корейской культур. Первый серьезный интерес к китайскому религиозному, культурному и государственному опыту относится к правлению принца-регента Сетоку. «Конституция 17 статей», заключенная им в 604 году, содержала некие моральные правила и укрепляла статус императора.

В VII в. в Японии установилось централизованное государство. В результате переворота Тайка были проведены реформы, приведшие к созданию раннефеодального централизованного государства (отчасти под влиянием китайского законодательства).

Однако после смерти императора в 671-672 гг. развернулась вооруженная борьба между принцами Отомо и Оама, охватившая всю страну, которая была вызвана недовольством местной знати и части населения быстрыми темпами создания централизованного государства по китайскому образцу. Учитывая ситуацию, Оама, продолжая реформы, внес исправления в механизм государственного управления.

К 80-м годам была создана база, позволявшая приступить к завершению строительства централизованного государства. Шло совершенствование центральной и периферийной администрации.

В конечном счете, отличительной чертой Японии являлась слабость государства, в котором власть императора на протяжении почти полутора тысяч лет подвергалась фактическим и формальным ограничениям.

В целом созданное в результате реформ Тайка государственное устройство с ходом времени, отойдя от классического китайского образца, стало более приспособленным к японским условиям.

В Х-XIII вв. произошла смена раннефеодального общества Японии развитым. Весь этот период характеризовался постепенным усилением военного сословия. При этом, в отличие от западноевропейских рыцарей, самураи стали фактором не государственной централизации, а децентрализации. Они составили военную основу крупнейших феодальных кланов, война между которыми развернулась в конце XII в.

В середине XI в. вновь произошло усиление автократического правления императорской фамилии. Особенностью этого периода был рост влияния в светских государственных делах экс-императоров, принимавших монашество. Существование экс-императоров с собственной системой управления вызвало раскол и борьбу за власть при дворе, в которую были вовлечены все: императоры, экс-императоры, аристократы и решающая сила- воины.

Все вышеперечисленное доказывает, что Япония в Средневековье и даже вплоть до середины ХIX в. имела сложную, дуалистическую структуру верховной власти.

Однако к середине ХIX в. стало ясно, что военно-политическая конструкция сёгуната уже не справляется со своими задачами. Европейские державы и США пытаются сломать внешнюю изоляцию и навязать неравноправные договоры. Власти пытались притормозить развитие негативных процессов. В частности, реформы годов Тэмпо (1830—1843) были нацелены на укрепление самурайского сословия, на борьбу с роскошью, на введение цензуры на книги. Таким образом, «правительство было не в состоянии держать в покорности ни строптивых даймё, ни крестьян, ни экономически окрепших купцов»[116].

Инициативная группа японской элиты, выбравшая своим знаменем императора Муцухито, действовала быстро и решительно. В итоге после неожиданной для всех смены власти страна в 1868 г. вступила на путь стремительной модернизации.

В Хартии клятвенных обещаний, содержащей новые принципы национальной политики, власть обещала решать дела коллективно, в соответствии с общественным мнением, что в целях преодоления отсталости и повышения безопасности страны знания будут заимствованы во всем мире.

В то же время режим демонстрировал упорное нежелание осуществлять демократизацию. В 1870-е гг. многие представители самурайства попытались принять участие в общественно-политической деятельности, требуя созыва парламента и принятия конституции. Активность общественного движения, требующего введения представительного правления заставила власти объявить в октябре 1881 г. об открытии заседания парламента в 1890 г. Шла неспешная многолетняя работа над текстом Конституции, которая была одобрена Тайным советом — новым совещательным органом при императоре (с пожизненным членством). До этого, в 1885 г., была введена современная кабинетная система и упразднен старый государственный совет - Дадзокан. Провозглашение Конституции Японии в феврале 1889 г. по сути подвело черту под первичной модернизацией государства.

На современном этапе государственно-политическая структура Японии фактически меняется мало. Было бы неверным преувеличивать масштабы ослабления Либерально-демократической партии (ЛДП) — монопольно господствующей силы в формально многопартийной системе.

ЛДП — это больше, чем обычная партия. Фракции, «дзоку», «общества поддержки» - это «киты» власти ЛДП, организационно уходящие корнями в первую половину ХХ в., а экономически — в глубь веков[117].

Своеобразно в Японии отреагировали на увлечение монетаристским постлиберализмом. Хотя кабинетом Обути была создана 10-летняя программа в духе мирового глобализма, в научной и общественной среде распространены иные, глокальные настроения — «синтез модернизации локальных структур с достижениями глобальной мультикультурной цивилизации»[118]. Одним словом, японская интеллектуальная элита не стремится к однобокой вестернизации, а хочет развивать и совершенствовать свои национальные традиции.

А.А. Кутейникова*

Институт судебного представительства в Древней Руси.

Появление адвокатуры в России связано с проведением Великой Судебной реформы 1864 г. Однако, юридическая практика до этой реформы обходилась, как ни странно, без адвокатуры, что свидетельствовало о достаточно низком уровне государственной культуры России по сравнению с другими европейскими государствами, где этот институт существовал с незапамятных времен и был достаточно хорошо развит¹.

Предшественником российской адвокатуры был институт судебного представительства. Первые упоминания о нем мы находим в законодательных сборниках XV века. В частности, по Псковской судной грамоте иметь поверенных лиц могли не все, а только жен­щины, дети, монахи и монахини, дряхлые старики и глухие. Напротив, Новгородская судная грамота дозволяет иметь доверенных лиц всем. Обязанности поверенных исполняли, во-первых, родственники тяжу­щихся, во-вторых, все правоспособные граждане, за исключением тех, кто, состоял на службе, были облечены властью.

Древнее русское право, вплоть до издания Свода законов 1832 г., не содержало правовых норм, относящихся к организации института поверенных. Свод законов, впервые предоставив право всякому, кто мо­жет по закону быть истцом и ответчиком, производить тяжбу и иск че­рез поверенного, определил, что «поверенный, действуя в суде вместо верителя, представляет его лицо».

Свод законов обозначил круг лиц, которым запрещалось заниматься судебным представительством. Это, в частности: малолетние, удельные крестьяне по делам крестьян их ве­домства, духовные особы, монахи и монахини, чиновники, лица всяко­го сословия, которые были преданы суду за преступления, наказуемые лишением прав состояния, лица, подвергшиеся по суду за уголовное преступление телесным наказаниям, чиновники и канцелярские слу­жащие, исключенные со службы за преступление и «дурное поведе­ние», лица, состоящие под надзором полиции.

Новгородская судная грамота была достаточно обширным документом. Этому есть ряд подтверждений. Во-первых, документ составлен в поздний период существования республики – значит, существовало раннее законодательство. Во-вторых, грамота являлась результатом кодификации Пространной правды и других источников, в том числе систематизировала казуальные решения веча. В-третьих, первые 42 статьи источника порождают больше вопросов, чем ответов, - эти ответы и должны были содержаться в последующих, несохранившихся, статьях документа.

Между развитым процессуальным правом и определением суда этой республики существовало явное противоречие. По Новгородской грамоте получается, что слово «суд» включало в себя и следственный процесс, и сам суд, и исполнительное судопроизводство. Четкого разделения гражданского и уголовного права в грамоте также не отмечено.

К суду в Новгороде имели отношение наместник, тысяцкий, судьи, приказчики, присяжные заседатели, рассказчики и стряпчие, дьяки, докладчики и приставы. Если суд был церковный или княжеский, то соответственно присутствовали архиепископ и князь. Суд наместника и тысяцкого был состязательным.

Предварительно тяжущимся сторонам предлагалось нанять рассказчиков, которые пытались помирить истца и ответчика в досудебном порядке. Если примирение было достигнуто, выдавались соответствующие грамоты, которые обжалованию не подлежали, и решение считалось окончательным. Если одна из сторон не соглашалась на досудебное примирение, созывался суд на котором присутствовали истец, ответчик и нанятые им рассказчики. Рассказчики вводили членов суда в суть дела, затем истец и ответчик приводились к присяге, при этом оговаривалось, что ложные показания и неуважение к суду уголовно наказуемы. В уголовном деле докладчик выступал в качестве обвинителя.

Псковская судная грамота один из основных источников феодального права эпохи феодальной раздробленности. Грамота являлась систематизацией права, датируется 1467 годом. В Пскове суд носил состязательный характер, но в случаях преступлений против государства допускалась и розыскная форма процесса. Существовал и институт досудебной подготовки дела – свод. Свод в Пскове был сопоставим с Древнерусским сводом. Как и в Древней Руси, суд мог созываться при наличии заклича, который на торгу публично объявлял об иске к ответчику. В процессе суда допускалось представительство сторон, которое осуществлялось через пособников. Например, интересы в суде женщин, детей, стариков, различных категорий недееспособных представляли пособники. Однако в качестве пособника не могли выступать должностные и заинтересованные лица. По мнению Н.Г. Устрялова и Н.И. Костомарова, пособники (в Новгороде - наймиты) вообще не могли быть христианами, поскольку пособничество было связано и с судебным поединком (полем), а участие в поединке влекло за собой церковную анафему. Вообще приглашение одной из сторон наемного бойца ограничивалось. Так, наемник не мог быть приглашен, если истец и ответчик были женщинами, если одна из сторон не была в состоянии оплатить наймита. Однако не во всех случаях представитель на суде сопоставим с наймитом по ордалии. По Псковскому закону приходской староста являлся представителем интересов церкви в имущественных поземельных спорах церкви с иными землевладельцами. В общем, процесс суда в Пскове сравним с новгородским. Нужно отметить, что отсутствие в источнике ряда процессуальных норм объяснялось и действием в Пскове Русской правды. Развитие суда и процесса прослеживается по актам XIV – XV вв.

Таким образом, представительство, закрепленное источниками права Древней Руси заложило основы создания полноценной российской адвокатуры.

Т.В.Куценко*

Дата добавления: 2014-12-24