Баллада 20-30 годов ХХ века. Лиро-эпическая традиция Н. Гумилева в реализации жанра «советской» баллады

К.В. Симонова

Р.М.Саяфутдинов, 2014 г.

Розенфельд А.З. А. С. Пушкин в персидских переводах. //Вестник ЛГУ. 1949. № 6. С. 92-93.

б) на персидском языке

حمید رضا آتش برآب،مقدمه درکتاب سرگی یسنین، ۱۳٨٨

студентка 2 курса ФБФиЖ БашГУ, г. Уфа

Научный руководитель: Л.А. Пермякова

доц. БашГУ, г. Уфа

Поэзия 20-х годов представляла собою сложную картину школ и тенденций. В основе общей художественной картины лежало принятие и осмысление революции как грандиозного героического события, что нашло отражение в жанре баллады. В первой трети 20 века доминантным в балладе становится лирический компонент.

Баллады Н.Гумилева по своей структуре явно тяготеют к лирическому началу (за счет сокращения эпической основы, введения монологов, усиления психологизма и др.).

Именно с Гумилевым пришел в русскую поэзию героический, волевой характер — воина, путешественника, "мужа", который воплотил в своих произведениях Николай Тихонов. В балладах Тихонова мы видим заявку на сильного волевого героя, рожденного революцией и гражданской войной. Такова, например, "Баллада о гвоздях". Герои баллады получают приказ, выполнить который можно только ценой собственной гибели, но они относятся к этому совершенно спокойно.

Тихонов развивал гумилевскую традицию на новом материале и в новой исторической ситуации. И это тоже было одним из слагаемых его литературного успеха. Для персонажей тихоновских баллад нет ничего невозможного. Герой "Песни об отпускном солдате"(1922) егерь Денисов Иван просит батальонного командира отпустить его проститься с умирающей женой. Командир обещает ему отпуск, но только после боя. Кончается бой гибелью всего батальона. Батальонный не может исполнить данного обещания, потому что егерь мертв, но речь идет о чем-то большем, чем просто обещание, — о приказе по роте. А солдат, даже будучи мертвым, не может не исполнить приказа командира, отправляющего его в отпуск. Поэтому Иван Денисов встает — и идет.

Сюжет ожившего мертвеца, столь традиционный для баллады, получает двойную мотивировку. С одной стороны — фантастическую, уместную в романтическом жанре, с другой — реалистическую, поскольку все это происходит в сознании раненого, разгоряченного боем. Стихотворение построено на метафоре безграничных возможностей человека, охваченного волевым порывом. Мы видим восприятие революции как эпического состояния мира, в котором действуют не просто люди, а герои.

Влияние Н.Гумилева на поэзию Н.Тихонова отмечает в своей монографии «Молодеет и лад баллад» С.Л.Страшнов, который подчеркивает и сходство лирических героев поэтов - «волевых романтиков, настоящих мужчин, и общую тягу к нецивилизованным, первозданным пространствам и людям, и следы давления гумилевского стиля в творчестве Тихонова 20 - 30-х годов».

Баллада Н. Гумилева «Пять коней подарил мне мой друг Люцифер…» иллюстрирует следующий решающий шаг на пути деканонизации жанра и рождения лирической баллады. Прежде всего, меняется сам статус лирического «я», оно перестает быть только рефлектирующим субъектом, «пересказывающим» балладный сюжет. По мнению С. Бройтмана, в лирических балладах нового образца «лирическое "я", не став ролевым, само становится и героем баллады, не просто зрителем, но действующим лицом, изнутри переживающим ее сюжет».

Классической ролевой балладой является произведение Э. Багрицкого «Баллада о Виттингтоне»(1923). Лирический монолог героя, насыщенный различными средствами выразительности (повторами, метафорами, тавтологиями), неоднороден и прерывист: в него включены и слова повествователя, которые служат завязкой сюжета («Он мертвый пал»), и внутренний монолог персонажа («Недаром помню: кровь за кровь // И поцелуй за поцелуи»), и слова песни, которая является своеобразным лейтмотивом и приобретает характер рефрена («И песня дальняя понятна: «Вернись обратно, Виттингтон! // О Виттингтон, вернись обратно»), и собственно повествовательный рассказ. Сюжет-поединок накладывается на экзотический сюжет-странствие и сюжет-возвращение. Сращение сюжетных мотивов, переход от одного микросюжета к другому обусловливает смену субъекта речи: местоименная форма «я» уступает место «мы»: «Мы сваи подымали в ряд», «Нам веял в уши ветер свежий». В данном случае обобщенный субъект выражает романтическое сознание и функционально приближен к ролевому персонажу. Между тем соположение различных субъектных форм в балладе Э. Багрицкого – показатель жанровой новации, автор наполняет ролевую балладу диалогическими обертонами в пределах одного тона – голоса героя.

Торжественный романтический пафос нашей революции—характернейшая черта творчества М. Светлова. В его произведениях большое место занимает гражданская война. Героика борьбы и смерти за революцию нашла яркое выражение в ряде лучших романтических стихотворений Светлова («Гренада»(1926), «Звезды», «Пирушка»(1927), «Двое»(1924), «В разведке»(1927), «Граница»(1927), поэма «Хлеб» и др.)

Светлов мастерски использует контрасты — тщательное детализирующее описание обстановки действия и действующих лиц сочетается у него с лирически приподнятым, пафосным воспеванием революции. В одном из своих лучших стихотворений «Старушка»(1927) Светлов, прямо обращаясь к громыхающему «ваятелю красных человеческих статуй», иронически кается:

Простите меня — я жалею старушек,
Но это — единственный мой недостаток.

Стихотворения Светлова характеризуются отсутствием напряженного действия, песенностью, будничным проявлением героизма, наличием лирических эмоций и размышлений. Романтическое и будничное, поэтическое и прозаическое, героическое и непритязательно-бытовое Светлов стремился примирить, сделать так, чтобы они не враждовали между собой, а дополняли и обогащали друг друга. На таком взаимодействии контрастных начал основана и лирико-героическая баллада «Гренада», ключевыми образами которой являются две песни: «Яблочко» и «Гренада, Гренада, Гренада моя...». Первая песня, точнее, серия популярных в годы гражданской войны частушек, предстает как своеобразная примета революции, а вторая — как знак романтической мечты о незнакомой стране и желании помочь крестьянам Гренады получить землю. Есть у двух песен и другие символические оттенки. «Яблочко» в революционной России знали почти все, это песня фольклорного происхождения. «Гренада» известна только украинскому хлопцу, он ее, вероятно, и сочинил. Когда он погиб со своей песней на устах, «Отряд не заметил / Потери бойца / И "Яблочко"-песню / Допел до конца». Для остальных бойцов главное — допеть до конца «Яблочко», довести до победного конца гражданскую войну. Однако песня мечтателя-хохла не осталась незамеченной его приятелем, поэтом, она стала его песней.

С творческой манерой Н. Гумилева представителя «первой волны» русской эмиграции, поэта А. Несмелова сближала интенсивная работа по углублению смыслового содержания слова, лексическая четкость и строгость, определенного характера звукопись – акцентированно звонкие рифмы:

Всадник устало к гриве ник,
Птицы летели за море.
Рифма звенит, как гривенник,
Прыгающий на мраморе.
(«Морелюбы»).

Так же, как Н. Гумилев, А.Несмелов вводит в произведения балладной формы повествовательный элемент, и его произведениям так же свойственен полуэпический характер с объективным миром зрительных образов, строгой композицией, чеканной лексикой, энергичным ритмом («Суворовское знамя», «Стихи о револьверах», «Легенда о драконе», «Баллада о даурском бароне» и др.). В творчестве А. Несмелова оживают сильные гумилевские личности, картины и образы его произведений. В несмеловских стихах воины, всегда готовые «убить и умереть» («Броневик», 1928), исповедуют кредо гумилевских героев: «Нет к былому возврата!» («Пираты»,– Ср. с гумилевским «Лучше слепое Ничто, / Чем золотое Вчера!»). Лексика А. Несмелова близка гумилевской: «пули ожог» («Встреча вторая»), «поцарапанный злой винчестер» («Тишина»), «пистолета тугой зазубренный курок» («Рассказ»,), «браунинг, забытый меж игрушек»(«В ломбард е»). Однако в абсолютном большинстве своем она проще, грубее, без приподнятой романтизированности Н. Гумилева: «И стали пить из голубых баклаг /Согретую и взболтанную водку» («Разведчики»). В произведениях А. Несмелова мы встречаем столь же экзотические для глаза европейца, как картины гумилевской Африки, картины уссурийской тайги: сопки, распадки, ущелья, заросли гаоляна, фанзы зверовщиков и женьшеньщиков, тигровые и кабаньи тропы, чумиза на огне костра.

Гумилев предстает в своих стихах одной из ярчайших личностей жестокого времени революций и мировых войн.В советское время поэтической манере Н. Гумилева подражали Н. Тихонов, Э. Багрицкий, И. Сельвинский, М. Светлов. Это выражалось в предметности и четкости образов, отточенности деталей, в обращение к человеку, к «подлинности» его чувств, в выражении героического, волевого характера советского героя.

Следует заметить, что с балладой произошла закономерная эволюция. Возникнув в народной среде, она достигла апогея в эпоху романтизма, но, постепенно демократизируясь, стала достоянием массовой культуры.

ЛИТЕРАТУРА

1. Боровская, А. А. Эволюция жанровых форм в русской поэзии первой трети ХХ в. Издательский дом «Астраханский университет», 2009. – 260 с.

2. С. Л. Страшнов. Молодеет и лад баллад. Баллада в истории русской советской поэзии. - М., “Современник”, 1991.

Дата добавления: 2014-12-25