Понятие лиризма в оценке критики

Р. З. Хусаинов

Асп. фил.фак-та БашГУ, г. Уфа

Научный руководитель: В. И. Хрулев

д-р филол. наук, профессор БашГУ, г. Уфа

«Начала эти (поэзия и проза) не существуют отдельно»

Б. Пастернак «Несколько положений»

Осмысление лиризма (лиричности, лирической прозы) прошло свою эволюцию за последние два столетия. Г. Гегель в «Лекциях по эстетике» признавал существование межродовых образований, хотя среди пограничных с эпосом форм, которые были им названы (героические песни, романсы, баллады), нет лирической прозы. Философ отмечал: «Форма целого в этих жанрах, с одной стороны – повествовательная... С другой стороны – основной тон остается вполне лирическим, ибо суть составляет не внесубъективное описание и обрисовка реальных событий, а, наоборот, манера постижения и восприятия субъекта...»[ Введение в литературоведение1988:165]. В. Белинский обратил внимание на это явление в романе «Евгений Онегин» А. Пушкина и поэме «Мертвые души» Н. Гоголя: «...лиризм, существуя сам по себе, как отдельный род поэзии, входит во все другие, как стихия, живит их»[Белинский 1978:227]. В другой статье «О русской повести и повестях г. Гоголя» (1835) критик обратился к осмыслению лирического способа отражения действительности. Суть его в творчестве Н. Гоголя он связывал с субъективностью художника, с его стремлением преломлять явления внешнего мира через «живую душу». Личность рассказчика выдвигалась на первый план, внутренняя жизнь становилась главным предметом изображения. Если эпическая проза рисовала объективную реальность в ее противоречиях и связях, то лирическая сосредоточивала внимание на отношении рассказчика к жизни. «...В «Мертвых душах», – писал В. Белинский, – ощущаемо... проступает его [автора] субъективность. Здесь мы разумеем... ту глубокую, всеобъемлющую и гуманную субъективность, которая в художнике обнаруживает человека с горячим сердцем, симпатичною душою...»[Белинский 1988:131].

Сферу лиричности В. Белинский не ограничивает только стихотворной поэзией. Она, по его мнению, есть «жизнь и душа всякой поэзии»[Белинский 1988:131]. «Без лиризма, – писал В.Белинский, – эпопея и драма были бы слишком прозаичны и холодно равнодушны к своему содержанию; точно так же, как они становятся медленны, неподвижны и бедны действием, как скоро лиризм делается преобладающим элементом их»[Белинский 1988:131].

Таким образом, слияние поэзии и прозы давно обращает на себя внимание, хотя сам термин «лирическая проза» появился сравнительно недавно. Это отмечает Э. Бальбуров: «Сближение прозы и поэзии еще с прошлого века (XIX) становится характерной приметой литературного развития. И доказательство тому проза сентименталистов и романтиков, непосредственно выражающая авторскую взволнованность»[Бальбуров1985:10]. Говоря о лирике в прозе, необходимо отметить, что ее традиции идут от Гоголя, Лермонтова, Одоевского. Нельзя обойти вниманием тургеневский цикл «Senilia», который по праву называют «стихотворениями в прозе».

В конце XIX- начале XX века лирическая проза представлена именами В. Гаршина, В. Короленко и, конечно же, И. Бунина. Его произведения, начиная от маленьких рассказов-зарисовок, вызывали особый интерес критиков. Они писали: «В своей прозе Бунин такой же чистый лирик, как и в стихах» (А. Измайлов), «… теперь у писателя на первом плане только его настроение, теперь для него другие люди – только повод высказать свои чувства, мысли, ощущение»(И. Джонсон), «… в его произведениях … этот лирический субстрат, это созерцание неподвижного внутреннего зрелища … играет решающую роль» (В. Вейдле)[И.А.Бунин: proetcontra 2001:313].

Отечественная и эмигрантская критика сходились во мнении, что всепроникающая лиричность – это основополагающая черта бунинской прозы, которая определяет ее своеобразие. Сам писатель не признавал деления художественной литературы на стихи и прозу: «Такой взгляд мне кажется неестественным и устарелым. Поэтический элемент стихийно присущ произведениям изящной словесности как в стихотворной, так и в прозаической форме. Проза также должна отличаться тональностью... К прозе не менее, чем к стихам, должны быть предъявлены требования музыкальности и гибкости языка»[Бальбуров1985:4].

50 - 60-е годы XX в. характеризуются всплеском лирической прозы. В это время появляется и сам этот термин. В свет выходят «Владимирские проселки», «Капля росы» В. Солоухина, «Дневные звезды» О. Берггольц, произведения В. Распутина, В. Катаева, К. Симонова, С. Залыгина. На первый план выступает характер, как явление эпохи, личность, которая формируется в исторических обстоятельствах. В новых условиях расцвет лирической прозы закономерен, так как именно она в состоянии отразить глубинные процессы, происходящие в душе человека. В одной монографии, посвященной этому явлению, отмечается, что «в 50-е годы усиливается интерес к проблемам индивидуальной человеческой жизни, к человеческой судьбе со всей сложностью и многообразием жизненных отношений. <…> Поднимается волна лиризма, захватившая в дальнейшем все жанры прозы. Предпринимаются попытки создания лирических повествований, вбирающих в себя свойства и признаки таких жанровых структур, как мемуары, стихотворения в прозе, дневниковые записи, путевые заметки и т.п.»[Современная русская советская повесть1975:112].

Однако всплеск лирической прозы породил и жаркие споры литературоведов. В критике этим термином зачастую пользуются не в жанровом смысле, а как стилевой характеристикой, обозначающей нечто, написанное прозой, эмоционально насыщенной и взволнованной. В «Краткой литературной энциклопедии» говорится, что так называемый лиризм, который усиливает личностную окраску в сюжетном прозаическом повествовании, не меняет его жанровой природы[Краткая литературная энциклопедия 1967]. В книге С. Липина «Сквозь призму чувств», которая заслуживает особого внимания, автор, осмысливает современную лирическую прозу в свете литературных традиций, рассматривает тенденции ее развития, выявляет своеобразие, особенности проблематики, структуры, поэтики. Он пишет, что на грани 1970-х годов разгорелась дискуссия о жизненности лирической прозы, о перспективах ее развития. Во всех этих спорах литературоведы пытались определить стилевое своеобразие и характерные особенности данной прозы. Но при этом, продолжает С. Липин, «обнаруживаются удивительные разночтения самой сути в понимании лирической прозы. Для В. Камаянова это призрачная элегическая проза. Для М. Каретниковой – изображение действительности “сквозь призму своего индивидуального восприятия”. Возражая ей, Я. Эльсберг утверждает: “Но ведь это относится к любому художественному произведению”. Для В. Гейдеко это проза автобиографическая»[Липин1978:8]. В самостоятельное течение выделяют лирическую прозу С. Асадулаев и Л. Теракопян: «Общие задачи, общие цели, общие человековедческие и методологические принципы стимулируют плодотворное развитие различных стилевых течений: и эпического, и лирического, и романтического»[Теракопян 1971]. Но эти разночтения не означают неправильность суждений литературоведов. Наоборот, они дополняли и углубляли определение данного явления.

Лирическая проза характеризуется своими стилистическими признаками. Это отмечено и в Большом энциклопедическом словаре (М., 2001) под редакцией А. Прохорова: «Лирической прозой чаще всего называют любую, то есть созданную по законам любого жанра, эмоционально насыщенную, пронизанную авторским чувством художественную прозу. Лирическая проза в таком широком толковании представляет собой не самостоятельный жанр, а стилевую характеристику самых различных видов художественной прозы»[Большой энциклопедический словарь2001]. Литературный энциклопедический словарь (М., 1987) дает следующее определение лирической прозы: «Лирическая проза стилистическая разновидность художественной прозы, объединяющая произведения различных жанров. В лирической прозе присутствуют родовые черты как эпоса, так и лирики. От эпоса – определенная выраженность фабулы, персонажная многофигурность, элементы характерологии, за редким исключением – неритмизованная речь. От лирики – присутствие субъекта повествования (автор, рассказчик, герой), резкая выделенность какой-либо детали, отдельного слова, а также особая значимость лейтмотива, которые при ослабленности фабулы вносят в лирическую прозу структурирующее начало»[Литературный энциклопедический словарь1987]. Такие широкие определения обусловлены тем, что нет, да и не может быть, одной, раз и навсегда установленной точки зрения на это неоднозначное явление.

В. Новиков понимает под основным законом лирического жанра прозы «непосредственное присутствие авторского «я», раскрывающегося в своих переживаниях, чувствах, мыслях»[Новиков 1974:79]. А. Эльяшевич к «собственно лирической прозе» относит произведения, в которых «лирическая струя господствует». Если же «лирические мотивы только пронизывают эпическую основу», не изменяя «самого фундамента художественной постройки», то мы имеем эпическую прозу с традиционным для нее лиризмом[Эльяшевич 1961:161]. Похожую мысль высказывает С. Липин, говоря, что «лиризм как форма открытого выражения отношения художника к действительности может быть признаком самых различных литературных течений»[Липин1978:21]. Для В. Ковалева главное – это ясное звучание в повествовании авторского голоса и свободная композиция, для С. Крыжановского - «мысль, чувство, настроение, пафос читателя», стремление не просто сказать самое сокровенное, но сказать оригинально и красиво[Липин 1978:77].

В. Сквозников, автор работы «Лирика», которая вошла в трехтомную «Теорию литературы», признает «явно выраженную эмоциональность, присутствие чувства, эмоциональной взволнованности»[Сквозников1964:174] обязательной характеристикой лирической поэзии. Однако, считает ученый, не стоит отождествлять лиризм и эмоциональность, так как это мельчит лиризм и обедняет его: «Чувство играет первую по времени роль в формировании лирики», но она «лишь предоснова собственно лирического выражения характера»[Сквозников1964:174]. Существенной родовой чертой лирики, не изменяющейся веками, является образ-переживание – «художественная мысль, выраженная в форме непосредственного переживания»[Сквозников1964:174]. Для самих писателей-«лириков» это прежде всего эмоциональная организация материала, «правда чувств»[Липин 1978:78].

Наибольший интерес к природе, своеобразию и значению лирического был проявлен в 1960-е годы. Из критики этого периода отметим работу А. Эльяшевича «О лирическом начале в прозе». Исследователь считает, что не всегда оправданно и целесообразно рассматривать всякую эмоциональную прозу как лирическую, и, наоборот, наличие сдержанных и повествовательных интонаций оценивать как доказательство того, что перед нами эпический жанр. Еще более неверно трактовать во всех случаях как лирическую – прозу, написанную от первого лица. «Лиризм прозы – сложное, многообразное понятие. … Лирическая проза сосредотачивает внимание на отношении рассказчика к жизни, на его мыслях о ней, на его чувствах и переживаниях. Сюжет уже не выступает здесь как сложная история развитие характеров, а формируется как история одного характера, то развернутая широко и объемно, то суженная до одного маленького эпизода. Лирическое содержание – чувства и ощущения, переживания, впечатления – может быть разным способом композиционно оформлено. Хотя наличие фабулы и не является во всех случаях противопоказанным лирической прозе, но фабульные конструкции чисто лирических произведений все же чаще отличаются своей простотой и прямолинейностью. Огромное, преобладающее значение получают различные формы внутреннего конфликта, изображение противоречий в сознании героя»[Эльяшевич 1961:161]. А. Эльяшевич отмечает, что в лирической прозе меняются не только функции пейзажа, но и самые принципы его организации. Создание поэтической атмосферы действия и живописного колорита – могучее средство воздействия лирической прозы. Им подчинена языковая структура лирических произведений.

Значительный интерес представляют «Заметки о лирике» Т. Сильман. Автор, исследуя лирические жанры, выделяет такие черты лирики, как субъективность, глубина чувств, эмоциональная насыщенность и лаконизм выражения. Исследовательница, подчеркивая, что эти черты не обязательно присущи одной лишь лирике, останавливает внимание на лирических элементах в прозаическом тексте, выражающих момент особой концентрации чувств, напряжения душевных сил[Сильман 1977:233].

Дальнейшая разработка проблемы продолжена в критике 1970-80-х годов. Изучению жанра лирического рассказа посвящена книга «Русский советский рассказ. Очерки истории жанра» (1970) под редакцией В. Ковалева. Здесь проведена грань между подлинной лирической прозой и рассказами «ни о чем», так называемыми эскизными зарисовками начинающих писателей, осуществлен сравнительный анализ лирической манеры письма разных авторов. А. Клитко в книге «Глубина фокуса» (1981) исследует лирическую прозу под углом зрения «Человек и природа», стремится нащупать связь дня нынешнего с днем минувшим, детально анализирует произведения В. Лихоносова, Ю. Куранова, В. Потанина и др. Исследователь подчеркивает социальную значимость лирической прозы, актуальность ее нравственного пафоса. В. Новиков в работе «Художественная правда и диалектика творчества» (1988) раскрывает причины усиления лирического начала в современной прозе, выявляет превосходство лирической формы повествования. В творчестве таких писателей, как Ч. Айтматов, С. Крутилин, М. Стельмах, В. Быков, он выводит общее, закономерное, выявляя в то же время и их индивидуальную специфику, художественное своеобразие. Большое внимание В. Новиков уделяет поэтике лирических произведений, анализирует новые приемы, присущие этому жанру.

В последние десятилетия наблюдается спад интереса к проблеме лирической прозы, вызванный с одной стороны определенной исчерпанностью темы, с другой – отсутствием произведений, подобных «Дневным звездам». Тем не менее, следует отметить исследования Зарниковой Н., Мамбетовой М., Чекулиной Н. Но в фокусе их работ находится не сам феномен лирической прозы, а произведения определенных писателей, рассматриваемые в рамках этого явления.

К. Паустовский справедливо заметил, что «самым высоким, покоряющим явлением, подлинным счастьем может быть только органическое слияние поэзии и прозы, или, точнее, проза, наполненная сущностью поэзии, ее пленительной властью»[Паустовский 1957:677]. Как отмечает Н. Зарникова, «лирическая проза – жанр, одухотворивший эпическое повествование глубинными возможностями лирики»[Зарникова ]. Конечно, в ней нет развернутого сюжета, эпического охвата действительности, но в ее фокусе человек, его внутренний мир, а ведь человек, говоря словами Гейне, это целая вселенная. «Лирическая проза “философична” по сути своей, ибо в основе ее лежит мысль-переживание – чувство, глубоко осознанное, осмысленное: мысль, согретая чувством. Не случайно как синоним “лирической прозы”, как одну из основных ее характеристик критики и литературоведы часто называют “лирические раздумья”, “размышления о жизни”»,[Липин1978:27]– пишет С. Липин, и с ним невозможно не согласиться.

Если в эпосе перед читателями предстает объективный мир, явления как таковые, то в лирической прозе мир и его явления подчинены авторскому взгляду – так, как он видит и осмысливает их в данный момент. Писатель как бы ведет задушевный разговор с читателем, изливая свои чувства, открывая свои тайны. Отсюда такое мощное воздействие лирической прозы. «В лирической прозе доверительная откровенность автора не только создает особую атмосферу повествования, но и вызывает встречное сочувствие, встречную реакцию читателя. Так возникает неуловимая внутренняя связь между писателем и читателем, их настроения совпадают и получают особую тональность»,[Мамбетова 2003] – говорит М. Мамбетова. «Непременная самостоятельность взгляда и чувства, свой угол зрения на действительность, открытость авторской позиции и откровенность голоса»[Липин1978:156] – все это присуще лирической прозе, и благодаря этому создается особая атмосфера. «Лиризм – авторское выражение чувств, игры воображения, мыслей, интересов, душевных порывов, которые особо притягательны в художественном произведении своей поэтичностью, музыкой слов и выражений, особой ритмичностью. Роль лиризма в образном отражении мира состоит в том, что через него высказываются определенные негативные или позитивные суждения, индивидуальные отношения художника к миру»[Иваненко 1988].

Если в стихотворении автор изображает какой-то значимый момент, какое-то внезапно нахлынувшее чувство, то «лирическая проза раскрывает отношение к объекту всесторонне, многопланово, и потому само событие, явление действительности тоже берется многопланово. Проза помогает раскрыть отношение к действительности всесторонне, как систему переживаний». Н. Зарникова говорит, что «лирическая проза, аккумулируя, сохраняя эмоциональность, непосредственность лирики, представляет (в отличие от нее) более сложный, развернутый, многоплановый, динамичный (восходящий к эпосу) «образ лирического переживания, а чаще – целого потока переживаний» [Зарникова 2003].

Лирическая проза не стала основным направлением отечественной литературы, как предполагали некоторые критики, но в то же время не канула в лету, вопреки заверениям других. Имея свою классику, представленную именами Бунина, Пришвина, Солоухина, она постоянно пополняется новыми произведениями. Какие бы споры ни велись о лирической прозе, как бы ни определяли ее место в литературе, ясно, что она, находясь на пересечении двух родов и сочетая в себе возможности и того, и другого, будет всегда востребована читателями.

ЛИТЕРАТУРА

1. Бальбуров Э. Поэтика лирической прозы. (1960-1970-е годы).– Новосибирск, 1985.– С. 4-10.

2. Белинский В. Разделение поэзии на роды и виды. Собр. соч. в 9-ти т. Т. З.–М., 1978. – С. 227.

3. Белинский В. Взгляд на русскую литературу.– М., 1988.– С. 131.

4. Большой энциклопедический словарь. Под редакцией А. Прохорова.– М., 2001.

5. Введение в литературоведение. Хрестоматия. Под ред. П. А. Николаева.– М., 1988.– С. 165.

6. Зарникова Н. Лирическая проза А. И. Левитова и И. А. Бунина. Автореф. дис. канд.филол.наук.– Липецк, 2003.

7. И. А. Бунин: proetcontra.– М.,2001. – С. 313.

8.Иваненко О. Лиризм прозы М. Ю. Лермонтова. Автореф. дис. канд.филол. наук.– М., 1988.

9. Краткая литературная энциклопедия / Гл. ред. А. А. Сурков. Т. 4.– М., 1967.

10. Липин С. Сквозь призму чувств.– М., 1978.– С. 8.

11. Литературный энциклопедический словарь. М., 1987.

12.Мамбетова М.Северокавказская лирическая проза. Автореф. дис. канд.филол.наук. – Нальчик, 2003.

13. Новиков В. Художественная правда и диалектика творчества.– М., 1974.– С. 79.

14. Паустовский К. Золотая роза. Собрание сочинений в 6 т. Т.2.– М., 1957. – С. 677.

15. Сильман Т. О лирике.– Л., 1977. – С. 233.

16. Сквозников В. Лирика // Теория литературы. Основные проблемы в художественном освещении. Роды и жанры литературы. – М., 1964. – С. 174.

17. Современная русская советская повесть.– Л., 1975.– С. 112.

18. Теракопян Л. «Затухание» или обновление. «Литературная газета», 29 сентября, 1971.

19. Эльяшевич А. О лирическом начале в прозе // Звезда, 1961, №8. – С. 191.

© Р. З. Хусаинов, 2014

Ғ.Ғ. Хөсәйенова ФБФЖ-ның V курс башҡорт бүлеге студенткаһы.

Г. Н. Гәрәева филология фәндәре докторы, профессор.

Таңсулпан Ғарипованың «Бөйрәкәй» роман-эпопеяһында милли үҙенсәлектәрҙе сағылдырыуҙағы ҡайһы бер аспекттар.

Таңсулпан Ғарипованың роман-эпопеяһында географик ер – һыу атамаларының исемдәре лә милли үҙенсәлектәрҙе асыуға булышлыҡ итә. Романда ваҡиғалар Тирәкле ауылында бара. Билдәле булыуынса, Тирәкле – Ҡумырыҡ табын башҡорттарының ҙүр ауылдарының береһе. Ул Баҫыу йылғаһының уң яҡ ярында урынлашҡан. Тәүҙә Тирәкле Ҡарашишмә тигән төбәктә урынлашҡан булған, аҙаҡтан донъя көтөү өсөн уңайлырыҡ булған Баҫыу йылғаһы буйына күскән.

Тирәкле ауылы Ҡумырыҡ табындарҙың төп ауылы. Был ауылға яҡынса 1795 йылда нигеҙ һалынған. Ауыл тәүҙә ҙур булмаған: барлығы 5-ләп кенә йорт иҫәпләнгән һәм унда барлығы 350 самаһы кеше йәшәгән. Хәҙерге Тирәкле ауылы административ – территориаль йәһәттән Баҡалды ауыл хакимиәтенә ҡарай. Ул Архангел районы үҙәгенән 14 саҡрым Баҡалдынан 4 саҡрым алыҫлыҡта ята.

Кеше исемдәре ҡасан, нисек, тел һәм йәмғиәт үҫешенең ҡайһы баҫҡысында барлыҡҡа килгәндер, быны әйтеүе ҡыйын. Ләкин кешелек йәмғиәте тарихының билдәле бер дәүерендә кеше исемдәре булыуы бәхәсһеҙ. Кеше исемдәре бик борон замандарҙа, тәүтормош дәүерендә, аныҡ телмәр менән бер ваҡытта барлыҡҡа килгән тигән фекер йәшәй. Исем иң элек кешегә мөрәжәғәт итеү, өндәшеү өсөн кәрәк булған. Кеше исемдәре ошо ихтыяж менән барлыҡҡа килеп, һуңынан йәмғиәт үҫеше барышында бер кешене икенсе кешенән айырыу өсөн хеҙмәт иткән тамғаға, билдәгә әүерелгән. Тел һәр ваҡыт камиллыҡҡа ынтыла һәм шуның бер өлөшөн, бүлеген тәшкил иткән яңғыҙлыҡ исемдәрҙә бигерәк тә кеше исемдәренә, камиллыҡҡа ынтылыш тағы ла көслөрәк икәне күренә.

Хәҙерге башҡорт исемдәренең күп өлөшө сығышы буйынса ғәрәп һәм фарсы телдәренә ҡайтып ҡала. Ғәрәп теленән үҙләштерелгән исемдәрҙе мәғәнә яғынан тикшереп ҡараһаҡ, уларҙың шул уҡ башҡорт исемдәренә тура килеүе күҙгә ташлана. Ата – әсәнең балаға ҡарата яҡшы теләге, ниәте, донъяға ҡарашы, көнкүреш һәм тәбиғәт күренештәре – барыһы ла исемдәрҙә сағыла.

«Бөйрәкәй» романына килгәндә иһә, автор ғәрәп һәм фарсы телдәренән ингән исемдәрҙе ҡулланған: Фәүзиә-Барсынбикә, Сибәғәт-Диңгеҙхан, Ихсанбай, Мәҙинә, Рауза, Хашим, Ғәлимә, Әптеләхәт, Зарифа, Шәңгәрәй, һ.б. Төп геройҙарға күҙ һалайыҡ, мәҫәлән, Мәҙинә – был образ әҫәрҙең үҙәгендә тора. Был исем Ғәрәбстандағы изге ҡала исемен аңлата. Ғөмүмән алғанда, Мәҙинә изге һүҙ менән бәйле. Мәҙинә –Мөнәүәрә, «нурлы Мәҙинә» - шулай тип атайҙар Исламды күтәреп алған, тупрағы пәйғәмбәребеҙҙең ғәзиз кәүҙәһен үҙ ҡосағына ҡабул иткән мәртәбәле был ҡаланы. Үҙ Ватанында пәйғәмбәр булмай, тигән әйтем тап Рәсүлуллабыҙ хаҡындалыр. Күпме ғазаптар кисереп, яфа сигеп, үҙ ҡалаһында йәбер – золом күтәргән Аллаһ илсеһе Мәҙинәлә (элекке атамаһы – Йәсриб) аңлау – яҡлау таба, арҡалаштарын арттыра, ғәрәптәрҙе милләт, көслө дәүләт итеп туплай. Ул ғына ла түгел, төрлө милләттәргә, илдәргә, ҡитғаларға, быуаттарға таралыр дин, егерме беренсе быуатҡа аяҡ баҫыусылар донъяның иң бөйөк кешеһе тип атарлыҡ рухи – әхлаҡи тәғлимәт ҡалдыра. Артабан Фәүзиә – ғәрәпсә «еңеүсе» тигәнде аңлата, ә Барсынбикә-Барсын (ебәк төрө) – кейем-һалым, биҙәү әйберҙәрен, тауарҙың төрҙәрен аңлатҡан һүҙҙәр исемдәрҙә сағыла. Бикә – баш, хужа, ханым. Борон замандарҙа юғары ҡатлам ҡатын – ҡыҙ исеменә ҡушып дәрәжә атамаһы булып йөрөгән, һуңынан ҡатын – ҡыҙ исемдәренә ҡушылып атай башлағандар. Фәүзиә образы Мостай Кәримдең «Ай тотолған төндә» трагедияһының Тәңкәбикә образына яҡын тора. Тәңкәбикә образы йола ҡоло булһа, Фәүзиә образы ла ҡол булып ҡала. Улының бәхете өсөн, ҡыҙын һаҡлап ҡала алмай, ғүмер буйы ғазап кисереп йәшәй.

Диңгеҙхан – исеме диңгеҙ менән бәйле, ә хан ир кешенең дәрәжәһен билдәләй. Ихсанбай шулай уҡ, бай ир – ат исеме, абруйлы булыуын күрһәтә. Ихсан – ғәрәп теленән «хөрмәтле, ҡәҙерле» тигәнде аңлата. Шәңгәрәй образы романда мөһим урын алып тора. Был образ Мостай Кәримдең «Ай тотолған төндә» трагедияһындағы Диуана образына яҡын. Уның телмәре үҙенсәлекле, әйткән репликалар беренсе ҡарашта һүрәтләгән ваҡиғаларға тап килмәгән һымаҡ. Шуға күҙ алдыбыҙға йүләр кеше булып килеп баҫа. Уның исеме фарсы теленән алынған, Шаң – дәрәжә, дан, әһәмиәт; Гәрәй – эйәреүсе.

Шулай уҡ, башҡорт исемдәре араһында бит, сәс, ҡаш, күҙ төҫтәренә ҡарап ҡушылған исемдәр бар. Күкһылыу – Гөлбаныу, беренсе исеме әсәһе тарафынан ҡушылған. Күк һәм һылыу, күк – төҫкә бәйле, ә һылыу – матур тигәнде аңлата. Гөлбаныу фарсы теленән, гөл – сәскә, баныу – хужабикә тигәнде, Зарифа – матур, күркәм, телгә оҫта, Рауза – гөл баҡсаһы тигәнде аңлата. Ошолар менән бергә автор фамилияларҙы ла бирә. Мәҫәлән, Мирхәйҙәров, мир һәм хәйҙәр һүҙҙәренән тора – арыҫлан, арыҫлан һымаҡ ғәйәр, батыр башлыҡ тигәнде аңлата. Хоҙайбирҙина – хоҙайға тиңләй, Камалетдинов – диндең камиллығы, һ.б. образдар.

Шулай итеп, Таңсулпан Ғарипованың романында ғәрәп һәм фарсы теленән ингән исемдәр алынған. Автор үҙәккә ҡатын – ҡыҙ образын ҡуя, уларҙың яҙмышын, тормошон, уйҙарын, кисерештәрен һүрәтләргә милли менталитетын асыуға ҙур урын бирә. Әҫәрҙә бирелгән исемдәр мәғәнәһе яғынан бер – береһенә яҡын бирелгән, образдар береһе икенсеһе менән тығыҙ бәйләнгән.

Балаға исем ҡушыу — яуаплы эш. Кеше тыуғас та алған исемен ғүмере буйына йөрөтә. Ата-әсәләрҙең күбеһе балаға исем ҡушыуға бик етди ҡарай, ләкин бөтөнләй уйламай исем ҡушыусылар ҙа осрай әле. Яны тыуған сабыйға—киләсәктә үҙ иленең тулы хоҡуҡлы гражданинына — исем һайлағанда исемдең ҡолаҡҡа ятышлы яңғырашы-аһәңы, башҡортса һәм русса әйтелеше һәм яҙылышы, яҡшы мәғәнәһе иҫәпкә алынырға тейеш. Исемдең тәрбиәүи яғын да иҫтән сығармаҫҡа кәрәк.

Беҙҙең илдә төрлө халыҡ йәшәй. Һәр халыҡтың үҙ телендә быуаттар буйына формалашҡан кеше исемдәре, исем ҡушыу йолалары барлыҡҡа килгән. Илебеҙҙә халыҡтар, телдәр, кеше исемдәре, исем ҡушыу йолалары күп төрлө. Беҙҙең йәмғиәттә кешене рәсми рәүештә фамилия, исем һәм отчество (аталыҡ) менән теркәү һәм атап йөрөтөү формаһы ҡабул ителгән.

Бөтә замандар өсөн дә исемгә ҡарата үҙгәрешһеҙ бер талап йәшәп килә: һәр ата – әсә балаһын оҙон ғүмерле, аҡыллы, белемле итеп күргеһе килә. Шунлыҡтан, ата – әсәләр телебеҙ хазинаһы булған исемгә иғтибарлы булырға тейеш. Сөнки быуаттар төпкөлөнән беҙгә килеп еткән башҡорт исемдәре халыҡтың дөйөм тарихын, донъяға ҡарашын, формалашыу этаптарын, киләсәк тормошҡа өмөтөн, уй – хыялдарын күрһәтә. Ә иң мөһиме, был исемдәрҙә уларҙың милли менталитеты, милли йөҙҙәре, рухи портреттары сағылыш таба.

Ф. Юланова,

Студент 2 курса отделения журналистики

, ФБФиЖ БашГУ

Научный руководитель: Л.А. Пермякова

К. филол. наук, доц. Кафедры русской филологии БашГУ.

Дата добавления: 2014-12-25