Взгляд назад 1 страница

X x x

X x x

X x x

X x x

X x x

Пророки жили в эпоху духовного пробуждения человечества, которую Ясперсудачно назвал "осевым временем"2. Именно тогда почти во всем мире возникалидвижения, окончательно опреде лившие облик дохристианского религиозногосознания. Авторы Упанишад и Бхагавад-Гиты, Будда и Лао-цзы, орфики ипифагорейцы, Гераклит и Сократ, Платон и Аристотель, Конфуций и Заратустравсе эти учители человечества были современниками пророков, и в известномсмысле профетическое движение явилось составной частью общего стремлениялюдей найти новое миросозерцание, обрести высший смысл жизни. Многим мировым учителям был присущ великий религиозный дар, позволявшийим прикоснуться к Божественным тайнам. И все же в этой семье духовных вождейпророки стоят особняком. Прежде всего, мы нигде не встречаем такого ясно выраженного единобожия,которое сочетается с признанием реальности тварного мира. "Беспримерновысокий и чистый еврейский монотеизм,-справедливо утверждал Тареев,-естьпреимущественный результат пророческой проповеди"3. Правда, на первый взгляд учение пророков в этом отношении не кажетсяисключением: мыслители Египта, Индии, Китая и Греции тоже сумели возвыситьсянад политеизмом и прийти к вере в единое верховное Начало. В таких понятиях,как Атон, Апейрон, Нус, Брахман, Нирвана, несомненно, есть нечто общее: всеони - иероглифы для обозначения высшей сокровенной Реальности. Созерцаниеиндийцев и мысль эллинов далеко продвинулись в поисках этой Реальности. Онипреодолели корыстно-магический соблазн древних верований, а жизненные идеалыиз мира внешнего перенесли в область Духа. Однако все учения о Божественной Сущности принимали формы, непозволяющие признать их подлинным монотеизмом. Религия Эхнатона носила чертыпоклонения природе и была связана со зримым светилом-солнцем; у античныхнатурфилософов Божество представлялось неотделимым от космических стихий; вУпанишадах исповедовался крайний монизм, и Брахман оказывался безликимНечто; Будда сознательно противопоставлял свое учение о Нирване любому видутеизма, а Бхагавад-Гита, делая ударение на множественности обликов Божества,открывала двери язычеству. Даже такие мыслители, как Платон и Аристотель,говорившие о едином Боге, верили в существование второстепенных божеств ипризнавали необходимость их культа. Кроме того, рядом с Богом они ставиливечную Материю. Наиболее близка к Библии религия Заратустры, ноабсолютизация в ней злого начала делает ее своеобразным "двоебожием". Таким образом, в дохристианском мире лишь одна ветхозаветная религиябыла свободна как от язычества, так и от пантеизма, от смешения Бога сприродой. Не странно ли это? Как могло учение, родившееся в бедной инезначительной стране, оказаться столь самобытным, возвыситься надрелигиозными и философскими достижениями великих цивилизаций? Где найтиразрешение этой исторической загадки? Напрасно было бы искать ответ на этот вопрос в возможности иноземныхвлияний. Будь пророки по времени последними из мировых учителей, можно былобы еще предположить, что, пойдя по пути предшественников, они сумелипревзойти их; но в том-то все и дело, что движение пророков началось за двавека до возникновения и греческой философии, и буддизма, и зороастризма. Не проясняет дело и ссылка на личный гений. Ее можно было бы принять,если бы речь шла об одном человеке. (Так, справедливо утверждение, что безБудды не было бы буддизма, а без Платона-платонизма.) Но в случае пророковперед нами целая плеяда проповедников, сменяющих друг друга на протяжениитрех столетий. И наконец, если вспомнить, что учение пророков стояло в оппозиции крелигиозному укладу своего времени и страны, то необходимо будет признать,что тайна профетизма вообще неразрешима в плоскости чисто исторической.Можно научными методами определить даты жизни пророков, восстановить попамятникам окружавшую их историческую среду, исследовать тексты их книг вплане литературном и филологическом, найти у них точки соприкосновения сдругими реформаторами или проследить их связь с социально-экономическимипроцессами той эпохи, но всего этого будет недостаточно для проникновения всущность профетизма. Когда мы обращаемся к Библии во всем ее духовном своеобразии, нужныиные критерии и подходы. Первое, что бросается в глаза при чтении книг пророков,- это их ни счем не сравнимая уверенность в подлинности дарованного им Откровения. Этоотличает библейских провидцев от большинства искателей истины всех времен. Философы, размышлявшие о Начале всего, стояли как бы перед глухойстеной, простукивая ее и прислушиваясь к звуку; они обменивались догадками,спорили, строили предположения. "Трудно познать Отца всяческих",- говорилПлатон, а поэт Риг Веды спрашивал: Кто поистине знает, кто теперь быповедал, Откуда возникло мирозданье? Мистики же, хотя и ощущали полную достоверность своего знания, неверили, что богопознание возможно по эту сторону бытия. Так, для брахмановприблизиться к Божеству означало войти в Него, оставив за порогом не тольковесь мир, но и самих себя. "Если прекращаются пять знаний вместе с мыслью,если бездействует рассудок, то это, говорят, высшее состояние",- читаем мы вКатха-Упанишаде. Но при всем том, сознавая неисчислимые трудности на пути кбогопознанию, большинство мудрецов считали его принципиа льно возможным.Философы представляли себе Божество умопостигаемым, а созерцатели-мистическидосягаемым. Пророки же, напротив, отрицали возможность постигнуть Бога разумом илидостигнуть Его путем экстатического восхождения. Сущий, Ягве, был для нихпламенеющей бездной, ослепительным солнцем, сияющим превыше постижения идосягаемости 4. Они не поднимали глаз на это солнце, но его лучи пронизывалиих и озаряли окружающий мир. Их не покидало чувство, что они живут вприсутствии Вечного, находясь как бы в Его "поле", и это было названо ими"даат Элогим"-богопознанием. Такое "знание" не имело ничего общего сфилософскими спекуляциями и отвлеченными умопостроениями. Сам глагол"ладаат" (знать) имеет в Библии смысл обладания, глубокой близости, ипоэтому даат Элогим означает приближение к Богу через любовь к Нему. В философии и пантеистической мистике мы чаще всего находим не любовь,а скорее благоговейное восхищение перед величием мирового Духа. И порой вэтом преклонении невольно ощущается привкус какой-то печали, рождаемойнеразделенным чувством. Божественное-как холодное море, воду которого можноисследовать и в волны которого можно погрузиться, но само оно извечно шумит,полное своей, чуждой человеку жизнью; так и Сущее пребывает холодным идалеким, не замечая усилий смертных вступить с Ним в контакт... Чего же достигло это философское и мистическое познание Бога? Онообозначило Его многими именами, называя абсолютной Полнотой, универсальнымПервопринципом, чистой Формой; оно пыталось осмыслить связь Божества скосмическими законами и движением миров. Это постижение ощущалось великими учителями как нечто завоеванное,подобное одной из тех тайн, которые человек вырывает у природы. Для примера возьмем хотя бы путь Будды к духовному просветлению. Этотпуть был исполнен ошибок, проб, разуверений, а когда желанный покой Нирваныбыл обретен, мудрец глубоко проникся сознанием достигнутой победы. "Япокинул все,- говорил он,-и обрел освобождение через разрушение желаний.Самостоятельно овладевший знанием, кого бы я мог назвать учителем своим? Нету меня учителя. Нет равного мне ни в мире людей, ни в областях богов.Я-святой в этом мире, я-высший учитель, я-единственный просветленный!"Подобное же горделивое сознание победителя можно заметить и у другихучителей, пусть выраженное в менее резкой форме. Даже Сократ, заявлявший освоем "незнании", верил в то, что он в состоянии приоткрыть покров мировойтайны. Здесь проявляетcz естественное чувство преодоления высоты, которое мывстречаем у многих поэтов и мыслителей. Именно оно позволило Ницшерассуждать на тему "Почему я так мудр". Могут возразить, что это простоманиакальный бред величия, на самом же деле болезнь лишь обнажила то, чтосокровенным образом живет в сознании творческих натур, тайно или явноутверждающих: Ехеgi tоnutеntum (Я памятник себе воздвиг). У пророков нет ни сознания своего гения, ни чувства достигнутой победы;и это не потому, что они были лишены творческих сил, и не потому, что неиспытали духовной борьбы, но потому, что знали, что их провозвестие исходитот самого Бога. Пророки принадлежали к разным сословиям: среди них мы находимцаредворца и певца, пастуха и священника. Зачастую и говорят они о разном:Амос и Софония-о вселенском суде, Осия - о Божественной любви, Исайя и егоученики предрекают наступление всемирного Царства Мессии, Иеремия учит орелигии духа, а Иезекииль ревнует о храмовой Общине с торжественнымбогослужебным ритуалом. Книги их отличаются друг от друга, как писанияевангелистов, но подобно тому как в четырех Евангелиях живет единый образБогочеловека, так и в пророческих книгах за разными аспектами проповедиощущается единый образ Сущего. "Трагическим героем,- говорил Кьеркегор,- человек может статьсобственными силами, рыцарем веры-нет". Пророки стали такими "рыцарями"потому, что сама высшая Реальность открылась им так близко, как никому доних. И открылось им не безликое Начало и не холодный мировой Закон, а БогЖивой, встречу с Которым они пережили как встречу с Личностью. Пророки стали Его вестниками не потому, что они смогли проникнуть в Егонадзвездные чертоги, а потому, что Он Сам вложил в них Свое Слово. В те времена, когда царский писец записывал на свитке или таблицевеления своего властителя, он начинал обычно словами: "Так говорит царь". Подобное выражение мы находим почти на каждойстранице пророческих книг: "Ко амар Ягве" ("Так говорит Сущий"). Что же это должно означать? Неужели благодатное вдохновениематериализовалось в звуки, в слова, которые пророк записывал под диктовку?Против такого предположения достаточно свидетельствует индивидуальный стильбиблейских авторов. Го лос Божий был внутренним голосом, звучавшим в тойглубине духа, где, по словам Мейстера Экхарта, человек обретает Бога; и лишьпосле этого Откровение силами души и разума претворялось в "слово Господне",которое пророки несли людям. Но в какие бы земные одежды ни облекалось Откровение, у пророковникогда не возникала мысль приписать себе "слово Господне". Они лучше другихзнали, насколько отличается этот овладевший ими мощный поток Духа от ихсобственных чувств и мыслей. То, что они возвещали, нередко превосходило нетолько уровень их аудитории, но и уровень их собственного религиозногосознания. Известный католический исследователь Библии Джон Маккензи, давшийтонкий анализ психологии профетизма, подчеркивал, что именно в этом ощущении"иного" обнаруживается водораздел между библейским Откровением иестественным озарением творческой личности5. И действительно, высшеепостижение индийской мистики, выраженное в формуле "Тат твам аси" ("Ты-этоОн"), воспринимается как полное слияние и отождествление с Божественным.Между тем пророки даже тогда, когда говорили прямо от лица Ягве, ни наминуту не забывали, что они лишь проповедники высшей воли. Они не восходилик Богу, а Он Сам властно вторгался в их жизнь. Это был Тот всепревозмогающийСвет, который остановил апостола Павла на дороге в Дамаск. Лев зарычит - кто не содрогнется? Владыка Ягве говорит - кто не станет пророчествовать? (Ам 3. 8) Но если так, то не становится ли вестник Божий лишь пассивным медиумомбез воли и сознания? Ведь потеря ощущения своей личности столь свойственнадля мистических состояний. Брахманы, Будда, Платон были даже охвачены жаждойосвободиться от бремени своего "я". Однако, обращаясь к Библии, мы, вопрекиожиданию, видим, что пророки нисколько не походили на исступленных пифий,или сомнамбул: в моменты высочайшего мистического напряжения самосознание вних не угасало. На это обратили внимание уже первые толкователи пророков бл.Иероним и св. Иоанн Златоуст6. Иной раз пророк, устрашенный трудностью подвига, даже противилсянебесному зову, но автоматом он никогда не был и всегда оставался человеком.Именно поэтому он мог в конечном счете стать свободным соучастником Божиихзамыслов. Он следовал призыву во имя верности Богу и любви к Нему. Кого пошлю Я? Кто пойдет? - вопрошает Господь. И пророк Исайя отвечает: Вот я. Пошли меня... (Ис 6,8) Это - не блаженная прострация "самадхи" и не "турия"- сон безсновидений, а подлинная "встреча лицом к лицу". При всей непостижимойблизости Бога и человека они не исчезают "друг в друге", а остаютсяучастниками мистического диалога. Так возникает чудо двуединого сознания пророка, не имеющее аналогий врелигиозной истории. В их лице дохристианский мир был вознесен к последнейчерте, за которой открывается Богочеловечество. В этом смысле каждый пророкбыл живым прообразом Христа, "нераздельно и неслиянно" соединившего в себеБога и человека. Неповторимый опыт пророков порождал и единственный в своем роде ответна вопрос об отношении Бога к миру. Правда, этот ответ не сформулирован какметафизическое учение; в этом смысле книги пророков разочаруют тех, кто сталбы искать в них философской системы. На многие вопросы они не дали ответа ине стремились к этому. Их вера, рожденная Откровением, была базальтовойосновой, На которой уже впоследствии могли возни кать пласты богословия,метафизики и внешних форм религиозной жизни. В противоположность известным на Востоке и на Западе учениям, пророкине считали, что Вселенная образована из предвечной Материи или же что онаесть эманация, излияние Божества. По их учению, мир получил бытие силоютворческого Слова Ягве; даже имя Божие (связанное с глаголом "хайя"-"быть"),вероятно, может означать "дарующий бытие", "Творец". Разумное, творческоесущество, человек представляет собой как бы вершину мироздания, но он-не"осколок Абсолюта", а "образ и подобие" Создателя. Как художник любит своетворение, как мать-свое дитя, так и Бог связан живыми узами с человеком имиром. Он хочет возвысить их до Себя, приобщить к своей совершенной полноте.Это делает их существование исполненным смысла и цели. Именно это ощущениесмысла бытия отсутствует в большинстве философских систем древности. Для Платона видимый мир-тень, для индийской мистики - призрачная Майя.Возникновение мира, согласно Упанишадам, есть нечто подобное непроизвольномуизвержению. "Как паук выпускает из себя и вбирает в себя паутину, какрастения возникают из земли, как волосы возникают на голове человека, так изНепреходящего возникает все в этом мире"7. Это излияние из недр Вечногосменяется поглощением для того, чтобы снова разрешиться эманацией.Представление о вечном возврате подтверждалось цикличностью процессов,совершающихся в природе. Вавилоняне и египтяне, греки и индийцы мыслили миркак нечто вращающееся по исполинскому замкнутому кругу или множеству кругов,и этот бесконечный, бесцельный круговорот окрашивал пессимизмоммиросозерцание дохристианского человека 8. Библия, в отличие от всех "языческих" концепций Вселенной, проникнутамыслью о незавершенности мира, который представляет собой "открытуюсистему": его движение не круговое, а восходящее. Пророки первыми увиделинесущееся вперед время, им открылась динамика становления твари. Земныесобытия не были для них лишь пеной или скоплением случайностей, но историейв самом высоком смысле этого слова. В ней они видели исполненную мук иразрывов драму свободы, борьбу Сущего за свое творение, изживаниедемонического богоборчества. Конечная цель истории-полное торжествоБожественного Добра. Первоначально пророки усматривали эту победу вустранении всяческой неправды из мира, но постепенно они осмыслили будущееЦарство Божие как примирение Творца и человека, единение их в высшейгармонии 9. Все утопии европейского человечества по существу лишьнезаконнорожденные дети библейской эсхатологии. Искаженная, приземленная,она тем не менее продолжает владеть умами: такова сила изначальногобиблейского импульса. Ведь никакая наука не гарантирует прогресса, и вера внего есть не вывод из позитивных научных данных, напротив, исторически онапредшествует развитию науки. Впрочем, какие бы формы ни принимала эта вера,ее нельзя считать чистым заблуждением, ибо она есть затемненноеэсхатологическое предчувствие. Она есть храм, превра щенный в торжище, вклуб, но сохранивший нечто от своих прежних очертаний. В ней живет смутноечаяние Царства Божия, о котором впервые возвестили пророки Израиля. В глазах грека человек был игрушкой Судьбы, для утопистов он сталединственным творцом истории, пророки же, зная, что Сам Ягве установит своеЦарство, в то же время видели в человеке активного сподвижника Божия. Тобыло предвосхищением богочеловеческой тайны за века до евангельских событий. Служение высшей Воле требовало от пророков деятельного включения вжизнь окружающего мира. Они не могли оставаться безучастными к тому, чтосовершалось вокруг них. Слово Божие преисполняло их удвоенной силой иэнергией. (Эту черту унаследовали у пророков многие христианские мистики исвятые, такие, как преподобный Сергий или св. Тереза Авильская.) И преждевсего пророки выступают как непримиримые враги заблуждений своего общества исвоей эпохи. Тут проявляется еще одна их отличительная особенность. Великиереформаторы "осевого времени", каждый по-своему, боролись с традиционнымиверованиями. Многие из них подвергались преследованиям и даже кончали жизньмучениками. И все же, какими бы смелыми и радикальными ни были их доктрины,они оставались под известным обаянием народных верований. Традиция и обычаинередко давили на них тяжким бременем, внося путаницу в их философскиесистемы и соблазны в религиозную жизнь. Так, Будда, отрицавший существованиеиндивидуальной души, вынужден был принять общеиндийское учение оперевоплощении; Сократ, исповедовавший веру в единого Бога, приносил жертвыгражданским божествам; Конфуций, при всем своем скептицизме в отношении кдухам, сохранил их культ. Все эти люди, с мышлением смелым и независимым,подчас проявляли неожиданную робость перед лицом национальных воззрений.Выступая против них, философы, поэты и преобразователи чаще всегоограничивались завуалированными выпадами или намеками. Решительным движениемсбросить тысячелетний груз образо ванному греку не хватало духа: он слишкомлюбил прекрасную старину; в религии индийцев укоренилась склонность кбезграничному синкретизму: они всегда более предпочитали добавлять новыхбогов к пантеону, чем отвергать старых; пророки же совершают уникальнуюрелигиозную революцию, безжалостно низвергая народных кумиров. Они никогдане делают культа из "отечественной старины" как таковой. Упорному тяготениюизраильтян к язычеству они противопоставляют веру в Единого, магическомупониманию богослужения религию духа, национальной узости универсализм.Истинным для них является лишь то, что звучит в Откровении Сущего ивыдерживает проверку в свете Его заповедей. Но при всем этом ни один пророк не считал себя основателем совершенноновой религии, как бы возникающей на развалинах национальных суеверий. Онинедвусмысленно объявили себя продолжателями религиозного дела, начатогозадолго до них. И действительно, не будет преувеличением сказать, что всеосновные черты израильского профетизма содержались уже в проповеди Моисея.Десять Заповедей суть исповедание этического монотеизма, который нашелвысочайшее выражение у пророков. "Песнь Исхода" говорит о Боге-Избавителе иВластителе истории, и эта же мысль становится ведущей в профетизме. Вера вЦарство Божие тесно связана с Обетованием, которое вдохновляло Моисея, когдаон выводил Израиль из Египта 10. Однако религиозное учение Моисея оказалось не в силах по бедить грубыйнатурализм и крестьянские суеверия. Нужна была какаято духовнаятрансформация, какой-то взрыв, для того что бы семя, брошенное с Синая, даловсходы в Палестине. И этот взрыв произошел с появлением пророка Амоса,которым начинается наш рассказ.Современный человек, говоря о библейском пророке, невольно представляетсебе личность легендарную, едва различимую в узорной ткани сказаний,принадлежащую к почти мифическим временам. А между тем образы пророков, всравнении с фигурами других религиозных реформаторов, почти свободны отфольклорных драпировок; источники, содержащиеся в Св. Писании, представляютсобой свидетельства высокой исторической достоверности. В то время как оПифагоре или Будде мы знаем по сравнительно поздним преданиям, о Конфуцииили Сократе - по воспоминаниям учеников, пророки оставили нам свои,собственные творения, которые не только раскрывают содержание их проповеди,но и позволяют заглянуть в тайники их души, почувствовать биение их сердца. И вообще пророки-писатели принадлежат той эпохе израильской истории,когда легенды уже не так легко складывались: Если Моисей и Илия окружены ещесверхчеловеческим ореолом, то начиная с Амоса сведения Библии о пророкахпочти полностью лишаются элементов легендарности. Мы видим на страницахПисания их подлинные человеческие лики. Поражает многогранность этих удивительных людей. Они- пламенныенародные трибуны, заставляющие толпу замирать в молчании; они - смелыеборцы, бросающие обвинение сильным мира сего; в то же время они предстаютцеред нами как лирические поэты, как натуры чуткие, легко ранимые истрадающие. С одной стороны, они любят поражать воображение масс страннымижестами и словами, их легко принять за безумцев или пьяных, но с другойстороны-это мыслители с широким горизонтом, мастера слова, хорошо знакомые слитературой, верованиями, обычаями и политикой своего времени. Благодаря этому пророки постоянно являются как бы в двух лицах; этолюди, неразрывно связанные со своим народом и со своей эпохой, в которую онипрочно вписаны, и их трудно понять, если отделить от исторического фона; иодновременно это вдохновенные провозвестники Божий, чья проповедь идетбесконечно дальше их страны и их времени. "Пророческое видение, всплывающее из подсознательных глубинчеловеческой души, говорит Арнольд Тойнби, не подвластно закону... Здесь мыприсутствуем при подлинном акте творения, в котором в мир вступает нечтоновое". Это без условно справедливо, но только в отношении мистическихистоков пророческой проповеди, по форме же своей она не может быть чем-тоизолированным, являться исключительно плодом личного вдохновения. Как люди своего времени, пророки разделяли особенности древневосточногомышления и представляли себе Вселенную в свете вавилонской науки; они частоследовали приемам восточных прорицателей и, подобно любому писателю,испытывали на себе литературные влияния. Поэтому, чтобы правильно пониматьпророческие книги, нужно иметь представление о культурной атмосфере ихэпохи.Прежде всего следует указать на то место, которое занимали пророки врелигиозной жизни Израиля. В отличие от священников, в обязанность которых входило даватьнаставления народу, пророки выступали лишь временами и в исключительныемоменты. Тем не менее они, как правило, связывали свою деятельность собщечтимыми святынями: Моисей внимает Богу в скинии, Дебора пророчествует усвященного дуба, пророки времен Давида находятся при Ковчеге или Эфоде.Таким образом, к моменту появления Амоса уже сложилась прочная традиция,соединяющая прорицание "наби" со святилищем. И сам Амос начинаетпроповедовать в Бетэльском храме Иеровоама II, а за ним Исайя, Иеремия идругие пророки следуют принятому обыкновению11. Почему это необходимо учитывать для понимания пророков? Во-первых, потому, что этот обычай, вопреки распространенному мнению,указывает на то, что пророки не были чистыми "протестантами", отрицавшимихрамовое богослужение. Мы увидим впоследствии, что пророки и священникипусть и по-разному, но проповедовали одно и то же учение. А во-вторых, это определило форму их писаний. Подобно тому как вДельфах у жрецов существовала установленная форма поэтических ответоввопрошавшим, так и в Израиле издревле сложился известный стиль профетическихречей. Это была религиозная поэзия, со своей символикой, языком и образами.Если в иконописной традиции нимб, крылья, сферы, цвета, жесты служили дляпередачи духовного видения Церкви, то пророки для выражения своего опытаприбегали к мотивам бури, землетрясения, небесного огня, к образам древнегоэпоса. Большая часть пророческих книг написана стихами, но стихи эти малопохожи на античные или западноевропейские. Они редко подчинялись метрике,почти не имели рифмы. Основой библейской поэзии служила игра смысловымипараллелями, столь характерными для древнего Востока. И наполнилась земля его серебром и золотом, и нет числа сокровищам его; И наполнилась земля его конями, и нет числа колесницам его. (Ис 2.7) Весь строй пророческого речитатива пронизан, однако, свое образноймузыкальностью. Яркие, неожиданные образы, искусные аллитерации, внезапныеудары ритма-все это создает не повторимый поэтический стиль 12. В древнееврейской поэзии нет греческого изящества и латин скойкристальной ясности. Слова пророков рвутся с неудержимой силой, способнойсокрушить любые формы. Как удары, молота, как возрастающий шум обвала падаютстроки: Элоах митейман яво, вэ Кадош ме хар Паран, Киса шамаим хаодо вэ тхилато мала хаарец. От этих звуков веет чем-то архаическим, почти первозданным... Речи пророков богаты эмоциональными интонациями: в них слышатся иронияи мольба, торжествующий гимн И сетование, риторический пафос и задушевностьинтимной беседы. Но в целом они полны внутренней напряженности и страстногокипения; их строки так же мало похожи на священную письменность Индии, какпенящийся среди скал поток на тихую лесную реку. Пророки были поэтами "бурии натиска", и, вероятно, в сравнении с греческими философами им недоставалореспектабельности и сдержанности. Но им была чужда спокойная игра ума, и онислишком серьезно относились к тому, о чем говорили.Первоначально пророческие изречения и проповеди записывались напергаментных и папирусных свитках, которые хранились в храме, а списки с нихрасходились среди народа. Во многих случаях имена авторов утрачивались ирукописи оказывались анонимными. Для пророков важно было не увековечить своеимя, а сохранить для людей возвещенное им Слово Божие. Свитки многократно переписывались и сшивались, при этом иной раз ккниге одного, пророка подшивали отрывки из книг другого - неизвестного поимени. При переписке нередко выпадала та или иная строка. Эти пробелыощущаются при внимательном чтении пророческих книг даже в переводах.Естественно, что переписчики иногда делали ошибки или, случалось, вносили втекст фразы с полей, но в целом это не повредило содержанию книг. Найденныенедавно в Иудейской пустыне манускрипты свидетельствуют о хорошейсохранности текста пророков, дошедшего к нам через века 13. Даже самая радикальная критика вынуждена была при знать, что в целомпророческие книги написаны теми лицами, которым их приписывают. Это (заисключением некоторых оговорок) относится к Амосу, Осии, Михею, Науму,Аввакуму, Софонии, Иеремии, Иезекиилю, Аггею, Малахии. Что касается КнигиИсайи, то еще в прошлом столетии библейской наукой было установлено, что ееписал не один автор. Первая часть (139 главы) в основном принадлежит пророкуИсайе, жившему в Иерусалиме в VIII в., главы же 40-55 написаны в Вавилонеок. 540 г. до н.э. анонимным пророком, которого принято называть Второисайейили Исайей Вавилонским. Из содержания глав 56-66 видно, что автор жил ужепосле возвращения иудеев из плена (538 г.); есть доказательства в пользутого, что это был Второисайя*. ----------------------------------------------------- * См. приложение "Книга пророка Исайи" Книгу пророка Захарии приписывают трем авторам. О пророках Авдии иИоиле ничего не известно, и книги их трудно датировать; по общему мнениюбиблеистов, они относятся к эпохе Второго Храма. Книги Даниила и Ионынаписаны после плена и в строгом смысле слова не принадлежат к пророческойписьменности.То, что библейская критика вносит иногда коррективы и уточнения втрадиционные представления об авторах Библии, нисколько не может отразитьсяна духовной значимости Св. Писания. "Церковь,-говорил о. С. Булгаков,-нетолько не преграждает пути изучения Слова Божия всеми доступными способами,в частности современными средствами научной критики, но и не предрешаетнаперед выводов этой критики... Православному сознанию нет оснований боятьсябиблейской критики или смущаться перед нею, потому что через нее лишьконкретнее становятся постижимы пути Божий и действие Духа Божия"14. Оттого,что Книга Исайи написана не одним, а несколькими пророками, она не перестаетбыть великой и священной книгой. Боговдохновенность пророчества, гимна илипсалма не зависит от принадлежности тому или иному автору. Здесь есть некоторая аналогия с художественной литературой. Если бы,например, обнаружилось, что "Божественную комедию" писал не Данте Алигьери,а неизвестный флорентиец, живший через сто лет после него, разве это умалилобы художественную и духовную ценность бессмертной поэмы? Просто мы с тех порзнали бы, что у человечества был еще один доселе неизвестный гений. То жеможно сказать и о Книге Исайи. Если прежде по лагали, что ее написал великийпророк VIII в. до н.э., то теперь мы знаем, что у Исайи Иерусалимского в VIв. был собрат, не уступавший ему в силе проповеди, такой же, как и он,боговдохновенный провозвестник Царства Божия. В Библии к пророкам наиболее близки псалмопевцы. Псалмы с изумительнойяркостью и силой запечатлели религиозный опыт Израиля, и из всего ВетхогоЗавета они наиболее понятны и созвучны современным читателям. Ими пронизанобогослужение Церкви и на Востоке, и на Западе, они постоянно сопровождаютхристианина на его духовном пути. Имена большинства псалмопевцев неизвестны, и время их жизни с трудомподдается датировке. Священные гимны появились в Израиле еще со временМоисея, но подлинным родоначальником псалмопевцев поправу считается Давид.Многие авторы псалмов были братьями пророков по духу, а некоторые псалмысоздавались самими пророками 15. Под влиянием пророков складывалась и библейская Священная История. Внынешнем своем виде она состоит из двух циклов. Первый охватывает время довступления израильтян в Палестину (он был рассмотрен нами в книге "Магизм иЕдинобожие"). Второй цикл посвящен периоду от завоевания Ханаана до Плена(книги Иисуса, Судей, Царств). Он написан ок. VI в. на основании подлинныхлетописей и документов, и целью его был пересмотр истории Израиля в светеучения пророков. К этому циклу примыкают такие важные источники, как двекниги Паралипоменон (или Хроник), книги Эзры (Ездры) и Нехемии (Неемии). Вэпоху пророков появились также Левит и Второзаконие, и все Пятикнижиеприняло свой нынешний вид*. ------------------------------------------- * См. Приложение 1 Крайне осторожно приходится пользоваться трудом Иосифа Флавия"Древности иудейские", так как он написан много позже пророческой проповеди,но некоторые штрихи Иосиф мог почерпнуть из неизвестных нам древнихисточников. Отдельные моменты библейской истории могут быть дополнены всвете фактов, изложенных греческими историками, в частности Геродотом. Кроме письменных памятников, обильный материал для пониманиябиблейского текста дали археологические раскопки, ведшиеся последниеполтораста лет. Древние камни заговорили, и теперь можно увидеть портретысовременников Исайи и Иеремии, читать ассирийские и вавилонские анналы,параллельные библейской истории, а также восстановить до деталей обстановку,окружавшую ветхозаветных праведников при жизни. Таким образом, приступая к рассказу о пророках, мы можем утверждать,что при всей их отдаленности от нас по времени мы стоим на почве достоверныхфактов и у нас нет необходимости злоупотреблять догадками и гипотезами. Автор не боялся слишком часто цитировать творения пророков. Однако втом виде, в каком они находятся в нашей синодальной Библии, они зачастуюнеясны и трудны для понимания. Приводя тексты в собственном посильномпереводе по критическому изданию и в тесной связи с событиями жизнипророков, автор стремился облегчить читателю проникновение в смысл ихписаний 16. Пророки сами расскажут о себе. Мы увидим образы этих таинственных мужейв окружении той среды, куда поместила их история, постараемся вглядеться вних, услышать их голос, обращенный к нам через столетия. Пророки и сегодняпродолжают свое дело. Тирания и несправедливость, культ силы и национальноечванство, богоборчество и ханжество-все это полчище врагов, с которыми онисражались, угрожает человеку в наше время не меньше, чем в эпоху Амоса илиИсайи. Поэтому слово вестников Царства Божия остается столь нужным для нас вборьбе сегодняшнего и завтрашнего дня.

ПРИМЕЧАНИЯ

ВВЕДЕНИЕ 1. Смысл слова "наби" проясняется в свете Исх 4,16, где Аарон,говорящий от лица Моисея, назван его "пророком". См. также: Иез 37, 4, где"пророчествовать" означает говорить нечто по повелению Бога. См.: К Корниль.Пророки. М.,1915, с. 6 сл.; прот. А. Князев. Пророки.-"Вестник РСХД", 1972,Э 103, с. 10. См.: J. Мс Кепziе. Dictionагу оf the Вib1е. N. Y., 1966, р.624; В. Ваиеr. Вibel Тheologisches Worterbuch, 1967, S. 1135; G. vоп Rad.Old Теstament Тheоlоgy. London, 1966, v. 2, р. 8, ff; М. Виbеr, ТhеРrоphetic Faith. N. Y., 1960, р. 23; Е. Jасоb. Lе ргорhetisme а lа lumieredes recherches recentes. "Оu еn sont les etudes Вibliques", Раris, 1968, р.91. 2. См.: K. Jaspers. Vom Ursprung und Zeit der Geschichte. 1949, S. 45.Впрочем, следует отметить, что на особую роль этой эпохи (середины Iтысячелетия до н. э.) некоторые авторы указывали и до Ясперса. Например,Макс Вебер, К. Даусон и др. 3. М. Тареев. Основы христианства, т. 2. Сергиев Посад, 1908, с. 91.Другой православный богослов называет профетизм "квинтэссенцией" ВетхогоЗавета (А. Покровский. Ветхозаветный профетизм. Сергиев Посад, 1908, с.14). Профетизм нередко рассматривают как единственный в своем роде диалогмежду Богом и человеком", так как в отличие от большинства книг Св. ПисанияБог говорит у пророков от первого лица. См.: В. Vawter, Introduction to theProphetical Books, 1965, р. 35. 4. Следует напомнить, что в большинстве переводов Библии священное имяБожие заменено словом "Господь". Священное имя, состоящее из четырех буквIHWH, было еще до н. э. запрещено к произношению (во имя благоговения).Поэтому подлинное звучание этого имени было впоследствии забыто ивосстановлено в искаженной форме "Иегова". Однако в XIX веке на основаниисвидетельств учителей Церкви (Климент, Ориген, Иероним, Епифаний, Феодорит)св. имя произносится как Ягве (см.: архим. Феофан. Тетраграмма, иливетхозаветное божественное имя IHWH.СПб., 1905, с. 24.). 5. См.: J. Мс Кепziе. Тhe ТwоЕdged Sword N. Y., 1966, р. 59. Эта чертапророков отличает их от проповедников созерцательного мистицизма, который,по определению Джемса, характеризуется сознанием единства с Абсолютом (см.:В. Джемc. Многообразие религиозного опыта. М., 1910, с. 408). А. Бергсонусматривал в пророках переходную ступень между пассивным мистицизмом Востокаи действенным мистицизмом христианства; но в его характеристике профетизмаявно ощущается пробел изза недооценки личностномистического начала упророков. См.: H. Веrgsоп. Les dеuх sources de la morale et de la religion,Paris, 1969, р. 254. 6. Бл. Иероним. Творения, ч. 7, с. 3; Златоуст. Беседа 39 на 1 Кор. См.По этому вопросу: А. Покровский. Библейский профетизм и языческаямантика.-БВ, 1909, сентябрь, с. 155. 7. МундакаУпанишада, I, 1, 7. О космогенезе в Упанишадах см. книгу IIIэтого цикла "У врат Молчания". 8. См.: Мirсеа Еliаdе. The Муth оf the Еtеrnal Return, 1965, р. 49 ГГ. 9. См.: С. Булгаков. Два града. М., 1911, т. 2, с. 6465. "У Платона иАристотеля,-говорит Бердяев,-нет философии истории. Философия историизачинается в древнем Израиле, в откровении Бога в истории, в сознаниипророков" (Н. Бердяев. Экзистенциальная диалектика божественного ичеловеческого. Париж, 1952, с. 203). Само мироздание в Библии имеет характер"истории". "Греческий "космос",-как тонко заметил С. Аверинцев,-покоился впространстве, выявляя присущую ему меру; библейский "олам" движется вовремени, устремляясь к переходящему его пределы смыслу" (С. Аверинцев.Греческая "литература" и ближневосточная "словесность".-Сб. "Типология ивзаимосвязи литератур древнего мира", М., 1971, с. 231). Правда, иудеи, пословам К. Даусона, "не совсем избежали влияния господствующей идеи оцикличности процессов мирового целого, но они переосмыслили это учение вдухе собственной традиции. Зон иудейской апокалиптики-не настоящий цикл, алишь тот этап в развитии единого процесса, который придает ему ценность изначение. Это является, однако, перенесением законов истории в космическийплан, или, вернее, превращением в род космической истории, известной нам подименем апокалиптики". См.: Ch. Dawson, Progress and Religion. N.Y. 1960, р.126. 10. "Пророки,-замечает Р. Киттель,-постоянно подчеркивают, чтовозвещаемые ими требования стоят в полном согласии с известной народу идавно ему дайной Торой" (Р. Киттель. История еврейского народа. М., 1917, с.167). Достаточно указать на выражения у Ам 2, 4; Ос 2, 16; Мих 6, 8. 11. См.: А. G. Неrbert. Worship in Ancient Israel, 1959, р. 40; А.Gelin. Les livres prophetiques posterieurs.-RFIВ, I, р. 484; G. vоп Rad. ОldTestament Theology, v. I, р. 186. 12. В старой литературе характеристика библейских форм поэзии дана у И.Якимова (Очерк истории древнееврейской литературы.- "Всеобщая историялитературы" под ред. В. Корша. СПб., 1880, т. I, с 273 cл.), Э. Рейсса(Поэзия древних евреев.-"Восход", 1888, кн. 12), Ф. Вигуру (Руководство кчтению и изучению Библии. М., 1902, т. 2, с. 220 cл.). Из современных работследует указать на обобщающий очерк: А. Fitzgerald. Hebrew Poetry.-JBC, I,р. 238244. 13. См.: Е. Wurthwein, Det Text des Alten Testaments, 1966, S. 37; R.Е.Rowп. Техt and Versions.-JВС, II, р. 561. 14. Прот. С. Булгаков. Православие. Париж, 1964, с. 67. Говоря онеобходимости исторического исследования Библии, Вл. Соловьев писал:"Смотреть на свидетельства исторического действия Бога Живого как наокаменелую и неприкосновенную святыню, значит показывать мертвую веру игрешить против Духа Святого, говорившего через пророков" (Вл. Соловьев.Когда жили еврейские пророки Собр. соч., т. VII, с. 199). Эти мысли Соловьевразвивал в ряде других своих работ (см 3е издание Собр. Соч, Брюссель,1970, т. XI, с. 7375). 15. О происхождении псалмов см. "Магизм и Единобожие", ПриложенияКрайние выводы критики (см.. Н. Никольский Царь Давид и Псалмы М, 1908)смягчены теперь благодаря открытию финикийской религиозной поэзии (см Е.Кissane. Тhе Вооk оf Рsаlms, 1954, 2 v; А. Wiser. Тhе Рsalms, 1962) 16. Давая свой перевод, автор следовал традиции, установившейся врусской библеистике, где исследователи довольно часто предлагали собственныепереводы текстов. В основу нижеследующих переводов положен тексткритического издания Ветхого Завета, вышедшего под редакцией Р. Киттеля(Biblia Hebraica, Stuttgart, 1966), где собраны основные разночтения иварианты, содержащиеся в древних библейских переводах и манускриптах. Изпереводов нового времени в первую очередь учитывался синодальный. Сделанныйоколо ста лет назад, он и поныне остается общепринятым в РусскойПравославной Церкви Из иностранных переводов были учтены главный образомсовременные католические переводы английский Confraternity of ChristianDoctrine и французский Вilblе dе Jerusalem, а также два английскихпротестантских: Revised Standart Version и The New English Bible.Прежде чем начать повествование о пророках, мы должны напомнить опервых шагах профетизма, вкратце изложив то, о чем было уже сказано в книге"Магизм и Единобожие". Пророки появляются в Ветхом Завете очень рано, можно сказатьодновременно с израильской религией и с самим Израилем. Уже Авраамабиблейское предание в одном месте называет "пророком", хотя сам патриархничем не напоминает пророков позднего времени. Это наименование прилагаетсяк нему скорее всего как к праотцу народа, с которым Бог заключил Союз-Завет. Здесь самый исток народа Божия. Каждый народ возникал в результатеестественных процессов, постепенно формируясь под воздействием различныхфакторов: наследственности, окружающей природы, гибридизации, культурнойтрадиции и т. д. Израиль же-самый молодой среди восточных народов-зародилсякак религиозное движение; он имел вождей, которых единая вера побудилаобъединиться, и уже из этого религиозного единства прорастало единствонациональное. Авраам в качестве главы патриархов был родоначальником этогодвижения и поэтому условно назван "пророком". Но настоящий пророк впервыепоявляется тогда, когда сыны Израиля превращаются из религиозной группы внарод. XIII в. до н.э. ИСХОД. В эпоху угнетения израильтян в Египте напророческое служение был призван Моисей. Его посещают видения, он в страхепротивится призванию, но на него нисходит Дух Ягве, и он несет народу Егослово. Все это-характерные черты подлинного пророчества. Проповедь Моисея приводит к исходу из Египта. В чудесных событиях техдней Израилю открывается Бог-Спаситель, Который владычествует над историей.У подножия Синая заключается Союз, или Завет, но на этот раз не с однимчеловеком или группой верующих, а с целым народом. Аврааму было обещано, чтоот него произойдет большой народ, и вот он создается как бы по мановениюТворца. Этому народу обещана во владение Святая Земля, и Обетованиеподтверждается устами Моисея. Ягве не открывает, в чем будет состоятьпризвание народа, через которого "благословятся все племена и народы земли",Он требует только веры, верности и правды. Пасха должна отныне всегданапоминать Израилю об Исходе, Завете и Обетовании, а Декалог (ДесягьЗаповедей) должен определять отношение человека к Богу. Таковы основыветхозаветной религии, заложенные Моисеем XII в. до н. э. ЗАВОЕВАНИЕ. Вступив в Ханаан, в страну, где процветалисамые омерзительные формы язычества, какие только знал мир, израильтянеощутили себя воинами Божиими, призванными искоренить скверну. Возникает идеясвященных войн Ягве, которая овладевает умами. Пророки в это время исчезают,их место занимают воинственные харизматические вожди, подобные Деборе,которые ведут борьбу, воспламененные суровым пуританским духом. XI в. до н. э. ПЕРВОЕ НАСТУПЛЕНИЕ ЯЗЫЧЕСТВА. Но как только израильтянепереходят к оседлости, они очень быстро оказываются под влиянием ханаанскойязыческой культуры. Они легко заражаются местными суевериями, проникающими ив самую их религию. Появляются изображения Ягве, запрещенные Моисеем. Вособых случаях Ему даже приносят человеческие жертвы, как богам Ханаана. Этопериод двоеверия, нравственного и религиозного одичания. Однако даже тогдаМоисеева традиция не заглохла окончательно; об этом свидетельствуютэтические предписания Книги Завета, получившие письменную форму около XI в. Нападение филистимлян, установивших свое господство в Святой Земле,приводит к взрыву религиозно-патриотического чувства. Назореи, люди,посвятившие себя Богу и отказавшиеся от всех благ оседлой цивилизации, ведутс филистимлянами партизанскую войну. Появляются общины "Бене-ханебиим",Сынов Пророческих, возглавляемые Самуилом. Эти странствующие прорицателиходят большими группами по стране и, охваченные экстазом, возбужденныемузыкой, призывают народ к борьбе. Их образы предстают в Библии освещеннымизаревом пожаров, они прорицают под грохот бубнов и поют грозные боевыепсалмы. Религиозный энтузиазм Сынов Пророческих сделал свое дело. Он передалсянароду, пробудил его и привел в конце концов к образованию царстваИзраилева, способного помериться силами с филистимлянами. Но стороннийнаблюдатель едва ли предугадает в движении Самуила великое будущеепрофетизма. Его всходы прорастают медленно. Х в. до н. э. ДАВИД И МЕССИАНИЗМ. Давид завершает "войны Ягве".Израильтяне, иудеи, моавитяне, идумеи, амонитяне объединены в его царстве.Казалось, исполнилось то, что было обещано Аврааму. Давид постоянноруководствуется советами пророков, он-искренний почитатель Ягве, единогоБога. Пророк Нафан изрекает благословение на его род и предсказывает, чтоименно через его потомство Бог установит Свое Царство на земле. Но тот жеНафан гневно обличает царя, когда он поступает низко и несправедливо.Постепенно среди пророков зреет течение, отличающееся более одухотвореннымпониманием Моисеева наследия. Возникает первая запись Священной Истории, вкоторой даны контуры учения о Творении, Грехе, Избрании, Исходе, Завете инароде Божием. IX в. до н. э. ВТОРОЕ НАСТУПЛЕНИЕ ЯЗЫЧЕСТВА. После разделения царствана Эфраим (Израиль) и Иудею в Эфраиме начинает сильно ощущаться влияниефиникийской цивилизации. Оно содействует росту имущественного неравенства иодновременно-внедрению в Израиле культа Ваала-Мелькарта. Распространениеязычества происходит под покровительством Иезавели, жены царя Ахава.Защитниками веры являются пророки, которых возглавляет Илия. Он открытовыступает против царского Самовластия и против идолопоклонства. Пророковпреследуют и казнят. Однако Илия и после гонения сумел возродить движениеягвистов. Он завещал своим ученикам не складывать оружия, доколе Ваал небудет окончательно низвергнут. Часть I ДО ИЗГНАНИЯ Глава первая ПОБЕДА, СТАВШАЯ ПОРАЖЕНИЕМ Северное Израильское царство, 850-760 гг. до н. э. Библия это книга народов, ибо она судьбу одного народа делает символом всех остальных. Гете Человека, читающего Библию, невольно поражает то резкое осуждение, скаким она говорит о царях Израиля. Особенно ярко это проявляется в главах,посвященных монархам Северного царства. Если античные писатели, такие, какТацит или Светоний, описывая жестокости и безумства римских императоров,подробно повествуют и о светлых сторонах их правления, то библейские авторыкак бы намеренно делают упор на ошибках, слабостях и преступлениях царскойвласти Когда речь заходит о победах и успехах царей, Библия касается этоговскользь, торопливо, отсылая читателей к летописям. Чем объяснить такое отношение пророков, мудрецов и историков ВетхогоЗавета к "помазанникам"? И почему это отношение осталось господствующим всвященной письменности? Причина здесь, разумеется, не в том, будто израильские цари были самыминегодными из всех монархов мира, и даже не в том, что религиозные вождивообще относились к самодержавию подозрительно Эта оценка царей вытекала изособого библейского понимания истории. С самых первых дней своего существования, со времен Авраама, Израильжил предчувствием необычайной судьбы, уготованной ему. Великие деянияБожий-освобождение из рабства и водворение в Стране Обетованной-мыслилиськак ступени к чему-то неизмеримо большему и значительному: Историю спасениядолжно было увенчать последнее и самое полное Богоявление, когда Создательокончательно воцарится среди людей. Этому конечному Богоявлению, по мыслипророков, должно было предшествовать объединение Израиля в некое идеальноеобщество, целиком подчиненное воле Господней. Подобная "теократия"рисовалась сначала в виде свободного союза колен, ведомых боговдохновеннымивождями, а потом, после некоторых колебаний, пророки признали, что народБожий может идти к своей цели, ведомый монархами, принявшими священноепомазание. Но требования, которые они предъявили обществу и его царям, былиисключительно высокими. Пророки старого поколения, такие, как Самуил, Нафан, Ахия, Илия, хотеливидеть в жизни народа осуществление нравственных идеалов СинайскогоДесятисловия. Поэтому они подходили к "помазанникам" с совсем иными мерками,нежели Светоний к Нерону или Калигуле. Пророки верили в возможность созданияподлинно теократического общества, но действительность постоянно обманывалаих ожидания. Нужны были многие потрясения и разочарования, прежде чем этаидея "земного града" отступила перед более возвышенным пониманием ЦарстваБожия. Пока же не утихала упорная борьба царей и пророков: Самуил порвал сСаулом и помазал на царство Давида, Нафан обличал Давида, Ахия подстрекалИеровоама отделиться от Иерусалима, Илия предсказал конец династии Ахава. Как мы уже говорили, главное, в чем Илия обвинял Ахава,- этопренебрежение правами народа и склонность к чужеземным культам. После смертиАхава борьба последователей Илии против царского двора лишь усилилась. Правда, сын Ахава Иорам приказал удалить статую Ваала-Мелькарта,воздвигнутую отцом в Самарии, но дальше этой уступки не пошел. В капищеМелькарта продолжали звучать гимны, на алтарях Астарты курились благовония,а ее служительницы-гетеры зазывали прохожих в свои вертепы. Оплотомязычества оставалась вдовствующая царица Иезавель. Она оказывала на сыновейтакое же сильное влияние, как в свое время на мужа, и не оставляла тайноймечты сделать культ Ваала если не господствующей, то по крайней мере второйпо значению религией Израиля. Противники идолопоклонства в свою очередь не собирались мириться споловинчатой политикой Иорама. Ненависть к Ваалу они перенесли на весь домАхава, постоянно напоминая всем, что над ним тяготеет проклятие пророкаИлии. На юге, в Иудее, царей могли осуждать, поносить, отказывать им вповиновении, но при всем том оставались верными династии "ради Давида, отцаих". Верили, что настанет день, когда над одним из потомков псалмопевцаисполнится пророчество Нафана и Он будет вечным царем над вечным мессианскимцарством. Цари же Самарии были лишены этого эсхатологического ореола. Народпо-прежнему смотрел на них как на временно поставленных "начальников" и внаследственные права их верил мало. Поэтому положение северных царей всегдаотличалось неустойчивостью за двести лет в Эфраиме сменилось четыре династии(1). Пророк Илия, выступив против Ахава, обличал его словом; но так какположение с тех пор мало изменилось, некоторые ревнители Ягве решили, чтопора от слов перейти к делу. Они возродили старинную идею священной войны,популярную во дни Деборы и Самуила, и им казалось, что насильственнымимерами они смогут обратить общество на верный путь. Душой заговора был Элиша, или Елисей, сын богатого землевладельца изсеверных областей. Ученик Илии, он сопровождал пророка в последние годы егоземного странствия, и, по преданию, тот оставил Елисею свою власяницу в знактого, что назначает его себе преемником. Елисей, каким его изображает Библия, был человеком огромной силы воли,с характером властным и резким. В противоположность своему учителю онникогда не был гонимым одиночкой; его постоянно окружала большая группаучеников, принявших старое наименование "Сынов Пророческих". Повсюду, даже учужеземцев, Елисей пользовался авторитетом, его почитали и как чудотворца икак предсказателя. Пророк не только приходил к царю ходатайствовать заобиженных, но, не колеблясь, вмешивался в политические дела, ходил в походывместе с войсками, участвовал в переворотах. Елисея, как Илию, народ называл"колесницей Израиля и конницей его"(2). Целиком принадлежа к пророкам старого типа, Елисей, как и прежние"наби", верил в необходимость употребить оружие для полного торжества Ягве. Ввиду языческой опасности и возрастающего самоуправства властей этотновый Самуил усмотрел свой долг в том, чтобы окончательно устранить династиюАхава как источник соблазна. Эту мысль Елисей постоянно внушал СынамПророческим, жившим общиной в небольшом поселке близ Иерихона. Они должныбыли стать исполнителями его воли. Кроме них, Елисей рассчитывал и наподдержку израильтян, строго соблюдавших старые обычаи. Среди них наиболееизвестны были рехавиты, которые в знак протеста против разлагающего влиянияцивилизации давал клятву жить только в палатках, не обрабатывать земли и непить вина. В их глазах Ягве был Богом пустыни, Богом свободныхкочевников-пастухов, а все, связанное с оседлостью и земледелием, онипрезирали. Понятно, что семейство Ахава они считали гнездом пороков. Былинедовольные и среди военных, которых возмущали долгие и бесплодные войны сДамаском. Таким образом, замыслы воинствующих ягвистов, настроения средиРфсавитов, крестьян и в армии подготовили почву для восстания. Фрагмент включенной в Библию летописи дает яркую картину"Варфоломеевской ночи" Израиля и показывает, к чему ведет подмена духовнойборьбы внешним насилием (3).

Дата добавления: 2014-12-25