История спасения, запечатленная в Ветхом Завете 4 страница

Глава седьмая ИСПЫТАНИЕ ВЕРЫ 1. Ис 39; 4 Цар 20, 12 сл. В Книге пророка Исайи этот эпизод помещенпосле описания похода ассирийцев на Иерусалим. Но как мы знаем, составителькниги располагал материал не в хронологической последовательности. Посещениепослов Мардук-Палиддина (в Библии Меродах Баладан)-самостоятельный эпизод.Это событие могло произойти только до 702 г., в котором Синахерибокончательно разбил силы халдейского властителя и тот больше не фигурировалкак царь Вавилона (см.: Jesterly and Robinson. Нistогу оf Isrае1. Охfоrd,1932, I, р. 338). Иосиф Флавий прямо утверждает, что Мардук-Палиддин (уИосифа- Валада) "отправил к Езекии посольство с дарами и предложениемзаключить с ним дружественный союз" (Древности, X, 2). См.: еп. Платон.Древний Восток при свете Божественного откровения. Киев, 1898, с. 236. 2. Ис 22, 15-19. По-видимому, гробница, найденная Клермоном-Ганно вИерусалиме, принадлежала Шебне. Имя владельца в надписи не сохранилось, номожно прочесть титул, совпадающий с тем, который носил Шебна до 701 г. (см.:J.E. Wright. Вiblicа1 Аrchaeology, р. 171). 3. 2 Пар 32, 5, 30. Канал Езекии был обнаружен археологами в концепрошлого столетия. На стене туннеля сохранилась надпись: "[О] проломе. Вотчто было при проломе: когда [проходчики еще поднимали] кирки друг противдруга и когда оставалось пройти три локтя, [стал слышен] голос одного,кричащего другому, так как трещина образовалась в скале справа [и слева]. Ав день [завершения] пролома проходчики ударили друг против друга, киркапротив кирки, и потекла вода из источника в пруд на расстоянии 1200 локтей.И сто локтей была вышина скалы над головою проходчиков" (пер. И. Винникова.ХДВ, с. 302). Историю открытия надписи см: И. Троицкий. Силоамская надпись.ХЧ, 1887, Э 7-8, с. 161-176;). W. Ке11еr. Тhе Вible as History, р. 256. 4. Анналы Синахериба, пер В. Белявского. ХДВ, с. 222. Кроме Библии иассирийских рельефов, этот текст - единственный источник, сообщающий опоходе Синахериба в Сирию в 701 г. 5. Главные аргументы в пользу того, что в Библии речь идет о двухпоходах Синахериба в Палестину, сводятся к следующему: 1) Фараон Тахарка,или Тирхака, вступил на престол только в 890 г, тогда как в Ис 37, 9 онупомянут как царь. 2) Пророк предсказывает, что Синахериб не будет осаждатьгород (Ис 37, 33), а между тем из надписи Синахериба явствует, что осадабыла. 3) Речи пророка относительно борьбы с Синахерибом распадаются на двеявно несходные группы: обличительные и утешительные. И именно утешительныеречи перекликаются со словами пророка, сказанными во время неудачного(второго?) похода Синахериба (гл. 37). 4) Библия говорит о смертиСинахериба, последовавшей вскоре после похода в Иудею. Но известно, чтоСинахериб умер спустя двадцать лет после кампании 701 г. Если же второйпоход отнести ко времени около 690-688 гг., то это гораздо ближе по временик насильственной смерти Синахериба в 681 г. 5) Текст анналов Синахериба,повествующих о походе в Иудею (так называемая "Призма Тейлора"), полностьюсовпадает лишь с первой частью библейского рассказа и кончается так же, каки он, посылкой дани Езекией (4 Цар 18, 13-15). Эта часть библейскогоповествования, взятая, вероятно, из летописи, не была внесена в Книгупророка Исайи. Книга включает лишь эпизод с переговорами и чудеснымспасением Иерусалима. Предположение о том, что в 18-й гл. 4-й Книги Царств с16-го стиха речь идет уже о втором, неизвестном из надписей походе, решаетсразу несколько трудных вопросов как хронологического, так ипсихологического характера. См.: W. Rиdolf. Sanherib inPalestina.-"Раlestine Jahrbuch", Веrlin, 1929, S. 25-29; W. А1lbright.-"Вulletin of the American Schools of Oriental Research", 1953, 130, р.8; I.Вright. А History оf Isrае1, р. 282, ff. 6. Египетская легенда приведена у Геродота (История, II, 141), гдеСинахериб назван арабским царем. Иосиф Флавий, который был знаком и с книгойГеродота и с сочинением вавилонского жреца Бероса, говорит прямо о том, чтов лагере ассирийпев свирепствовала "смертоносная язва", как именовали чуму(Древности, X, 1, 5). См.: Р. Киттелъ. История еврейского народа, с. 444;А.Лопухин. Библейская история, т.2, с. 585. 7. Большинство библеистов признает, что пророчество 11, 1-9 принадлежитсамому последнему периоду жизни Исайи (см., например: А. Gеlin.- RFIВ, I, р.503). Мартин Бубер подчеркивает, что Исайя не упоминает здесь даже имениДавидова, не называет Грядущего ни царем, ни помазанником. Во всем этом онвидит следы того разочарования, которое Исайя испытал в отношении царей домаДавидова. См.: М.Виber. Тhе Ргорhеtic Fаith, р. 148. 8. См М. Поснов. Идея Завета Бога с Израильским народом, 1902, с. 149. Глава восьмая ЯЗЫЧЕСКАЯ РЕАКЦИЯ. СОКРОВЕННАЯ ТОРА Ниневия - Иерусалим, 687-640 гг. Свет во тьме светит. Иоанн 1,5 Вера, построенная только на чуде, чуде явном, неопровержимом, посуществу перестает быть истинной верой. Знамение, в котором скептик уже немог бы усомниться, несет посягательство на свободу человека, как быпринудительно навязывает ему спасение. Но в таком случае что же должнаобозначать эта подавляющая грандиозность библейских богоявлений, всех этихпламенных смерчей и грозных вестников небесного гнева? Они были как будтостоль очевидными, что трудно понять, почему весь мир, взирая на деяния Ягве,не склонился перед Ним. Между тем недоумение это рассеивается, едва мывспомним, что символика Писания, метафорический язык пророков отображают нестолько видимые явления, сколько открывшуюся им глубину метаистории. Картиныбогоявлений с бурями, карающими ангелами и гибелью врагов Божиих имеют цельювыразить смысл исторических событий (1). Он познается верой, но отнюдь нетой рабской "верой", которая может быть исторгнута силой демонстративногочуда. Такое чудо иной раз способно даже "ожесточить" человека: тому примерреакция фараона на "казни египетские". Подлинная вера имеет свои критерии исвои оценки. Именно тогда, когда внешне, казалось, более всего проявлялисьбезумие и бессмыслица жизни, пророки выступали со своим парадоксальнымблаговестием: хотя Бог и пребывает вне мира, погруженного в стихию зла, в тоже время Он тайнственным образом присутствует в нем, исполняя в земнойистории Свою волю. Пророки VIII столетия: Амос, Осия, Михей и Исайя,призывая людей прислушаться к шагам Ягве в истории, сами целиком находилисьпод впечатлением открывшейся им реальности Богоприсутствия. В их видениичастности отступали на задний план перед лицом этой священной тайны.Конечное торжество "Суда", или полноты правды Господней, было для нихнастолько неоспоримым, что все временные промедления становилисьнесущественными. Еще не наступило то время, когда перед учителями Израиля вовсей мучительности встанет вопрос о зле и страдании. Такие монолитные ицельные натуры, как Исайя, были еще настолько устремлены к единой,дарованной им истине, что даже загадка посмертной участи человека нетревожила их. Вера поглощала все их существо, иным, необъяснимым путемразрешая вопросы, которые рождаются в тревожном и расколотом сознании. Исайе не нужны были ошеломляющие знамения; он и без них читал всобытиях, как в книге. Бедствия Израиля были в его главах неизбежнымследствием падения и отступничества, когда же в час испытания Святой Градбыл все-таки спасен, это явилось лишь подтверждением его веры в сохранениеОстатка. Библейское сказание об ангеле, поражающем тысячи ассирийцев, - лишьэпическая форма, в которую пророки облекали веру в знаменательность события.Для обычного же наблюдателя все выглядело гораздо прозаичнее. Правда,избавление Иерусалима на какое-то время вызвало взрыв энтузиазма, но онбыстро остывал. Народ ожидал чего-то большего: триумфов и новых чудесныхвмешательств Ягве. Массы, как правило, ищут явных и осязаемых знамений,поэтому их так легко увлекали и увлекают лжепророки. Зримое могущество Богаили государства, полководца или императора во все века вызывало восторженноепреклонение. Бог, который действительно ходил бы ночью по вражескому стану,поражая неверных направо и налево, обладает для многих гораздо большейпритягательностью, чем Бог, распятый на кресте...После ухода ассирийцев современники Исайи, вероятно, прониклисьнадеждой, что Ягве даст наконец последний бой Ассуру. Но скоро им сталоясно, что ангел Господень не довел расправу до конца. Мало того, чтоСинахериб на несколько лет пережил Езекию, но и смерть ассирийца от рукизаговорщиков, казалось, совсем не отразилась на мощи его империи. Скореенаоборот, царствование его сына Асаргаддона стало апогеем могуществаНиневии. Когда Исайя выносил ей приговор, он не назначал никаких сроков,народ же Иудеи убеждался, что новому властителю Ассура сопутствуют успехи иудачи. Это приводило в смущение и сеяло соблазн. Невольно думалось, чтокакие-то непонятные силы содействуют тиранам. Асаргаддон старался исправить ошибки отца: он возвратил старыепривилегии священным городам и стремился повсюду создавать проассирийскиепартии, чтобы править империей, опираясь на них. Он не отказывался от войн,но предпочитал политику союзов: заключил мир со скифами, угрожавшими ссевера, и с греками-киприотами. Необходимо было успокоить Вавилонию,перенесшую величайшее унижение после гибели ее столицы. С этой цельюАсаргаддон взялся за немыслимо трудное предприятие: восстановление Вавилонаиз пепла. Даже в наше время нелегко вообразить весь масштаб этой затеи. Вновьболотистую равнину прорезала сеть каналов, вновь вытянулись кварталы белыхглинобитных домов; архитекторы проектировали новые дворцы и святилища, и ихчертежи со сказочной быстротой претворялись в жизнь. Таким сверхчеловеческимусилием Асаргаддон приобрел верность Вавилона. В 671 году Асаргаддоносуществил мечту своего отца и утвердил владычество Ассура в дельте Нила.Однако и здесь царь действовал осторожно: после бегства фараона Тахарки вЭфиопию он оставил в Египте прежних князей, связав их лишь особой вассальнойклятвой. Палестина и Сирия в который раз пытались было освободиться от игаНиневии, но, разумеется, безуспешно. Надпись Асаргаддона перечисляетдвадцать два покоренных сирийских царя, прибывших к нему с дарами. В началесписка стоят имена Баала Тирского и "Манасии, царя Иуды". Этот последний некто иной, как Менаше, наследник Езекии на иудейском престоле (2). Если отецего вел постоянную борьбу против Ассирии, то Менаше полностью примирился сее игом. И причина здесь была отнюдь не в том, что царь решил оставитьбесплодную борьбу ради внутренних преобразований. Напротив, со смертьюЕзекии все реформы были приостановлены. Многолетняя верность Менаше Ниневии объяснялась не только победамиАсаргаддона, но и тем, что при нем возобладали сторонники проассирийскогокурса. Это был возврат к политики Ахаза. Ниневийские власти любили устраивать пышные приемы иноземным царям,чтобы те могли воочию убедиться в несокрушимой мощи державы-победительницы.Путешествие в столицу Ассура для принесения присяги должно было произвестина Менаше огромное впечатление и подтвердить правоту его советников. Уже один вид этого города внушал почтение к "царю народов".Позолоченные венцы зиккуратов и храмов еще издали возвещали о славе военнойстолицы Востока. К ней тянулись вереницы всадников, караваны верблюдов,нескончаемые потоки повозок; река всегда кишела лодками, кораблями, плотами:то везли дань, дары и товары из многочисленных стран. В самом городе все было рассчитано на то, чтобы поразить воображениечужеземцев: повсюду звучали боевые марши, блестели остроконечные шлемысолдат, они колоннами проходили по улицам, стояли на карауле, сопровождаликолесницы Ниневия (была городом-казармой, но казармой роскошной. Менаше, как и его дед Ахаз, вероятно, пережил во время этогопутешествия настоящее потрясение. Что такое Сион, могли думать он и егоспутники, в сравнении с этим "логовом львов", держащих в своих когтях весьмир? Разве можно сравнить эти сказочные палаты, окруженные пальмами ицветниками, эти гордые изукрашенные стены с ветхим Иерусалимом, одинокосмотрящим на мир со своей горы? Разве не кажется дом Ягве жалким и убогим всравнении с этими многоцветными башнями? Не говорит ли все это о величиибогов Ассура? Во дворец прибывших проводили через ворота, охраняемые огромнымибыками, которые, чудилось, знали все мысли входящих В ожидании аудиенцииМенаше мог гулять по прохладным залам и рассматривать раскрашенные рельефына стенах В сущности, они и предназначались для таких гостей. Построенное настрахе, правление должно было уделять много внимания пропаганде, и всеискусство Ниневии кричало о несокрушимости империи и ее властелина. Вот онскачет на коне, натянув тугой лук, вот борется со львом, вот теснитнесметные полки врагов, а вот и леденящие душу сцены казней. Надписи должныеще больше усилить эффект. "Ни один не ускользнул, ни один беглец не ушел отмоих рук. Я вырвал языки тех воинов, наглые уста которых говорили противАшшура, моего бога, и которые против меня, князя, чтущего его, задумализлое. Изрубленные тела их я скормил собакам, свиньям и птицам ". Ослепительная роскошь, драгоценности, ковры, многоярусные рельефы сгрозными надписями - все это служило одной цели: внушить посетителям чувствопокорного страха и беспомощности перед Ниневийской державой. Кульминационныммоментом в этой психологической подготовке союзников являлся допуск втронный зал, где они, согласно обычаю, "падали на лица свои" передповелителем мира. В те годы многим в Иудее, вероятно, казалось, что власти Ассура небудет конца, что нет ни на небе, ни на земле той силы, что могла бы ееобуздать и смирить. Неудивительно поэтому, что в Иерусалиме сторонникиАссирии ходили с высоко поднятой голог вой. Что можно было противопоставитьим? Случай с чумой при Синахерибе? Но он не пошатнул колосса. Царь Менашепризнал, что неудачи отца, пытавшегося сбросить иго Ниневии, есть лишнеедоказательство в пользу ассирийской партии. Только подлинная, не за страх, аза совесть, верность великой державе должна отныне определять путь Иудеи. Но Менаше и его окружение пошли гораздо дальше этих политическихвыводов. Вассальную зависимость Иерусалима от Ниневии они распространили ина религиозную жизнь. В каком-то смысле лояльность по отношению к языческим культамдиктовалась Иудее необходимостью. Вассалы были всегда обязаны выставлять всвоих святилищах религиозные эмблемы патронов. Так, в частности, поступил иАхаз, когда признал над собой власть Тиглатпаласара III. Его внук, однако,насколько можно судить по скудным сообщениям Библии, не ограничился этимиформальными знаками подчинения. Мало того, что он приказал поставить в храместатую языческой богини, он еще учредил при ней культ и жреческий штат.Очевидно, это была Венера (Иштар, Астарта), особенно чтимая ассирийцамипокровительница плодородия и войны. Ее служительницы изготовляли священныепокрывала для идола и возродили ритуалы культового разврата (3). Проассирийская партия сумела, видимо, внушить молодому царю, что и всаму религию Ягве следует внести изменения. Его убедили, что советы Исайитолкали Езекию к кощунственным действиям и повредили государству. Было решено упразднить все"новшества". Скоро по распоряжению Менаше восстановили все старые жертвенники,священные обелиски и рощи. Вновь их стали окружать благоговейные толпы.Суеверия, лишь оттесненные усилиями пророков, с удвоенной энергией вырвалисьнаружу. В кругах иудейской знати большое распространение в то время получилкульт астральных богов. Звезды, или "Воинство небесное", израильтяне нередкоотождествляли с ангелами; в Ассирии же, как и в Вавилоне, светила считалисьбогами, властителями человеческих судеб. Все события земной историипроходили для восточного человека под знаком созвездий. Сражения иперевороты, престолонаследия и набеги определялись движением небесных тел.Ассирийские цари ничего не предпринимали, не справившись с оккультнымикнигами и не посоветовавшись с астрологами. Сложная наука наблюдения небаслужила тому, чтобы вырывать у Судьбы ее тайны (4). При Менаше "Воинство небесное" превратилось, по примеру Ассирии, вобъект поклонения. Во дворе храма воздвигли два жертвенника в честь дневныхи ночных светил. В особом зале при храме поместили богато украшеннуюколесницу, предназначенную для процессий в честь солнца. В Иерусалиме быстрорасплодились всякого рода заклинатели мертвых, маги и знахари. Но самымстрашным был возврат к культу Молоха. В долине Генном (Геенне) уюго-западной стены Иерусалима были поставлены жертвенники, на которых всечаще стали совершать чудовищный обряд детоубийства. Язычество справляло свою последнюю, но самую бурную вакханалию наСвятой Земле. При всем том официально считалось, что Израиль не отрекся от своейнациональной веры. Ягве по-прежнему оставался его верховным Богом, боги жеязычников получили, как во времена Соломона, место подле Его трона. Такаяперемешанная с суевериями религия простому народу была понятней строгогомонотеизма пророков. Для людей же образованных астральная философия как быдополняла ягвизм. Следует напомнить, что вавилонский оккультизм был приняткультурной элитой многих стран того времени (следы этого сохранились в нашемсовременном календаре, астрономии и математике). Фатализм и вызванные им кжизни гороскопические предсказания привлекали тем, что сулили уверенность вбудущем.Пророк Исайя не дожил до этих мрачных дней отступничества. Правда,позднейшая легенда утверждает, что он был убит по приказу Менаше, нодостоверность этой легенды ничтожна (5). Единственное, что можно сказать:возникла она не случайно. Библия содержит несколько кратких, но весьмакрасноречивых свидетельств о трагических событиях, разыгравшихся вИерусалиме в результате политики Менаше. Из этих свидетельств явствует, что ученики Исайи открыто выступили назащиту религии Ягве. Один из пророков выразил чувства всех ее поборников вгневной речи прогив царя. "За то, что Менаше, царь Иудеи, сделал такие мерзости, которые хужевсего, что делали прежде амориты, и ввел Иуду в грех идолами своими, за это,так говорит Ягве, Бог Израилев, вот Я наведу такое бедствие на Иуду, окотором, если кто услышит-зазвенит в ушах у него. И протяну над Иерусалимомизмерительную веревку Самарии и отвес дома Ахава, и вытру Иерусалим, каквытирают чашу,-вытрут и опрокинут ее. И отвергну Остаток удела Моего, иотдам в руки врагов их, и будут преданы для расхищения и грабежа всем врагамих" (4 Цар 21, 11-14). Видимо, эта или подобная ей угрожающая речь послужила для властейсигналом к началу систематических гонений. Менаше, опираясь на ассирийцев,чувствовал себя на престоле прочно и решил беспощадно расправляться со всеминедовольными. По словам Иеремии, который в детстве еще застал эти репрессии,"меч пожирал пророков, как лев", а автор Книги Царств говорит, что "Менашепролил столько невинной крови, что наполнил ею Иерусалим от края до края"(Иер 2,30; 4 Цар 21,16). И хотя никаких подробностей об этом темномсорокалетнем периоде до нас не дошло, приведенные слова ясно доказывают, чтов Иерусалиме шла ожесточенная борьба. Да и в самом деле трудно представитьсебе, чтобы люди, слышавшие проповеди Исайи и Михея, могли сразу и целикомпринять сторону Менаше. К тому же священники, пророки и "бедняки Господни",не привыкшие склонять головы перед царями, несомненно побуждали народоказывать властям сопротивление, а те в свою очередь не останавливалисьперед самыми суровыми мерами. Но в конце концов гонения заставили умолкнуть свидетелей Божиих. Самыестрастные обличители и непримиримые борцы были либо казнены, либо рассеялисьпо городам Иудеи. В Иерусалиме, возможно, осталась лишь небольшая горсточкаанавитов, с отчаянием убеждавшихся в том, что Святой Град превращается вСодом. Вместе с реформами были отвергнуты и социальные требования пророков.Беззакония и произвол воцарились в стране. Процветали ростовщичество,незаконный захват земель, обращение должников в рабство. Менаше и его дворсоздавали маленькую деспотию по образцу, взятому у их ассирийских хозяев(6). О чувствах, которые вызывало все это у учеников Исайи, свидетельствуетпсалом, сложенный, вероятно, тайной пророческой общиной в годы бесправия итеррора: Боже отмщенья, Ягве, Боже отмщенья, явись! Восстань, Судия земли, воздай гордецам по делам их! О Ягве, доколе злые, доколе злые торжествовать будут, Говорить наглые речи - дерзкие, полные беззакония? Народ Твой, Ягве, они угнетают, творят насилие над людьми Твоими, Убивают сироту и вдову, умерщвляют пришельца И говорят: Ягве не видит этого, Бог Иакова ничего не узнает! Опомнитесь, безумные, образумитесь ли вы, глупцы? Создавший ухо разве не услышит? Давший глаз разве не увидит? Не обличит ли вразумляющий народы, научающий человека познанию?.. Но Ягве стал моим пристанищем, и Бог мой - скалой убежища моего. Он заставит пасть беззаконных, и погибнут их злодеяния. (Пс 93) Исповедников веры не могли поколебать ни шумная слава Ниневии, нирелигиозная измена толпы, ни ослепление потомка Давида. Они твердо верили вто, что Господь рано или поздно свершит Свой Суд, и в трудный час обращалисьмыслью к Моисею. Образ боговидца был для них светочем, указывающим путь. Всущности, вся проповедь пророков шла как бы под девизом возврата к Моисею.Его чистое, лишенное пышности богопочитание, его требование чтить единогоЯгве, его борьба за нравственную чистоту народа - все это составляло самоехарактерное в учении пророков. В дни гонений те, кто остался верным Богу,искали в преданиях Моисеева времени руководства и поддержки. Заповеди Моисеядолжны были стать для анавитов своего рода программой на будущее, законом,который раз и навсегда положит конец тяге к идолопоклонству и утвердитСинайский Завет навеки.В 662 году, полвека спустя после гонений Менаше, в одном из тайниковИерусалимского храма была обнаружена рукопись Торы, или Книги Учения. Онастала манифестом наиболее решительной и серьезной религиозной реформы вИудее (4 Цар 22). В настоящее время общепризнаны мнения бл. Феодорита и св.Иоанна Златоуста, что Тора, найденная в храме, соответствовала Пятой книгеМоисеевой, или Второзаконию*. Написанная от лица Моисея, книга былапронизана его духом: она провозглашала единобожие, отвергала всякийкомпромисс с язычеством, устанавливала строгие нравственные законы,отстаивала права беззащитных и обездоленных. Иными словами, она отвечалавсем требованиям, которые могли бы предъявить ученики пророков к стольнужному им программному документу. ------------------------------------------------------------------------ * См. приложение "О книге Второзакония" Но кто был подлинным автором Торы? Моисей? Ученики пророков?Иерусалимское духовенство? Все три предположения издавна имели своихзащитников. Но постепенно выяснилось, что история этой замечательной книгигораздо сложнее и что каждая из трех точек зрения справедлива лишь отчасти.Самое понятие "торы" не было новым для Израиля. Буквально слово этоозначает наставление, поучение, но в течение веков оно приобрело совершенноопределенный смысл торой стали называть заповеди и законы, исходящие отБога. Пророк Михей говорил, чтоЯгве дал народу множество тор, которые тотзабыл и нарушил. Одним из признаков Второзакония, отличающим его от других тор, являетсятребование приносить жертвы только в одном богоустановленном месте (12,5).Историки, оспаривавшие древность Торы, ссылались на это требование иутверждали, что оно могло исходить только от иерусалимского дуловенства VIIвека, заинтересованного в монополизации культа. Таким образом, получалось,что священники храма сами составили Книгу Учения и инсценировали ее находкув 662 году. Но на самом деле идея централизации культа существовала задолго до VIIи VIII вв. Она восходит еще к тем временам, когда Израиль, живя в пустыне,имел единого вождя-пророка и единую святыню - Ковчег. Только в Ханаане послеутраты единства стало возможным возникновение многих святилищ. Как правило,то были старые языческие алтари, приспособленные для религии Ягве. Появлениеэтих "святых мест" шло рука об руку с ее "оязычиванием". Ягве Бетэля илиДана стал, вероятно, казаться народу несколько иным, чем Ягве Хеброна илиИерусалима, к тому же предания, обычаи и мифы древнего Ханаана былинеотделимы от традиционных мест богопочитания. Иисус Навин пытался было спасти ослабевающее религиозно-национальноеединство, в городе Сихеме, лежавшем между горами Гебал и Гаризим, он воздвигбольшой жертвенник и камни, на которых начертал заповеди. С тех пор во времяобряда возобновления Завета с Богом левиты поднимались на вершины этих гор,провозглашая, как заповедал Моисей, благословения исполняющим Тору ипроклятия ее нарушителям. И в дальнейшем Сихем надолго сохранил ореолсвященного центра. Левиты - носители традиции в Северном царстве, вероятно,связывали с Сихемом идею религиозного единства. Много веков спустя самаряне противопоставляли Гаризим Сиону какистинное и исконное святилище. Второзаконие, которое большое вниманиеуделяет левитам и проявляет о них заботу, по всей вероятности, под"богоустановленным местом" имело виду именно Сихем или какое-либо другоепочитаемое святилище Севера. Следовательно, линия Моисей - Ковчег - ИисусНавин - Сихем-левиты приводит нас не к Иерусалиму, а к религиознымпреданиям, хранимым северными коленами. Об этом видетельствует и упоминаниево Второзаконии об обряде на горах Гаризим и Гебал, и общность его учения спроповедью Осии. Оно проникнуто пафосом борьбы против ханаанского язычества,а, как мы знаем, именно на Севере пролегали передовые линии битвы с Ваалами. В настоящее время возникновение Второзакония можно представитьследующим образом. На равнине Моава перед вступением Израиля в ЗападнуюПалестину Моисей вновь совершил заключение Завета с Богом и дал последниенаставления народу. По-видимому, речь его была исполнена предостережений иугроз. Моисей уже успел убедиться, как легко поддается масса соблазнуидолопоклонства у порога Обетованной Земли, населенной язычниками, и его,должно быть, тревожили недобрые предчувствия. Он заклинал своих людей незабывать Ягве, Создателя и Хранителя Израиля, призывая на головы отступниковнебесные громы Эти взволнованные проповеди и легли в основуВторозаконнической Торы. После смерти пророка левиты повторяли их во время праздников, и такимобразом Тора передавалась сначала в устной форме. Память древних народов судивительной точностью способна была хранить такие почитаемые тексты. МартинБубер удачно сравнивает эту стадию в истории Торы с "Логиями"-словамиХриста, сохранявшимися в устной традиции до написания Евангелия. Когда это священное Предание Торы стало Писанием- определить трудно.Оно впитало в себя и дух пророков (преимущественно Осии) и вместе с темосталось не без влияния духовенства. В целом Тора как бы подвела итогнескольким эпохам в духовной истории Израиля. Но каким образом это левитское произведение попало в Иерусалим?Ответить на это нетрудно. Тора могла быть принесена туда левитами икнижниками, которые бежали из Самарии после ее захвата ассирийцами. Оченьвероятно, что книга стала известна уже инициаторам Езекиевой реформы, однакоуверенности в этом нет. Скорее всего в те годы Тора была еще достоянием лишьузкого круга людей и не получила распространения. В эпоху же гонений приМенаше Тора могла привлечь внимание тайных сторонников реформ. Вероятно, онипереписали манускрипт, внеся в него свои дополнения. Таким образом, когда речь идет о Второзаконии, мы можем говорить освоеобразном синтетическом авторстве: Моисей заложил его основу, левитызаписали и расширили его содержание, а иудейские пророки и священникипереработали, чтобы сделать программой для будущих преобразований. Тора во многом отличается от прочих библейских кодексов и судебников сих суховатой бесстрастностью. Ее строки продиктованы пламеннойубежденностью, в них слышится взволнованный голос трибуна, обращающегося кнароду. Статуты и запреты прерываются мольбами, пророчествами, увещаниями.Проповедник часто повторяет одни и те же фразы, намеренно возвращаясь к ужесказанному, как это делают поэты и ораторы. Иногда его речи напоминают постилю речи Амоса или Осии, порой же в них звучат интонации Илии и старыхвоинствующих ягвистов. Второзаконие -противоречивая и отнюдь не "сочиненная" книга; в нее какбы вливаются потоки, текущие с противоположных сторон. Эхо древнихрелигиозных битв и языческого террора местами придает ей суровые и резкиечерты, но в то же время она возвещает о любви и вере, человечности исострадании. Говоря о важнейшей заповеди Писания, Христос приводит текст изВторозакония; оттуда же берет Он и три ответа искусителю в пустыне. ОднакоВторозаконие содержит и немало такого, что в корне противоположноевангельскому духу. Это не должно ни удивлять, ни смущать нас, ибо таковаприрода Ветхого Завета: небесное и земное, вечное и временное. ОткровениеБожие и проявление человеческой ограниченности стоят в нем рядом.Сформировавшаяся в бурные критические годы. Тора пронизана духомборьбы. О единстве Божием и верности Творцу в ней сказано так, как говорятлишь перед лицом опасности, угрожающей вере. Эти слова, которые могутзвучать с крестов и костров,-свидетельство, исповедание, призыв, реющий надисторией как сигнал тревоги: "ШЕМА ИСРАЭЛЬ! ЯГВЕ ЭЛОГЕЙНУ, ЯГВЕ ЭХАД... Слушай, Израиль! Ягве-Богнаш, Ягве един! И возлюби Ягве, Бога твоего, всем сердцем твоим, и всеюдушою твоею, и всеми силами твоими! И да будут слова сии, которые Язаповедую тебе сегодня, в сердце твоем. И внушай их детям твоим, и говори оних, сидя в доме твоем, и идя дорогою, и ложась, и вставая. И напиши ихзнаком на руке твоей, и да будут они повязкою над глазами твоими, и напишиих на косяках дома твоего и на воротах твоих" (Втор 6, 4-9). Это не просто утверждение единственности Бога, но нечто большее: Тораставит преданность Ему в самом центре человеческой жизни. Здесь не толькоабсолютный Бог, но и абсолютная вера, неотделимая от любви. Образ Господа иВозлюбленного должен столь же безраздельно царить в душе, как можетнаполнять ее только мысль о любимом существе. Но этого мало; перекликаясь с Осией, Тора утверждает, что любовь людейк Богу есть не что иное, как их ответ на Божию любовь к ним: "Не потому, чтобы вы были многочисленнее всех народов, принял вас Ягвеи избрал вас (ибо вы малочисленное всех народов), но потому, что любит вас"(Втор 7,7). Человека, сжившегося с христианским учением о ценности каждой личности,может удивить, что речь здесь идет не о человеке, а о народе. Некоторыеполагают, что в этом проявилась некая специфика религиозного опыта Израиля вцелом (7). Но мы знаем, что впоследствии религиозная значимость индивидуумав ветхозаветном сознании будет возрастать. Между тем Тора, как и Книгапророка Осии, отражает лишь первую ступень в раскрытии тайны Божественнойлюбви, или, скорее, один из аспектов ее, соответствующий определенному этапудуховной зрелости человека. В эпоху, близкую к христианству, и особенно вновозаветное время эти библейские слова, обращенные к народу, наполнятсяновым смыслом и станут языком диалога между душой и Богом. Пока же, наветхозаветной стадии, Бог говорит к людям, которых Он избрал для того, чтобыони стали Его "святым народом" и "избранным уделом". О конечных целях этогоизбрания Тора молчит; оно вообще таинственно и необъяснимо, как и все, чтокоренится в чуде любви. Любовь Божия создала Израиль из толпы фараоновых рабов. Ягве отдал емуЗемлю Обетованную, из которой изгнал ее обитателей за нечестие и распутство.Но и к своим людям Ягве будет строг, ибо Он-любящий Друг и ревнивыйВозлюбленный. Он не может делить любви ни с кем. Первое условие ответной любви - верность. В этом причина непримиримостиТоры к идолопоклонникам; отсюда и те суровые меры, которые она предписываетдля сохранения чистоты веры. В царствование Менаше эти древниепредостережения звучали особенно злободневно. Тора прямо говорит, что"Воинства небесные" суть создания Божии, а звездопоклонство есть культтвари. Точно так же и все проявления синкретизма и двоеверия, расцветшие приМенаше, объявляются Торой религиозными преступлениями: "Не должен находитьсяу тебя проводящий сына своего или дочь через огонь, прорицатель, гадатель,ворожея, чародей, вызывающий духов" (Втор 18,10; 12,31). Второй ответ человека на любовь Божию состоит в служении Ему: "Итак, Израиль, чего от тебя требует Ягве, Бог твой? Только того, чтобыты боялся Ягве, Бога твоего, ходил путями Его, и любил Его, и служил Ягве,Богу твоему, от всего сердца твоего и от всей души твоей, и соблюдалзаповеди Ягве и уставы Его" (Втор 10,12). Сущность богослужения Тора определяет вполне в духе Моисея и пророков.Она уделяет мало внимания обрядовой стороне религии, ибо чистота, правда имилосердие - лучшие дары Господу. Заповеди Второзакония открываются Декалогом, но если скрижали содержатпреимущественно запретительные заповеди: не убий, не укради..., то здесь мывидим уже углубление и расширение этического монотеизма Моисея. Торакасается разных сторон жизни, указывая, как должны они освящаться верой илюбовью. Труд человека неотделим от дел милосердия: "Когда ты будешь жать на поле твоем и забудешь сноп на поле - невозвращайся назад взять его; пусть он останется для пришельца, и для сироты,и вдовы, чтобы Ягве, Бог твой, благословил тебя во всех делах твоих" (Втор24,19). Тора отвергает древние понятия о коллективной ответственности: "Отцы недолжны быть наказываемы смертью за детей, и дети не должны быть наказываемысмертью за отцов" (Втор 24,16). Требование защищать слабых и неимущих, будь то еврей или иноземец,является одним из главных нравственных принципов Торы. Бедные люди, по ееучению, находятся под особым покровительством Божиим, а те, кто поступает сними несправедливо, оскорбляют самого Бога. "Не обижай батрака, бедного и неимущего, из братьев твоих или изиноземцев, живущих в твоей земле, в твоих селениях; в тот же день отдавайему плату, до того как зайдет солнце, ибо он беден и ждет душа его получитьее, а не то он взмолится к Ягве против тебя, и вменится тебе это в грех"(Втор 24,14). Многие законы Торы взяты из Книги Завета, но в них с большей ясностьювыступает забота об обездоленных и даже рабах. Так, к старой заповедиотпускать раба на свободу через семь лет присоединяется требование, чтобыгосподин, освобождая его, давал ему все необходимое. Выдача беглого раба егохозяину рассматривается как грех (Втор 23,15). Это была традиция Ильи-пророка, обогащенная учением Амоса, Исайи, Михеяи анавитов, и таким образом Тора знаменовала первую попытку профетизмаввести всю жизнь нации в русло своего учения. Составители Торы знали, что делали, когда прибавили к ней старинныеблагословения и проклятия, некогда произносившиеся левитами в Сихеме. Ватмосфере опасностей, грозивших Израилю извне, в условиях борьбы и гоненийэти страстные слова должны были пробудить очерствевшие сердца и взволноватьравнодушных. Они составили великолепную концовку книги, провозглашающейполное преобразование жизни в соответствии с заветами Моисея и пророков. Но о том, чтобы обнародовать Тору в царствование Менаше, нельзя было идумать. Кто-то спрятал ее в закоулках храма, и там, покрытая пылью, онапролежала годы, ожидая своего часа.Чтобы работать для будущего, необходимо верить в него. А это былонелегко для тех, кто редактировал Второзаконие, переписал его и сумелсохранить вопреки всему. Безрадостной должна была представляться имокружающая жизнь: не появлялись больше Божии пророки, во дворе храмасовершались церемонии в честь языческих богов; каждого, кто поднимал голоспротив царкой воли, ждала расправа. А над всем этим издалека, как тень рога,царила всемогущая держава Ассура. И все же где-то глубоко под почвой неумирала сокровенная жизнь, созревали ростки будущего возрождения веры. Книга Паралипоменон содержит рассказ, указывающий как будто бы на то,что перемены стали ощущаться уже к концу царствования Менаше. В нейговорится о том, что царь был отведен под конвоем в Вавилон, но потомвозвращен, после чего раскаялся. Историки ставили прежде это место под сомнение, особенно потому, чтотам рассказано об обращении Менаше к Ягве (2 Пар 13, 11 сл.). Но есть другиесвидетельства, косвенно подтверждающие библейское. Из ассирийских надписейможно заключить, что Баал Тирский, который вместе с Менаше приносил раньшеприсягу Асаргаддону, восстал против него в союзе с фараоном Тахаркой. Затемпри сыне Асаргаддона, Ассурбанипале, империю потрясла междоусобная война,которая вызвала беспорядки на окраинах. Быть может, и Менаше оказался как-топричастен к ним. То, что он обнес Иерусалим новыми стенами, доказывает, чтов Иудее зародились новые политические планы (8). Ассурбанипал, по-видимому,угадал намерения Иудейского царя и приказал привести его на суд в Вавилон,где он находился в связи с очередной военной кампанией. Однако ассириец неказнил Менаше, а предпочел вернуть его на трон. Точно так же он поступил и сегипетским князем Нехо, возглавлявшим восстание против Асссирии. Такимидействиями Ассурбанипал, как и его отец, надеялся заручаться верностью своихвассалов. Но в чем же заключалось "обращение" Менаше, о котором говоритПаралипоменон? Книга Царств не упоминает о нем и, по-видимому, имеет на тооснования. Здесь можно предположить лишь следующее. Как было уже сказано,государственная религия Иудеи в те годы сохранила культ Ягве как Главыпантеона. Поэтому естественно, что, вернувшись невредимым из Вавилона,Менаше торжественно отпраздновал свое спасение и принес особые жертвы вчесть Бога Израилева. Но весьма сомнительно, чтобы "обращение" царя пошлодальше этого. Во всяком случае, когда в 642 году трон Менаше наследовал егосын Аммон, он остался верен политике своего отца. Томительная ночь в Иудеепродолжалась, и конца ее, казалось, не было видно.

ПРИМЕЧАНИЯ

Дата добавления: 2014-12-25