Частные методы

CM

Перемежение дискурсивного (__) и интуитивного (___) в ходе иссле­
дования, конечно, не носит такого упрощенно-схематичного характера,
но принципиально можно предположить, что интуитивное «вклинивается»
в дискурсивное и наоборот. Частичные интуитивные находки, «выплески»
осколков решения (часто невербализованных), «предрешения», частичные
догадки при напряженных интеллектуальных и эмоциональных усилиях в хо­
де работы «складываются», синтезируются в целостное представление по
проблеме и ликвидируют «логические разрывы» и затруднения. И не правы
сторонники «интуитивизма», предлагающего отказ от дискурсивно рацио­
нального и доверяющего только «наитию» свыше, божественному озарению,
внелогическому инстинктивному «вчувствованию». Продуктивно лишь взаи­
модополнение дискурсивного и интуитивного (может быть, можно говорить
об интуитивном дискурсе или дискурсивной интуиции?). На этом «перекре­
стке» рождается вдохновение как награда за неустанный тяжелый труд —
«сладкая каторга» исследователя.

Пятое. «Механизм» дискурсивных и интуитивных средств осмысления
фактов «работает» у подготовленного исследователя в полном объеме, при­
чем едва ли не автоматически в процессе применения частных методов, яв­
ляющихся составляющими процедуры изучения. II

[

Анализ — абстрагирование — синтез. Анализ (от греч. analysis — расчле­нение, разложение), привычно используется в значении «исследование, изуче­ние». Но в точном научном значении анализ — это выделение, вычленение от­дельных сторон, свойств, черт, признаков исследуемого явления с целью их углубленного изучения «по отдельности» и установления их отношения к сущно­сти предмета. В ходе анализа происходит выявление существенных для явления характеристик — места в структуре целого, роли в функционировании и разви­тии изучаемого, связей, отношений в целях детального рассмотрения выделен­ного. Разумеется, ход и результаты анализа существенно зависят от принятой на­учной парадигмы и прежде всего от социально-философской концепции.

Результат анализа — формирование абстракций (от лат. abstractio от­влечение) — таких характеристик явления, которые дифференцируются по признакам «общее» — «особенное» — «единичное». Абстрагирование в точных науках считается отвлечением от частного, случайного, временного. Но для журналистики — и не только исторического и социологического зна­ния о ней, но и для теоретического — серьезное значение имеют и «особен­ное», и «единичное», поскольку эти характеристики позволяют «увидеть» яв­ление в целом. Однако действительно реальной трудностью в ходе анализа и образования абстрактных характеристик являются ошибки в понимании того, что именно является «общим», а что «особенным» и «единичным».

Поэтому абстрагирование может быть разнонаправленным. Можно — во имя постижения общего — абстрагироваться (так чаще всего поступают тео­ретики) от всего частного. Но можно абстрагироваться и от общего, если сто­ит задача осмысления особенностей явления журналистики, если общее из­вестно. Так часто поступают историки. Бывают и случаи абстрагирования от общего и особенного, чтобы выдвинуть на первый план единичные черты яв­ления. Исследователи прибегают и к первому, и ко второму, и к третьему подходу абстрагирования — все будет зависеть от того, какая задача будет решаться в конкретном случае.

Но исследователь не может забывать о том, что при любых обстоятельст­вах общее, закономерное должно быть или на первом плане, или же прохо­дить «фоном» — иначе наука в лучшем случае оказывается эмпирической фактографией, а в худшем — собранием курьезов.

Абстрагирование далеко не всегда дает безусловные (категорические) результаты: исследователь не может не иметь в виду и их возможную отно­сительность, гипотетичность. «Вечные истины» обнаруживаются редко.

Обобщение — это переход в результате исследования конкретного пред­мета к пониманию изучаемого («отдельного») как единства общего — осо- бенного — единичного. Если эта операция проделана, то — в зависимости от ее точности — уже можно оперировать «общим» (не забывая, что оно спе­цифически и прочно связано с особенным и единичным). Притом при необ- ходимости от менее общего идти к более общему.

Как, например, выявить, что является «общим» для характеристики «жур­налистских текстов» и определяющим, стало быть, сущность публицистики? Одни предлагают видеть общее в «публикации» — опубликованности в СМИ (между прочим, до сих пор все публикации в СМИ считаются принадлежащи­ми к одному роду творчества и называются «газетными/радио/телевизион­ными жанрами»). Другие настаивали на том, что основа публицистики — по­лемика. Третьи зачисляли публицистику в разряд произведений на общественно-политические темы. Все эти абстракции уязвимы: ни одна из них не дает глубинного представления о сущности публицистики, причем первая характеристика слишком «широка» и к тому же не выделяет специфи­ческого начала, другая имеет лишь частичное применение, третья не учиты­вает устных и др. форм, причем опять-таки слишком широка. Хотя в каждой есть своя правда — но частная, имеющая отношение к особенному и единич­ному в публицистике. Значит, надо было, изучая «журналистские произведе­ния», «отсекать» такие тексты, которые публикуются в журналистике, но яв­ляются по своей природе художественными или научными (в их «приспособленных» для журналистики разновидностях) искать более точ­ную общую характеристику, выявляющую сущность публицистики как типа творчества. Так возникла идея: «публицистика — контрагент общественного мнения». Отсюда понятно: в творчестве журналистов-публицистов на более высоком уровне «повторяются» свойства общественного мнения. Тогда и только тогда возникла критически важная для обобщения возможность с этих позиций объяснить специфику «журналистского творчества», выявить критерии его качества и эффективности. На этой базе появляются основания включить в новую концепцию все верное, достигнутое ранее, соотнести свойства этого типа творчества с другими (наука и искусство), получить базу для адекватного анализа творчества публицистов прошлого и настоящего, даже возможность «заглянуть» в будущее...

Абстрагирование предполагает внимательное и бережное «вычерпыва­ние» сущностных сторон предмета по частям и «без потерь», особенно в сложно организованных объектах. К сожалению, часто стремление посред­ством анализа выделить главную абстракцию, своего рода «клеточку», «яд­ро» изучаемого предмета, игнорируя сложность предмета исследования при­водит к грубой абстрактности, подрывающей доверие к самой идее абстрагирования как поиска существенного (и тогда презрительно говорят об оторванности ученого от жизни). Например, стремление найти одно-единственную характеристику функций СМИ (а их, представляется, множест­во, притом существенных) привело к идее, что функциональная специфика журналистики — перевод содержания специализированного сознания в со­знание массовое. Тут тоже есть доля истины: журналист должен быть обра­зованным человеком, и только тогда он сможет, избегая поверхностности и ошибок, эффективно работать в СМИ. Но это узкая, односторонняя и, более

того, неспецифическая характеристика функций СМИ, и ее можно интерпре­тировать как требование популяризаторства.

Все неточности и заблуждения при абстрагировании зависят оттого, что исследователь плохо вглядывается в онтологические, глубинно-природные свойства предмета и останавливает свой взгляд на частном и поверхностном. К ошибкам приводит и априорное выдвижение принимаемых как реальные основания постулатов, содержание и совокупность которых субъективны и которые потому недоступны проверке. Тогда и возникает замечание: «abstrus!».

Объективно проведенный анализ приводит к абстракциям разного рода.

«Изолирующая абстракция» — такое вычленяющее обобщение, которое, с одной стороны, характеризует существенное в этом объекте, а с другой, выхо­дя за рамки конкретного объекта изучения, помогает понять существенные сто­роны и множества других. Как определить понятие «газета»? Только через изу­чение множества газетного типа изданий «во времени и пространстве», отвлекаясь, естественно, от существенных свойств каждого издания. Так возни­кает сначала «обобщающая» абстракция, а затем и «идеализирующая», с помо­щью которой явления журналистики («газета», «аудитория», «массовая инфор­мация» и т.д.) характеризуется в «чистом виде». Близка к ним и «абстракция отождествления» — обнаружение общих признаков у разных явлений. Чрез­вычайно важно формирование через сравнение выделенных абстракций свя­зывающей их предельной абстракции как ядра изучаемого явления. Если при­знать, что термин «свобода печати» универсален, то, изучив позиции и системы взглядов разных авторов, писавших о ней на протяжении веков, важно отобрать такие характеристики, которые, будучи «сложенными», дадут возможность го­ворить о путях решения проблемы. А затем, проанализировав и сопоставив их существенные черты, соединить на основе предельной абстракции (свобода со­держит в себе необходимость как снятую) в целостное структурно развернутое представление. Таков путь к абстрактно-всеобщим характеристикам («газеты», «публицистики», «аудитории», «толерантности» и т.д.). А прогностически на­правленный процесс абстрагирования приводит к формированию абстракции потенциальной осуществимости. Так в наше время разрабатывается идея об­щественной (государственно-общественной, общественно-правовой — назва­ние ищется многими) журналистики, представляющейся существенно важным типом СМИ рядом с государственными и частными.

Выделенные в результате анализа абстракции, если они верны, — это су­щественные свойства, отношения, связи в изучаемом явлении. Но, будучи «отдельными», они характеризуют «части» изучаемого, даже если это абст-|| рактно-всеобщие характеристики. При этом может статься, что выделена vo «односторонне правильная» абстракция, дающая верное, но однобокое по­нимание, знание лишь о части сущностной природы предмета. Задача же ис-II следователя понять сущность целого.

Многие годы предпринимаются попытки выявить специфику и состав «массового сознания», что чрезвычайно важно для самых разных видов дея­тельности, в том числе и в СМИ. Но при наличии множества верных частных характеристик дело упирается, представляется, в то, что не удается найти «ядро» проблемы. А не заключается ли основание для абстрактно-всеобщей характеристики «массового сознания» в том, какие «составляющие» необхо­димы, чтобы носители массового сознания могли адекватно ориентироваться во всем окружающем личность, группу, общество мире явлений действитель­ности настоящего, прошлого и даже гипотетического будущего? И тогда мас­совое сознание станет возможным представить как ориентирующую систему, отдельные части которой задают подходы к различным сторонам действи­тельности, а в совокупности позволяют полнокровно ориентироваться в ок­ружающем.

Так перед исследователем возникает проблема конкретизации, «построе­ния» конкретного как совокупности множества выделенных абстракций. Не лучшим вариантом (но допустимым и в чем-то плодотворным при изуче­нии новых и сложных явлений) является «агрегативное», «суммативное», «аддитивное» сведение абстракций. Можно представить такое сведение как «характеристику через запятые» (= существенно для явления черты х, у, г... п). Результат — механическое целое, ведущее порой к эклектике. Но действительным пониманием сущности оказывается не аддитивное, а си­стемное видение объекта, когда отдельные абстракции выступают как эле­менты, находящиеся в связи, взаимодействии (координации, субординации). Поняв это, исследователь «видит» целое не как «кубики в коробке», а как «дом», то есть как органическое целое. При этом обнаруживаются эмерд-жентные свойства предмета, «дополнительность» которых возникает именно в результате связей и взаимодействия элементов в рамках системы. До сих пор, кажется, не удается создать системную характеристику «журналистика»; пока представления о ней носят аддитивный характер («социальный инсти­тут» + «совокупность профессий» + «область творческой деятельности» + «собрание специально подобранных текстов» + «разнообразие каналов пе­редачи массовой информации» и т.д.). В случае же органического синтеза абстрактных обобщений получается достаточно строгая характеристика, например, требований «информационного порядка» в демократическом об­ществе: «информированность» достигается при ясном понимании и

реализации взаимосвязанных процессуальных актов «плюрализм»-----»-

«толерантность»--- >- «диалог»------ >- «монополюрализм».

Таким образом, в ходе анализа и абстрагирования реально конкретного неизбежно — латентно или явно — проходит также и процесс синтеза (греч. synthesis — соединение, сочетание, составление) — органического соединение частей в единое целое при формировании нового, системного качества знания о предмете. При этом стоит иметь в виду, результаты

оо г-*

синтеза, особенно при изучении сложных явлений в переходных ситуациях могут носить вероятностный характер. Таков, например, синергетический синтез диссипативных структур. И поскольку в истории журналистики ничто никогда не закончено, борются разнонаправленные тенденции, а малые флуктуации и слабые резонансные воздействия способны дать простор для масштабной реализации одной из тенденций (не обязательно ведущей к про­грессивному развитию журналистики) и ограничению иных реальных тен­денций, научная характеристика состояния журналистики получается «мно­гомерной».

Существует теоретическая позиция, согласно которой в деятельности спо­собного исследователя анализ и синтез неразрывны: анализ идет через син­тез, то есть при выделении частей и абстрагировании «в уме» постоянно дер­жится целое (реальное и гипотетически будущее), чтобы понять место и роль «части» в «целом». В результате анализа и абстрагирования при стремлении понять целое идет формирование на этой базе конкретно-всеобщего, когда и «частные проявления» журналистики (информационная политика отдель­ного канала), и «крупные обобщения» (либеральная журналистика второй половины XIX века) поняты в их глубинной сущности.

Но при этом, если рассматривать не только «общие», но также «особен­ные» и «единичные» свойства явления важно идти дальше — к конкрет­но — всеобщему при понимании соотношения в явлении черт общего — осо­бенного — единичного. Так реализуется принцип конкретности истины. Ведь «общее» существует только в «отдельном». Можно, конечно, писать о публицистике вообще, но это будет «тощая» абстракция. Более конкретна характеристика публицистики определенной эпохи или творческого объеди­нения, а абсолютно конкретной будет разработка «на фоне» общих пред­ставлений специфики публицистики одного автора или даже одного его произведения (например, «Путешествия из Петербурга в Москву»). И в по­следнем случае это будет не эссеистский пересказ, а именно анализ, ибо представление о произведении будет основано на понимании абстрактно — всеобщего с учетом и демонстрацией особенного и единичного.

Сравнение — аналогия — ассоциация. В ходе исследования постоянно возникает необходимость сопоставления, сравнения однородных и разно­родных явлений внутри предметного поля по самым разным причинам и ос­нованиям. Сравнение «толстых» журналов или альманахов одной эпохи или разных стран. Сравнение творческого уровня публицистов одного лагеря или социальных позиций журналистов разных лагерей. Сравнение выявленное™ демократизма/антидемократизма в изданиях и программах разных направ­лений. И т.д., и т.д.

Суть сравнение — сопоставление свойств, черт, признаков двух или мно­гих явлений, чтобы выяснить, есть ли у них общее, насколько существенно и выявлено это общее (в связи с наличием и ролью особенных и единичных,

случайных и временных проявлений и т.д.), у одних, затемнено у других, противоречиво проявляется у третьих и проч. Процедурно это выявляется как градация, выяснение «переходов» между изучаемыми явлениями. Тут значимую роль играют методы индукции.

Если разрабатывается концепция «качественного издания», то сравнение по множеству параметров разных газет («Тайме» и «Гардиен», «Нью-Йорк тайме» и «Вашингтон пост», «Монд» и «Фигаро», «Известий» и «Ведомос­тей») необходимо и неизбежно вычленение общих свойств качественных из­даний, но также и внимание к особенностям проявления «качественности» у каждого. Сравнение может носить также дифференцирующий характер, что позволяет определять различия, их меру и значение — у газет и журналистов, в характере кадрового, финансового, информационного, рекламного и др. обеспечения деятельности разных СМИ и т.д. В частности, изучение истории и современного состояния таких жанров публицистики как памфлет и фель­етон может дать чрезвычайно интересные результаты и в типологическом плане (единство/различие), и в творческом (используемые средства и уро­вень мастерства авторов разных времен, направлений, изданий и т.д.), и в генетическом (как формировались жанры), и в историческом (как они развивались), и в структурном (внутренняя организация в разные времена и у разных авторов) и проч., и проч. Так выявляются разделительные грани (иногда кардинальные).

Сравнение — это тоже своеобразный анализ явлений журналистики. Сравнение может предшествовать описанным выше аналитическим процеду­рам, а может и быть продолжением и развитием их уже применительно к бо­лее широкой предметной области.

Очень важно, чтобы сравнение имело строгие критерии и механизмы ре­ализации. Поэтому имеет глубокий смысл использовать аппарат построения аналогии (греч. analogos — соответствующий, соразмерный).

Аналогия — метод, основанный на «строго технологичном» сравнении явлений, имеющем жесткую логику: если сопоставляемые явления имеют множество сходных черт при наличии у одного неизвестных, то, вероятно, что они есть и у другого

А = Ра......... Рп, Рп + 1

Б = Ра........ Рп_______________________________________________

Вероятно, Б обладает свойством Рп + 1

Таково простейшее представление об аналогии. Всякий вывод по аналогии вероятностен (при его формировании действует индуктивная логика, приме­нение которой таит опасность неполноты знания о совокупности сравнивае­мых черт). Поэтому требуется осторожность: важно выстраивать, а затем срав­нивать именно характерные (существенные) свойства и отношения, что предполагает высокое качество предварительно проводимого абстрагирова­ния. Аналогия по несущественным — внешним, случайным, нехарактерным —

Дата добавления: 2014-12-26