НИТ признает ограниченную рациональность индивидов, отказавшись от постулата оптимизации, лежащего в основе теоретической модели поведения homo еconomicus

Наиболее полно критика постулата оптимизации представлена в работе американского экономиста и социолога – «административиста» Герберта Саймона «Административное поведение» (1947), где он, в частности, утверждает следующее: «Способность человеческого сознания формулировать, и разрешать сложные проблемы сопоставима с размером проблемы. Очень сложно достичь объективно рационального поведения в реальном мире... или даже приемлемого приближения к такой объективной рациональности».

Теория рационального выбора допускает, что выбор сдерживается только такими внешними факторами, как полезность, цена, технология и время. Ограниченная рациональность предполагает, что список сдерживающих факторов должен быть дополнен такими чисто человеческими «ограничениями», как ошибки памяти, неадекватно рассчитанная сила (власть) и склонность «удовлетворяться» принятием решений, которые просто «достаточно хороши».

Эти выводы поставили под сомнение (или, как минимум, значительно ограничили) классическую концепцию рациональной бюрократии и привели к созданию новой теоретической модели чиновника-управленца – модели «административного человека», ограниченно рационального в принятии решений.

3. НИТ отказывается от тезиса о стабильности субъективных предпочтений индивидов [9]. Здесь также очевидны параллели с синергетическим подходом, обосновывающим разнообразие и нестабильность, как на организационном, так и на индивидуальном уровне.

Индивидуальная рациональность, реализуемая в модели поведения «экономического человека», т.е. человека «способного расположить свои предпочтения в порядке, который был бы рефлексивным, законченным, преемственным и непрерывным, а затем выбирающего то из них, которое максимизирует его выгоду...» меняет у новых институционалистов свой «неоклассический» смысл. Они предлагают вместо термина «рациональное действие» использовать термин «обоснованное действие», включающий в себя специфику социального контекста, в котором реализует свою стратегию действующий индивид и происходит интерпретация действий индивида, т.е. они приобретают значение и смысл (становятся социальными в веберовском смысле).

Здесь следует отметить два существенных момента. Первый – это не просто обращение к правилам и нормам, а стремление выявить интерпретации этих правил и попытаться определить некоторые общие основания этих интерпретаций, позволяющие избежать атомизации, т.е. радикальной обособленности субъектов социального действия.

Второй момент заключается в применении термина «стратегии поведения», что позволяет исследователю избежать детерминистской позиции, заключающейся в предопределении поведения индивида социальной структурой, в которую он вписан. Решение проблемы трансляции интерпретации рациональности одного типа в другой (например, можно рассмотреть случай столкновения рациональности «административного» и «экономического» человека) связано в теории с рассмотрением взаимоотношений между институциональными подсистемами или «мирами». Эти «миры» представляют собой совокупность формальных и неформальных норм (последним уделяется преимущественное внимание), составляющие «правила игры, по которым осуществляется взаимодействие между людьми в той или иной сфере их деятельности». Основной задачей становится, таким образом, поиск общего основания, общего принципа, исходя из которого можно интерпретировать действие (в нашем случае принятия управленческого решения), сделать его понятным в контексте различных институциональных подсистем. Признается при этом, что каждая из них обладает собственным специфическим набором таких принципов.

Для ее решения (т.е. задачи в поиске общего принципа, обоснования) в качестве основного понятия вводится термин интерпретативная рациональность, обозначающего «способность к сохранению согласованного характера действий через выработку понятных для всех участников трансакции ориентиров».

Таким образом, актуализируется значение правил и проблема их интерпретации участниками обмена ресурсами в ситуации, когда прямой информационный обмен невозможен (наиболее распространенной моделью отношений такого рода является знаменитая «дилемма узника» или ее часто называют «дилеммой заключенного»[10]).

4. Еще одно ключевое понятие новой институциональной школы – доверие как «ожидание человеком определенных действий со стороны окружающих, когда эти действия напрямую затрагивают его выбор, и он должен принимать решения до того, как они станут известны». Норма доверия играет исключительно важную роль в построении эффективной системы государственного / политического управления. Степень доверия предопределяет предсказуемость поведения субъектов взаимодействия. При этом отмечается интересная взаимосвязь степени предсказуемости действий политического руководства и степени межличностного доверия в обществе: «соотношение уровней межличностного и институционального (к представителям легальной власти) доверия является важным социологическим индикатором, своеобразным термометром здоровья общества». Уровень межличностного доверия в свою очередь предопределяет эффективность функционирования отдельных рынков и экономики страны в целом[11].

5. В отличие от теории общественного выбора, представляющей нормы (институты) как результат рационального самостоятельного выбора индивидов, и актуализирующей рациональность и свободу выбора нормы как залог ее легитимности, НИТ акцентирует внимание не на рациональном происхождении норм, а на следовании нормам, как результате индивидуального рационального выбора. Нормы становятся, таким образом, не жесткой детерминантой поведения, а ключевой предпосылкой взаимной интерпретации интересов и намерений индивидов, а значит и предпосылкой эффективной координации социальных взаимодействий.

6. Другой важнейшей категорией новой институциональной теории является категория трансакционных издержек. Она ведет свое происхождение от работ Э. Коуза «Природа фирмы» (1937) и «Проблема социальных издержек» (1960). Коуз определял их как издержки, возникающие при использовании ценового рыночного механизма. Позднее трансакционные издержки стали определять как «специфические расходы по налаживанию и осуществлению обменных соглашений». Соответственно, «размеры таких издержек зависят от вида приобретаемых услуг и выбранной формы координации».

Сегодня, более распространенным является подход, согласно которому трансакционные издержки - это любые потери, возникающие вследствие неэффективности совместных решений, планов, заключаемых договоров и созданных структур; неэффективных реакций на изменившиеся условия; неэффективной защиты соглашений. Одним словом они включали в себя все, что, так или иначе, отражается на сравнительной работоспособности различных способов распределения ресурсов и организации производственной деятельности». При этом выделяют два основных вида трансакций: рыночная, которая «представляет собой обмен правами собственности на блага, происходящий на основе добровольного соглашения обеих сторон этой трансакции», и управленческая, которая «предполагает правовое преимущество одного из контрагентов, которому принадлежит право принятия решения».

Дата добавления: 2015-04-29