ВВЕДЕНИЕ 7 страница. Так, управление племенной общиной в русских землях в VII—Х вв

Так, управление племенной общиной в русских землях в VII—Х вв. осуществлялось на племенных сходах, которые постепенно трансформировались в сельские сходы, а также в городские веча.

Например, из 50 князей, занимавших Киевский престол, 14 были приглашены вечем1 [1 Ерошкин И. П. История государственных учреждений дореволюционной России. Изд. 3-е. - М., 1983. С. 3.], за период с 1126 по 1400 гг. Новгородским вечем было избрано 275 посадников из числа наиболее могущественных боярских фамилий и более 80 князей. Избирались в Новгороде совет господ, а также тысяцкий. На собраниях районов (концов) и улиц города избирались кончанские и уличанские старосты. Приводя в качестве естественно развивающихся элементов самоуправления Новгородское вече, автор далек от идеализации его как одного из наиболее демократических институтов в истории общества, так как апелляция к массам всегда была дополнительным инструментом власти, декорацией видимости участия граждан в принятии решений. Печать общинного управления носят на себе и первые известные правовые кодексы «Русская правда», «Правда Ярославичей», «Пространная русская правда», а также летописи «Повесть временных лет», «Белозерская грамота» и другие.

С началом объединения русских земель в XV в. формируется жестко регламентируемая сверху государственная власть. В этих условиях элементы самоуправления сохранились почти без изменения в сельских общинах и частях, улицах городов (посадов). В крупных поселениях и городах наместников постепенно сменяет система местных государственных учреждений (губные органы) и должностных лиц (городовые приказчики). В середине XVI в. в результате земской реформы в уездах, где еще отсутствовало помещичье землевладение, крестьяне черносотенных и дворцовых земель, а также посадские люди получили право выбирать из своей среды старост («излюбленные головы») и целовальников, земских судей и дьяков («лучших людей»). Крестьянская община по-прежнему избирала сотских, пятидесятских, на которых в своей деятельности и опирались старосты и целовальники. Постепенно выборные местных органов, подпадая под надзор воевод, превращались последними в служащих государства.

Реформы Петра I носили отпечаток влияния Западной Европы. В 1699 г. посадское население получило право избирать из своей среды бургомистров. В 1718г. Петр I распорядился восстановить право местного городского сословного управления, и в 1723—1724 гг. были созданы городские магистраты и ратуши. Однако эти органы, не в пример западноевропейским, жестко контролировались государственными чиновниками и вскоре после смерти Петра I «вросли» в структуру российского государства.

В 1775 г. правительство провело новую реформу местного управления на основе децентрализации власти, в результате чего местные государственные учреждения получили большие полномочия. Почти одновременно началась реформа городского самоуправления в соответствии с «грамотой на права и выгоды городам Российской Империи». Эта реформа разделила городское население на 6 сословных разрядов, первичным органом сословного самоуправления в городе было городское собрание. Предоставление права избирать и быть избранным регламентировалось возрастным и имущественным цензом.

«Городское собрание избирало городского голову, бургомистров и ратманов в магистрат, старост, судей словесных судов, заседателей от городского сословия в общие и словесные учреждения»1 [1 Ерошкин И. П. История государственных учреждений дореволюционной России. Изд. 3-е. - М., 1983. С. 127.]. Собрание выбирало также распорядительный орган сословного самоуправления — Общую городскую думу. Эти новации затем были использованы в ходе земской реформы 1864 г., поскольку в редакции правительства Екатерины II реформа проработала недолго — до 1798 г., когда городское сословное управление было соединено с полицейскими ведомствами.

В первой половине XIX в. самоуправление в городах переживало кризис, связанный с ужесточением полицейско-надзорных функций государства. Прекратили существование такие представительные органы, как городские депутатские собрания, а также общие думы. Их члены использовались для отдельных поручений Шестигласной думой, в функции которой входил надзор над торговлей на базарах и благоустройство города под надзором губернатора. «Приниженное значение городских органов самоуправления вызвало равнодушие городских сословий к службе в сословных учреждениях и уклонение от нее»2 [2 Ерошкин И.П. Там же. С.178.].

Тяжесть и неповоротливость государственной машины, проявление наиболее косных черт бюрократизма, уклонение дворянства и купечества от гражданской службы, а также заметные демократические изменения и их результаты в Западной Европе вынудили правительство России искать пути реформирования системы государственного управления.

После крестьянской реформы 1861 г. возникла необходимость возрождать повсеместно сельское общинное самоуправление. Для крестьян были созданы крестьянские сословные учреждения. Сельское общество на сходе избирало сельского старосту, сборщика податей, сотских, десятских (последние исполняли надзорные и полицейские функции). Волостной сход избирал волостного старшину, волостной суд, а также представителей на предварительный съезд для выборов гласных в уездное сельское собрание, разрешал хозяйственные проблемы волости. В качестве представительного органа существовало волостное правление.

Таким образом, земская и городская реформы 1864—1870 гг. имели в основе своей исторический опыт общинного и городского самоуправления в России, а также опирались на заимствования из западноевропейского опыта. Причем ее относительный успех объясняется тем, что реформаторы не копировали слепо западные модели, а внедрили структуры, понятные народу и «пригодные к работе в конкретных социально-экономических и политических условиях»3 [3 Кряжков В.А. Местное самоуправление: правовое регулирование и структуры // Советское государство и право. 1992. № 1. С. 16.].

У нынешних поборников возрождения земских традиций в организации местного самоуправления в Российской Федерации наряду с положительными моментами — стремлением опираться на отечественные корни, желанием предоставить жителям поселков, сел, деревень, городов широкие полномочия для проявления инициативы, простотой и доступностью изложения проектов

нормативных документов — присутствуют и недостатки: идеализация земства, опора на устаревшие сомнительно демократические институты и попытка их перенесения на современную почву России, которой ближе опыт недавних времен, опыт работы Советов.

Расходятся с духом времени также попытки оправдать формирование представительных органов на сословной основе, нежелание учитывать национально-культурные особенности регионов Российской Федерации и т. д. При этом упускается из виду, что условия формирования земских учреждений, порядок назначения и утверждения должностных лиц, утверждение нормативных актов строго регламентировались и контролировались государством в лице губернаторов и присутствий1 [1 См.: Положение о губернских и уездных земских учреждениях // Свод Законов Российской Империи. СПб., 1915. С. 3, 5, 8-12, 16-25, 80-85, 103-104, 110-111, 115.].

Вызывает удивление утверждение председателя Российского земского движения Е. Паниной о том, что «земства никогда не строились по национальному или партийному принципу, а были всесословными органами представительства»2 [2 Панина Е. Возьмем лучшее из опыта земств! // Российская Федерация. 1994. № 17. С. 24; Панина Е. Разбудить инициативу людей // Земский вестник. 1994. № 5. С. 6.]. В качестве примера, ставящего под сомнение утверждение, обратимся к документам: в Положении о губернском и уездном земском управлении в ст. 16, примечание 3, читаем: «Евреи впредь, до пересмотра действующих о них указаний, не допускаются к участию в земских избирательных собраниях и съездах»3 [3 Положение о губернских и уездных земских учреждениях. С. 17.].

Далее, в Именном Высочайшем указе от 14 марта 1911 г. «О распространении действия Положения о земских учреждениях на Волынскую, Киевскую, Витебскую, Минскую, Могилевскую и Польскую губернии» пункт 10 гласит: «В Двинском, Люцинском и Рижском уездах, Витебской губернии в первые отделения земского избирательного собрания и земских избирательных съездов входят лица русского происхождения, во вторые — прочие лица; в остальных уездах Витебской губернии и в уездах Волынской, Киевской, Минской, Могилевской и Подольской губерний в первые отделения входят лица, имеющие право участия в собрании или съездах, по принадлежности, за исключением лиц польского происхождения, а во вторые — лица польского происхождения»4 [4 Именной Высочайший указ от 14 марта 1911 г. «О распространении действия положения о земских учреждениях на Волынскую, Киевскую, Витебскую, Минскую, Могилевскую и Польскую губернии» // Свод Законов Российской Империи. Т. 2. С. 5.].

То же в примечании к п. 10, и к п. 11 в отношении съездов, избираемых волостным сходом5 [5 Там же.].

Аналогичные узаконения имеются и в Положении об общественном управлении городов. Об этом же говорит и Л.Е. Лаптева: «По требованию губернатора лица, признанные неблагонадежными, должны были удаляться от должности»1 [1 Лаптева Л.Е. Об истории земских учреждений России // Государство и право. 1993. № 8. С. 125.].

В заключение следует обратить внимание всех идеалистов от земства на Временное положение о волостном земском управлении 1917 г., которое построено на гораздо более демократичных принципах.

Другая крайняя точка зрения на использование мирового исторического опыта проявляется во взглядах современных «западников», которые склонны принимать за основу организации системы местного самоуправления в Российской Федерации англо-американский, немецкий или французский опыт и демонстрирующие желание видеть в наших законах зеркальное повторение Европейской хартии местного самоуправления.

Между тем российское местное самоуправление имеет довольно большой и разноречивый опыт. Оно с момента возникновения государственности на Руси в малоизмененном виде сохранялось длительное время только в сельских общинах в отдельных районах страны и испытывало постоянный гнет со стороны центральных органов государственной власти.

Включение местных органов управления в систему государственных органов в советский период отнюдь не лишило местное управление основ исторического опыта, не уничтожило, как это пытаются доказать некоторые правоведы, историки и политики, принципов организации местного самоуправления, ограничив их умением граждан самостоятельно решать местные вопросы. Зависимость местного самоуправления от желания или нежелания государственных органов «дать ему волю» присутствует в настоящее время так же, как и 500, 200 или 70 лет назад. Увеличилась только значимость местного самоуправления и зависимость политической и экономической мощи государства от целостности, развитости и организованности его форм.

Однако опыт развития цивилизации убеждает нас в правоте француза А. де Токвиля, говорившего более 100 лет назад, что «коммунальные институты делают для свободы то, что начальная школа для науки; они делают ее доступной для народа, позволяют вкушать ее плоды и привыкать ею пользоваться. Нация может ввести у себя свободное правление и без коммунальных институтов, но у нее не будет духа свободы»2 [2 См.: Драго Р. Административная наука. М., 1982. С. 132.].

Отмечая необходимость достижения экономической и политической свободы как основы процветания общества — в том числе и через развитие местного самоуправления, — следует иметь в виду: а) Россия - своеобразная страна; б) Россия имеет собственный исторический опыт самоуправления в лице сельских общин, городского (посадского) общественного управления, земских учреждений и Советов; в) нельзя не принимать во внимание имеющуюся систему местного управления; г) процесс реформирования системы местного самоуправления не может завершиться по команде сверху или в установленные сроки, поскольку он — результат определенной эволюции, показатель отхода государства от административно-командной системы управления и, несомненно, свидетельство зрелости граждан, готовых взять на себя всю полноту власти и ответственности за решение местных дел;

д) много полезного можно почерпнуть из опыта других народов, если проявить способность учиться, критически воспринимать его применительно к условиям Российской Федерации.

Казалось бы, традиции местного самоуправления дореволюционной России должны были получить свое развитие в практике государственного строительства советской России. Ведь социалистическая революция, согласно К. Марксу, знаменует собой процесс обратного поглощения государственной власти обществом. А в организации местного самоуправления наиболее ярко выражается проблема приближения власти к народу.

Однако идея местного самоуправления, предполагающая известную децентрализацию власти, самостоятельность органов самоуправления, вступила в противоречие с практическими задачами государства пролетарской диктатуры, являющегося по самой природе своей государством централизованным.

В основу организации власти на местах был положен принцип единства системы Советов как органов государственной власти с жесткой соподчиненностью нижестоящих органов вышестоящим. Все Советы (включая и местные) выступали как звенья единой системы, высшим организационным принципом которой являлся демократический централизм, допускающий формально самостоятельность мест, но в действительности проявляющийся в централизации и концентрации власти в высших эшелонах системы государственных органов. Муниципализм отвергался как буржуазный принцип, неприемлемый для советского государства.

Итак, исследование генезиса и концептуальных моделей местных сообществ позволяет более отчетливо представить содержание муниципальной науки, сформулировать ее современную теорию и методологию, уточнить научные основы •муниципальной науки и современной системы подготовки кадров муниципального управления. Вопросы эти приобретают особую актуальность, но требуют дополнительных усилий, неординарных подходов, без чего не может быть эффективного муниципального управления.

Всякая наука в своем развитии проходит ряд этапов1 [1 См.: Филиппов Ю.В., Авдеева Т.Т. Основы развития местного хозяйства. — М., 2000. С. 60-64.].

Первый этап: возникают проблемы, которые не удается решить традиционными методами. Затем появляется идея нового

подхода. На ее основе предпринимаются попытки решать те или иные проблемы. Затем наступает второй этап: попытки систематизировать материал и дать концепцию, обобщающую рассмотренные или рассматриваемые проблемы. И наконец, третий этап: развитие на базе понимания предмета и содержания науки конкретных исследований и применение их результатов на практике. Специфика современного положения как раз в том, что проблемы выдвинуты, точки зрения и подходы сформулированы и пора «провести первую жатву» — попытаться сформулировать концепции. Конечно, наука может долго развиваться в поисках своего предмета. Корабли плавали сотни лет. Но как карты и компас превратили мореплавание в науку, так и правильная методология — даже приблизительная — становится той стартовой площадкой, с которой будут «взлетать ракеты» конкретных исследований по управлению местным развитием.

Большинство ученых разных стран сходятся во мнении, что основы современной муниципальной науки закладывались в XIX в. В частности, русский ученый Л.А. Велихов в 1928 г. отмечал, что муниципальная наука — «дисциплина очень молодая, зародившаяся в конце XIX в., и только этим обстоятельством можно объяснить тот факт, что до сих пор не создано академического курса, посвященного ее связному полному изложению...»1 [1 Велихов Л.А. Основы городского хозяйства. С. 231.].

По его мнению, наиболее богатый источник коммунального и, в частности, муниципального знания находится в Германии — классической стране самого полного и строгого благоустройства. По крайней мере, почти все собиратели и основоположники муниципальной науки принадлежат к числу германских ученых. Группой этих ученых составлена почти исчерпывающая (для Германии) Энциклопедия коммунального знания в четырех томах. В Германии же созданы первые высшие учебные заведения, специально посвященные муниципальному знанию: в Дюссельдорфе в 1911 г. — Академия коммунального управления с юридическим уклоном и в Кельне в 1914 г. — Высшая муниципальная школа2 [2 Там же. С. 232.].

Характерной чертой муниципальной науки, и в этом мнении сходятся практически все ученые, работающие в данной области, является ее синтетический характер. Долгое время она «развивалась... не в виде самостоятельного систематического целого, а в пределах своих отдельных составных частей или сторон»3 [3 Там же. С. 231.].

В России до XX в., как утверждает Л.А. Велихов, муниципальное знание вместе с муниципальным хозяйством и благоустройством находилось в полном небрежении и главное общественное внимание в области местного хозяйства уделялось земству, в котором либералы видели зародыш будущей российской Конституции. «Крайне неудовлетворительное и реакционное муниципальное законодательство не давало никаких надежд на возможность культурной работы в области городского самоуправления, хозяйства и благоустройства»4 [4 Велихов Л.А. Основы городского хозяйства. С. 232.]. Некоторое оживление интереса к муниципальным вопросам в 1920-е гг. сменилось долгим забвением. В западных странах, напротив, именно с этого времени активно идет процесс поиска инструментов адаптации местных сообществ к быстро меняющимся условиям жизни. Развиваются новые направления в муниципальных исследованиях.

С середины XX в. муниципальная наука как наука о местных сообществах приобретает более определенный предмет исследования. Это происходит благодаря продвижению исследований в области психологии, социологии, управления и экономики, ориентированных на изучение поведения групп людей, образующих сообщества различного рода. Очевидно поэтому американские авторы рассматривают введение курса «Динамика сообщества» в университетскую программу как официальное признание науки о развитии местных сообществ1 [1 Имеется в виду курс, разработанный Вильямом Биллом в 1947 г., который он начал читать в Эрлхемском колледже (г. Ричмонд, штат Индиана).].

Философская основа развития сообществ заключается в идее практически помочь людям перейти из состояния объектов воздействия в состояние субъектов действия, активно работать в складывающихся и динамично развивающихся ситуациях, а не просто реагировать на них. Иными словами, развитие местных сообществ — многоплановая концепция, которая включает гораздо больше, чем просто рыночные ценности. Предметом ее изучения является забота о благополучии людей, благоустройстве территории и развитии способности сообщества адаптироваться к переменам.

Важнейшие составляющие концепции развития местных сообществ:

планирование развития местных сообществ;

экономическое развитие местных сообществ;

проблемы города;

развитие села;

местное управление.

Эволюция концепций о развитии местных сообществ привела к существенным изменениям в подготовке профессиональных кадров. Возникла новая профессия — специалист по развитию местных сообществ. X. Нейлор выделяет шесть основных структурных блоков учебных планов по специальности «Развитие местных сообществ».

1. Введение в специальность (вводные курсы).

2. Теоретические основы развития, включая социальные теории, описывающие процесс развития (изменений).

3. Процесс и программирование развития местных сообществ.

4. Групповая динамика и групповые процессы.

5. Исследование местных сообществ и статистический анализ.

6. Профессиональная практика.

Вводные курсы (первый блок) предназначены дать общее представление о развитии сообществ в историческо-философском плане. Изучение теорий, ценностей и принципов этого развития рассматривается как необходимая предпосылка гуманистического осмысления прогресса местных сообществ и определенная профилактика от технократического вируса, который в ходе изучения конкретных дисциплин способен, «ослепив» студента очарованием графиков, таблиц, диаграмм и моделей, затушевать человеческое содержание категорий развития.

Цель второго блока дисциплин заключается в том, чтобы сформировать целостное представление о способах воздействия на социальное, экономическое и политическое развитие сообществ. Этот блок представляет широкий спектр интерпретаций процесса изменений развития с точки зрения различных дисциплинарных подходов. Таким образом, достигается теоретическое освоение механизма планируемых изменений на уровне местного сообщества.

Третий блок учебных программ призван помочь студенту овладеть способами применения теории развития сообществ в конкретных ситуациях через разработку программ и проектов, обеспечивающих организацию и управление процессом развития.

Четвертый блок включает теоретические и практические занятия по изучению поведения малых групп, работу малыми группами, применение методов групповой работы.

Пятый блок предполагает ознакомление студентов с научными методами и техникой социальных исследований, включая основные инструменты и организацию исследования на уровне местного сообщества. Эти занятия призваны помочь студентам в планировании самостоятельных исследований.

Шестой блок дает возможность студентам продолжить освоение специальности в профессиональной среде, в которой они могут проверить на практике и развить профессиональные навыки и умения под руководством опытных наставников.

В целом эти шесть блоков обеспечивают подготовку студента к профессиональной деятельности, помогая ему приобрести необходимые теоретические знания, практические навыки и умения.

В развитых странах считается, что базовые знания по этим направлениям должны получить не только специалисты, занимающиеся муниципальными проблемами, но и будущие экономисты, психологи, управленцы, социологи — все те, кто в той или иной степени связан с работой с людьми.

Интерес к этой проблематике со стороны представителей различных ранее сложившихся отраслей научного знания, как и разнообразие школ и подходов, можно объяснить многообразием проявлений реального бытия местных сообществ. Для характеристики этой науки удачнее всего подходит термин «единство в многообразии». Поскольку объект исследования — общий для всех, это дало возможность прийти к определению содержания понятия «местное сообщество» и тем самым выделить его как предмет самостоятельных исследований.

Сложилось, по крайней мере, пять подходов к изучению сообществ (табл. 1).

Качественный подход описывает сообщество как место проживания. Рассматриваются, например, вопросы качества жизни (обеспеченность жильем и его качество, состояние школ, качество образования и т. д.), социальный микроклимат.

Экологический подход означает изучение сообщества как определенной общности в природно-географическом пространстве (пространственное размещение, воздействие природных факторов на характер деятельности людей и обратное воздействие, взаимосвязи внутри сообщества и с другими сообществами и т. д.).

Этнографический подход предполагает исследование сообщества как определенного образа жизни; при этом акцент делается на описании общих культурных характеристик,

Таблица 1

Пять подходов к изучению местного сообщества

культурного пространства, а не только демографических, экономических или географических параметров.

Социологический подход рассматривает сообщество как социальную систему и описывает социальные отношения, типичные для определенных групп и более крупных социальных образований, как внутри сообщества, так и с внешней средой.

Экономический подход требует изучения взаимосвязи различных секторов экономики, домохозяйств и предприятий, профессионального состава населения и структуры рабочих мест, источников распределения и динамики доходов, ресурсов (природных, финансовых, человеческих, управленческих и т. д.), которыми располагает сообщество.

Однако задача науки о муниципальном управлении как части муниципальной науки состоит не в развитии и углублении отдельных частей этих наук, а в их применении на практике, о чем убедительно свидетельствует исторический опыт развития муниципальной управленческой мысли.

Вопросы для повторения

1. Чем вызвано появление различных теорий муниципального управления. Каковы их особенности?

2. Типы местного самоуправления. Каковы их особенности?

3. Развитие представлений о сочетании государственного управления и местного самоуправления.

Вопросы для обсуждения

1. Особенности развития научных представлений о муниципальном управлении в России.

2. Этапы развития муниципального знания.

3. Различные подходы к изучению местных сообществ и систем управления на этом уровне.

Глава 6. Современная методология

муниципального управления

Разработка современной инновационной методологии управления общественными процессами в муниципальных образованиях занимает сегодня одно из ведущих мест в становлении муниципальной науки. Без решения этого вопроса не могут быть предложены технологии развития местного сообщества.

Почему, например, одни муниципальные образования развиваются, а другие влачат жалкое существование и дожидаются дотаций, при этом не используя в полной мере местные ресурсы? Ясно одно, что стратегия «верхнего развития» местного самоуправления в России и соответствующие ей «правовая» и «организационная» модели сегодня зашли в тупик и потеряли вектор развития, исчерпали свой потенциал. Без философско-мировоззренческого наполнения, научного и духовного подкрепления скрепы организационно-правового регулирования перестают работать1 [1 См. подробнее в кн.: Системные проблемы России. Путь в XXI век. Стратегические проблемы и перспективы российской экономики. — М., 1999.]. Либо развертывание жизненных сил местного сообщества, делегирование им реальных рычагов управления, укрепление материально-финансовой базы, развитие местного хозяйства, муниципальной собственности, либо снова диктат центра и еще большая стагнация уже созданных правовых и организационных основ местной власти.

Решение этих вопросов во многом зависит от наличия современной концепции развития местных сообществ, с чего и начинается решение любых методологических вопросов, управленческих в том числе. Напомним, что концепция — это понимание, центральная идея, взгляд на проблему. Она включает различные формы научного знания: научные факты, теории, научные принципы, законы, понятия. В системе концептуального знания, направленного на понимание сути проблемы и принципиальных путей ее решения, всегда присутствуют три элемента: эмпирический, теоретический, философско-мировоззренческий.

Эмпирический уровень научных знаний — «поставщик» данных, на объяснение которых претендует знание теоретическое.

Философско-мировоззренческое знание содержит общее представление о действительности и процессе познания, выраженное в философских категориях. Только так выстраивается концепция, логическая цепь подхода к конкретной социальной проблеме, в данном случае к развитию местных сообществ.

Философия местного сообщества — это совокупность принципов и правил взаимоотношения всех граждан на данной территории, своеобразная система ценностей и убеждений, воспринимаемая добровольно.

Соблюдение философии, своего рода морального кодекса местного сообщества, обеспечивает успех во взаимоотношениях его членов, ведет к снятию конфликтных ситуаций. Несоблюдение ее—к нарастанию конфликтов между местной властью и населением, росту негативных явлений, что не способствует эффективному развитию местного сообщества.

Современная концепция развития местного сообщества во многом определяет стратегии развития.

Стратегия (греч. strategia, stratos — войско и ago — веду) — планы и направления действий, определяющие распределение ресурсов, фиксирующие обязательства по осуществлению ряда действий во времени для достижения поставленных целей.

Осуществление управления на концептуально-стратегическом уровне, без чего нет развития и достойного выхода из кризиса, как показывает мировой опыт, невозможно без стратегического мышления, прежде всего руководящих кадров местного сообщества.

Напомним, что стратегическое мышление — процесс отражения управленческой философии руководства в представлениях, суждениях, решениях с целью ориентации деятельности на запросы потребителей, осуществления гибкого регулирования и своевременных изменений в организации, позволяющих добиваться конкурентных преимуществ, что в совокупности дает возможность организации выживать и достигать своей цели в долгосрочной перспективе.

Итак, три категории — «концепция», «стратегия», «стратегическое мышление» — представляют, во-первых, опорные категории управленческого воздействия, во-вторых, логически связаны между собой, представляют единство. Без понимания этой основополагающей идеи сегодня невозможно эффективное управление на любом уровне, муниципальном в том числе.

В нашей управленческой практике эта бесспорная истина игнорируется, преимущественно осуществляется оперативное управление, которое не дает ожидаемых результатов развития организации, приводит обычно к ее стагнации, разрушению, не позволяет вовремя обновлять цели управления и осуществлять весь процесс целеполагания: от постановки каждодневных целей — к среднесрочным и от них — к стратегическим. Вопрос этот требует самостоятельного исследования, прежде всего причин такого типа управленческой культуры, однако это не является задачей в данном случае.

Предлагается взять на вооружение в сегодняшней практике муниципального управления принципиально иную методологию познания происходящих процессов. Назовем ее методологией устойчивого развития муниципального образования и поясним, что в данном случае имеется в виду. На наш взгляд, это, прежде всего методология целостного познания мира и системного поведения в нем, основанного на ноосферном мировоззрении. Научные исследования в области устойчивого развития входят в свою практическую плоскость - в сферу управления. В его основе лежит принципиально иное восприятие мира, основанное на познании социальной системы (организации) в ее органической связи с природной средой, космосом. Поэтому любая социальная система, местное сообщество в частности, рассматривается как целостное явление и требует интегрального подхода и к пониманию, и к осуществлению управленческих воздействий1 [1 См.: Устойчивое развитие // Наука и практика. 2002. №1.].

Дата добавления: 2015-04-29