III. Позднеантичное искусство и истоки христианского спиритуализма 18 страница

С последней четверти IX века в Армении началась полоса национального подъема. Освободившись от арабов, страна распалась на ряд самостоятельных царств. На первое место выдвинулось могущественное Анийское царство, достигшее особого расцвета при царе Гагике I (990–1020). В борьбе с арабами Армению поддерживала Византия. Но со второй половины X века греческие императоры вступили на путь захвата сначала южных, а затем и других армянских земель, и в 1045 году все Анийское царство было присоединено к Византийской империи. На короткое время, благодаря усилившимся культурным связям Армении с Византией, в местной миниатюре намечается византинизирующая струя, однако во второй половине XI века, когда в Армению началось вторжение турок-сельджуков, она быстро сходит на нет.

Старые источники говорят о существовании в VI–VIII веках камсараканской школы миниатюры, а в IX веке татевской школы. К сожалению, ни одной лицевой армянской рукописи до середины IX века не сохранилось. В этот ранний период армянское искусство, вероятно, зависело от сирийского еще больше, чем в позднейшее время. Только с начала XI века в Армению просачиваются византийские влияния. Но последним никогда не суждено было стать решающим фактором в развитии армянской живописи. Они сыграли значительную роль лишь в Киликии и в тяготевших к ней областях, в коренной же Армении им оказалось не под силу сломить местные традиции, всегда остававшиеся основой стиля.

Обособленное место в ряду ранних армянских рукописей занимает известное Евангелие царицы Млке 851 года в Библиотеке Сан Ладзаро в Венеции (cod. 1144). Прелестные нильские пейзажи с экзотическими животными и крохотными фигурками в лодках, украшающие таблицы канонов, навеяны, несомненно, старыми александрийскими образцами, которые легко могли быть занесены в Армению через Сирию. В фигурах сидящих Матфея и Марка (Лука и Иоанн представлены стоящими), равно как и в сцене, изображающей Вознесение Христа, чувствуются византийские отголоски, недостаточно, однако, сильные, чтобы видоизменить местную основу стиля.

¹²¹ Хотя данный тип и восходит к александрийской редакции, тем не менее на Кавказ он был занесен из Сирии, где получил, как это доказывает Евангелие Рабулы, широкое распространение уже в VI веке.

Характерной особенностью армянских рукописей является наличие в них памятных приписок, так называемых ишатакаранов, где помимо точной даты возникновения манускрипта часто указывается место его написания, а также имя писца и художника. Для рукописей X–XI веков типична особая монументальность. Увесистые, большого размера книги с крупным письмом декорированы таблицами канонов и миниатюрами лишь на первых листах, в самом тексте орнаменты либо совсем отсутствуют, либо даются, с конца X века, крайне скупо (несложные украшения заглавных букв, маргинальные знаки). Массивный орнамент выполнен в широкой обобщенной манере, в нем нет тонкой каллиграфической отделки, столь характерной для позднейших киликийских рукописей. Таковы каноны, в Армении называемые хоранами, в Евангелии 887 года из Лазаревского института в Москве, ныне хранящемся в Ереване (Матенадаран, 6200), в «Евангелии переводчиков» 966 года в Уолтерс Apт Гэлери в Балтиморе (537) и в Евангелии 986 года в Ереване (Матенадаран, 7735). В большинстве рукописей евангелисты (либо апостолы) представлены, согласно сирийской традиции, стоящими в ряд, причем иногда их располагают в два регистра: Евангелие X века в Библиотеке Армянского патриархата в Иерусалиме (2555), Евангелие 1018 года в Ереване (Матенадаран, 4804), Евангелие XI века в Галерее Фрир в Вашингтоне (33.5, 47.2–4) и многие другие¹²¹. Евангельские сцены даются в старых сирийских редакциях, которые подвергаются настолько сильному упрощению, что нередко образуются примитивнейшие идеограммы — совершенно плоские, подчеркнуто линейные, ярко расцвеченные. Здесь как бы воскресает к новой жизни тот «месопотамский» стиль, самым ранним и ярким проявлением которого была роспись синагоги в Дура. Таковы фрагмент Евангелия X века в Библиотеке мхитаристов в Вене (697) и четыре рукописи из Матенадарана в Ереване: Евангелие 1033 года (283), Евангелие 1038 года (6201), Мелитенское Евангелие 1057 года (3784) и Евангелие XI века без указания точной даты (974).

¹²² Й. Стржиговский (Das Etschmiadzin Evangeliar) считал одновременными тексту лишь миниатюры на полях, все же миниатюры размером в лист он рассматривал как сирийскую работу VI века. К. Вейцман (Die armenische Buchmalerei des 10. und beginnenden 11. Jahrhunderts, 8–11) и С. Дер Нерсесян (The Date of the Initial Miniatures of the Etchmiadzin Gospel) правильно датировали расположенные в начале рукописи миниатюры X веком, приписав их армянскому мастеру. Ср.: P. Singelenberg. The Waters of Siloe, that go with Silence. — Venezia e l’Europa. Venezia 1956 (= Atti del XVIII Congresso internazionale di storia dell’arte), 131–135.

Из этих ранних рукописей, возникших в коренной Армении и исполненных в чисто восточном стиле, наиболее выдающимися являются знаменитое Эчмиадзинское Евангелие 989 года, написанное в монастыре Нораванк в районе Сюника, и Мугнинское Евангелие середины XI века, ныне хранящиеся в Ереване (Матенадаран, 2374 и 7736). В Эчмиадзинском Евангелии иллюстрации на страницах текста выполнены позже, но каноны и листовые миниатюры, кроме четырех более ранних миниатюр в конце рукописи, возникли, как это убедительно доказали К. Вейцман и С. Дер Нерсесян, в X веке¹²². Светлые краски образуют изысканную гамму — лаконичную и яркую, полную непередаваемого в словах очарования. Монументальные миниатюры Мугнинского Евангелия принадлежат, несомненно, фрескисту. Они сделаны в смелой, энергичной манере, несколько приближающейся к стилю каппадокийских росписей. Иконография евангельских сцен напоминает сирийские памятники, в орнаментике встречается немало иранских мотивов. Из той же мастерской вышло, вероятно, и Евангелие 1053 года, написанное в монастыре Сандухк около Ани (Матенадаран в Ереване, 3793). Евангелисты представлены здесь сидящими, инициалы украшены их символами.

Византийские влияния становятся действенным фактором лишь в небольшой группе армянских рукописей XI века, возникших непосредственно на византийской почве либо в тяготевших к Византии областях. Это написанное в Адрианополе, в Македонии, Евангелие 1007 года и происходящее из Трапезунда Евангелие раннего XI века (обе рукописи хранятся в Библиотеке Сан Ладзаро в Венеции, 887 и 1400), а также Евангелие царя Гагика Карсского середины XI века в Библиотеке Армянского патриархата в Иерусалиме (2556). Несмотря на греческие надписи, миниатюры первого манускрипта выдают почерк армянского художника, прошедшего основательную выучку. Крайне характерно, что он изображает Марию с младенцем в типе сидящей Одигитрии, впервые сложившемся на сиро-египетской почве и не получившем широкого распространения в Константинополе. Миниатюры второй рукописи принадлежат не менее чем четырем художникам. В украшении этого Евангелия сотрудничали греки и армяне, причем последние всячески стремились приспособиться к стилю первых. Такого рода слепое подражание византийским образцам представляет для армянской живописи XI века исключение, так как ее стиль коренится в это время в старых восточных традициях¹²³.

¹²³ От армянской монументальной живописи X–XI веков сохранились незначительные фресковые фрагменты
в Татевском монастыре в Зангезуре (930; остатки трона под исчезнувшей фигурой сидящего Христа, три пророка и четверо святых в апсиде, части большой композиции Страшного суда на западной стене и остатки сцены Рождества Христова на северной стене),
в монастыре Гндеванк в Сюнике, к югу от озера Севан (914, художник Егише; остатки ореола Христа в апсиде, фигуры сидящей Богоматери и неизвестной святой над входами в боковые помещения),
в храме на острове Ахтамар (915–921; история Адама и Евы, евангельские сцены, фигуры апостолов и святых, орнаментальные полосы),
в соборе в Ани (1001).
На острове Ахтамар недалеко от храма находился построенный царем Гагиком дворец, роспись которого, по свидетельству историка Фомы Арцруни, изображала царя на троне, сцены охоты, театральные и цирковые игры, различных зверей и птиц. См.: Дурново. Краткая история древнеармянской живописи, 15–16; G. Banăteănu. La fresque en Arménie à l'époque ancienne et au moyen âge. — Studia et acta orientalia, I 1958, 49–63; Id. Ein vernachlässigter Zweig der armenischen Kunst: die Mosaik. — ByzSl, XIX 1958 1, 107–118; S. Der Nersessian. Aghtamar. Church of the Holy Cross. Cambridge (Mass.) 1965, 36–50, fig. 57–70.

VI. Македонская династия (867–1056)

[VI.11. Грузинское искусство]

Несколько иная картина наблюдается в Грузии¹²⁴. В отличие от Армении византийские влияния совершенно преображают стиль местной миниатюры уже к концу X века, проникая особенно энергично в западную и юго-западную часть страны. Слабее они дают о себе знать в монументальной живописи, сохраняющей ярко выраженную национальную печать. Как и в Армении, освобождение от арабского гнета знаменовало для Грузии эпоху быстрого подъема культуры. В IX веке ведущее место завоевывает Тао-Кларджети. Сюда стали стекаться выходцы из восточной Грузии, искавшие убежища от арабских притеснений, здесь талантливые и энергичные правители из династии Багратидов подготовили почву для объединения всех грузинских земель Давидом IV Строителем (1089–1125), который возглавил борьбу грузинского народа против сельджуков.

¹²⁴ О грузинской живописи см.: А. Цагарели. Сведения о памятниках грузинской письменности, 1. С.-Петербург 1886, XXVIII–XXXIX; Н. Кондаков и Д. Бакрадзе. Опись памятников древности в некоторых храмах и монастырях Грузии. С.-Петербург 1890, 42–54, 153–162, 166–170; П. С. Уварова. Поездка в Пшавию, Хевсуретию и Сванетию. — МАК, X 1904, 147–154; J. Mourier. L'art au Caucase. Bruxelles 1907, 67–95; Д. Гордеев. Миниатюры грузинских лицевых рукописей Сионского древлехранилища в Тифлисе. — Ars [Тифлис], 1918 2–3, 81–103; Его же. Отчет о поездке в Ахалцихский уезд в 1917 году. (Росписи в Чуле, Caпape и Зарзме). — ИзвКИАИ, I 1923, 1–95; Н. И. Толмачевская. Фрески древней Грузии. Тбилиси 1931; Ее же. Декоративное наследие древнегрузинской фрески. Тбилиси 1939; Р. Шмерлинг. Образцы декоративного убранства грузинских рукописей. Тбилиси 1940; Buchthal, Kurz, 105–109; Ш. Амиранашвили. История грузинского искусства, I. Москва 1950; Его же. История грузинской монументальной живописи, I. Сахелгами 1957; G. Tschubinaschwili. Georgiani centri. — EUA, V 1958, 719–723; Л. Шервашидзе. К вопросу о средневековой светской миниатюре. Тбилиси 1964; Ш. Амиранашвили. Грузинская миниатюра. Москва 1966; Р. Шмерлинг. Художественное оформление грузинской рукописной книги IX–XI вв., I. Тбилиси 1967.

¹²⁵ Адышское Евангелие. 200 фототипических таблиц. Предисловие Е. Такайшвили. — МАК, XIV 1916; R. P. Blake. The Old Georgian Version of the Gospel of Mark from the Adysh Gospel with the Variants of the Opiza and Tbet Gospels. — Patrologia orientalis, XX 1929, 439 et suiv.; Шмерлинг. Образцы грузинских рукописей, 39–40; Buchthal, Kurz, 105; Амиранашвили. История грузинского искусства, 198–99; Его же. Грузинская миниатюра, 13–15, табл. 1–6. Переписано в монастыре Шатберди (Тао-Кларджети). Евангелие из Адиши хранится в Местии. ¹²⁶ Шмерлинг. Образцы грузинских рукописей, 41–43; Амиранашвили. История грузинского искусства, 199–200, табл. 91, 92; Его же. Грузинская миниатюра, 15–17, табл. 7–12. Переписано в Шатберди. ¹²⁷ Шмерлинг. Образцы грузинских рукописей, 45, табл. I. ¹²⁸ Шмерлинг. Образцы грузинских рукописей, 43–45. Переписано в Мартвили. В эту группу входит и Бертское Евангелие X века, ныне хранящееся в Музее Богословской школы в Ньютоне. См.: R. P. Blake and S. Der Nersessian. The Gospels of Bert’ay: an old-Georgian MS. of the Tenth Century. — Byzantion, XVI (1942–1943) 1944, 226–285. Здесь же следует упомянуть и три миниатюры с изображениями стоящих Марка, Луки и Иоанна. Эти миниатюры, вырванные из неизвестного Евангелия X века, хранятся в Гос. Музее искусств Грузинской ССР в Тбилиси. См.: Амиранашвили. Грузинская миниатюра, 17, табл. 13–15. ¹²⁹ В Адишском Евангелии Марк представлен сидящим. Тип сидящего евангелиста, крайне редкий в ранних кавказских рукописях (в Армении мы встречаем его в виде исключения в Евангелии из Сан Ладзаро в Венеции, 1400), становится с XI века, в связи с усиливающимися византийскими влияниями, весьма распространенным.

До середины X века грузинское искусство, подобно армянскому, питалось почти исключительно старыми восточнохристианскими традициями. Грузины имели свои монастыри в Иерусалиме, Антиохии, Вифинии и на Синае, откуда шел усиленный поток сиро-палестинских художественных мотивов и форм. Недаром древнейшие грузинские манускрипты, исполненные еще в IX веке, открыты в Палестине и на Синае: Минея из монастыря св. Саввы близ Иерусалима (ныне в Институте рукописей в Тбилиси, H2123) и Псалтирь из монастыря св. Екатерины (1). С художественной культурой Сирии связаны также иконография и стиль миниатюр в таких рукописях как Адишское Евангелие 897 года в Историко-этнографическом музее в Местии (Верхняя Сванетия)¹²⁵ и четыре манускрипта из Института рукописей в Тбилиси: Первое Джручское Евангелие 936 года (H1660, миниатюры исполнены в 940 году)¹²⁶, Цкароставское Евангелие конца X века (А98), Мартвильское Евангелие 1050 года (S391)¹²⁷ и Урбнисское Евангелие XI века (А28)¹²⁸. Евангелисты даны здесь в том же типе стоящих поодиночке либо в ряд фигур, как и в армянских рукописях¹²⁹, исполнение выдает подчеркнуто линейный характер, расцветка отличается пестротой, золото отсутствует, грузные формы лишены всякой моделировки, декоративные мотивы сводятся в основном к аркам с незначительным орнаментом. С конца X века украшение рукописей все более обогащается. В таких манускриптах как Пархальское Евангелие (А1453), Мцхетская Псалтирь (А38) и Сборник церковных песнопений Микаэля Модрекили (S425) из Института рукописей в Тбилиси заголовки уже получают декоративное выделение, появляются заставки, разукрашенные заглавные буквы и концовки.

Насколько сильны были в Грузии местные традиции, доказывают росписи IX–XI веков пещерных храмов Давид-Гареджийской пустыни, монастыря в Бедиа и трех крупнейших памятников Тортума: храмов Ишхани (не позже 966 года), Хахули (не позже первой половины XI века) и Ошки (1036 год).

Развитие монастырей и рост монашества в Грузии были в немалой степени обусловлены арабским господством. Стекавшиеся в монастыри люди стремились сохранить национальные устои жизни, языка и религии. В эпоху утраты Грузией национальной независимости монастыри нередко являлись тем единственным местом, где еще могли бытовать старые культурные традиции. Особенно примечательны пещерные храмы Давид-Гареджи. Их росписи, охватывающие огромный период времени с IX по XVII век, предоставляют в распоряжение исследователя богатый иконографический материал. Наряду с изображением столь излюбленного на Кавказе Деисуса мы находим здесь многочисленные сцены из жизни Христа и основателя монастыря Давида Гареджели (он жил в VI веке), фигуры святых и столпников и типичную для грузинских фресок композицию Вознесение креста. Иконография и стиль росписей обнаруживают сходство с фресками Каппадокии, а порою и с ранними романскими фресками Франции: здесь та же плоскостная трактовка форм, то же примитивное развертывание композиции на поверхности стены, та же светлая красочная гамма с преобладанием голубых, золотисто-желтых и ярко-зеленых цветов. Иконография, хотя ей и присущи местные черты, хранит множество раннехристианских, преимущественно сиро-палестинских пережитков.

¹³⁰ Амиранашвили. История грузинской монументальной живописи, 30–35, табл. 17–23. Ш. Я. Амиранашвили относит роспись церкви в Додо к VII–VIII векам, что представляется мне слишком ранней датировкой. ¹³¹ Г. Чубинашвили. Пещерные монастыри Давид-Гареджи. Очерк по истории искусства Грузии. Тбилиси 1948, 79–80, табл. 19, 20, 82; Амиранашвили. История грузинской монументальной живописи, 47– 50, табл. 31–36. Утверждение Ш. Я. Амиранашвили, что в апсиде было представлено Поклонение ангелов Ковчегу Завета, ни на чем не основано. ¹³² Амиранашвили. История грузинской монументальной живописи, 41–47, табл. 24–30. Фрески главного храма в Удабно-Моцамети распадаются на три слоя, что затрудняет их датировку (третий слой Ш. Я. Амиранашвили относит к XIII веку, но, по всей видимости, он датируется более поздним временем). ¹³³ Г. Чубинашвили. Пещерные монастыри Давид-Гареджи, 76–80, табл. 18–20, 85–87; Амиранашвили. История грузинской монументальной живописи, 53– 65, табл. 37–44. ¹³⁴ Амиранашвили. История грузинской монументальной живописи, 50–51, табл. 46, 47. ¹³⁵ Г. Чубинашвили. Пещерные монастыри Давид-Гареджи, 80–81, табл. 21, 80; Амиранашвили. История грузинской монументальной живописи, 75–76, табл. 48–50.

К числу древнейших росписей Давид-Гареджи относятся уже упомянутые нами фрески маленькой купольной церкви в Додо, возникшие в IX веке¹³⁰. В апсиде представлены Христос во славе и два архангела, внизу изображены на огненных колесах два тетраморфа и символы евангелистов, а наверху, по сторонам от нимба Христа, медальоны с олицетворениями луны и солнца. Этот архаический тип Христа во славе, встречающийся также в ранних армянских росписях, был широко распространен на христианском Востоке, где он известен, например, в Каппадокии и на Латмосе. XI веком датированы фрески главного храма монастыря Удабно, в настоящее время наполовину обрушенного (фрагменты фигуры Богоматери с младенцем и фигур апостолов в апсиде, евангельские сцены на своде, композиция Страшного суда на западной стене, эпизоды из жития Давида Гареджели и портреты на северной стене)¹³¹. В северном приделе храма, вырытом в глубине скалы, фрески того же времени, частично переписанные по старому рисунку (Деисус и Взятие пророка Илии на небо в апсиде, Вознесение креста и евангелисты на потолке, сцены из жития Давида Гареджели на стенах)¹³². К росписи главной церкви монастыря Удабно очень близки по стилю и манере письма относительно хорошо уцелевшие фрески первого слоя в трапезной лавры Удабно (Деисусы в нишах, Благовещение, Тайная вечеря, Ветхозаветная Троица в восточной нише на северной стене)¹³³. В XI веке исполнены также фрески небольшой пещерной церкви, расположенной почти на вершине хребта (обычное для центральной части свода Вознесение креста, сцены из жизни Давида Гареджели, фигуры отцов церкви)¹³⁴, и полуобвалившегося пещерного храма в восточной части лавры Удабно (здесь в апсиде представлено, согласно старой традиции, Вознесение)¹³⁵. Ранняя группа фресок Давид-Гареджи наглядно показывает, как много общего имеется между памятниками монашеского искусства Палестины, Сирии, Каппадокии и Грузии.

¹³⁶ Толмачевская. Фрески древней Грузии, 8; Р. Шмерлинг. К вопросу о датировке росписи Бедийского храма. — Сообщ. АН ГССР, XVIII 1957 4, 503–511. Как доказала Р. О. Шмерлинг, портреты царицы Марех и ее сына Георгия на северной стене принадлежат к XVI веку.

К числу царских заказов принадлежат фрески монастыря Бедиа в Абхазии, построенного Багратом III (ум. 1014)¹³⁶. Среди немногочисленных фрагментов первоначальной росписи могут быть опознаны две ктиторских группы. На северной стене представлены в рост фигуры женщины, мужчины, юноши и отрока, обращенные к изображению благословляющего Христа, находящемуся над входом в жертвенник. На противоположной, южной стене уцелела фигура царя Баграта: в правой руке он держит модель купольного храма, его голову увенчивает корона. Эта фигура обращена к изображению Богоматери Оранты, помещенному над входом в диаконник. Лица написаны мягко, в светлой гамме, моделировка достигнута с помощью нежных высветлений и тонких белых штришков. Цикл фресок эпохи Баграта был реставрирован и расширен в конце ХIII — первой половине XIV века, когда возникли такие композиции как Исцеление слепого, Беседа с самарянкою и Ветхозаветная Троица.

¹³⁷ Е. Такайшвили. Археологическая экспедиция 1917-го года в южные провинции Грузии. Тбилиси 1952, 35–39, табл. 27–32; Амиранашвили. История грузинской монументальной живописи, 105–107, табл. 90. На алтарном своде ишханского собора уцелели два овальных медальона с изображениями первой христианской царицы Грузии Нана, супруги царя Мириана, и первой христианской царицы Армении Ашхен, супруги царя Трдата. ¹³⁸ Вознесение креста встречается также в росписи 1124 года Белого монастыря в Египте, где в южной апсиде данная композиция представлена с фигурами Предтечи и Марии по сторонам.

С заказами высшей духовной знати и царской семьи связаны росписи тортумских храмов, которые ныне находятся в пределах Турции. И эти росписи, уцелевшие фрагментарно, лежат в стороне от грекофильского течения, сохраняя множество местных особенностей, восходящих к восточным традициям. В соборе Ишхани¹³⁷ купол украшен популярнейшей у грузин композицией Вознесение креста¹³⁸. Над окнами барабана изображены диски луны и солнца и четыре колесницы с возницами. В сопроводительных грузинских надписях обозначены различные масти крылатых коней: черные, белые, рыжие, пегие. Эти колесницы, представляющие редчайший иконографический мотив, навеяны видением пророка Захарии (VI, 1–6). Под колесницами идет фриз, составленный из медальонов с полуфигурами ангелов. В барабане были размещены фигуры пророков, а на откосах окон изображения различных святых. Стены храма также были покрыты фресками: Жертвоприношение Авраама на западной стене, евангельские сцены в северном рукаве креста. В конхе апсиды был изображен восседающий на троне Христос с двумя ангелами, ниже располагались два регистра с апостолами и святителями. Как и в Бедиа, на южной и западной стенах находились портреты ктиторов из рода Багратидов, от которых уцелели жалкие фрагменты и надписи, позволяющие восстановить имена изображенных здесь лиц: Адарнасе Куропалат, сын Баграта Магистроса, Баграт магистрос царь картвелов и Баграт эристав эриставов, сын куропалата Адарнасе. Все эти лица жили в первой половине X века. Роспись ишханского собора возникла не позже 966 года, когда умер Баграт эристав эриставов.

¹³⁹ Е. Такайшвили. Археологическая экспедиция 1917-го года в южные провинции Грузии, 74, табл. 97–99; Амиранашвили. История грузинской монументальной живописи, 107, табл. 95, 96.

Несмотря на утраты, роспись храма в Хахули, исполненная, вероятно, в начале XI века, также может быть восстановлена в своих основных элементах¹³⁹. В куполе, как и в соборе Ишхани, находилось Вознесение креста, окруженное четырьмя колесницами, южную стену украшали евангельские сцены (частично уцелели Сретение и Вход в Иерусалим), в конхе апсиды был представлен Христос во славе, серафимы и архангелы, а ниже регистр с апостолами, причем в центре этого регистра написаны фигуры Богоматери и фланкирующих ее ангелов. Несомненно, мы имеем здесь остаточную форму композиции Вознесения, которая переделана с целью усиления в ней репрезентативного начала. Такой архаический пережиток в росписи лишний раз свидетельствует о живучести восточнохристианских традиций в монументальной живописи Грузии.

¹⁴⁰ Е. Такайшвили. Археологическая экспедиция 1917-го года в южные провинции Грузии, 54–55, табл. 67–69; Амиранашвили. История грузинской монументальной живописи, 107–108, табл. 91–94.

Сходная композиция украшала алтарную апсиду храма в Ошки, стенопись которого имеет точную дату (1036 год)¹⁴⁰. В Ошки под регистром с апостолами шел регистр со святителями. За немногими исключениями (фигура Крестителя с подходящими к нему ктиторами, фигуры святых Феклы и Марии) роспись остальной части храма погибла. Как и другие росписи Тао-Кларджети, она была исполнена в монументальном стиле: крупные фигуры с тяжелыми конечностями, обобщенные силуэты, большие, относительно мало расчлененные плоскости. В этом стиле тщетно искать следы византийского влияния. Он коренится в местных традициях, ему присущи черты неприкрытого архаизма¹⁴¹.

¹⁴¹ С Тао-Кларджети связаны еще две росписи X (?) века: Отхта эклесиа, по-турецки Дорт килисе (необычные для алтарной части храма изображения ктитора с моделью храма в руках и цикла апокрифического жития Богородицы в апсиде) и храма в Тбети (Христос в славе между серафимом, тетраморфом и архангелами и два регистра с фигурами апостолов и святителей в апсиде). См.: Е. Такайшвили. Археологическая экспедиция 1917-го года в южные провинции Грузии, 85–86, табл. 122–124; Амиранашвили. История грузинской монументальной живописи, 108. Среди древнейших сохранившихся росписей Грузии следует упомянуть также
роспись алтарной преграды храма в селе Армази (864), где в клиньях арочек изображены головы святых (Р. Шмерлинг. Малые формы в архитектуре средневековой Грузии. Тбилиси 1962, 33, табл. 9),
фрески первого слоя, IX века, в церкви в Теловани (полуфигура Христа в медальоне и четыре апостола в рост в апсиде, см.: Т. С. Шевякова. Дата росписи первого слоя храма Теловани. — Сообщ. АН ГССР, XXXIV 1 1964, 235–241),
датируемые X веком фрагменты фресок (фигуры святых) в церкви св. Георгия в селе Сюпи, Верхняя Сванетия [ Т. С. Шевякова. Живопись первого слоя в церкви с. Сюпи (Верхняя Сванетия). — Там же, XXIV 6 1960, 769–774),
фрески первого слоя, X и начала XI века, в церкви в селе Несгун [Христос и два архангела, медальон с изображением Богоматери в типе Одигитрии, двенадцать апостолов и подпись художника Георгия в апсиде, святые в медальонах на триумфальной арке, см.: Т. С. Шевякова. К вопросу о дате росписи в с. Несгун (Верхняя Сванетия). — Там же, XXIII 1 1959, 115–120]
и фрески начала XI века в церкви св. Георгия около села Адиши [Деисус, фигуры конных Георгия и Феодора, остатки Страшного суда, см.: Т. С. Шевякова. К вопросу о дате росписи церкви Джграг, расположенной в полях за с. Адиши (Верхняя Сванетия). — Там же, XXVII 3 1961, 377–384].

Табл. 186 ¹⁴² Шмерлинг. Образцы грузинских рукописей, 47, табл. VI, VII; Амиранашвили. История грузинского искусства, 202; Его же. Грузинская миниатюра, 19, табл. 16–19. Миниатюры, сопровождаемые греческими и грузинскими надписями, исполнены греческим мастером и его грузинскими выучениками в широкой живописной манере, обнаруживающей большую близость к византийским рукописям позднего IХ — раннего X века (ср. cod. Paris. gr. 510). Р. О. Шмерлинг считает, что рукопись выполнена в Иверском монастыре на Афоне, тогда как Ш. Я. Амиранашвили уверенно связывает ее с Константинополем.
Табл. 187 ¹⁴³ Шмерлинг. Образцы грузинских рукописей, 46, табл. II–V; Амиранашвили. Грузинская миниатюра, 20, табл. 20–25. В монастыре Калипос было иллю-стрировано и Евангелие 1054 года (А 962), очень близкое по стилю к Алавердскому Евангелию.
Табл. 188 ¹⁴⁴ Шмерлинг. Образцы грузинских рукописей, 48, табл. VIII, IX; Buchthal, Kurz, 106–107. Три таблицы канонов и изображения евангелистов Марка и Луки, украшающие Тбетское Евангелие, исполнены в XI веке на отдельных, вшитых в рукопись листах, заказанных четвертым епископом Самуилом в Константинополе (само Евангелие переписано в 995 году в Тбети).

Иная картина наблюдается в грузинской миниатюре. Здесь ярко сказалась ориентация высших кругов грузинского общества на Византию. С конца X века стремление уподобиться Византии было настолько сильным, что началась переоценка всей прошлой деятельности, особенно в области литературы: древние грузинские переводы стали систематически сверять с греческими подлинниками, а в случае необходимости делались новые переводы. Все, что напоминало о связях Грузии с восточнохристианским культурным миром, тщательно вытравливалось. Данный процесс, впервые, вероятно, оформившийся в ряде грузинских монастырей, расположенных за пределами Грузии (Ивер на Афоне, Сохастер и Хора в Константинополе, Калипос в Антиохии), скоро приводит к тому, что византийские влияния растворяют в себе старый сплав восточнохристианских форм. В таких рукописях, как фрагменты Евфимиевского Синаксаря в Институте рукописей в Тбилиси (А648, первая четверть XI века) (табл. 186–188) ¹⁴² или хранящееся там же Алавердское Евангелие с Посланием Авгаря Эдесского к Иисусу Христу (А484, исполнено в 1054 году в грузинском монастыре Богородицы Калипос близ Антиохии)¹⁴³ и Первое Тбетское Евангелие в Публичной библиотеке в Ленинграде (собрание царевича Иоанна Грузинского, 212)¹⁴⁴, стиль миниатюр выдает уже вполне византийский характер. Одновременно меняется орнаментика. Она становится легкой и прозрачной. Детали исполняются с каллиграфической четкостью, которая является отличительной чертой столичных мастерских. Таким образом, константинопольский орнамент, сложившийся на протяжении X века из ряда восточных элементов, начинает с конца этого столетия сам влиять на искусство окраины, откуда он позаимствовал в свое время немало новых для себя мотивов.

Дата добавления: 2015-05-06