Современная идеология тела

Однако продуктивистская цель, экономический процесс рента­бельности, благодаря которому на уровень тела распространяются принципы общественного производства, являются, конечно, вторич­ными по отношению к целям интеграции и общественного контроля,

175утвержденным при помощи всего мифологического и психологичес­кого механизма, связанного с телом.

В истории идеологий те из них, которые относились к телу, долго имели критическую наступательную ценность в борьбе с идеология­ми спиритуалистической, пуританской, морализующей направлен­ности, сосредоточенными на душе или каком-либо другом иммате­риальном принципе. Начиная со средневековья, все ереси приобре­тали тем или другим образом характер протеста с позиций плоти, как бы предвосхищая возрождение тела в противовес суровой догме церквей (подобная «адамическая», постоянно возрождающаяся тен­денция, всегда осуждалась ортодоксией). С XVIII в. сенсуалистская, эмпирическая, материалистическая философия пробила брешь в тра­диционных спиритуалистических догмах. Было бы интересно про­анализировать ближе долгий процесс исторического распада такой фундаментальной ценности, как душа, в связи с которой была выст­роена вся схема индивидуального спасения и, конечно, также весь процесс общественной интеграции. Долгая десакрализация души, секуляризация в пользу тела проходит через всю западную эру: цен­ности тела были разрушительными, являлись очагом самого острого идеологического противостояния. Как с ними обстоит дело сегодня, когда эти ценности имеют право гражданства и навязываются как новая этика? (Можно бы еще многое сказать, мы находимся скорее в фазе резкого столкновения пуританской и гедонистической идеоло­гий, дискурсы которых смешиваются на всех уровнях.) Мы видим, что сегодня тело, по-видимому торжествующее, вместо того чтобы предстать как еще одна живая и противоборствующая инстанция, инстанция «демистификации», попросту переняло эстафету души как мифической инстанции, как догмы и схемы спасения. Его «откры­тие», которое долго было критикой священного, направленной на завоевание большей свободы, истины, эмансипации, короче - борь­бой за человека против Бога, сегодня оказалось осененным знаком ресакрализации. Культ тела не находится больше в противоречии с, культом души: он его заменяет и наследует его идеологическую функ­цию. Как говорит Норман Браун* («Эрос и Танатос», с. 304): «Нельзя позволить себе ошибиться насчет абсолютной антиномии священно­го и мирского и интерпретировать как «секуляризацию» то, что явля­ется только метаморфозой священного».

Материальная очевидность «освобожденного» тела (но мы виде­ли: освобожденного как объект-знак и подавленного в его разруши­тельной истине желания, что реализуется как в эротике, так и в спорте и гигиене) не должна нас обмануть - она просто выражает замену устаревшей идеологии души, не адекватной развитой продуктивист-ской системе и не способной отныне обеспечить идеологическую интеграцию, современной, более функциональной идеологией, ко-

хорая в основном охраняет индивидуалистическую систему ценнос­тей и связанные с нею общественные структуры. Она их даже усили­вает, дает им весьма устойчивую основу, так как заменяет трансцен-денцию души тотальной имманентностью тела, его спонтанной оче­видностью. Однако эта очевидность фальшива. Тело, каким его представляет современная мифология, не более материально, чем душа. Как и она, оно является идеей, или скорее, ибо термин идея означает немногое, отдельным гипостазированным объектом, при­вилегированным двойником души, инвестированным в качестве та­кового. Оно стало тем, чем была душа в свое время, - исключитель­ной опорой объективации, главным мифом этики потребления. Вид­но, насколько тесно связано тело с целями производства как опора (экономическая), как принцип (психологический) управляемой ин­теграции индивида и как стратегия (политическая) общественного контроля.

Дата добавления: 2015-05-06