Скорпионы

Они кажутся отвратительными, эти скорпионы, но ведь их целых две тысячи видов. Большинство из них имеют клешни и три или четыре пары рабочих лапок для ходьбы. Еще больше дело ухудшается тем, что яд скорпиона, который на первый взгляд находится в хвосте, на самом деле выбрасывается из ануса, заднего прохода. Самцы скорпионов ухаживают за самками, исполняя танец под названием «прогулка для двоих». После танца самец целует самку и одновременно впрыскивает малую толику яда ей прямо в рот. Вполне достаточное количество, чтобы на короткое время ее парализовать и заняться с ней сексом. Не знаю, как для вас, но для меня этот сценарий звучит во многом схоже с тем, как молодой человек на свидании в баре капает своей даме немного транквилизатора в выпивку. Мужчины все одинаковые. Женщины, напротив, все разные, и, когда два скорпиона заканчивают спаривание, а яд больше не действует, самец быстро убирается прочь, иначе самка достанет тарелку и съест его на обед.

Мы вышли из джунглей на открытое пространство вроде поляны, и я постояла немного неподвижно, глядя в небо – огромное, голубое, создававшее ощущение безопасности.

– Это дорога к Касабланке, – разъяснил Диего. – Приглядись повнимательнее и запомни на всякий случай дорогу, вдруг когда‑нибудь тебе понадобится одной идти обратно.

В полном молчании мы шли по песчаной дороге, миновали соломенные хижины, выстроившиеся в ряд на ветреном пляже. Они стояли в некотором отдалении друг от друга, но рядом с каждой были натянуты одинаковые веревки для белья, на которых болтались одинаковые белые простыни. Шесть часов на самолете, два часа в лодке: два дня и две ночи на ногах, и наконец посреди ночи я добралась до Касабланки. Ночь была темная, как черная кошка, а со стороны океана яростно завывал ветер.

С дороги дом Армандо был похож на любой другой цементный блочный дом. Он был похож на все другие дома, которые я видела в Пуэрто‑Хуаресе, только этот был круглый, с арками и большим балконом наверху. Он стоял на отшибе и в лунном свете казался заброшенным.

Вот мы и добрались!

– Ты не зайдешь поздороваться? – Я вдруг поняла, что впервые останусь наедине с Армандо, мужчиной из прачечной, с которым я познакомилась всего несколько недель назад.

– Не беспокойся, он тебя не обидит. Ты не настолько ему нравишься, чтобы он расходовал на тебя свои силы.

– Да. Он всегда мне это говорил.

Я смотрела на дом поверх лужайки с клочковатой травой, пока Диего отвязывал мешок от петли на ремне и передавал его мне.

– Передай растения Армандо. Это его порадует – он поймет, что решение привезти тебя сюда было правильным.

– Он вовсе не привозил меня сюда. Он уехал из Нью‑Йорка без меня, а мне пришлось искать этот дом самой. Он заставил меня идти через джунгли в одиночестве. Это ведь большая разница.

Я забрала у Диего сумку.

– Берегись скорпионов, когда пойдешь по траве. Они не пробовали человеческой крови с прошлого года, когда сюда приезжала Сонали.

Я круто развернулась.

– Ты морочишь мне голову или шутишь? Не шути так. Никогда.

– Человеческая кровь для них как лакомство, как конфеты. Внимательно смотри под ноги, ни на секунду не отрывая взгляда, и все будет в порядке.

«Ну, опять, приехали», – подумала я. Ну что за страна такая? Все здесь каркает, воет, гниет, воняет, а если не это, то оно ядовитое или смертельно опасное.

Я прикинула, что кратчайший путь по траве между мной и домом не меньше сотни футов.

– Иди, – прошептал Диего. – Иди, наступай легко, только на носочки. По мере возможности не наступай на всю стопу. Чем меньше поверхность, которую ты предоставляешь скорпиону, тем лучше.

Я обхватила мешок с растениями, набрала в легкие побольше воздуха, поднялась на цыпочки и, как в беге с препятствиями, рванула по траве, при этом рюкзак нещадно колотил меня по спине.

– Иди вокруг, прямо к входу в дом! – прокричал он.

Я оглянулась и увидела, что он словно обводит рукой вокруг дома и обнимает его.

– Вокруг дома! – прокричал он опять. – Иди.

Я обежала дом и остановилась у входа, зорко вглядываясь в траву и пытаясь разглядеть скорпионов, хотя понятия не имела, как они выглядят. Я старалась сосредоточиться, но все время смотреть вниз было тяжело. Луна, которую раньше закрывал дом, была огромной и висела так низко, словно отдыхала в огромной ванне океана. Я подумала о Коди и вспомнила, как он хотел увидеть полную луну над Юкатаном и как я смеялась над ним. А ведь он был совершенно прав. Это было нечто. Просто у него воображение намного ярче, чем у меня.

– Не двигайся, – прошептал мне Армандо в волосы.

Я вскрикнула, потому что даже не подозревала, что он стоит у меня за спиной. Я повернулась. В правой руке высоко над головой он держал лопатку для готовки.

– Безотказное оружие против скорпионов.

Я посмотрела вниз на самое уродливое создание, которое когда‑либо видела. Намного хуже, чем мыши, летучие мыши или тараканы в Нью‑Йорке. Огромный черный плоский круг с четырьмя парами ног, одной клешней и длинным твердым, доисторического вида Хвостом.

– Опасность в иголке на хвосте. Они заворачивают его над головой и выпускают яд так, что можно умереть на месте.

Я вдруг поняла, что не дышу, и сделала над собой усилие, чтобы набрать воздух

– Скорпионы очень медлительные, и это их слабое место, бедняжки. Если увидишь одного из них, надо всего лишь прихлопнуть его лопаткой. Главная проблема – увидеть его прежде, чем он увидит тебя. Со скорпионами всегда играешь в прятки, как в детстве. Ведь ты была когда‑то ребенком?

Армандо наклонился, подцепил скорпиона лопаткой и швырнул в траву.

– Почему вы его не убили?

– Они защищают дом, когда меня нет. Их здесь так много, что обязательно ужалят любого, кто попытается вторгнуться. Или даже убьют.

– А что, укус скорпиона действительно смертелен для человека?

– Конечно, и для женщины тоже, особенно если она очень молодая или очень старая. Впрочем, известно, что иногда погибают и люди среднего возраста, как ты.

– Я не среднего возраста.

– Значит, скорпион для тебя особенно опасен.

– Ладно, вы можете и не убивать их, но уж я‑то размажу любого, если встречу.

Армандо передал мне лопатку:

– Держи ее все время при себе. У всех в округе есть хотя бы одна. Некоторые даже делают на них специальные выемки. Да, и никогда не бери те, у которых есть дырки в плоской части. Ими легче готовить, но, если такой стукнуть скорпиона, его кровь всю тебя обрызгает через дырки. Это на редкость мерзко.

Он открыл дверь в дом:

– Жди здесь.

Я стояла на крыльце, держа лопатку в поднятой высоко над головой руке, и высматривала скорпионов на терракотовой террасе. Решительно, моя жизнь сделала крутой виток и переменилась, но, к сожалению, переменилась к худшему. Мои мечты позагорать на Мексиканском заливе и потанцевать в замечательном прибрежном городке Канкуне бесследно испарились.

– Не трать попусту время, разыскивая скорпионов! – крикнул Армандо из дома. – И не унывай. Дела не так плохи.

В отсутствие электричества, при котором в городе бледнели звезды, каждое, даже самое маленькое созвездие было отчетливо видно. Указательным пальцем я обвела созвездия Большой Медведицы и Южного Креста совсем так же, как делала, когда в десять лет залезала на стул и смотрела гигантское космическое шоу на потолке Хайденовского планетария в Американском музее естественной истории.

«Какое странное место, – подумала я, – если посмотреть вверх – все такое ясное и красивое, а если опустить глаза – отвратительное и опасное». Мне хотелось бесконечно долго думать и смотреть на небо, но скорпионы упорно возвращали меня на землю в ужасную действительность. Или это небо на самом деле было реальностью?

– Добро пожаловать в Касабланку, – сказал Армандо, когда я вошла в дом. Он быстро расставил свечи по темной комнате. Наконец повсюду стояли свечи, и Армандо подходил к каждой, зажигая ее.

– Здесь нет электричества?

– Иногда есть, но не сегодня. Должно быть, кто‑то смотрит телевизор или слушает радио.

– И этого достаточно, чтобы вырубить электричество?

– Мне это нравится не больше, чем тебе. Моя мечта – открыть здесь прачечную. Но прачечная требует много электричества, поэтому мне уж не дождаться осуществления своей мечты. Ты что‑то потеряла?

При горящих свечах мне был виден пол из терракотовой плитки и красно‑белое с бирюзовым мексиканское покрывало на растрескавшейся качалке. С правой стороны была кушетка – длинное сиденье, встроенное прямо в цементную стену гостиной по всей ее длине. Еще в комнате стояли маленький столик для пикников, который мне понравился, и керамическая стойка, отделявшая гостиную от кухни.

– Не вешай нос! Мне что, все время надо напоминать тебе о необходимости смотреть вверх? Ты потеряла полжизни, постоянно глядя вниз.

– Не преувеличивайте. С тех пор как я вас знаю, вы меня попросили посмотреть вверх не более двух раз.

– Ладно. – Тон был примиряющим. – Лила, друг мой, пожалуйста, посмотри вверх.

Огромные розовые и оранжевые животные из папье‑маше качались, подвешенные к потолку на такой же леске, как и горшки с растениями в прачечной. Тут были и свиньи, и киты, и птицы, и ослики.

– Пинаты сделали дети из деревни. Ну разве не прелесть?

Они действительно выглядели прелестно и были выполнены со знанием дела.

Городские дети, когда разбивают пинаты, произносят поговорку. Встают в круг и кричат: «Бей пината, словно не будет завтра!»

– А внутри в них сладости?

– Нет.

Я бросила рюкзак на пол и подошла поближе, чтоб рассмотреть пинаты.

– Сейчас же подними! Скорпионы обожают всякие тайные места, отверстия и закутки внутри одежды и обуви. Сумки и рюкзаки особенно привлекательны для них.

Я схватила рюкзак.

– Ты быстро все поймешь. Я надеюсь. Лучше повесь его. Может, ты даже начнешь одобрять наличие скорпионов. Они представляют собой прекрасную мишень. Позже, когда научишься хорошо их убивать, сможешь заняться значительно более опасной и трудной добычей.

– Я не хищница. Я из Нью‑Йорка.

Армандо указал пальцем на тень на полу. Без всякого промедления я изо всех сил хлопнула зажатой в стиснутом кулаке лопаткой по темному пятну. Я тяжело дышала и была вся в поту, когда оторвала лопатку от пола.

– Нет, – засмеялся Армандо. – Ты совсем не хищник. Просто славная еврейская девочка с Манхэттена.

Он проводил меня в мою комнату.

– Не забудь развесить всю одежду на крючки подальше от задней стены чердака. Туфли положи на комод и проверь утром, прежде чем надеть. Лучше всего носить сандалии или вьетнамки.

Он потянулся ко мне за лопаткой.

– Отдай ее мне. – Он тянул за один конец, а я крепко сжимала другой. – В каждой комнате лежит по лопатке. Твоя висит на гвоздике за дверью. – Он даже запыхался, так сильно тянул за свой конец.

Я отпустила лопатку, только чтобы увидеть, как упадет Армандо. Но он не упал. Конечно же.

– Ты становишься подленькой. Это хорошо.

Как только он вышел из комнаты, я схватила лопатку с гвоздя, взялась за край покрывала и одним движением руки сбросила его с кровати. Я и не подозревала, что у меня осталось столько сил. Обыскивая кровать, я переворачивала лопаткой каждую подушку, оглядывала матрас и все под ним. Я была уверена, что я никогда не смогу опять использовать что‑то подобное для жарки яичницы или чтобы переворачивать гамбургеры.

Утром дом выглядел значительно менее опасным, и в ярких солнечных лучах я могла рассмотреть все, что упустила ночью. Кровать, где я спала, была двуспальной, с изголовьем из тонких сучковатых веток, скрепленных лианами. В комнате было два больших окна, глядящих на лужайку с пожухлой травой, которая, в свою очередь, вела к морю такого же искусственного бирюзового цвета, как тот, который я видела из лодки.

Я сидела, сонно глядя на море, которое было так близко, что, кажется, можно было прямо из окна достать до него рукой и поболтать в воде пальцами. Даже кишевшая скорпионами лужайка перед домом, наполнившая ночь ужасом и страхом, казалась не более чем просто пожухлой травой между домом и морем.

Я, все еще полностью одетая, вылезла из кровати, схватила мешок с растениями, забытую в угаре борьбы со скорпионами, и понесла Армандо.

Он сидел на крыльце, глядя на море. В ярком солнечном свете даже он выглядел менее опасным.

– Начинается прилив. – Он указал на воду. – Если хорошо приглядеться, можно увидеть кефаль, выпрыгивающую из волн в попытке спастись от морского окуня.

– Там и люди есть.

– Это рыбаки, они ловят омаров. В конце дня они выстраиваются в цепочку на берегу и медленно тянут длинные сети с кричащими омарами. Конечно, их невозможно услышать, но спорю, они кричат. Когда здесь Сонали, рыбаки приносят часть своего улова, а в обмен она присматривает за их детьми, пока они рыбачат. Без нее у меня на это не хватает терпения.

Я передала ему мешок с растениями.

Я наблюдала и ждала, пока он его открывал. Я надеялась на комплименты и одобрение за свое единение с природой. Признание того, как быстро я влилась в окружающую среду.

– Ты наконец добралась до джунглей, и единственное, что я получил, – это три паршивых растения? Мы долго так прокопаемся, если ты будешь двигаться как черепаха.

– А я думала, что сделала все как надо. Я ведь раньше никогда не бывала в джунглях одна.

– Ты и сейчас не была в джунглях одна, поэтому – без лишнего драматизма. Я послал туда Диего, чтобы составить тебе компанию. Ведь неплохой выбор?

Я осмотрела себя. Неужели мое влечение к Диего так очевидно?

– Ты всегда была в безопасности. Диего знает эти джунгли лучше кого бы то ни было. Лучше меня или Сонали. Его мать – гуичольская шаманка, очень уважаемая в своих кругах. Она родилась на гниющей подстилке вон там, в тропическом лесу, и там же родился Диего. Там же практически и вырос. Поэтому ты была в полной безопасности, возможно даже не сознавая этого.

– Какой толк быть в безопасности, если не знаешь об этом?

– Зато я лучше спал.

Я посмотрела на него и решила не вступать с ним в прения. Я глубоко вздохнула.

– Что такое гуичольский шаман?

– Мать Диего – знахарка и знаток оленьего духа.

Армандо осмотрел меня.

– Да, не вздумай в него влюбиться. Ты еще не готова для такого мужчины. И двух недель не прошло, как ты была смертельно влюблена в жулика, который разрушил дело всей моей жизни, а теперь считаешь, что влюбилась в сына шаманки.

– Я совсем не влюблена в него. Но если бы и была, разве это не хороший знак? Знак того, что я изменилась и повзрослела.

– Нет, это вовсе не знак того, что ты изменилась. Это означает, что ты влюбляешься в любого, кто встречается на твоем пути. Это означает, что ты изголодалась по мужчинам и уже отчаялась. Прошлой ночью мне пришлось закрыть дверь моей спальни: я боялся твоего отчаяния.

– Я не в отчаянии. Диего сказал, что это глоксиния и лунный цветок заставили меня испытывать к нему чувства, что они вызывают сильное, непреодолимое влечение у любого, кто их найдет.

– Диего – просто вежливый человек. Ему надо было сделать работу, и он не хотел, чтобы ты кидалась на него там, в джунглях. Вы оба могли погибнуть.

Армандо выложил все три растения на стойку. В первый раз за это утро его голос смягчился.

– Хорошие экземпляры. – Он снял очки для чтения, в которых его глаза казались намного меньше и не такими добрыми. – Ты хорошо поработала.

– Почему Диего так настроен против меня?

– Это единственное, о чем ты можешь думать?

– Я только хотела узнать, почему вы считаете, что он ко мне равнодушен.

– Подойди.

Мы перешли от окна с видом на море к окну, которое выходило на горы.

– Диего – гуичол. Его род восходит к великим ацтекским воинам из высокогорных районов в Наярите. Диего, как сокол, величественный кондор, парит над этими горами, раскрыв шестиметровые крылья. Его огромная сила и сексуальность – от его чувства свободы. Особая свобода бродить по джунглям, парить над горами в небесах, лечить и охотиться. Свобода от ограничений обычной жизни. Я не говорю, что он не влюбится в тебя, конечно влюбится, да и кто бы не влюбился. Я говорю, что, поскольку ты склонна к разного рода ограничениям, тебе придется держать его обеими руками.

– Как вы можете говорить такое? Посмотрите на меня. Женщина, которая склонна к ограничениям, не может оказаться в глуши Юкатана да еще с незнакомцем.

– Диего завораживает процесс обучения. Он никогда не захочет быть в цепях постоянной связи с одним партнером. Это для него равносильно смерти. Его любовь не для тебя, и никто из вас двоих никогда не будет доволен другим.

«Грузит меня разным дерьмом», – подумала я.

– Если, конечно, тебе не удастся найти все девять растений. В этом случае все сомнения отпадают.

– Каким, собственно, образом это повлияет на наши отношения с Диего?

– Потому что в этом случае ты доведешь дело до конца и вы с ним будете на равных.

Он улыбнулся мне:

– Будешь яйца на завтрак? Или бриошь с малиновым вареньем?

– Лучше яйца.

Я смотрела, как Армандо варит яйца. Кухня была наполнена солнечным светом, а плитка на столе, где он готовил, была белая с ярко‑голубыми цыплятами и красными петухами. На каждое яйцо всмятку он положил кусочек сливочного масла, которое тотчас начало таять, и щепотку морской соли. На вкус яйца были восхитительные.

– Кофе? – Он нажал на поршень френч‑пресс.

– Не отказалась бы.

Закончив готовить, Армандо присел за небольшой столик для пикников, чтобы внимательнее рассмотреть растения.

– Я тобой горжусь.

– Ведь это всего лишь три жалких растения.

– Осталось еще шесть, но я полагаю, ты справишься.

– Буду искать, пока не найду.

– Очень на это рассчитываю.

– Почему вы считаете, что я склонна к ограничениям?

– Потому что ты ищешь дружка или мужа, который станет твоим хозяином и будет тормозить твое развитие и рост. Ты боишься свободы. Тебя это так пугает, что ты изо всех сил пытаешься найти кого‑нибудь, кто возьмет тебя на поводок и будет следить за каждым твоим движением. Ты даже надеешься на меня. И совершенно напрасно, потому что, конечно, я никогда не буду этого делать, даже если ты будешь умолять. Ну да ладно, пойдем. Поможешь мне посадить свои растения.

Я как раз пыталась поднять одну из огромных сумок с торфяным мхом сфагнумом, когда увидела шагающего по траве Диего. Несмотря на все эти россказни о свободе, соколах, кондорах, а также гуичольских шаманах, мне страшно хотелось броситься к нему навстречу.

Армандо неодобрительно посмотрел на меня:

– Не надо быть такой легкомысленной. Никогда не влюбляйся в магические идеи и в шаманских сынков. Сама развивай в себе силу, и тогда все это будет твое. Не влюбляйся в того, кто ею обладает. Работай над собой.

– Позволь мне помочь тебе, – произнес Диего, как только вошел. Он поднял сумку и отнес Армандо.

Я не могла не заметить, какой он сильный, какая у него загорелая кожа: он выглядел так, словно не провел ни одного дня, сидя с наушниками в крутящемся кресле в офисе Манхэттена, бессмысленно таращась в компьютер. Словно он вообще относится к другому биологическому виду. Он выглядел так, как, наверное, выглядели люди до эпохи автомобилей и мегаполисов, еще до того, как бесконечные средства передвижения превратили нас в неподвижных, слабых, хрупких и искалеченных созданий.

– Какие планы на сегодня, Армандо? – Диего насыпал землю из больших сумок в горшки для растений. – Сейчас очень хорошо ловится морской окунь. Я слышал, как вчера поздно ночью рыбачьи лодки уходили в море.

– Может быть, завтра. Сегодня я хотел вас обоих попросить найти одно из моих самых любимых растений, Theobroma cacao – теоброма какао.

Он повернулся к Диего:

– Попробуй найти зрелое растение. На нем будут красные, оранжевые, желтые, пурпурные или зеленые стручки. Убедись, что окраска насыщенная – это значит, что они спелые, и принеси мне, не раскрывая их. А если стручки растрескаются, оставь их обезьянам.

– Куда нам надо идти, чтобы найти это растение?

Армандо большим пальцем указал на дверь:

– К сожалению, придется вернуться в джунгли.

– А почему вы сами не идете?

– Потому что у меня есть ты, чтобы идти туда вместо меня.

– Я устала. За два последних дня я прошла не меньше сорока миль.

– Тогда лучше пойти прямо сейчас. Пока у тебя осталось хоть немного сил. Вы ведь не единственные ищете какао. За него здесь разворачивается чертовски упорная борьба при бурной конкуренции.

Дата добавления: 2015-05-06